Лучший парень моей дочери

— Папа вчера улетел в Нью-Йорк. Нет, Сантана, это не значит, что «туса» у меня. Мой папа, как всегда, обломал все веселье. Это один из его многочисленных талантов. Прикинь, он оставил на меня Алекса. Ты не помнишь, кто такой Алекс? Это сын Рейчел. Та, что еврейка, если тебе так понятней. Ему шесть и, конечно же, он не может побыть денек один дома, пока Рейчел с мужем куда-то там намылились. Я не особо слушала куда, потому что известие о том, что всю субботу мне придется проторчать дома, оглушило и ослепило меня своей несправедливостью. Не хочешь составить мне компанию? Что ж, надеяться было глупо. Тана, я не знаю, что мне делать! — провыла в трубку Элизабет, падая на кровать. — У нас было столько планов! Стоп, что? Как это, мне не обязательно сидеть с Алексом? С ним нужно сидеть, не покину же я его одного, я не настолько безответственна! Мне не обязательно? — Лиза аж подпрыгнула от озарения, а ее глаза загорелись, как софиты. — Тана, ты гений. У меня есть один человек на примете. Слишком милый, чтобы отказать. Отлично, я перезвоню. Пока! Элизабет радостно улыбнулась сама себе. Пока она говорила с Сантаной, Блейн прислал ей сообщение: Ты знала, что кронаты считаются детишками круасана и пончика? И она, не медля, набрала ответ: Кстати о детях И сразу за этим следующее: Есть разговор *** Макаронинки все никак не хотели складываться в нужную форму. Перфекционист внутри Блейна вопил и рвал на себе волосы, глядя на то безобразие, которое устроили маленькие мучные исчадия пищевого производства. — А мне нравится, — заявил Алекс, окрашивая уже приклеенные макароны в розовый цвет. Блейн только хмыкнул, и, сосредоточенно высунув язык, продолжил свое дело. Как ни крути, а делать картины из макаронных изделий оказалось более чем увлекательно, понравилось как Алексу, так и Блейну. Они лепили Патрика, розовую морскую звезду из Спанч-Боба, и даже не спрашивайте, откуда Блейн знал в точности, как он должен выглядеть. В его волосах застряло несколько палочек спагетти и макаронных бантиков, а на кофте красовались розовые пятна от гуаши. И вся эта, воистину детская, увлеченность на лице делала его таким смешным и умильным, что Курт не мог не засмеяться, увидев эту картину. Вернувшись с работы, он точно не ожидал увидеть это, но не сказать, что зрелище ему не понравилось. — Почему это у вашего Патрика нету штанов? — спросил Курт сквозь смех. — У нас не было нужного вида макарон, чтобы выложить красивые цветочки… — буркнул Блейн. — И хватит смеяться, ну. Курт его слушаться, конечно, не стал. Алекс, увидев Хаммела, радостно взвизгнул, уронил кисточку на пол и кинулся на Курта с объятиями. — И я рад тебя видеть, Алекс, — обнял мальчишку в ответ Курт и усадил его на руки. — А ты, вообще, что тут делаешь? — обратился он к Блейну, наконец-то заметив, что его присутствие здесь — это не то, что должно быть нормой. — Лиз попросила посидеть с малым, — пожал плечами Блейн. — А сама-то она где? И тут Блейн завис. Он уж точно не готовился к встрече с Хаммелом, так что отмазки заранее не придумал. Приходилось импровизировать. — Она в… библиотеке. — Что она там забыла? — нахмурился Курт. Он усадил Алекса на диван перед телевизором и включил ему мультики. — Готовит проект. — Почему именно сегодня? Еще вчера она ничего об этом не говорила. — Она готовит его в паре. С одноклассником. И он назначил встречу на сегодня, и Лиза не могла отказать, так как это важно. — Да уж, с каких пор Элизабет важны школьные проекты? Блейн понимал, что дело дрянь. Элизабет точно прикончит его за то, что не смог прикрыть. «Нужно что-то придумать, думай Блейн!» — Не столько важно, что именно ты готовишь, а с кем, — нравоучительно изрек он, и даже немного успокоился. — Еще скажи, что она в этого парня влюблена, — хмыкнул Курт, все еще ни капли не верящий в эту историю. — Так оно и есть, — довольно выдал Блейн. «Теперь моя история полностью обоснована, он должен поверить!» — ликовал Андерсон. Курт смотрел на него с подозрительным прищуром, и лишь спустя несколько десятков секунд наблюдения за мужчиной, Блейн понял, что его отмазка не произвела должного впечатления, даже, кажется, наоборот — добавила еще больше недоверия. А потом он понял свой прокол. — Правду ты не скажешь, да? — спросил Курт спустя почти минуту молчания. — Ладно, я просто позвоню ей. И Рейчел. Пора бы ей уже забирать Алекса. Подождешь? Блейн кивнул. С чего это Курт с ним так любезен и даже не злится? Интригующе. И, пока Курт занимался телефонными звонками, Блейн решил убраться. После их с Алексом творчества осталось немало грязи, так что заняться было чем. *** — Пока, Блейн, — помахал ему ручкой Алекс. — Пока, Алекс, — улыбнулся ему Блейн в ответ, не ожидая того, что в следующую секунду мальчишка накинется на него с объятьями. Это было неожиданно и очень приятно, так что Блейн тут же обнял его в ответ. Малыш был так рад проведенному с ним времени, что сиял как новогодняя елка. Курт вручил Алексу незаконченного, но без того не менее прекрасного Патрика. — Было так круто! И спасибо за картину! — Да ладно, ты сам сделал намного больше, чем я, так что картина вполне может считаться твоей. Теперь макаронный Патрик будет гордо висеть на стене в гостиной дома Хадсон-Берри. Потом Алекс попрощался с Куртом и побежал к ждущему возле машины отцу. — Ты ему понравился, — заметил Курт. — Я-то не считал тебя тем, кто прекрасно справляется с детьми. Это как-то не вписывается в твой образ. Или ты бэдбой только когда на тебе кожанка? — Курт прошелся оценивающим взглядом по одежде Блейна, которая состояла из темно-синих укороченных штанов и пуловера в бело-черную полоску. — Сегодня у меня выходной, — усмехнулся Андерсон. — Ты вроде как упоминал, что тебе нравится, как я готовлю? — спросил Курт, когда они вернулись в гостиную. — Да, я просто влюблен. — Ну, тогда я угощу тебя ужином. В качестве благодарности. Тем более, если судить по тому кусочку пирога, что ты оставил мне, я могу уверенно сказать, что готовить ты не умеешь. Серьезно, на вкус это было ужасно, но подачу я оценил, — улыбнулся Курт и направился в кухню. А Блейн завороженно проводил его взглядом, запоминая эту первую искреннюю улыбку, адресованную ему. *** Курт колдовал у плиты. Его движения были точными и плавными. Блейн откровенно залип, созерцая его задницу в этих до неприличия обтягивающих штанах. А Хаммел, как будто нарочно, медленно покачивал бедрами в такт музыке, которую никто не включал. Блейн не знал, что там Курт готовил, но пахло до одури вкусно… сладко… Тело непроизвольно расслаблялось и становилось так легко, как будто окружающий мир ничего не значил, а были лишь эта небольшая кухонька и этот прекрасный мужчина рядом. — Как-то тут жарковато, — сказал Курт, отходя от плиты и расстегивая пару верхних пуговиц на рубашке. — Тебе так не кажется? Блейн, до этого чувствующий себя вполне комфортно, ощутил резкий прилив жара, что было явно как-то неправильно. Он не сразу ответил на вопрос, слова просто застревали в горле, а тело расплывалось, как желе. Он схватился за стакан с холодным соком, как за спасательный круг, и, только осушив его до конца, нашелся с ответом: — Да, это, наверное, из-за духовки. Может открыть окно? — Не стоит, — покачал головой Курт и подошел еще ближе. Блейн тяжело сглотнул, заметив, как язык Курта скользнул по нижней губе. — П-почему? — Чем ближе подходил Курт, тем горячее становилось, и, в конце концов, Блейн был готов прямо сейчас открыть холодильник и засунуть туда голову. — Тогда соседи наверняка услышат твои стоны, — полушепотом выдохнул Курт прямо ему в губы. И когда он успел подойти так близко? А когда Блейн успел оказаться прижатым к кухонному столу? Он уже почти сидел на его деревянной поверхности, а Курт склонялся все ближе, тем самым вынуждая его все больше отклоняться назад. Еще чуть-чуть и он бы упал на стол, обязательно при этом скинув на пол что-то хрупкое. А когда слова, произнесенные Куртом, прокрутились в голове несколько раз, он понял, что они больше не кажутся столь неправильными и неуместными. Теперь, лишь вспоминая его тон, он чувствовал, как член заинтересованно дергается в штанах, и даже это казалось совершенно нормальным. Но, все же, он не мог не спросить: — О чем ты? — Узнаешь. Блейн. Тормоза сорвало только от звука своего имени, произнесенного этими чертовски желанными губами, и Блейн больше не хотел церемониться и соблюдать дистанцию. К черту. Он резко подался вперед и впился в губы Курта жадным поцелуем. Это было не то, как он представлял их первый поцелуй, но уж точно никак не хуже. Болезненный жар постепенно уходил, заменяясь чистым возбуждением. Руки больше его не слушались, он грубо оглаживал бока Курта, задирая рубашку все выше, оголяя все больше белоснежной, такой нежной кожи, от контакта с которой кончики пальцев как будто обжигало. Наверное, он сходил с ума, но если бы он знал, что безумие так прекрасно, уже давно бы приписал себя к числу полнейших психов. Курт сдернул с него пуловер, тот, что был испачкан краской, и отбросил его куда подальше, и, если бы Блейн в этот момент был способен думать о таких глупостях, он бы понадеялся, что улетел он не в еду. Хаммел прошелся ладонями по его груди и прессу, немного царапая короткими ногтями разгоряченную кожу, и он получал от этого не меньше удовольствия, чем сам Блейн. Андерсон видел это в его глазах, которые потемнели, как осеннее небо перед дождем. — Курт, — на грани шепота промолвил Блейн, мягко касаясь его запястий, останавливая. Он хотел сказать что-то банально-глупое, типа «Что мы делаем?», но все слова отпали, стоило только Курту посмотреть на него этим взглядом, от которого безудержно тряслись колени. И Блейн просто поцеловал его, наслаждаясь привкусом кофейной горечи. Он так часто пил кофе, что, казалось, пропитался им насквозь. И это еще больше заводило. Блейн рыкнул и жадно припал к длинной белой шее, что искушала его все это время. И, кажется, это место имеет все шансы стать его излюбленным. Когда с губ Курта слетел первый высокий стон, Блейн даже на секунду остановился, отвлекшись от своего занятия, настолько его привлек этот звук, который можно занести на первое место в его персональный музыкальный ТОП-100. Но долго Курт не позволил ему наслаждаться этим. Он резко сжал его член через ткань джинсов, и Блейн на секунду просто потерялся. А очнулся уже когда Курт сидел на коленях, настойчиво стаскивая с него штаны. И останавливать его совсем не хотелось. С головки сочилась смазка, оставляя мокрое пятно на боксерах, к которому Курт не медля припал губами. Он лизал и посасывал, и Блейн успел уже тысячу раз проклясть чертову ткань за то, что мешает ему сполна насладиться этими губами, этим языком, этим… боже, Курт, что же ты творишь. Хаммел неторопливо потянул боксеры вниз, но полностью снимать не спешил, оголив лишь влажную головку. Явно издеваясь, подул на нее, и, когда Блейн несдержанно зашипел-застонал, лишь довольно ухмыльнулся. Курт лизнул горячую плоть, чувствуя терпкий вкус на языке. — Ку-у-урт, — протянул Блейн, запустив пальцы в его волосы, растрепывая идеальную укладку. — Ммм, да? Курт окончательно стянул с него белье, и еще недавно такой горячий воздух показался Блейну ледяным. Все возможные слова вылетели из головы, оставив после себя только звонкую пустоту. Блейн, не сдержавшись, весьма грубо дернул Курта за волосы, почти вплотную приближая его лицо к своему каменному стояку. Курт это начал, значит, ему же и разбираться с этим. Легкие Блейна пылали, бедра непроизвольно дергались, подаваясь навстречу ласкающему его рту, и он почти что ненавидел Курта за то, что он вытворял своим языком. Хаммел не брал глубоко, но это не мешало ему понемногу высасывать из Блейна весь здравый рассудок, которого и так оставалось не много. По подбородку Курта стекала тоненькая ниточка слюны, и это было единственной вещью, на которой Блейн еще мог сфокусировать взгляд. Рука Курта опустилась на его мошонку, нежно поглаживая. Член выскользнул из захвата покрасневших губ, весь блестящий от слюны. Курт смотрел на него снизу-вверх, пошло облизывая губы. Он был живым воплощением всех фантазий Блейна, и, кажется, наступил момент, когда Андерсон мог умереть счастливым. Но Курт не собирался сдаваться так легко, собираясь полностью и безвозвратно добить свою жертву. По его лицу пробежала тень улыбки, пока он созерцал крайне невменяемого Блейна, который мог лишь постанывать в такт движений ласкающей его член руки. Затем Курт опустился к мошонке, и провел языком по поджавшимся яичкам.Взял в рот одно, затем второе, заставляя Блейна неразборчиво матерится, и вернулся к напряженному члену, сразу заглатывая почти половину, и надрачивая у основания. Каждое касание Курта было сродни небольшому электрическому заряду, который пропускали сквозь тело Блейна. Он таял под умелыми движениями его рук и рта, реальность бралась мутными пятнами, ее просто не существовало. Тугой ком внизу живота был готов разорваться волной удовольствия и белых кругов перед закрытыми веками. Слишком жарко, слишком сильно, слишком много. Движения Блейна становились все более резкими и беспорядочными, он больше не мог сдерживаться, вколачиваясь в податливый рот, сжимая в кулаке каштановые пряди. Он чувствовал: еще чуть-чуть, всего пара движений… Громкий неприятный звук ворвался в сознание Блейна силовой волной. Андерсон не собирался останавливаться, но в висках нещадно гудело, хотелось закрыть уши и не слышать больше ничего. — О, милый, жаркое готово, — хриплым голосом обратился к нему Курт, отстраняясь от его паха. — Я накрою на стол. Хаммел, как ни в чем не бывало, поднялся с пола и направился к духовке. Противный таймер все еще неистово пищал, как пожарная сирена. Блейн зажмурился, пытаясь закрыть ладонями уши, но оно все пищало и пищало… …пока Блейн локтем не скинул с тумбочки электронный будильник, который после этого обиженно замолчал. Андерсон резко вскочил на кровати и огляделся. Осознание того, что это был сон, все никак не могло четко сформироваться в голове. А когда все же сформировалось, Блейн заметил, что на этом его проблемы не закончились. Легкое одеяло недвусмысленно топорщилось, а в трусах было мокро и тесно. Чертов сон. — Чертов Курт Хаммел! — прохрипел Блейн в подушку.