Ветви оливы

Ишрун гра-Шалиб, неожиданно для самой себя получившая ранг Присягнувшего дома Индорил, смотрит на своего патрона со смесью надежды и недоверчивости — и осторожно, словно боясь заставить его передумать, интересуется: – И вас... не беспокоят последствия моего назначения, серджо? – Я буду честен с тобой, Индорил Ишрун, – произносит он мягко, – меня беспокоит лишь то, что моим решением я подвергаю тебя несправедливо суровому испытанию. Да, с тебя будут спрашивать много строже уже за одно только то, что ты – чужеземка, орчанка, женщина... Но если бы я не верил в твои способности, то никогда не стал бы тебя продвигать из одной приязни. Меня не особо волнует то, как это решение отразится на моей репутации: я, как мне кажется, неплохо просчитал возможные риски. Куда больше меня огорчает то, что многие наши… “товарищи по Дому” увидят в тебе не личность, но политическое высказывание, свидетельство нашей с серджо советником либеральности. И за это я искренне прошу у тебя прощения. – Мне бы вашу уверенность, серджо! По правде сказать, я сомневаюсь, что достойна подобной милости. Я не хочу обмануть ваше доверие... и всё же боюсь, что вы слишком добры ко мне. Слишком снисходительны. Серджо не спорит: он прекрасно знает Ишрун и действует намного хитрее. – Гарин однажды поделился со мной отличным советом: попробовать относиться к себе как к своему хорошему другу. Мы все неидеальны, мы все допускаем ошибки… Но, коря себя за какое-нибудь прегрешение, попытайся представить вот что: не изменилось бы твоё отношение к этому поступку, если бы его совершила не ты, а твой хороший друг? Не будь слишком строга к себе — не строже, чем ко всякому меру, которым ты дорожишь. Излишнее самобичевание никому не идёт на пользу… Хотя из моих уст этот мудрый совет звучит почти лицемерно, – признаётся он, невесело усмехнувшись. – Мне с трудом удаётся ему следовать. Порою мне кажется, что я сам – свой злейший враг. И Ишрун, с трудом борясь с подступающим к горлу смешком, пытается это представить: как бы она отреагировала, если бы её хороший друг поделился с нею подобной тайной — единственной тайной, что не даёт Ишрун гра-Шалиб покоя? Если бы рассказал, что ещё с отрочества отчаянно влюблён в мера, который сих нежных чувств, кажется, даже не замечает? И что толку от честолюбивых помыслов и карьерного роста, если она всё равно никогда не будет достаточно для него хороша?.. В чём-то они с серджо всё же до боли похожи: её самый злейший враг – это тоже она сама.