***
Хорхе мысленно ликовал. Со дня на день он сможет отправить девчонку на все четыре стороны, и всё, наконец-то его квартира будет принадлежать только ему! Больше никаких испуганных взглядов и шараханий от него по углам! Что будет с Мартиной, и куда она уйдёт, парня не слишком заботило. Нет, он думал об этом пару раз, но в конце концов пришёл к мысли, что ему без разницы. В конце концов, тысячи бездомных обитают в городе, и ничего, они ведь находят себе и жильё, и пропитание. Вот и девчонка найдёт тоже. Наверное. Или попадёт в какой-нибудь приют для бездомных, а там её будут кормить, одевать… В общем, главное то, что она покинет дом Хорхе, и он забудет о ней раз и навсегда.***
Словно догадываясь о мыслях брата, в одно «прекрасное» утро к нему заявилась Мерседес. К слову, настроение у Хорхе и так было не слишком радужным — ему предстоял долгий и утомительный день на работе, где снова возникли многочисленные проблемы. Сейчас парень в некоторой спешке собирался, и меньше всего ему хотелось выслушивать сестру. — Мерседес, зачем бы ты не пришла, это может подождать до вечера. Мне некогда. — решительно заявил Хорхе, увидев Мечи. — Я не займу много времени, Хорхе, и ты меня выслушаешь! Мартину выгонять нельзя. — не стала ходить вокруг да около девушка. Вот этого разговора парень и опасался. Он подозревал, что сердобольная сестра не позволит просто выставить девчонку на улицу. Наоборот, она будет просить оставить бродяжку ещё на пару дней, недель, потом месяцев… Этого Хорхе уж точно не хотелось, поэтому он заранее решил, что будет стоять насмерть и не позволит Мечи оставить девчонку. — В каком это смысле? — возмутился Бланко, — Ещё как можно! Я очень надеюсь, что через пару дней её тут не будет. — Нет, Хорхе, ты не можешь просто так выгнать её! Ей же совершенно некуда идти, а раз уж мы взялись ей помогать, то… — Постой-постой! Давай-ка проясним, Мечи: это ТЫ взялась ей помогать, ты и только ты. Я сразу, как только мы её подобрали, сказал, чтобы ты забирала девчонку к себе и нянчилась с ней хоть всю жизнь. Ты отказалась и спихнула её на меня — я смирился. Ты упросила меня оставить её на несколько недель, потому что она слаба и ей нужно выздороветь — я смирился, я даже приглядывал за ней! Теперь нога у девчонки практически в полном порядке, синяки зажили. Именно поэтому завтра же она отправится на все четыре стороны отсюда, и точка! — Закончил? — осведомилась Мечи, до этого молча слушавшая монолог брата, — А теперь послушай меня. Мы подобрали Мартину. Мы её кормили, лечили, окружали — ну, точнее, я окружала, — заботой и вниманием. И теперь, после всего этого, ты предлагаешь просто выкинуть её обратно на улицу? Туда, где её избивали и унижали? Тогда гуманнее было бы сразу, ещё тогда оставить её на улице. Хорхе, забудь хоть на минутку о себе и своём эго и подумай о других! У Мартины нет дома, она не помнит ничего о своих близких, ей некуда идти! У неё вообще никого нет, кроме нас с тобой. И раз уж мы начали — не я, а мы! — помогать бедняжке, мы должны и продолжить. Она не похожа на бездомную, она говорит, держится и даже смотрит по-другому, может поддержать многие темы, красиво ест, с ножом и вилкой. Ты где замечал, но я заметила. Я уверена, что у неё есть близкие, которые всё ещё надеются, что она вернётся домой. — И ты… — перебил Хорхе, пытаясь понять, к чему клонит Мечи. — Да, я хочу попытаться их разыскать. С твоей помощью, конечно. Не факт, что у нас получится, не факт, что её родные вообще живы или живут в США, но попытаться стоит! Пожалуйста, — добавила умоляюще Мечи. — Мерс, — устало произнёс парень, предпринимая последнюю попытку хоть немного вразумить сестру, — я понимаю, что тебе очень хочется помогать людям. Но для этого существуют всякие благотворительные фонды там, организации… Пойми, таких, как эта Мартина, в одном нашем районе, наверное, несколько сотен, а то и тысяч. Но мы ведь не водим их к себе домой, не… — Да как ты не поймёшь, что она не бездомная? — вскипела Мечи, — Она просто человек, попавший в трудную жизненную ситуацию! И раз уж мы помогали ей до этого, должны помогать и дальше! И да, встань на место Мартины хоть на секунду. Я на сто процентов уверена, что до потери памяти она жила полноценной, нормальной жизнью, имела мечту, цели в жизни, училась. А потом… Она ещё так молода — моя ровесница, если не младше, — а уже вынуждена была работать уборщицей, спать в каморке и терпеть унижения от какого-то жестокого урода. Одна. Без семьи, без друзей и денег, даже без нормальной крыши над головой. Представь, каково это. Мы с тобой никогда не испытывали недостатка в средствах, но что, если бы всё было иначе? Каждый может оказаться в подобной ситуации. Надо хотя бы попытаться разыскать её родных, а если не получится, помочь ей найти работу и просто поддержать материально. Пожалуйста. Без тебя мне с этим не справиться, Хорхе. — Я… Хорошо, я согласен. Наверное, я сошёл с ума, но я согласен. Пусть живёт здесь, а я постараюсь найти что-нибудь, связанное с её «прошлой» жизнью, — смиренно вздохнул Хорхе, махнув рукой. Мерседес, издав какой-то радостный писк, обняла брата. — Я знала, знала, что ты согласишься! Ты самый лучший брат на свете! — Давай без лести, ладно? Я согласился только для того, чтобы ты отстала. — действительно, парень просто-напросто потерял надежду на то, чтобы хоть как-то вразумить сестру, а поэтому решил просто смириться с неизбежным — с тем, что девчонка будет и дальше жить в его доме. — Всё равно ты лучший, — хитро улыбнулась Мечи, уже открывая дверь, чтобы уйти. — Ответь мне только на один вопрос, Мерс, — задержал сестру Хорхе, — С чего ты вообще взяла, что девчонка говорит правду о себе? — Я ей верю, — пожав плечами, ответила девушка, — Иногда людям нужно просто доверять, Хорхе. С этими словами Мерседес скрылась на дверью, оставляя брата раздумывать над её словами.***
С тех пор, как её здоровье начало заметно улучшаться, Мартина заимела привычку каждый день, пока никого не было дома, спускаться на первый этаж квартиры и подолгу сидеть у панорамного окна в гостиной. Ей нравилось смотреть с этой огромной высоты на то, что происходит внизу. Проходят люди, проезжают машины, словом, кипит настоящая, интересная жизнь. Все эти люди там, внизу, куда-то спешат, кого-то ждут… И только ей, Мартине, некуда спешить и ждать тоже некого. Собственное существование с каждым днём всё больше напоминало девушке какую-то подделку, имитацию настоящей жизни. Каждый день у неё начинался, длился и заканчивался абсолютно так же, как и предыдущий. Она вставала, прислушивалась к тому, что происходит в квартире, и, если понимала, что осталась одна, спускалась вниз. Затем завтракала тем, что было в холодильнике, пила таблетки, прописанные ей врачом, а потом садилась к любимому окну. Иногда посреди дня приходила Мерседес и либо начинала активно беседовать с Мартиной (точнее, просто рассказывать обо всём, что вообще происходит как с ней, так и в мире вообще — Мечи была той ещё болтушкой), либо, что реже, утаскивала её погулять на улицу. Правда, всегда ненадолго — во-первых, у девушки всё ещё немного болела нога, а во-вторых, у Мечи были свои дела. Вечер проходил тоже одинаково. Как только Мартина слышала шаги за входной дверью, или же поворот ключа в замке, она вскакивала с пола и бегом неслась по лестнице на второй этаж. С хозяином квартиры девушке встречаться уж точно не хотелось. Этот парень ещё с первой их, так сказать, встречи, пугал её. Он казался Мартине высокомерным и даже злым человеком — именно такие выводы о Хорхе она сделала после их недолгого общения. В общем, каждый день проходил у Мартины практически по одному и тому же сценарию. К тому же, девушка всё ещё не до конца понимала, зачем её держат здесь, и что вообще с ней будет дальше. Её и не выгоняли, и ничего с ней не делали. Всё ещё мало верилось, что уход за девушкой был просто жестом доброй воли. Но что тогда им от неё нужно?..***
На этот раз Мартина так глубоко задумалась, глядя в окно, что даже не услышала, как открылась входная дверь. Зато услышала хлопок при её закрытии, а от этого подскочила, как ошпаренная, и быстро обернулась. Хорхе, только что закрывший за собой входную дверь, сейчас шёл в гостиную, правда, не глядя на девушку. — Я… я просто… я сидела и смотрела в окно… — начала оправдываться Мартина, чувствуя, как от страха у неё чуть ли не подгибаются колени. Хорхе повернул голову к девушке и секунд пять молча смотрел на неё. Затем устало произнёс: — Мне абсолютно всё равно, что ты тут делала. Если нравится пялиться в окно — на здоровье, хоть всю ночь тут сиди. — затем, издав усталый вздох, парень буквально упал в рядом стоящее кресло, откидывая голову на спинку и закрывая глаза. Мартина, всё ещё стоящая возле окна, смотрела на всё это и в конце концов всё же решила спросить: — Вам… Вам плохо? Может, п-принести воды? — Что? — Хорхе приоткрыл глаза, — Плохо? Мне? Это называется «усталость», детка. Я чертовски устал и сейчас хочу только спать, желательно, пару дней. И да: не нужно подлизываться ко мне, предлагая помощь и всё такое. Я не собираюсь выгонять тебя из квартиры, живи, сколько влезет, только не действуй на нервы, очень прошу. — В с-смысле? — Мартина искренне не понимала, о чём он говорит. — Не тупи, или не делай вид, что тупишь, — закатил глаза Хорхе. Я о том разговоре двухнедельной давности. Надеюсь, сейчас ты понимаешь, о каком именно разговоре идёт речь? — насмешливо уточнил он, поворачивая голову к Мартине. — Да, я понимаю, — пробормотала девушка. Больше всего ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этого насмешливого выражения лица парня. Только вот понять бы сначала, о чём он говорит… — Ну и отлично. В общем, ты остаёшься жить здесь, никто тебя не выгонит. Моя сестричка загорелась желанием тебе помогать, а ей сопротивляться бесполезно, да и не хочется. Мартина так и застыла на месте. Не в силах выговорить ни слова, она только открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. В голове вертелось тысяча вопросов и мыслей, но высказывать их вслух девушка просто-напросто боялась. Трудно было поверить, что её оставляют здесь. Ещё труднее — осознать, что делают это действительно из добрых побуждений, а не для каких-то личных целей. Хотя, какие цели могут преследовать люди, приютившие бездомную девушку с улицы? С одной стороны, в голову приходили самые страшные догадки по этому поводу, а с другой… Выбора-то у неё всё равно нет. И лучше уж дожидаться своей смерти (Мартина всё ещё не исключала вариант того, что её хотят убить, хотя, опять же, возникал вопрос «зачем?») в тепле и уюте, чем медленно умирать на холодных улицах Нью-Йорка от голода и холода. — Да-да, ты остаёшься здесь, только убери это глупое выражение со своего лица, я тебя прошу. — усмехнулся Бланко, глядя на застывшую в шоке девушку. — А не то я начну думать, что ты… Договорить он не успел, так как в этот самый момент раздался долгий и упорный звонок в дверь. Время было достаточно позднее, так что и у Хорхе, и у Мартины одновременно возникла одна мысль: «это Мерседес». И действительно, когда парень, на лице которого было выражение крайней усталости и даже какой-то безысходности (ещё бы — Мерседес способна была утомить разговорами кого угодно, а ни у Хорхе, ни у Мартины настроя разговаривать сейчас не было), открыл дверь, за ней стояла улыбающаяся Мечи. — Что-то случилось? — спросил парень, очень надеясь, что Мечи зашла всего на минуту. Но, судя по решительному выражению лица девушки и тому, что она быстро зашла в квартиру, его надеждам не суждено было оправдаться. — Я просто пришла узнать, как у вас дела. Ты уже обрадовал Мартину тем, что она остаётся здесь? — осведомилась Мерси, складывая руки на груди. — Вот как раз перед твоим приходом. Она, похоже, до сих пор радуется, — ехидно ответил Хорхе, глядя на Мартину, которая всё также стояла возле окна с каким-то задумчиво-удивлённым выражением лица. Однако, поняв, что разговор идёт о ней, девушка отмерла и смущённо опустила глаза, сцепив в замок руки. — Вот и отлично, что ты уже сказал. Думаю, у вас не возникнет проблем с общением, — щебетала Мерседес, словно не замечая уничтожающих взглядов брата. — А вот это я хотел бы обсудить, — прошипел парень, — Я вовсе не обязан развлекать её и вообще… — Хорхе! — шикнула Мечи, слегка кивая в сторону Мартины, которая не знала, куда деться, чтобы не подслушивать невольно их разговор. Парень закатил глаза и перешёл на родной испанский язык: — ¿El Mercedes, todavía estás segura que la debemos ayudar? — ¡Claro! ¡Has consentido esto! ¿Y por qué has tomado rabia así a la muchacha? Presenta que ella simplemente tu invitada. — Мечи ответила также на испанском. — ¡Ella no la invitada, y sin techo, que a yo has impuesto! ¿Y de repente en general la enferma nos contagiará con algo? * — даже по интонации можно было догадаться, что парень на что-то злился. Возможно, эта перепалка длилась бы ещё долго, если бы после фразы Хорхе они не услышали третий голос: — ¡Perdonen, pero mí en absoluto enferma! ** — после этого Мерседес с Хорхе замолчали и в шоке уставились на Мартину, внезапно заговорившую на их родном языке.