Парализованное сердце

Автобус переполнен сверху до низу — видимо, младшая школа готовит каких-то уникумов. Джейд садится в самый зад — нечего ей спереди делать. Место у окна самое прекрасное — за остальными сидениями тебя навряд ли увидят, так оно ещё и самое дальнее. Хоулетт сомневается, что кто-то решится сесть рядом. И правильно сомневалась. Бинг сидит где-то впереди вместе с Аллен (она таки участвовала, значит, параллельные классы тоже писали эту викторину). Паркер о чём-то говорит с Брауном (кто бы сомневался), сохраняя невозмутимое лицо. Джейд уже насчитывает больше пяти человек. Стейси, вот лгунья! А самой её что-то не видно. Прозрачные двери корпорации встречают её сурово и холодно. Толпа людей, снующих туда-сюда, несколько десятков охранников и одна миниатюрная девушка за огромным столом. Группа школьников-переростков сразу даёт о себе знать — среди тихой атмосферы холла они стоят кучкой посреди пустоты, громко о чем-то переговариваясь. В их толпе выделяется белесая макушка Гвен Стейси. Джейд подходит ближе — а она ведь не знала, что та работает здесь. Или подрабатывает? Да что она вообще здесь делает? Белый халат и бейдж заставляют Хоулетт убедиться в том, что Стейси действительно тут работает. Видимо, чтобы после школы сразу перейти сюда. Как только Гвен видит одноклассницу, то живо меняется: милая, даже какая-то слащавая улыбка расползается по её лицу, и девушка направляется к Джейд. — О чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! — тараторит Хоулетт, пока, стуча каблуками по плитке, Стейси приближается к ней. — Гвен! Вот уж встреча, — типичная фраза всех фильмов, и Джейд с запоздалым отвращением даёт себе ментального леща. Удивительно, как она может говорить такие вроде бы жизнерадостные вещи с выражением лица, будто бы унюхала какашку. — Да, точно. А я тебя вот жду… Джейд, — Хоулетт замечает, что девушка быстро глянула вниз, на свой список, словно забыла, как её зовут. Действительно забыла. Да она только вчера с ней встречалась в школе! Да они как никак одноклассники! Джейд переминается с ноги на ногу, снова пробегаясь взглядом по её спутникам. Да каждому из них не больше четырнадцати. Она оглядывается в поисках кого-нибудь из старшей школы, замечает Брауна с Паркером и чувствует облегчение. Отчасти потому, что они в какой-то мере тоже изгои. Ну или по крайней мере просто обособленные люди. Джейд приходит в голову странная мысль. Если Паркер не встречается с Гвен, то точно уже — с Хоби. Хоулетт улыбается и сжимает кулаки в карманах толстовки: чувствует на своём затылке чей-то пронзительный взгляд. Резко оборачивается, не зная, куда смотреть. Но объект находится сам собой. Мужчина, явно увлекающийся бодибилдингом, что нельзя скрыть даже под изысканным костюмом, стоит посреди помещения, посреди толпы убегающих в разные стороны людей. Всколоченные угольные волосы не должны сочетаться с деловым костюмом, по идее, но они так гармонируют с ним, что любая мысль, что здесь что-то не так, отпадает; Джейд невольно любуется мужчиной, а потом удивлённо вскидывает брови: чуть выше переносицы у него сияет тёмный ромб, будто маленькая татуировка. Как у индейцев, только в виде ромба. Джейд настороженно смотрит на мужчину, а потом сдаётся под напором его ярких глаз, цвет которых в течение нескольких секунд зрительного контакта меняется от тёмно-карего до какого-то лилового. Мужчина еле заметно улыбается, отчего по спине девушки пробегаются мурашки, и отходит в сторону, и Джейд теряет его из виду, хотя сама не прочь пойти и найти его — что ему нужно? Так смотреть запрещено! Стейси снова подходит к Хоулетт с многочисленными бумагами и ручкой, зажатой в длинных пальцах. Расспрашивает Джейд, кто из её класса здесь присутствует, потому что сама никого не может найти. Хоулетт удивляется и поджимает губы, оглядываясь по сторонам. Только что они были здесь. Во всяком случае, так она говорит Гвен. Гвен было начинает про Джонс, но тут же обрывает саму себя, чуть ли не хлопая по лбу. — Джессика навряд ли придёт, — с сожалением подмечает Стейси. — Она вообще очень человек… Скрытный что ли, даже не знаю, — пожимает плечами Гвен и тут же, обернувшись к остальным, раскидывает руки в сторону, приветствуя их. Только напоследок успевает шепнуть Джейд: — Не теряйся. Джейд смотрит на любезную девушку и даже думает, что та могла бы быть её другом. Бы. Огромные машины, постоянно бегающие учёные, над чем-то работающие; запах гари и примесей — всё это OsCorp. Названия некоторых приборов, произнесенных быстрой Гвен, Джейд не то что вслух, даже в голове прокрутить не может. Огромная капсула с маленькими прозрачными колбами интересует Джейд больше, чем разработки по регенерации, по скрещиванию видов, и длинная красивая речь доктора Коннорса, и даже незаметное появление Паркера с другом и его искромётные предположения, чтобы отвлечь Гвен, не могут отвлечь её от этого. Хоулетт отделяется от всей массы учеников и идёт куда-то в сторону, заинтересовавшись этими колбами со странной синеватой жидкостью. — Интересуетесь мутациями? — сбоку неожиданно вылезает какой-то мужчина, и Хоулетт почти отпрыгивает в сторону, но страх разбить нечто важное пересиливает мгновенный испуг, и она берет себя в руки. — Совсем немного, — врёт. Иначе вдруг прогонит? Она разглядывает доктора, не находит ничего примечательного и принимается дальше за рассмотрение колбочек. Жидкость находится в покое, но изредка на поверхности лопается один или несколько пузыриков, словно внизу, на дне, кто-то находился. Рядом на экране воспроизводилась ДНК обычного здорового человека, также ДНК рептилии, обезьяны, человека с синдромом Дауна, а ещё — неизвестного с именем Э. Блонский. Джейд, заинтересовавшись фамилией, пробует несколько раз внятно и чётко прочитать её, но кроме проглоченного окончания, у неё ничего не выходит. Сравнительный анализ показывает, что у последнего из-за облучения гамма-лучами появился дополнительный ген икс, давший ему определённые способности, передающийся по наследственности. Не повезёт же его детишкам. — Разве вы не должны работать там тем проектом? — Джейд показывает рукой на мини-ролики о возможной регенерации потерянных конечностей, искусственного взращивания клеток мозга, печени и селезёнки. Победа над раком, лечение больных, инвалидов — кажется, соседние отделы должны работать над одним делом? — Слишком просто, — мужчина отмахивается от неё. — Для стимуляции процессов физиологической и репаративной регенерации клеток фармакологами разработаны специальные препараты: стероидные и нестероидные анаболики, биогенные стимуляторы, стимуляторы регенерации животного и растительного происхождения и много-много всего прочего, — доктор касается ладонью стекла. — Это просто и легко достижимо.. — Для Вас, — усмехается Джейд. — Возможно, — мужчина ухмыляется в ответ и гладит капсулу, словно это его дитя. — А что Вы слышали о мутации? — Кроме того, что… ничего? — предполагает Хоулетт, нагло опираясь локтем о стеклянную поверхность. И тут же понимает, что прокололась: она же сказала, что интересуется мутациями. Чёрт. О мутантах она лишь слышала то, что в 80-х их подвергали жуткому гонению, создавали вакцину, как способ борьбы с ними, были восстания против этого, и в конце концов… Это лишь понаслышке. Ничего конкретного она не знает. Интересоваться мутантами-изгоями и так далее у неё нет ни времени, ни запала. — Хорошо, — мужчина улыбается, будто ожидал услышать такой ответ, словно он распознал её ложь. — Мутация — это какое-либо отклонение, ты знаешь. Из-за этого в ДНК появляется ген Икс — он несёт в себе скрытые или открытые дополнительные способности, будь то телекинез, телепатия, пирокинез, поразительная регенерация или что-то ещё. Этот ген передаётся только от отца; от матери, если та даже и мутант, ребёнок унаследовать ген не может, только признаки, в том случае, если отец всё-таки передал ген. — Значит, если мать — мутант, — Джейд на секунду хмурится, пытаясь принять в себя всю ту информацию, — а отец — нет, то ребёнок мутантом не будет? — Маловероятно. Но всё же возможно. Теперь давай вот о чём. Представь, что отец мутант, ген передался, но не до конца. Мужчина поразительно легко завоевал доверие Джейд. Ей становится не по себе от этого, но поделать она ничего не может — он умеет располагать к себе, видимо, всех. Несмотря на внешность явно ниже среднего, мужчина не отторгает; странное, даже какое-то обезображенное лицо, огромные глаза с нависшими веками и пушистыми бровями — этот человек выглядел как неудачный эксперимент. Не оттого ли он здесь? — Как это? — Джейд оглядывается на свою группу. Те уже в противоположном конце зала, где с любопытством разглядывают какие-то проекты. Их для этого сюда привезли? Посмотреть на мечты учёных и на хорошо смонтированные ролики? — Этот ген проявляется в стрессовых ситуациях, в моменты наиболее ярких эмоциональных всплесков. Оттого и в подростковом периоде. Но ведь у многих раскрытия не происходит. И способности остаются внутри, как нераскрывшиеся цветочки. Скрытные. Такие есть почти у каждого второго, если не у каждого человека на Земле. Понимаешь? — И Вы изучаете эти способности? — Джейд до сих пор не очень понимает, о чем говорит мужчина. — Да! Скрытые способности! Точнее, если яснее выразиться, я изучаю способы их проявления, распускания. Ведь, имея сверхсилы, это значительно улучшит жизнь. Правда, почти все экспериментальные сыворотки потерпели неудачу, — доктор с сожалением смотрит на своё детище, — а эти стоят разве что для показушности. Но ещё один вариант в разработке. Понимаешь? — Значит, Вы хотите людям помочь высвободить это? — Хоулетт смутно, но всё-таки начинает понимать, о чем он говорит. И даже в неком роде разделяет его взгляды. Почему нет? — Да! Тогда не будет нужды в бесполезном скрещивании видов. — Значит, с доктором Коннорсом Вы не согласны? — она пытается скрыть улыбку, но получается хреново. Назвать бесполезной идею руководства — дело опасное, хоть и смелое. — Да… то есть, не совсем не согласен, — мужчина чешет щетину. — Его идеи гениальны, но немного… непрактичны. Не находишь? — он настолько проникновенно смотрит на Джейд, что та лишь бодро кивает. Смотрит на неё так, словно нашёл единомышленника среди всего мира. — Да, — девушка быстро обдумывает идеи самого Коннорса. — Скрещивание видов — штука опасная. Маленький кабинет доктора Штромма, куда тот тянет девушку, завален барахлом, в основном бумагами. Непонятные чертежи, скомканные листки с формулами — здесь царит хаос. Мендель снова смотрит на девушку, словно на последнее спасение, соломинку, которая вытащит его из болота неудач. Доктор Нельс ван Аддер, высокий худой мужчина, настолько высокий, что Джейд, чтобы увидеть его лицо, приходится закидывать голову назад, поднимается из-за стола, приветствуя мужчину. Он опускает глаза; смущенно что-то шепнув своему боссу, выбегает из кабинета, оставляя за собой противный запах дешёвых сигарет. Штромм суетно проводит руками по столу, роется в ящиках. Джейд оглядывается: в комнате царит беспорядок. Везде какие-то бумаги, смятые и чистые; огромное количество колб, пустых и наполненных разных цветов жидкостями, а ещё — ужасные фото покалеченных людей с язвами, покраснениями и гематомами. Хоулетт морщится от неприязни и пытается сдержать рвотный позыв. Штромм бегает из одного угла в другой. Джейд удивляется, что он привёл её сюда. Зачем? Или у всех учёных такой бзик: привлекать к проекту всех согласных с его мнением? Крикнув что-то на непонятном языке, доктор подбегает к Джейд. Он показывает ей конечную формулу сыворотки, которая могла бы "пробудить" подавленную способность. Но снова он что-то бормочет, он не уверен в ней, ему каждый раз кажется, что чего-то не хватает. И когда Джейд осторожно берет с края стола карандаш и проходится по буквам, то улыбается, как младенец, ожидая чуда. Вместо чуда — морщинистый от напряжения лоб, нервный тик, постукивание карандашом по столу и невнятное бормотание (совсем как у него). Джейд понятия не имеет, что он хочет от неё. Ведь Штромм — учёный Оскорпа, а не она. Обычная старшеклассница навряд ли сможет что-то сделать. На часах почти шесть, и Джейд решается высказать своё желание пойти домой. Штромм восторга не показывает, лишь дрожащими руками даёт ей листок, надеясь, что она сможет составить или исправить его сыворотку. Как Мендель смотрит на неё, даёт ей некоторую уверенность, поэтому Джейд нагло просит дать ей микроскоп (один такой стоит рядом, зазывая её к себе своими стёклами). Мгновенно соглашается, даже без раздумий; доктор отдаёт ей прибор, и Хоулетт, жадно сжимая на микроскопе пальцы, засовывает его себе в рюкзак, кое-как умещая вместе с учебниками. — Джейд? — у самой двери доктор зовёт её; приходится обернуться, держа в руках значительно прибавивший в весе рюкзак. — Да? — маленький листок с формулой зажат у неё под подбородком, и Хоулетт быстро засовывает его в карман, чтобы не потерять; испуганный взгляд Штромма её немного озадачивает. — Это будет наш с тобой маленький секрет. Хорошо? — мужчина улыбается, но улыбка выходит какой-то натянутой, сухой, и Джейд уже жалеет, что вообще отошла от своей группы. — Да, конечно. Она не сразу вспоминает, что доктору своё имя не говорила.

***

Ещё один день успешно (ну или хотя бы без происшествий) закончен, и Джейд, устало закрыв учебник английского, вновь решает вернуться на ту крышу, считая, что воздух ей чем-то поможет. Ну, а если не поможет, то она хотя бы отдохнёт. Опасливо заходя в лифт, она боится вновь наткнуться на того жителя — в этого раз она так просто от него не уйдёт. Но, слава богам, на пути ей никто не попадается. То ли никого нет дома (хотя здание довольно старое, и жильцы молодыми не должны быть), то ли все уже спят, что более вероятно. Держа телефон под подбородком, она светит фонариком на листок на коленях, карандашом же пытается что-то исправить. Что-то действительно в этой формуле не так. Это как смотреть на пример, зная, что он неправильный, но где — сказать не можешь. Она несколько раз переписывает формулу к себе в тетрадь, пытается переделать её, но ничего не выходит. Сыворотка, введённая в организм, просто исчезнет через несколько секунд, словно и не было её, но если ввести дополнительный белок и углерод, застынет на полпути, не достигнув клеток гена. Это ещё не брав во внимание облучение гамма-лучами, что, несомненно, должно быть. — Чёрт. Джейд ложится у края, заводит руки за голову, зарываясь в волосы пальцами. Всё слишком сложно. Она представляет себе, как, изменив формулу, она прославится, станет знаменитой, её возьмут в OsCorp, и жизнь окончательное наладится. Может, даже год терпеть не надо. Она закрывает глаза, надеясь, что во сне к ней придёт волшебное послание, которое ей поможет. И ей почти удаётся заснуть, но странный звук, какой обычно бывает, когда тесто шмякается на стол, заставляет её сесть и осмотреться. Над ней, как и в тот раз, пролетает (даже можно сказать проскакивает) что-то небольшое и тёмное, и в свете уличных фонарей ей на мгновение чудится, что это человек. Она вскакивает с бетона, подбегая к боковому краю, всматривается, пытаясь найти это пятно ещё раз, убедиться, что это не плод её сумасшедшего воображения, а реальный объект. Паркер, пролетая над крышей очередного дома, с удивлением замечает свою новую одноклассницу. Может, это была даже не она, но почему-то он подумал именно о ней (либо захотел, чтобы это была именно она). Остановившись за будкой соседнего дома, Питер быстро перескакивает с другой стороны обратно на то здание, попутно снимая с себя костюм. Стоя на пороге, он поправляет свитер и вылезающую из-под него рубашку, а затем устало шагает в сторону девушки, смотря себе под ноги и явно делая вид, что он её не замечает. — Паркер? — Джейд сразу же слышит шаркающие звуки позади себя и приподнимает бровь, тут же закидывая рюкзак на плечо. — Ты тут что забыл? — А я вот могу задать тебе тот же вопрос, — Питер усмехается и подходит ближе к краю. — Неужели? — она тянет гласные; само слово просто насквозь пропитано сарказмом. — Да, — парень кладет свою сумку на широкое ограждение, наклоняясь вниз. — Ночной бандит? Или уличный мститель? — Оборотень, — Джейд показывает пальцем на так кстати появившуюся Луну. — Не хочу травмировать психику соседей, вот, перебралась сюда, надеялась, что никто не потревожит. Беспечно пожимает плечами, будто бы только что рассказала ему свой секрет. Видя, что Паркер без особого энтузиазма рассматривает её, Джейд быстро признаётся: — Здесь хорошо. Можно отдохнуть и подумать. А вот что привело тебя сюда, а, Паркер? — Хоулетт подходит ближе, заглядывая, как и Питер, вниз. Кроме гонимых ветром пакетов и редких прохожих, никого нет. — Та же причина. Питер разглядывает девушку более подробно, ведь сейчас выдаётся такой шанс! Короткие медные волосы в свете Луны выглядят какими-то странными, темными; отблески пляшут на них кровавыми пятнами. Тёмные глаза сверкают, словно именно сейчас она находится на пике активности, как летучая мышь или другое ночное существо. Только он не знает, что в этот момент Джейд ужасно хочет спать и сдерживает себя только его присутствием. Не засыпать же ей при нем? — А ты не видел что-то промелькнувшее недавно? — чтобы хоть как-то заполнить пробел, Хоулетт задаёт самый последний в списке «Задай при неловком молчании» вопрос. — Пару минут назад? — Паркер начинает волноваться, как бы она не заподозрила чего. — Видел. И даже знаю, что это. Нападай первым. Он думает, что теперь он точно вне подозрений. Осталось только развить диалог. На ироничный встречный (которого он ждал) вопрос девушки он скоропалительно отвечает, что это был Человек-паук. — Да ладно? — Джейд снова приподнимает бровь. — Человек-паук? Типа многорукий, многоглазый чувак с лишней хромосомой? И кто же он? Такое определение не давал ему никто, и Питер даже на пару секунд думает обидеться, но тут же берет себя в руки. Не видевшая его ни разу, она скорее всего должна была подумать именно об этом. — Да, — он беспечно оглядывается по сторонам, дела вид, что пытается разглядеть народного мстителя в ночной мгле. — Он помогает людям. — Ну, мне он ещё никак не помог, — Джейд опускает уголки губ и ставит рюкзак обратно на бетон. Если пару минут назад ей хотелось уйти, чтобы избежать встречи с кем-либо, то сейчас, она не спорит, Паркер её заинтересовал. — Значит, твоя очередь просто не пришла, — он пожимает плечами и тут же делает вид, что вспомнил о чем-то важном. — Сейчас! Подожди. Джейд немного отстраняется, хмурясь и непонимающе смотря на парня. Он хлопает себя по карманам джинс, достаёт телефон и, немного покопавшись в нём, с улыбкой показывает ей какое-то видео. От непривычно яркого Хоулетт щурится и почти ничего не видит, кроме летящей на огромной скорости машины и чего-то столь же быстрого и сильного. Маленькая фигурка держит в руках за переднюю часть машину, аккуратно опускает её на землю и, разбежавшись, исчезает, выпуская что-то из рук. — Чёт как-то не очень, — она морщится и зевает, прикрывая рот ладошкой. — Костюм бы ему нормальный что ли… — Так видео снято давно, — тут же тараторит Питер. — Сейчас у него совсем другой костюм! Дальше Джейд приходится выслушивать восхищённый монолог Паркера об удивительном костюме героя из спандекса, который больше остальных материалов подходит для своей роли. Когда Паркер почти под конец задумывается: а не заподозрит ли она что-то, Джейд и не слушает его вовсе, лишь изредка зевает и меняет позу. А ведь он мог бы часами говорить о своём костюме, расписывая его плюсы и минусы (последних, как он считает, и нет вовсе). Хоулетт делает заинтересованный вид, но всё чаще думает о том, чтобы по-тихому свалить домой. Питер рассказами о чудесном спандексе настолько загрузил её голову, что почти в час ночи она уже хочет спать. Неожиданно рано для неё. — Ладно, паучий фанат, приятной ночи и всего остального, что обычно желают вежливые люди, — Джейд зевает уже в который (наверное, в сотый) раз и, покрепче перехватив пыльный рюкзак, смахивает с него землю и идёт к двери. Скорее домой и спать. На секунду она задумывается и уже второй раз за день ментально бьёт себя по лицу. Какого хрена она такая вежливая? — А разве ты не вежливый человек? — Питер догоняет её и идёт наравне, попутно задавая вопрос. — Не, — следом за ней зевает и Паркер, и Джейд хитро хихикает, пропуская его вперёд к лестнице. Паркер тут же останавливается, пропуская и её тоже, и так они и стоят, в ожидании, пока кто-нибудь из них не изволит податься вперёд. Первой не выдерживает Джейд. Резко шагнув, она по привычке закрывает за собой дверь; лишь когда слышит приглушённый стон боли и громкий стук, то испуганно оборачивается. — Да уж, ты права, — скулит Питер, прижимая ладонь к груди. — Ты не очень вежливый человек.