Лиса на картинке просто
до сумасшествия похожа на Хоулетт. Питер смотрит на животное под разными углами, сравнивая темную шерсть с медными волосами девушки. Ему уже кажется, что даже чертами лица и морды они походят друг на друга. Он дёргает головой, но схожесть не пропадает. С ним точно что-то не так. Люди, идущие мимо, постоянно задевают его, толкая и обругивая. Когда последний период заканчивается и на просторах коридоров становится более-менее спокойно, Питер выходит из школы, щурясь от яркости солнца и непривычной тишины. Секунду назад гул тысяч голосов окружал его, а тут такая тишь. Он понятия не имеет, какой предмет был у Хоулетт, но отчаянно надеется, что она еще не ушла. Он улыбается. Одинокая, довольно знакомая фигура только что завернула за угол, и Питер стремглав мчится за ней, придерживая рукой прыгающий на спине портфель. Как же быстро она ходит.
— Джейд! — она уже почти дошла до конца забора, стоит около перехода. — Джейд!
Хоулетт даже не оборачивается, и Питер думает: она либо действительно не слышит, либо профессиональная вруниха и притворщица. У светофора он еле успевает подбежать к ней и идти рядом. Но когда она слегка поворачивает голову и видит его, молниеносно отшатывается и выдергивает наушники из ушей — она действительно не слышала.
— Паркер, ты совсем? — Джейд потирает лоб пальцами и засовывает обратно только один наушник. Питер понимает, что
до сих пор не стал её другом. Игла разочарования колет его самолюбие. Тут же усмехается: его доводы так глупы!
— Что? Я виноват, что ты не слышала меня? — Питер пожимает плечами и указывает пальцем на ближайший магазин. — Зайдёшь со мной?
Девушка фыркает и качает головой, уже делая пару шагов в сторону метро. Но Паркер оказывается настырным малым и умоляюще смотрит на неё, повторяя просьбу. Джейд поднимает голову и смотрит на небо, закатывая глаза и неуверенно шагая к парню. С одной стороны: что она потеряет? А с другой… Эту сторону даже слушать не надо, потому что первая настоятельно орёт на неё, пиная в сторону того самого магазинчика. Питер внимательно рассматривает каждую вещицу, искоса наблюдая за беспечно шляющейся туда-сюда Хоулетт. Она постоянно переключает музыку, не в силах настроиться ни на какую из них. Резкое освещение, несмотря на день, давит на глаза, и Джейд почти и не открывает их, лишь иногда посматривает на Паркера, находя его согнутую над низким стеклом фигуру забавной. Питер довольно долго что-то выбирает, а потом, довольный, выходит на улицу. Протягивает ей что-то на своей ладони, и Джейд приходится уворачиваться, чтобы не получить в нос: Паркер руку держит на уровне
своей груди, для неё же это нос. Тонкий кожаный шнурок с небольшой фигуркой чёрной
лисы заставляет её поёжиться и вспомнить урок. Он что, сравнил её с этим
глупым животным?
— Ты не всерьёз, — она даже не берёт браслет. — Скажи, что не всерьёз.
— Я абсолютно серьёзен, — улыбается Питер, но тут же хмурится. — Возьми. На память типа.
Джейд пихает браслет в карман, маленький брелок кажется невыносимо тяжёлым, так и давит, оттягивает джинсы вниз. Паркер, кажется, удивлён, что она всё-таки приняла его подарок. Не обращая внимания на чересчур довольного собой и в то же время смущенного Питера (видимо, он не до конца был уверен, что она возьмёт), Джейд равнодушно разворачивается и идёт вдоль тротуара. Только через несколько секунд сквозь паузы в музыке она слышит гулкие шаги позади.
— А взяла же, — заявляет Питер, почти подпрыгивая на ходу
— Я просто еврей, — невозмутимо заявляет девушка. — Где халява, там я. Мы, евреи, знаешь ли, любим всё бесплатное.
Она видит как Питер выгибает бровь и усмехается, явно не верящий ей. Ну и ладно. Джейд, погруженная в раздумья о Штромме мечтах о популярности (кто об этом не мечтает) и славе, не сразу замечает группку одноклассников впереди. Как только она вылавливает взглядом знакомые гориллоподобные фигуры, то мысленно телепортируется в Перу. Джейсон, встретившись взглядом с Хоулетт, толкает плечом остальных, и Джейд морщится, прикрывая лицо рукой. Питер тоже замечает их и тихо охает, останавливаясь посреди дороги. Девушка, за неимением охоты ни ввязываться, ни обходить их, просто таранит напролом, делая вид, что не замечает их.
— О, а вот наша сладкая парочка ботанчиков! — Йонелла смотрит с высоты своего огромного роста на маленькую Хоулетт и скрещивает руки на груди. Джейд усмехается: выше «D» и «C» отроду не получала, какой ботан? — Паркер, мог бы выбрать кого поприличней. Та же Стейси уж получше будет! А эта… Учится так себе, выглядит ещё хуже. Интересно, у тебя целый вагон одинаковых свитеров, или ты просто ходишь в одном и том же?
— Ты такой остроумный. А какие шутки, — с издёвкой тянет Джейд, вытягивая губы трубочкой. — Что ж ты в школе-то забыл, вундеркинд неоцененный?
— Флэш! — Паркер подбегает ближе, кивая Джейд, чтобы та стала за него. Но упертая девушках лишь взглядом посылает его (никакой двусмысленности) и снова пытается прошмыгнуть мимо толпы. — Чего тебе надо, а?
— Проучить тебя, друг мой, — чрезвычайно важно произносит Томпсон, воздевая палец вверх. Его друзья позади взрываются хохотом.
— Юджин Ницше, благословенный, дай нам пройти, о великий! — Джейд даже не старается: функция сарказма словно включена у неё без доступа отмены услуги. Ну нельзя его отключить.
Томпсон, со злым прищуром и сжатыми кулаками, наблюдает, как Джейд пытается пробраться сквозь его толпу, пихая всех локтями на уровне животов (Питера даже становится интересно, каков её рост). Йонелла, пытаясь преградить ей путь, был остановлен Паркером, схватившим его за плечо. Флэш, будто бы понимающе ухмыляясь, щелкает пальцами, и его банда расступается, давая дорогу. Хоулетт, явно позабыв о существовании Питера, мирно шагает прочь, снова воткнув наушники.
— Так вы чё,
вместе? — Томпсон хлопает Паркера по плечу, и тот дергается скорее рефлекторно, чем от боли. Питер неловко пожимает плечами, переспрашивая, внутри прекрасно понимая, о чем говорил его одноклассник. Что-то духу ответить не хватает. — Кыш отсюда, палочник, пока не огрёб.
Питер, догоняя Джейд, уже довольно далеко ушедшую, ловит себя на мысли, что она без зазрения совести кинула его, оставив в обществе малоприятных людей. И она даже бровью не повела, когда он внезапно очутился рядом, лишь вытащила один наушник (Питер даже за это благодарен). Видимо, она либо в нем и не сомневалась, либо надеялась избавиться. Молчание преследует их весь оставшийся путь, неизменно сопровождая на каждом повороте и даже в метро. Джейд отчаянно хочет избавиться от назойливого парня, петляя меж переулков, находя длинные дороги там, где их попросту быть не может. Хоулетт, достигнув дома, коротко кивает своему спутнику, прошмыгивая за дверь.
Коннорс, бегая по своему укрытию, тщетно ищет образцы, но их нигде нет. Он не верит ни глазам, ни ушам, ни даже камерам, которые ничего не засняли. Коннорс просто в ужасе. Бен носится по лаборатории, задевая столы, но ничего почти и не делая. Курт хочет его убить. Ужас как хочет. Правая рука доктора начинает трястись, и ему приходится даже прижать её к груди, еле-еле успокоив. Второй день уже так. Рейли застывает на полу, прижимаясь лбом к стене. Как он мог. И ведь даже сначала не заметил пропажи! Босс точно его убьет. Взгляд Коннорса подобен ледяной рапире, колющей в сердце, только от неё Рейли только бросает в дрожь.
— Бен, принеси мне кофе, — рычит Коннорс, оседая в своём кресле. — Крепкого, как и моя злость.
Рейли, втянув голову в плечи, прошмыгивает к выходу. Обычно он бы такого не сделал, но раз уж он виноват в похищении невероятно секретного образца, то сегодня принесёт этот чёртов кофе.
Наверху его привлекает шум. Почему-то все куда-то бегут, что-то громко кричат, визжат. Бен подходит ближе. За столом, где обычно стоит охранник, никого нет. Это странно, думает Рейли и с пластиковым стаканчиком кофе в руке подходит ещё ближе, прижимая напиток к груди, чтобы ненароком не разлить: столько людей вокруг! Какая-то женщина в ужасе прикрывает рот ладонью и отскакивает назад, наталкиваясь на Бена. Он пошатывается, и капельки кофе попадают на рубашку. Мужчина ругается, хмурится, но все же идёт вперёд, потому что любопытство перевешивает. Близоруко щурясь, он замечает торчащие ботинки. Тут же подбегает полицейский. Ещё одна женщина кричит, что он
мёртв. Холодок пробегается по спине Бена, и мужчина сглатывает, с шумом выдыхая. Двое полицейских за ноги оттаскивают охранника от стола на свет, к людям. Бен роняет стаканчик.
Пепельное лицо с
обвисшей кожей, будто бы из человека выкачали все внутренности. Рот открыт в безмолвном крике, зубы пожелтели и даже в каких-то местах почернели. Глаза пустые, чёрные. На груди ещё держится значок. «Вильям». Бен знал его. Худощавый и немного отчужденный, Вильям был хоть и строгим и неразговорчивым, но частью их университета. У него жена и двое детей, на которых он изредка жаловался, подпирая и без того худой подбородок кулаком. Полицейские, прибывшие только что, кричат отойти от тела всем стоящим в помещении, и Бен, перешагнув через лужицу кофе, спотыкаясь, идёт, почти бежит в лабораторию. Поэтому он уже не обращает внимания на повторяющийся женский крик со стороны подсобки. И про второе найденное тело он не знает.
Джейд в отсутствие Джекетса уныло переключает каналы, не задерживаясь ни на одном больше двух секунд. Новости интересуют её только до того момента, как там звучит «Человек-паук». Кроме этого, она лишь запомнила, что банду грабителей всё-таки поймали. Сердце тоскливо жжёт, вспоминая боль в прекрасных, созданных, несомненно, не для слез, глазах Гвен Стейси.
Невысокий мужчина, которого в наручниках ведут здание суда, грозится расправиться со всеми, плюет в камеру и дёргается в конвульсиях. Джейд даже кажется, что он под кайфом. Конец заседания и всё так же озлобленно-отстраненного грабителя показывают спустя пару минут, и Джейд закатывает глаза, потому что, оказывается, поймали и осудили его ещё вчера. Последние минуты новостей она не досматривает, слыша противное имя героя (про себя она всё так же называет его восьминогим). Голова бухнет из-за неприятных мыслей, а кошмары ночью (после тяжёлого дня она даже не в силах пойти на своё любимое место) не дают уснуть, не облившись пóтом. Ужасное усмехающееся лицо того преступника возникает каждый раз, когда она закрывает глаза. С чего бы ей запомнить это? Лёгкие сжимаются, грудь сдавливает, и Джейд снова спускается вниз, чтобы поглотить очередную порцию безвкусных таблеток.
— О'кей, ворюга, раз ты не даёшь мне заснуть, то я не усну.
Нудное полотно текста по истории как раз и убаюкивает её, вместо того, чтобы завлечь. Ей не интересно, как знали третьего по счёту президента США, как звали его жену и сколько у них было детей. Ей не то чтобы не интересно, глубоко плевать на это. Она не доходит даже до конца двенадцатистраничного параграфа, а дергается на месте, понимая, глянув на часы, что заснула. Перебирается на кровать и засыпает в очередной раз, с надеждой на то, что никаких мужчин на этот раз ей не приснится.
И не приснилось. Угрюмый президент Америки по пятам ходил за ней, бубня под нос количество детей и полное заковырчатое имя жены. Но это, несомненно, лучше, чем гоняющийся за тобой маньяк с раскладным ножом в руке и улыбкой психа на лице.
Джейд в конце дня всё-таки даже рада тому преступнику во сне, потому что она одна из немногих в классе, кто запомнил имя жены правителя полностью и без запинок. Помимо неё это были обитатели первых пар и, конечно же, Бинг. Хоулетт уже с неприкрытым любопытством наблюдает за этой персоной, анализируя её местами странное поведение. Не глупая, но довольно… Нужного слова Джейд подобрать не может. Фальшивая? Возможно. Двуличная? Всё может быть. Но чего Хоулетт совершенно не понимает — так того, почему Бинг нарочно ведёт себя как и Аллен, хотя Джейд даст руку на отсечение — она совершенно не такая.
— Бинг, почему ты такая? — после очередного урока физкультуры, Джейд успевает схватит за локоть очаровательную брюнетку.
— Какая? — она поправляет очки и смотрит на неё совершенно не так, как всегда. Открыто, немного испуганно, но точно — по-настоящему.
— А вот такая, — Джейд неопределенно машет рукой, пожимая плечами. Думает, что девушка и так поймет, о чем она. — Ну…
сучка.
— Хочешь жить — умей вертеться, — неопределенно отвечает Бинг, и Хоулетт понимает, о чём она. Теперь она вроде как призналась в своей лжи. Только зачем это всё?
Выходя из школы, Джейд спешит покинуть территорию, быстро заворачивает за угол, но перед тем, как вставить второй наушник, отчётливо слышит топот и крик позади. Паркер. С растягивающейся по лицу немного глупой улыбкой — таким он будет всегда. Хоулетт уже знает, что дальше, поэтому безропотно ждёт своей участи, прислонившись плечом к кирпичному забору. Только когда парень равняется с ней, она отлипает и шагает с ним домой. А Питер про себя тихо радуется: это
победа. Осталось заставить её ждать его после уроков. Тогда будет просто отлично.
***
Спорящая пара в какой-то момент замолкает и останавливается посреди улицы, чтобы как следует рассмеяться и только потом продолжить путь. Мужчина обнимает жену за талию и притягивает к себе. Громкое шипение и грохот мусорного контейнера прерывают поцелуй. Женщина как ошпаренная отскакивает от супруга и делает шаг сначала назад, потом ближе к источнику шума. Боится. Из-за контейнера, вяло передвигая ноги, выползает бурое существо, тараща горящие глаза. Ростом не выше пятилетнего ребёнка. Существо похоже на вываленную из банки грязь, осевшую толстыми слоями на земле и имеющую руки и ноги. Оно тянет руку к женщине, будто бы и вправду является ребёнком. Как только ей удаётся разглядеть лицо (или же всё-таки морду) этого потерянного, она почти отпрыгивает от него, прячась за спиной супруга. Сминая пальцами куртку, она тихо, не произнося ни звука, шепчет молитву, её муж же наоборот, решается подойти ближе. Предложив вызвать полицию, он думает, что в глазах жены выглядит героем. И правда.
До тех пор, пока из протянутой ладони монстра не вырывается что-то длинное, словно верёвка и, повиснув у мужчины на лице и запечатав все крики внутри, не притягивает насильно его к себе. Монстр касается поваленного мужчины уродливой когтистой лапой, прижимая к земле и сияя в темноте золотыми огромными глазами. Женщина чувствует, что описалась. Понимание того, что она кричит, приходит позже. Когда эта алая, будто бы измазанная в крови веревка обвивает её лодыжку, что она даже теряет лодочку и падает на землю, то женщина будто бы наконец-то понимает все происходящее и начинает верещать. Она цепляется пальцами за асфальт, сдирая кожу с подушечек, пытается ухватиться за что-нибудь, за малейший выступ, но лишь оставляет неглубокие кровавые следы на бетоне и здоровенный кусок оторванного почти по корень ногтя. Ещё несколько секунд она истошно визжит, словно это может ей помочь, а потом насильно замолкает: сил кричать уже нет, все они её
покинули.
Спустя ещё минуты три в переулке остаётся лишь уже огромное, выросшее чудовище цвета кровавого гноя и высушенные тела бедных ни в чем не повинных людей, всего лишь оказавшихся не в том месте не в то время. В чёрных глазах застыл самый настоящий ужас, изо рта, кажется, до сих пор доносятся пробирающие до костей стоны боли.
Монстр издаёт крик, рвущий барабанные перепонки, а затем скрывается в тени, сжимая в кулак когтистые лапы размером с голову человека.
***
Всю дорогу Питер пытается поддержать разговор, болтая без умолку на любые темы, вплоть до погоды и нависших над ними облаков. Джейд поначалу лишь хмыкает и со всем соглашается, но потом начинает вникать в разговор. Когда Питер замедляется и затем останавливается, она оборачивается к нему, непонимающе выгибая бровь.
— Чёрт, — шипит Паркер, глядя вперёд, снова щурится, но только по привычке.
Тётя Мэй, зевая на ходу и перекладывая пакет из руки в руку, приближается к ним, даже не замечая племянника. Только потом, почти натолкнувшись на него, с улыбкой останавливается.
— Питер! Уже домой? А это… — женщина смотрит на Джейд, делая паузу и позволяя Питеру её представить.
Тётя и Хоулетт обмениваются улыбками; Джейд старается растянуть губы как можно дальше, пытаясь выглядеть искренней. Имя её Мэй выговаривает не сразу, чем изрядно раздражает девушку. Джейд делает вид, что не злится, хотя на самом деле внутри неё закипел бы чайник. Питер, видя всё это, остаётся все уладить и переводит тему на школу, так некстати упомянув обед.
— Джейд, — женщина высвобождает руку и хлопает ею Хоулетт по плечу, — приходи к нам на пирог. Это не предложение! В семь! Ты обязана прийти, иначе я обижусь!
Джейд вяло кивает и поскорее хочет увильнуть от семьи Паркер, оправдываясь тем, что спешит. Конечно же, Питер выглядит огорченным, оставаясь наедине с тетей и отвечая на все её каверзные вопросы.
Джейд фыркает. Она ненавидит пирог, особенно после случая в детстве, когда ей туда подложили лапку мертвой мышки. После этого она буквально всё сначала мелко разрезает, только потом пробуя на вкус. И хоть больше никто подложить ничего мерзкого не пытался (с заплывшим глазом это навряд ли выйдет), привычка проверять осталась. Домашняя работа оказывается в тетради благополучно написана (списана), параграфы она как всегда оставляет на потом, а время неуклонно движется к шести. Она всё ещё думает: пойти или нет? Пойдёт — хотя бы поест что-то нормальное и съедобное. А не пойдёт — обидит женщину, потеряет расположение Питера (если оно ещё было). Всё же, как она начинает размышлять, — ей повезло даже. Никакого надзора, делай, что хочешь, хоть иди к сутенёру, — Джекетс не заметит. Хоулетт снова лежит на кровати, от нечего делать погрызывая кончики ногтей. Решает пойти, всё-таки еда пересиливает все остальное. Халявная к тому же. Да и животик уныло урчит, напоминая, что дома питаться почти нечем.
Только что постиранный, даже не полностью высохший, свитер холодит кожу, но Джейд нравится. Джинсы же, наоборот, не первой свежести, резко контрастируют с верхом; Хоулетт чувствует неловкость, возникшую из-за времени. Одетой сидеть не хочется, а время ещё есть. Как только она садится на кровать, то по закону подлости в дверь настойчиво стучат.
Скучающий, немного нервный, Паркер водит пальцем по вырезам на деревянной двери, изредка постукивая сгибом пальца.
— Ты же не за мной пришёл? — недоверчиво спрашивает Джейд, откидывая назад выбившуюся из-за уха прядь. Движение выходит каким-то резким, словно она робот или нервничает.
— Именно за тобой, — улыбается Питер, замечая беспокойство Джейд. — Тётя настаивает, чтобы ты пришла.
***
Жёсткий пирог Джейд выплевывает, как только отлучается на кухню: есть его невозможно, грубый, как пятая точка скульптуры Аполлона. Питер ведёт себя точно так же, Джейд замечала, как он много раз уходил к себе на пару минут. Но сейчас он остался внизу, помогая тёте с посудой. Хоулетт не решается присесть на чужую кровать, боясь что-то испортить или помять. Пара фотографий на столе наталкивает на мысль, что что-то в его семье всё-таки случилось: счастливые лица, только не хватает одного человека. Мужчина с проседью и волевым подбородком, нахмурившись, обнимает парня; лишь на дне глаз заметен весёлый блеск.
Джейд рассматривает фото и стопки газет; нерешительно, заранее зная, что это плохо, лезет в шкаф, тихо приоткрывая дверцы; не сумев предотвратить шумный скрип, просто быстро оглядывает содержимое, тут же закрывая. Какие-то странные широкие браслеты, которые ни один нормальный подросток носить не стал бы. Куча странных рисунков и символов, коробочки со скрепками и много пачек жидкого клея.
Хоулетт приоткрывает другой шкаф, рассматривая разные вещи Питера, в основном школьные. Свитера на ощупь мягкие, гладкие, сразу понятно, что женщина ухаживает за парнем как следует.
Несколько (штук пять) свитеров просто неотличимы друг от друга. Тот же цвет, размер и вязка. Джейд морщится и быстро, воровато оглядываясь, пихает скомканную вещь к себе в рюкзак. Может, даже не заметит. Тёмно-серый, удобный, ей как раз не хватает именно такого! Что-то в ней верещит, что так нельзя, что она — малолетняя преступница; что её посадят, как только Питер об этом узнает. Да много чего кричит эта противная часть её.
— А у тебя здесь удобно, — она сидит на кровати, когда Питер входит в комнату. — Мне нравится.
— Ещё бы, — парень улыбается и подходит к окну, выглядывая наружу, точь-в-точь как в боевиках, когда герои скрываются в убежище, сквозь жалюзи осматривая улицу.
— У тебя классная мамка, — кивает Хоулетт, бегая глазами по стенам.
—
Тётя, — поправляет её Паркер, скрещивая руки на груди. — У меня нет родителей.
Джейд растягивает губы. Даже спрашивать, что с ними, не хочется.
— Я, наверное, пойду, — настойчиво-отрепетированным голосом говорит Джейд, поднимаясь на ноги. — По истории же задали много, надо учить.
Она виновато пытается улыбнуться, на что Питер пожимает плечами, провожая её до входной двери. Девушка поправляет заметно потяжелевший рюкзак; идёт, стараясь не оглядываться. Паркер возвращается к себе, запоздало вспоминая, что история была только сегодня. Крикнув тете, чтоб она ему не мешала, Питер выскакивает в окно, тут же поднимаясь до самых облаков. Ветер бьёт его по бокам и ногам, пытаясь кинуть обратно на землю, но Человек-паук летит между высотами, в конце переулка уже подмечая знакомую маленькую фигуру. Затаившись на крыше невысокого дома, Питер сквозь лёгкие сумерки следит за походкой девушки, всматриваясь в её колышущиеся на ветру тёмно-медные волосы, которые сейчас кажутся почти чёрными. Когда она заворачивает за угол, Паук зевает и, легко спрыгнув с края, уже летит рядом с другим зданием. Выглядывая из-за стены, он так же вглядывается в Джейд, следя, как она отпирает дверь дома и входит внутрь.
Мимо него, вереща сиренами и красно-синими огнями, проносятся одна за другой полицейские машины, уносясь в тумане дыма и пыли в сторону центра. Нахмурившись, Питер следует за ними, перелетая от одного дома к другому, пытаясь опередить полицейских. Из здания банка, ограбленного ранее, выбегают люди, в страхе крича и падая на колени. Раскачавшись на паутине, Паркер быстро влетает в просторный холл, впереди себя, метрах в двенадцати, замечая неясную в свете одной выжившей люстры фигуру. Отчасти какая-то странная, искажённая,
нечеловеческая.
Что-то булькая, существо оборачивается и предстает перед Питером во всем своём величии.
Сначала Питер даже пугается, потому что это нечто до ужаса напоминает его самого. Пятна на глазах и тёмные линии по всему телу — существо было какой-то жуткой пародией на Паркера. Только, как показалось Пауку, внешняя оболочка существа была не костюмом, а кожей. Ошмётки, алая и чёрная слизь, свисая нитями с головы, огромной, как у псины, разинутой пасти с длинными острыми неровными зубами, скапливаясь внизу в маленькие лужицы.
— Ну привет, дитя любви паука и солдатика! — весело приветствует (несмотря на зарождающийся страх) его Питер. — Какими судьбами? С работы уволили, решил поживиться чужим?
Слизь капает и капает, а существо все пытается что-то сказать. Среди шипения и рычания Паркер с ужасом, дрожью в ногах, руках, спине — да везде! — различает свою фамилию.
Паркер боковым зрением замечает кровавую лужу (на этот раз реальную, а не остаточную от этого нечто) с дорожками, петляющими меж столов. Последняя красная тропинка ведёт к существу. Скалясь от радости, существо начинает двигаться вбок, как-то странно наклоняясь из стороны в сторону.
— Питер…
Паркер, — шипит оно, нападая.
