***
Джейд не видит Питера всё утро. Она обходит школу вдоль и поперёк, пытаясь найти его и попросить оставить произошедшее между ними в тайне. И перед Гвен неудобно — Джейд более чем уверена, что Паркер и Стейси встречаются. Хоулетт даже готовит мини-речь перед Паркером, но того будто назло нигде нет. У них, вроде бы, должна была совпасть физкультура и история, но ни там, ни там Паркера она не увидела. Пару раз теребила в потных ладонях телефон, но так и не нажала на кнопочку набора его номера. А расспрашивать всех подряд о нём не будет; не хочет терять собственное достоинство и позволять остальным (в особенности — Аллен) распространять слухи о них — а они появятся с вероятностью в сто два процента. Спустя пару периодов она не выдерживает и подбегает к Хоби — единственному другу Паркера (себя она таковым — другом — не считает). — Шоколадный друг, будь полезен обществу, скажи: где Питер? — Джейд теребит рукав своего свитера (не Питера, к сожалению) и спрашивает так, будто ей плевать, немного поглядывая в сторону и делая нарочито небрежный тон, даже немного презрительно-насмешливый. — А я почём знаю? — огрызается Браун, выскальзывает из-за двери своего шкафчика и почти уходит от разговора, но Джейд наседает на него — как когда-то тут же — на Питера, — явно не желая отпускать. — Позвони ему, — требует она, щурит глаза и упирает кулаки в бока. — Сама позвони, — почти скулит Хоби и поглядывает на конец коридора: оттуда обычно появляются Флэш с его прихвостнями. — У меня нет его номера, — врёт и не краснеет. Что-что, а это она умеет мастерски. — Боже, Хоулетт, сейчас уже звонок скоро, давай, я тебе дам его номер, а ты сама позвонишь, лады? — Браун со своего почти двухметрового роста поглядывает на коротышку-Джейд и мученически вздыхает, когда та начинает диктовать свой номер. Мысли о том, что она просто к нему подкатывает, у него нет, потому что скорее уж Тони Старк окажется его дядей, чем к нему подкатит девушка. — Напиши, когда позвонишь! — кричит Джейд, а сама уже на полпути к своему кабинету: у неё сейчас ненавистная, несмотря на низкий уровень, математика. Браун цокает и тяжёлой поступью направляется на свой предмет. На биологию можно слегка опоздать: у него средний балл превышает девяносто и чуть-чуть ниже, чем у Питера. К тому же, ему тоже интересно, почему Питер в ком-то веки решил пропустить школу. Не связано ли это с загадочным (само)убийством директора католической школы? Он застывает за углом, где хороший обзор во все стороны, — в случае чего он увидит, что кто-то идёт, и успеет скрыться. — Бро, ты где? — сразу же начинает Хоби, как только друг берет трубку. — Ты в порядке? — Чего? — шепчет Питер. — Да, да, конечно же, я в порядке! — Тогда почему ты не в школе? — с обидой в голосе продолжает Браун. — Твоя мелкая тут вся извелась. Она меня чуть не сожрала! Дай ей свой номер, и созванивайтесь сами, я вам не посыльный, понятно? — Чего?! — вскрикивает Паркер. — Какая мелкая, какой номер, Хоби, ты что несёшь? — Хоулетт твоя, — бурчит Браун. — Дай ей свой номер, чтоб она от меня отстала. А то, ишь ты, властная какая, вынь да полóжь, узнай, где Питер. — Так, — запинается Паркер, — у неё есть мой номер, чего это... А-а, чёрт, точно! — И? — скептически отзывается парень. — Дальше что? — Блин, да долгая история, я тебе потом расскажу. Я сейчас у Коннорса, тут это… проблемы, кажется, небольшие. Помнишь тот сверхсекретный проект, о котором я говорил? — Паркер затихает на пару секунд, сглатывает, Браун на заднем фоне слышит какие-то голоса и шипение. — Мне кажется, что-то пошло не так. Доктор не хочет показывать мне результаты. Либо ничего не получилось, либо получилось, но не то, что хотелось. — Ладно, мне пора, а то я и так уже минут на пять опаздываю, училка карточку влепит, — кривится Браун и снова вздыхает: — Насчёт Лагроса ничего? — Без понятия. Потом расскажу, — быстро шепчет Питер и уже почти кладет трубку, но говорит напоследок: — Передай Джейд, что я в порядке. Браун обиженно сопит и отключается первым. Как ему рассказать, так потом, а Джейд передать — в обязательном порядке. Неужели замутил с ней? Хоби тихо ругается: потерял он друга, ой, потерял. Что в прошлые разы, с Аллен, Стейси, что теперь, с этой Хоулетт. Только тогда обе сразу же его отшили, а эта вроде раздумывает. Учитель даже слова не говорит, когда Браун извиняется и проходит на своё место. Снисходительно улыбается и даже карточку не даёт. Хоби улыбается в ответ и садится за третью парту.***
Джейд закатывает глаза: учитель спрашивает Томпсона (который по (не)счастливой случайности ходит вместе с ней; она жалеет, что такая тупая), но тот лишь усмехается и открыто признаётся в глупости (учительской, не своей). И учитель лишь переходит к другому студенту: что он может сделать? Осталось чуть больше полугода, и эти недоумки уйдут. На их место придут другие, но это не такая большая проблема. Таких, как Флэш, много. Надо лишь потерпеть пару десятков лет до пенсии. Там уже не будет глупых подростков. Джейд резко вынимает телефон из кармана, когда он вибрирует, и даже от волнения стукается тыльной стороной ладони о край стола. «Питер в порядке. Заболел». Джейд хмурится, потому что ожидала чего-то другого, чего — не знает. Может, того, что Паркер позвонит ей сам? Ага, фигушки. Кому она нужна, чтобы звонить ей. — Эй! — с задней парты раздаётся шепот, и Джейд тут же чувствует толчок в спину. Клодин, откинув свою неизменную тугую косу в сторону, улыбается. Улыбка у неё немного стервозная, Джейд даже сама не знает почему. С густо подведенными глазами и ромбовидной странной штукой во лбу, в придачу с невероятными волосами, Клодин похожа на индийскую красавицу. Индийскую красавицу-стерву. — С кем это ты там переписываешься? — Ренко, на удивление Джейд, сама провозгласила себя её подругой. Даже уровень математики понизила, чтобы ходить с Хоулетт вместе. Это не может не насторожить. — Ой, да ни с кем, — Джейд тут же блокирует телефон и прячет его в карман джинс. — Ну да, ну да, — хитро кивает Ренко и облизывает губы. — Ни с кем — вот как теперь Паркера зовут, да? — она улыбается одними губами и обворожительно выгибает бровь. — Боже, это не Паркер, — Хоулетт растягивает губы и качает головой. Когда одноклассница собирается вставить слово, тут же поднимает руки. — Нет, не надо угадывать, кто это был, ладно? — Значит, ты переписывалась, — довольная улыбка озаряет личико девушки. Джейд вздыхает и отворачивается. Клодин всё так же смотрела на неё, изредка ухмыляясь, а потом всё-таки отвернулась. В общем обсуждение домашнего задания Джейд молчала, а когда очередь дошла до ее ответа, лишь хмуро посмотрела на учителя и опустила голову, видимо, тот сам понял, что она не готова, поэтому просто проигнорировал и спросил другого человека. Когда никто из учеников не смог ответить на вопросы, вверх взвилась рука Клодин. В этом классе Ренко было этаким гением, Паркером, если точнее; она могла ответить на все вопросы; Джейд же иногда задумывалась: почему действительно она перешла на самый низкий уровень математики, когда могла бы спокойно обучаться на высшем вместе со своими умными соперниками, такими как Бинг, Аллен и Паркер со Стейси. Для Джейд Клодин была чем-то вроде якоря: она тащила ее в беседы абсолютно всех учеников, даже ей неприятных, таких как Флэш Томпсон и Лиз. Конечно, Джейд выходила оттуда, стараясь незаметно пробраться в самую глубь кабинета, чтобы ее никто не трогал, но вроде всё равно Аллен презрительно смотрела на неё, иногда подергивала бровкой; Томпсон смотрел точно так же, с яростью, с какой-то агрессией. Она не понимала отчего, но потом вспомнила, как его унизил при друзьях Питер, и лишь посмеивалась над ним, даже с каким-то удовольствием стоя рядом с Клодин и иногда вмешиваясь разговор, только чтобы отпустить какую-нибудь остроту, над которой обязательно пронзительно засмеется Ренко, а остальные лишь молча переглянутся. Хоулетт знала: не будь с ней Клодин, ее вряд ли терпели в кругах Лиз, сразу б объявили врагом их компашки номер один. А Ренко они уважали. Только уважение это было за счет материальных благ: Джейд что-то слышала от Клодин, что ее отец работает в какой-то богатой компании и что он там не последний человек. Поэтому получалось как в цепочке: Джейд зависела от Клодин, а Клодин — от отца. Тот от компании, компания ещё от чего-либо и так далее. Клодин действительно была якорем; она втягивала её в разные беседы, прививала любовь к людям, безуспешно, конечно же; проводила над ней процесс, как она сама говорила, социализации, старалась сделать ее человечней. Джейд изредка кивала головой и улыбалась, что ей не свойственно: она-то знает, что никогда не станет нормальным человеком, который будет любить общаться с людьми. Хоулетт решила доставить некое удовольствие Клодин, как-никак они вроде бы друзья и учатся последний год, поэтому врала своей подруге откровенно в лицо. И да, они знакомы чуть меньше месяца, Джейд читала в какой-то книге, что в дружбе всегда есть ведущий и ведомый, хозяин и раб. Она даже подумывала о том, что Клодин специально выбрала ее себе в подруги, потому что хотела стать хозяином в их дружбе. Наверно, никто из встречавшихся ей ранее не хотел быть рабом в их взаимоотношениях, но Клодин нашла выход — она просто окольцевала своей дружбой Джейд, сделала ее таким образом рабой своей. С одной стороны, она просто использовала Джейд, чтобы похвалиться перед Аллен, типа, смотрите, у меня тоже есть друг, а с другой стороны, она действительно и поддерживала, и была настоящим другом, не бросала ее в аду, если таковым можно назвать дни жизни Джейд. Один период математики длится целую вечность. Джейд, чтобы не уснуть, снова достаёт телефон; жалобно крича, у нее в голове появляется лицо матери, ее просьба и название тюрьмы, где сидит брат. Родной или сводный? Чёрт, она даже имя его не спросила. Джейд кусает губу и вбивает в адресную строку «Сан-Квентин», смотрит фото тюрьмы на острове где-то в Калифорнии, прикидывает, сколько до неё от Нью-Йорка и хмурится: это на другом конце материка. Снова от скуки Джейд играет ручкой — скоро та падает под парту. Джейд шепотом ругается и наклоняется, чтобы поднять. Как только она это делает, слышит сбоку шипение Ренко: пока Хоулетт наклонялась, Клодин внимательно изучила не заблокированный экран с фото тюрьмы. — Ты чего, в тюрьму собралась? Совсем что ли? — подруга хмурит красиво очерченные карандашом брови и поджимает губы. — Джейд! Не игнорируй меня! — Да чё? — Хоулетт зло откидывает прядь волос в сторону и поворачивается к подруге. Та выжидающе смотрит и мило улыбается, будто бы ничего не происходит. — Просто надо съездить к брату. Клодин снова хмурится и бормочет что-то про отца, что ему будет интересно. Джейд облизывает губы и шумно выдыхает, не зная, спросить, что это значит, или же лучше промолчать. В итоге она молчит и просто засовывает телефон обратно в карман. Некого ждать после уроков — больше времени. Джейд сгребает в охапку учебники, пихает их в локер как можно глубже и идёт не свойственной ей — быстрой, почти стремительной — походкой к огромному стеклянному зданию Оскорпа. Джейд смотрит по сторонам, выискивая в толпе того мужчину, а когда не находит, то прошмыгивает мимо каких-то людей к регистратуре. Райли — полногрудая блондинка-секретарша с силиконовыми губами, — даже не взглянув на неё, пропускает вперёд сухим кивком, видимо, Штромм предупредил её. Кабинет Штромма в конце коридора, а идя по просторному холлу прямо перед ним, Джейд замечает сквозь прозрачные двери находящегося рядом помещения, что внутри, помимо очередной экскурсии, находятся доктор Коннорс (она узнаёт его по сгорбленной фигуре, светлой лохматой голове и по висячему рукаву халата, из которого в этот раз торчит рука) и… Паркер. — О, ну раз так, — зло шипит Джейд, заходя внутрь. Протянув руку из-за угла, она хватает Питера за огромный, неподходящий ему халат и впечатывает в какой-то стеклянный террариум, грозно смотря на него снизу. — Чёрт, Джейд, ты чего? — пищит Питер, стараясь вырваться из её плена. Но выхватить халат из её маленьких ручонок становится задачей невозможной, поэтому он просто прекращает вообще любые движения и уставляется на неё. — Ну что? — Да не, ничё, — шипит она еле слышно. — Мне просто стало интересно, как твоя болезнь называется? Знаешь ли, отличный повод не приходить в школу! — А ты уже по мне скучаешь, — тянет Питер и платится за свои слова в ту же секунду, получая сильный тычок в рёбра. — Ай, хватит! — А вот врать не надо, — щурится девушка. — Ещё раз соврешь мне — костей не соберешь, понял? — Да понял-понял, — примирительно поднимает вверх ладони Питер. — А ты здесь зачем? — А это суперсекретное дело, — она сразу же отстраняется от него и, поправив свитер, отворачивается. — Мне пора спасать мир! Хоть кому-то же надо этим заняться! Стуча подошвой ботинок, она выходит из комнаты, нерешительно переминается у двери доктора Штромма, но потом всё-таки заходит, так и не постучав. Мужчина сидит за столом, подперев подбородок кулаками, изучает записи в своём ежедневнике. Его ассистента нигде не видно, может, этого противного шпалу всё-таки уволили? Джейд доктор замечает не сразу, а только когда она подходит ближе и громко кашляет, привлекая его внимание. — О, милая, здравствуй. Я искренне надеюсь, что у тебя для меня хорошие новости, — он захлопывает ежедневник и улыбается как-то слишком широко, даже противно. У Джейд по спине пробегает холодок.***
Питер сидит в закрытом изнутри кабинете Коннорса, уныло разглядывая белых мышей для экспериментов. Парочка из них явно не дышит, и парню становится их искренне жаль, он даже подходит к ним и стучит пальцем в прозрачное стекло, но тут же отводит взгляд и садится обратно. Доктор всё ещё ничего не рассказал ему о том проекте, который готовил на протяжении двух месяцев. В Эмпайр-Стейт не пускает его, постоянно натянуто щерясь и оправдываясь своей рассеянностью. Видите ли, он постоянно забывает показать Питеру то, над чем он работает. Поначалу Паркеру казалось, что Кёртис действительно излишне рассеян, но когда это продолжается больше недели — вызывает подозрение. Коннорс сам часто говорил, что работает по большей части в лаборатории института, а тут приводит его в Оскорп, где почти не бывает. Коннорс уходит к себе в раздевалку, оставляя Питера сидеть у своего стола. Он выходит оттуда спустя почти полчаса и идёт к своему месту будто по стеночке, словно боится реакции Паркера, из чего тот делает вывод, что случилось кое-что серьёзное. У него потеют ладони, ноги прилипают к полу, а руки — к коленям. Почему он переживает больше провинившегося (наверняка) доктора? — Питер, понимаешь... Кое-что случилось. — Я это уже понял, — он мог бы иронично пошутить над доктором, но что-то внутри него кричало (а не паучье ли чутьё?) о том, что делать этого не стоит. Не та ситуация. — Случилась одна вещь… Даже две вещи. Ты знаешь, что я много экспериментировал с ДНК рептилии и человеческой. У меня получилось. Ты же видел, да? — доктор с грохотом роняет правую руку на стол и сжимает пальцы в кулак, затем разжимает, так несколько раз, демонстрируя Питеру, что она настоящая и полностью подвластна ему. — Трудно не заметить, — про эксперименты доктора он уже давно понял. Одна, первая, вещь оказалась не такой страшной. Теперь вторая. — Рука чудесная, Питер. Она настоящая, живая! Но не это главное. Я пробовал скрестить разные цепочки ДНК. Твою и мою. Твою и человеческую. Мою и человеческую. И в конце концов у меня кое-что вышло. Из твоей и моей ДНК. Новое существо. Сильное, быстрорастущее. Оно удивительным образом совмещает в себе и твои способности, и мои. Оно прекрасно. По тому, как Коннорс старательно расхваливает это нечто, Питер начинает внутренне рыдать. Конечно же, это удивительное существо пропало. — Оно пропало, Питер. — Я не удивлён, — кивает парень. — У меня один вопрос. Когда это произошло? Сколько уже вы скрываете это от меня? — Питер прикидывает, когда появилось то существо, Карнаж. Уж больно оно нечеловеческое, ненастоящее. Если оно, то ему придётся несладко: оно ведь сочетает две ДНК, а никто не знает, что изменилось в цепочке Коннорса. Теперь понятно, почему Карнаж так внешне похож на Человека-паука и знает его имя. Коннорс, Коннорс, Коннорс... Зачем же ты это сделал? Внешне Питер сохраняет спокойствие, но внутри него всё клокочет от ярости. — Ладно, забейте, — парень машет рукой. — Опишите его для меня, пожалуйста. — Оно маленькое, — с энтузиазмом начинает Кёртис, — тёмно-бурого цвета, слегка даже алое. Оно похоже на младенца. И, судя по тем жертвам, оно высушивает людей, забирает их энергию, жизнь, подпитывает собственную ДНК чужой! — Вы уверены, что оно маленькое? — хмурится Питер. — Я сражался с подобной штукой. Даже несколько раз. Быстрое, сильное. И оно огромно. — Питер, найди его, — доктор наклоняется через весь стол и хватает парня за руку. Глаза его горят алчно и жестоко. — Найди его, но не убивай. Принеси мне, я исследую его… — Что вы такое говорите? — Питер выхватывает собственную руку и с омерзением смотрит на мужчину. — Вы знаете, что он убивал людей? Как только я его найду, то попытаюсь уничтожить. А вы пойдете в полицию и сами расскажете им всё. Иначе это сделаю я. Паркер смотрит на Коннорса решительно и даже зло — из-за него погибли те люди. Не из-за Питера, а из-за любопытности, безответственности Коннорса. Паркер поджимает губы и выбегает из кабинета, путаясь в коридоре и поворотах; только когда выходит из здания, то немного успокаивается и достаёт телефон. Не обратив внимания на четыре пропущенных от тёти, он заходит в телефонную книгу. Из четырёх он выбирает один номер и, выждав пару секунд, набирает его, неуверенно поднося трубку к уху. Секунд тридцать он слышит лишь гудки, а потом сквозь шум и треск различает тихий шепот Джейд: — Я занята! Питер закатывает глаза, понимая, что этого никогда не делал и перенял привычку от Хоулетт. Надо же! Чем же она может быть занята? Питер не свойственно для самого себя начинает медленно злиться, шагая домой. Питера отшили. В который раз. Как только он наклоняется, чтобы разуться, то сразу же чувствует на своей макушке гневный взгляд тёти. Он застывает в согнутом положении, не решаясь подняться, но возмущенный голос Мэй просто впечатывает его в пол. — Я звонила тебе! Четыре раза! — Прости-и-и-и, — виновато пищит Питер и кидает на пол рюкзак. — Я был в Оскорпе, не мог ответить, прости! — Питер! Ты пропадаешь там и в своём Эмпайре каждый божий день, не предупреждая меня. Сидишь там допоздна, занимаясь непонятно чем! — женщина кидает от злости влажную тряпку на пол и садится за стол, запуская длинные худые пальцы в волосы. — Прости, прости, прости, — парень опускается на корточки и кладёт голову тёте на колени, обнимая её худые руки. — Просто это действительно важно для меня. Я постараюсь меньше там находиться, — он слабо улыбается и глазами буквально вымаливает у женщины прощение. — Хорошо, Питер, хорошо, — тётя прикрывает глаза и продолжает: — Просто… В городе эти убийства, я волнуюсь. Каждый раз, когда тебя нет дома и по радио передают об очередном убийстве, я молюсь Господу, чтобы это был не ты... — Всего одно, — перебивает её Питер. — Три, — удивляется женщина. — Сегодня нашли тело мужчины, Гюнтера… Не помню фамилии. И одна девочка пропала. Она учится в одной школе с тобой. Младше на один год. И ещё один, из университета! Поэтому я прошу тебя: посиди дома бы недельку, пусть копы разберутся. — Я… Я не знаю, — шепчет Питер и отстраняется. — Мне надо идти. Люблю тебя, — он целует тётю куда-то в макушку и, схватив рюкзак, быстро ускакивает наверх, подбегая к шкафу. Старый компьютер, который Питер нашёл на свалке, лишь частично обновленный купленными за гроши деталями, грузит чрезвычайно долго, и поэтому, не выдержав, парень хватает телефон и набирает второй по счёту номер. Голос, немного уставший, немного загруженный проблемами жизни, а ещё немного сонный, отвечает лениво и протяжно, а в трубке свистит ветер, и Питер понимает, что Джейд ещё не дома. — Мне нужна твоя помощь, — прямо и без каких-либо увиливаний говорит он. — Любой каприз за ваши деньги, — зевает Хоулетт. — Чё надо? — Можешь прийти ко мне в течение пятнадцати минут? — быстро выскакивает у него изо рта прежде, чем он подумал. — Я кое-что узнал, теперь надо разобраться. — Ну-у-у, — девушка снова зевает, — за пятнадцать, может, не успею, но за двадцать — раз плюнуть. Так чё надо-то? — Придёшь — узнаешь, — улыбается Питер, представляя, как Джейд закатывает глаза, потому что он знает: она ненавидит секреты и недосказанности. А ещё она жуть какая нетерпеливая. Хоулетт, еле переставляя ноги от усталости, горестно вздыхает у входа в дом, потому что хочет к себе, а к Питеру идти надо. Когда она оказывается у двери квартиры Паркеров, ей кажется, что от подошвы её кроссовок не осталось ровным счётом ничего — она протопала очень много метров, пока дошла. Приветливая тётя Мэй смотрит на неё слишком уж дружелюбно, а ещё — как-то хитро. Питер сидит за компьютером, уронив голову на стол. Джейд тихо проходит к нему, всматривается в экран, читая заметку о пропаже Мэнни Кельдерон. Девушка, оказывается, учится вместе с ними в школе, только на год младше. Гюнтер Штейн, найденный в ванной (как и Лагрос), почти полностью окрашенной в цвет его внутренностей, дополняет картину. Яркие фото показывают некое послание убийцы. «Жертва номер два» в ванне Штейна и «Жертва номер три» в комнате пропавшей Мэнни. Про мужчину из Эмпайра почти ничего не написано. Точно какой-нибудь маньяк, не иначе. Джейд настолько увлекается чтением, что не замечает проснувшегося Питера. Он смотрит на неё несколько секунд, а затем ехидно выдаёт: — Так вот оно… — Что? — щурится Хоулетт, чувствуя подвох. — Вот как выглядит твоё лицо, когда ты думаешь! За это он сразу же получает мощный удар в район пупка и сгибается на кресле, то ли от смеха, то ли от боли, а возможно, от всего вместе. Ожидаемый восклик «Ты слишком часто меня бьешь!» ничуть не удивляет Джейд, она лишь, смахнув попавшие на лицо пряди, в очередной раз говорит, что Паркер придурок. Ничего нового. Питер снова заливается смехом, несмотря на всё свалившееся (в который раз) на него, и Джейд буквально рычит от злости: как ни ударь — ему не больно. Всё же дочитав статью до конца, Джейд хмурится и снова спрашивает Питера, зачем он её позвал. Он отворачивается от компьютера и начинает объяснять, прочистив горло, словно собирается выступать в театре. — Помнишь, ты мне сама говорила о том уродце со странным именем, Кэссиди. Просмотрев эти убийства, а также те, что он совершил до своего побега, я сделал вывод, что… — Цицерон, короче можно? — Джейд садится на кровать, а потом и вовсе ложится, подтянув к корпусу ноги. — Время дорого. — Я хочу сказать, что я уверен, что это Кэссиди, — Питер наклоняет голову и шумно выдыхает, затем снова смотрит на Джейд. — Но я ведь никак не могу это доказать. — Мы найдём на него всё необходимое, — она старается его утешить, внутри уже сама уверяясь, что это Кэссиди. — У жертв должно быть что-то общее. А если всё это совершил он, то будет обязательно! Между Гюнтером и Мэнни общего ровно столько же, сколько общего у слона и енота. Джейд сидит за столом который час, надрывно воя и изредка даже поскуливая, ведь нудящие шея и спина просто так не перестанут болеть. Питер, предпочитая отлёживаться на кровати, исследует вырванный из тетради листок с перечнем деталей о всех трёх жертвах (о директоре католической школы он пока ничего не пишет). Работник агро-лаборатории университета, помимо работы, не занимался ничем, имел маленького терьера по кличке Джейсон и такую же маленькую зарплату, на которую умудрялся содержать ещё и престарелую бабулю. Гюнтер Штейн был типичным офисным червём, приходил на работу за пять минут до начала, уходил ровно в шесть и ни минуты там не задерживался. Жил в хорошенькой квартире в центре с женой и сыновьями-близнецами. Мэнни Кельдерон была всего лишь на год младше них. Прилежная ученица с допустимым количеством четвёрок и пятерок, жила с мамой, заботилась о маленьком аквариуме с рыбами. — Ничего общего? — в который раз, сморщив нос, спрашивает Джейд. — Как в фильмах всё так легко делается, а? Они чёта быстро там вжух-вжух, и всё сразу находится: и улики, и доказательства — да всё у них находится! — Ну, это ж фильмы, — вздыхает Питер. — Я и родственников проверил, и детство проверил… — Ой, погоди, — Хоулетт начинает шевелиться. — У них были домашние питомцы! Может, у Клетуса мания на них? Типа в детстве зверушек любили больше, чем его самого? — Да не, — заинтересовавшийся всего на миг, Паркер падает обратно в кровать. — У Гюнтера же не было никого. — Ага, кроме жены и двух спиногрызов, — добавляет Джейд, сползая с кресла на пол. Вытянувшись почти во всю небольшую комнату, она зевает и сворачивается калачиком. — Ты не любишь детей, — закатывает глаза Питер. — Люблю, — возмущается Хоулетт. — Только в спящем, варёном и жареном видах. В остальных они мрази ещё те. — По закону ты тоже ребёнок, — усмехается Питер. Джейд тихо ойкает и отворачивается от парня, прося его ещё раз проверить данные о родителях. Питер, изрядно отругав её в мыслях, вбивает имена жены, детей и родителей жертв, быстро пробегаясь уже мутным и усталым взглядом по строчкам нескончаемого текста. Помимо того, что он читал ранее, больше ничего не узнает. Под конец, когда читает биографию матери Кельдерон, ненадолго задумывается и тянется ногой к спине Джейд, пытаясь её разбудить (а она уже спит, он уверен). — Джейд! Дже-е-ейд! — пнув её большим пальцем ноги, он с торжеством чувствует, как она начинает шевелиться. — Ну чё? — она тянется и потирает глаза пальцами. — Ты что-то нашёл? — Ещё не знаю. — Тогда какого хрена ты меня разбудил? — девушка вскакивает на ноги, запрыгивает на кровать рядом с Питером и пытается заглянуть в экран компьютера. — В какой школе обучался Кэссиди после заключения отца? — Питер выглядит довольно встревоженным, и Джейд хмурится, тут же вздергивая брови вверх. — В какой-то школе для мальчиков, да? — Да откуда я знаю! Поищи в интернете, — зевает Джейд, опираясь на стол локтями. Питер сверяет названия и с воплем радости откидывается на спинку кресла, поднимая вверх руки. Джейд опять зевает и наклоняется к нему, читая заметку. — Школа Святого Юстеза? — она приподнимает бровь и улыбается. — Его отдали туда? — Ага, — Питер встаёт и разминает руки, хрустя суставами. — Она сгорела. В то время там работала мама Мэнни. — А остальные? Паркер садится на пол у кровати, задумываясь и потухая от неправдивости своей идеи. Если Кэссиди мстит, то почему убил случайных людей? Питер бьётся лбом о шкаф, ничего совершенно не понимая. У них должно быть что-то общее! Он резко вскакивает на ноги, суетно ищет свой рюкзак и аккуратно вынимает оттуда несколько книг и тетрадей. — Зачем тебе полупустой рюкзак? — Джейд ложится обратно на кровать, вытягивая руки. — Могу задать тебе тот же вопрос. Пойдём, — Питер улыбается, глядя на неё. — Сходим кое-куда. Он смотрит, как она бурчит что-то о необходимых вещах в своём рюкзаке, ноет и изворачивается, но потом всё-таки встаёт. Её рюкзак, набитый одними тетрадями, кажется ей особенно тяжёлым; когда она проходит мимо Питера, щурит глаза и встаёт на носочки, лишь чтобы сказать прямо в лицо: — Ненавижу. Питер вновь улыбается и закрывает дверь, как только девушка оказывается в коридоре. Когда Джейд стучит в неё ногой, крича что-то матерное, он говорит, чтоб она подождала его, а сам быстро скидывает одежду, надевая костюм под неё. По дороге он, немного пораздумав, посвящает Джейд в свой план, понимая, что если не скажет сейчас, то потом от него останется кучка пепла. Она упирается и весь путь скулит, что ей тяжело нести свой набитый рюкзак, и Питер, не выдержав, обменивается с ней ими, глядя, как быстро веселеет Джейд, отдавая ему свою ношу. Ведь для него это было проще простого. Да и нести там нечего. За обгорелой табличкой показывается полуразрушенное здание, чёрное, как уголь, словно давящее на них сверху. Они осторожно проходят внутрь, исследуя голые тёмные комнаты с дырами в стенах и потолках, ступая осторожно, вслушиваясь в каждый шорох, — темнело, здесь мог бы уже кто-то обосноваться. — Я убью тебя, Паркер, если с нами что-то случится! Они поднимаются на второй этаж. Джейд идёт сзади Питера, постоянно оглядываясь. Просторный зал почти полностью разрушен: цела только одна стена с прилежащим углом. Потолок, остальные стены, даже часть пола — ничего нет, лишь какие-то камни и крошки бетона. Питер, обладающий более зорким зрением, сразу замечает на другом конце помещения тело. Джейд охает и следует за ним, смотря, как Питер, садясь на корточки перед Мэнни, касается окровавленной шеи, с надеждой пытаясь нащупать пульс. — Паркер?.. — Джейд делает несколько шагов назад, спотыкается о камень и падает на пятую точку, и Паркер, кинувшись к ней, помогает подняться. Холодное тело девочки в углу так и лежит там, не потревоженное никем. Хоулетт показывает пальцем на стену, приоткрывая рот для вдоха. Питер смотрит и жмурится от негодования, злости и растерянности. «Вы прошли квест! Вы молодцы! И вы проиграли». — Ребятки, вы безнадёжно наивны, — презрительно раздается позади них. Питер вздыхает. Карнаж и правда тут не при чём.