Ведьмин костёр

- Осторожнее, мистер Смазливое личико! - наверное, Аллен был оторван от города и насыщенной жизни слишком долго, потому что как иначе объяснить тот восторг, что он испытывает. Про то, что в нём просыпается Тьма и льнёт к рукам, как послушная домашняя кошка, он предпочитает не думать вовсе. Он не забывает об этом ни на секунду, просто откладывает самоанализ на ближайшее и относительно безопасное будущее. - Давай, ты просто будешь молчать и не высовываться, мелкий. От тебя вреда больше, чем пользы, - Канда бросает это сквозь зубы, даже не обернувшись в сторону светловолосого колдуна, и пригибается к земле, чтобы избежать столкновения с бледно-фиолетовой змеёй, призванной кем-то из нападающих.       Аллен демонстративно отворачивается от вынужденного напарника и надувает щёки от злости, вызванной столь явной недооценкой его способностей. Пускай он и Светлый, но вполне способен усыпить своего противника или попросту подавить его волю, напрочь отбив всё желание сопротивляться инквизиторам. Но раз уж японец так хочет помахать своей катаной, то пожалуйста. Надо беречь силы и не растрачивать их напрасно, только вот попробуй объясни это своенравному носителю Чистой силы, который наконец-то получил возможность выпустить пар, что накопился за последние несколько дней. Проклятая связь сейчас только мешает, потому что стоит лишь на минуту забыть о ней и отойти чудь дальше положенных двадцати шагов, как внутренности скручивает в тугую спираль, а в висках набатом стучит пульс. Приходится рисковать своей головой и вновь подходить ближе, что рискованно не только для самого Аллена, но и для инквизитора.       Травник разочарованно вздыхает и переводит своё внимание на чужие ауры, которые суетно мельтешат поблизости и вызывают у него острое желание закрыть глаза и как можно быстрее вернуться назад в лес, где из магических существ был лишь он сам да серебристая лисица. Он догадывался, что нечто подобное рано или поздно произойдёт, но не так же скоро! Испуг с шайки Тёмных, на которую они наткнулись в ночь ведьминого костра, спал очень быстро, и сейчас именно они пытаются атаковать здание Чёрного Ордена. Впрочем, всё безрезультатно: никто из инквизиторов не погиб и не ранен слишком тяжело, а мелкие раны можно не брать в расчёт, колдунов же стало изрядно меньше - им стоило бы тысячу раз подумать, прежде чем решиться на нечто подобное. Но кто-то благоразумно подсказал им менять саму природу и призывать всяких тварей, а не атаковать носителей Чистой Силы лоб в лоб. У них наверняка есть подстрекатель, надоумивший их на столь самоубийственную авантюру. До недавнего времени авторитет Ордена был непоколебим, никто и никогда не решался бросить инквизиторам вызов, разумеется, если он не хотел умереть.       Им не просто не позволили провести обряд жертвоприношения, а буквально вырвали заслуженную добычу, когда костёр уже полыхал, а хозяин леса и его шайка предвкушали мучительную агонию девчонки. Они бы отомстили только мечнику, но всё совпало слишком удачно. Аллен потратил кучу сил, чтобы погасить пламя, а затем снять проклятье с земли и скота, да и казнь сказалась на его состоянии не самым лучшим образом. Мало кто может спокойно реагировать на жестокое убийство, пускай этот колдун и был виноват в содеянном. Запах горелой плоти и ужасный крик, эхом разнёсшийся по окрестностям, вызвал у него плохое предчувствие и суеверный страх однажды оказаться на месте этого несчастного. Свет не гарантирует вечную безопасность и неприкосновенность. Нападающих слишком много, что может означать то, что Орден теряет свои позиции и больше не может служить пугалом для Тёмных.       Линали досадливо морщится и украдкой потирает сшибленную коленку ладонью, стиснув зубы, чтобы не шипеть и не вскрикивать от боли. Рядом с ней нет никого из инквизиторов, кто мог бы помочь ей и прикрыть спину, так что ей приходится быть вдвойне осторожной. Она не так давно нанесла мазь на свежие раны, но обращаться к Чистой Силе приходится слишком часто, так что кровь смешивается с лекарством и тёмными каплями срывается вниз. Девушка тыльной стороной ладони стирает со лба испарину и тяжело вздыхает. Усталость берёт своё, конечности кажутся неподъемными, кожа испещрена мелкими порезами и ссадинами, а лёгкие горят от нехватки воздуха.       Аллен возникает рядом так неожиданно, словно вырастает из-под земли, и хватает её за руку, тянет на себя, чтобы убрать подругу с линии огня. Хрупкое запястье ноет слишком сильно, как будто бы знахарь ненароком вывернул его или по неосторожности повредил кости. Судя по тому, как неприязненно морщится парень, связанный с ним инквизитор остался позади, а магическая нить, которая на самом деле крепче и надёжнее корабельных тросов, натянулась до предела. - Линали, прикрой меня, хорошо?       Знахарь отходит на несколько шагов назад и без предупреждения опускается прямо на смешанную с грязью и кровью траву и начинает ожесточённо вырезать защитные символы на земле, всячески игнорируя удивление подруги. Острый клинок входит в почву по самую рукоять, липкие комки травянистого цвета остаются на холодной стали, портят строгую вереницу знаков. Аллен сдувает с лица мешающиеся пряди волос и прислушивается к собственному сердцебиению, чтобы погрузиться в мягкие волны внутреннего света и тепла. Это большее, что он может сделать в своём нынешнем состоянии. Главное не потерять контроль над собой и не дать ни шанса тому, кто дремлет где-то на самых задворках сознания. Линали встряхивает головой, сбрасывая секундное оцепенение, и занимает оборонительную позицию, готовая прикрыть соратника своим телом, если это будет необходимо.       Маг заканчивает своё творение гораздо раньше, чем она, вскрикнув от удивления, падает вниз, оставшись совершенно без сил. Это может стоить ей жизни, девушка подтягивается на локтях и пытается встать, но картина, которая открывается перед ней, заставляет её замереть на месте. Напавшие колдуны не двигаются, как будто бы кто-то остановил их время, потому что их плечи не поднимаются от дыхания, а стоять так долго без движения попросту невозможно. Нападающих осталось только шестеро, Линали пересчитывает Тёмных дважды и облегчённо вздыхает, ведь теперь они не кажутся серьёзными противниками, на стороне которых численное преимущество и ещё не успевшая рассеяться магия Ведьминого костра. Девушка никогда не слышала о таком заклинании, которое отнимало бы не так уж и много времени, но давало столь полезный и действенный результат. Комуи осторожно подхватывает сестру на руки и надевает ей на шею маленький резной медальон из дуба*, висящий на тонком кожаном шнурке, который почему-то обжигает могильным холодом.       Светлый знахарь суетится рядом, едва ли не подпрыгивая на месте из-за волнения и желания помочь, кажется, он что-то говорит, но Линали не может разобрать ни слова. Глава Ордена сдержанно здоровается с ним и краем рукава стирает испарину, выступившую на лбу у девушки. Мир вокруг плывёт, подёргивается мутной дымкой, через которую невидно практически ничего, только ощущение боли и невесомости не позволяют Линали потерять сознание. Аллен тихо вздыхает и снимает перчатки с рук, растирает ладони и долго стоит без движения, закусив губу и размышляя о правильности своих намерений. В конце концов ему приходится пойти на сделку с самим собой и повторить воздействие на носительницу Чистой Силы. У него трясутся ладони, холодный пот ручьями стекает по шее, рубашка неприятно липнет к спине, только иначе всё равно не получится, потому что отдача на этот раз выпивает из него саму его основу, жизненную силу и волю к жизни. Не отступить бы, не отпустить магию, противостоять зову Тёмного, стискивать зубы и вдыхать воздух как можно глубже. Под носом течёт что-то липкое и тёплое, наверное, кровь, но Аллену нет до этого никакого дела, только бы не отвлечься ни на секунду. - Чёрт бы тебя побрал, мелкий! Почему ты такой проблемный? - Канда взваливает едва стоящего травника к себе на плечо, как мешок с мукой, и несёт в сторону башни, то и дело чертыхаясь про себя и проклиная весь мир. Мояши совсем лёгкий, складывается ощущение, что у него просто переломится позвоночник, если японец сделает всего лишь одно неловкое движение. ~~~ - Ты правда смог воздействовать своей силой на болезнь моей сестры? - Комуи пытается выглядеть грозным и строгим, как и положено главе инквизиторов, но глаза выдают его заинтересованность и затаённую надежду на положительный ответ. - Это вышло случайно, и я не уверен, что у меня получится сделать это хотя бы ещё один раз, - знахарь ерошит волосы на голове, а Канда сжимает руку в кулак и борется с острым желанием дать шпенделю по шее, потому что тот уже успел надоесть ему до омерзения со своей тупой привычкой поправлять волосы. Но, стоит признать, этот разговор интересен даже ему самому, потому что примерно те же вопросы только в более грубой и требовательной форме он хотел задать Комуи при встрече. - Но ты ведь понимаешь, что до этого никто не мог никаким образом применить магию к носителям Чистой Силы?       Аллен всё понимает. Если он научится оказывать постоянную помощь инквизиторам, то это откроет новые горизонты для учёных, которые попытаются понять суть этого явления и рассмотреть его во всех разрезах. Если он расскажет о себе правду, то окажется на их столе в качестве опытного образца и вряд ли сможет выбраться оттуда в здравом уме. Да и вообще возможность освободиться от интереса исследователей представляется призрачной и нереальной. Он сломается, потому что у него нет той затаённой злобы и твёрдости, которые были у Канды в своё время. Он подпустит Тьму слишком близко, и она погубит не только его, но и выкосит большую часть Чёрного Ордена. Канда словно чувствует его настрой и придвигается ближе, всё равно сохраняя крайне недовольное выражение лица. Он утешает себя мыслью о том, что это не инстинктивное желание защитить, а всего лишь капля сочувствия, к тому же ему вовсе не хочется проводить дни напролёт в сырых подземельях и слушать болезненные стоны знахаря. Благодаря снам-воспоминаниям ему это знакомо не понаслышке, и проходить через этот Ад снова не хочется. - Если я пойму, как помогать Линали постоянно или попросту вылечить её ноги, то обязательно поставлю тебя в известность. Могу даже поклясться, если ты не уверен в моих словах.       Светлый улыбается и призывает маленький лучик магии, быстро скользнувший по его раскрытой ладони, на что Комуи просто кивает головой, принимая его ответ. Аллен готов вздохнуть с облегчением, потому что подобная клятва стала бы для него дополнительной петлёй на шее и стоила бы если не магии и сил, то доверия Ордена уж точно. Он не уверен, что ему вообще хоть когда-нибудь хватит знаний и опыта для того, чтобы избавить подругу от каждодневных страданий, каким бы сильным ни было желание спасти её, этого всё равно остаётся мало. Возможно, всё дело в том даре, который вместе с тем является её персональным крестом, который придётся нести до самой смерти. Инквизиторам дана большая власть, за которую платить приходится очень многим: спокойной жизнью, семьёй и, как в случае этой, бесспорно, талантливой девушки, здоровьем. Светловолосый парень погружается в свои мысли настолько глубоко, что не слышит нового вопроса и не замечает на себе разъярённый взгляд мечника. - Что за проклятье вас связывает? Линали что-то упоминала про то, что во время вторжения вы не могли слишком далеко отойти друг от друга. - Нельзя отходить дальше, чем на двадцать шагов от шпенделя, - Канда выдавливает из себя слова с явной неохотой, потому они звучат так скупо и сухо, как если бы это не он был связан с мелким и не в меру надоедливым стручком, невесть каким образом попавшим в ряды тех счастливчиков, кому гарантировалась защита от инквизиторских костров. - Если он сдохнет, то я тоже долго не протяну. Вот и всё, если только твой подопечный не забыл мне ничего рассказать. Что с этим делать, тупой мояши не знает.       Комуи записывает отдельные слова в свой блокнот и едва не рвёт чистый лист из-за слишком твёрдого нажима, когда Аллен подпрыгивает на месте, недовольный тем, как инквизитор его называет, и едва не затевает стычку. Кабинет от разрушения спасает только появление одного из новых комуринов, который вполне дружелюбно предлагает своему создателю и его гостям выпить по чашечке крепкого чая. Однако, результат у его предложения совершенно противоположный. Канда поднимается, едва не ударив коленом по подбородку наклонившегося в его сторону Аллена, и молча уходит, бросив напоследок что-то нечленораздельное. Кажется, это было "лучше займись работой". Аллен так же отказывается от горячего напитка и практически дружеской беседы, вежливо прощается с Комуи и спешно ретируется за успевшим выйти за дверь японцем.       Инквизитор не ждёт, когда напарник догонит его и приноровится к его шагу, а продолжает идти вперёд в удобном для себя темпе. Он ни за что на свете не вернётся в этот чёртов лес, потому что жить вместе с мелким наедине самое худшее наказание из всех, что только можно придумать. Однажды он точно не выдержит и воплотит в жизнь все угрозы до единой. Плевать он хотел на все возможные последствия, на недовольство кого-то из Ордена. Найти нового знахаря не должно составить большого труда, потому что желающих оказаться на месте стручка на самом деле не так уж и мало. Кто откажется от постоянной защиты и некоторых уступок в плане колдовства в обмен на незначительную помощь в снятии слабеньких проклятий, периодически зависающих над городом, и приготовлении целебных и укрепляющих отваров? Эти куски мяса готовы хоть на что, только бы получить такие привилегии, несмотря на то, что у Ордена скоро появится собственное кладбище с одними лишь лекарями, которые согласились встать на его сторону.       Возможно, ему стоило бы подумать о том, что делать с Алленом раньше, чем приводить его в свою комнату, а потом тут же захлопывать дверь прямо перед его носом. У него практически нет лишних вещей, поэтому кровать всего одна, а уступать её кому-то, кто даже не обладает Чистой Силой - просто унизительно. Аллен понимает его без слов, но никак не демонстрирует своего недовольства, только лишь устало опускается на чудом нашедшийся в этом помещении стул, и буравит мечника пристальным взглядом. Должно быть, это его спальное место на ближайшие сутки, потому что выбирать не приходится, а проклятье вряд ли отпустит его достаточно далеко, чтобы переночевать в соседней комнате или хотя бы найти спальный мешок где-нибудь на складе. Инквизитор не пошевелит и пальцем, чтобы помочь шпенделю. Они по негласному соглашению игнорируют друг друга, не пытаются заговорить и хоть как-то разбавить атмосферу взаимной неприязни.       Здесь нет ни трав, ни амулетов, ни даже защитных контуров, выведенных на входной двери оконных косяках, так что заняться магу нечем, и время тянется мучительно долго. Остаётся только тщетно надеяться, что целая ночь, проведённая в положении сидя, не слишком усугубит его самочувствие. Было бы очень неплохо взять с собой хоть какие-то вещи из дома, но кто мог подумать, что обычный поход в город обернётся столкновением с Тёмными. В конце концов инквизитору надоедает сидеть без дела, он достаёт из шкафа костяной гребень и, тихо выругавшись, оттягивает несколько прядей своих волос, чтобы оценить ущерб, нанесённый недавним сражением. Разумеется, он вымыл грязь, но вот восстановить едва не вспыхнувшие от чужого заклятья волосы, не успел. Как и следовало ожидать, его настроение становится в несколько раз хуже, чем было, хотя казалось бы, куда уж больше. - Можно? - Травник устало улыбается и протягивает руку к костяному гребню, которым Канда обычно расчёсывает волосы. - Я не вырву тебе волосы, можешь быть спокоен, - в ответ он получает только взгляд, полный презрения и ничем не прикрытого недоверия. - Взамен я попытаюсь вернуть тебе часть воспоминаний, они ведь не восстановились полностью? - В голосе травника звучит искренний интерес и капля надежды.       Канду одолевает желание одновременно врезать мелкому и закопать его где-нибудь на заднем дворе, но, к сожалению, проклятье такой исход событий не одобрит. Мелкий выглядит слишком невинным и добродушным, инквизитор почти наверняка уверен, что он затеял какую-нибудь глупость, чтобы досадить ему. Но вопреки уже готовому сорваться с языка отказу, он просто кивает головой и с опаской наблюдает за тем, каким энтузиазмом разгораются серые глаза довольного мага. Парень осторожно развязывает ленту, как будто бы она в любое мгновение ока может перекинуться ядовитой змеёй, и откладывает её в сторону, бережно поглаживая кончиками пальцев магическую вязь. Символы значительно теплеют под его прикосновениями и становятся чуточку ярче и новее, наполняются новыми, свежими красками взамен полуистёршихся.       Аллен делал подобное много раз прежде, только тогда никто не убил бы его за мельчайший просчёт из-за слишком большой разницы в силах и банальной зависимости друг от друга. Сейчас волосы Канды стали куда длиннее, да сидит он гораздо спокойнее и не подрывается уйти каждые две минуты. Он видит перед собой взъерошенного и злого на весь мир мальчишку со сталью во взгляде, и едва может перебороть себя, чтобы не потрепать его за щёки или не обнять, чтобы потом ловко увернуться от тумака и свалить всё на то, что Юу просто слишком милый. Настолько, что этому невозможно противостоять. Это было бы в точности как раньше. Канда определённо точно путается в том, насколько сильно его мысли противоречат ощущениям. Холодные пальцы осторожно распутывают все колтуны, тихий голос шепчет что-то на незнакомом инквизитору языке, чужое дыхание чувствуется где-то в области макушки, и это всё вызывает настолько сильное чувство ностальгии, что к глазам подступают чёртовы слёзы. Он почти уверен, что сможет всё вспомнить, если захочет этого по-настоящему сильно, если выпьет столько приевшихся отваров, что сам будет пахнуть полынью и вербеной. Словно почувствовав этот настрой, Аллен широко улыбается и утирает нос тыльной стороной ладони.