Ведьмин костёр

      Аллен тихо вздыхает, так, чтобы никто из присутствующих в комнате не слышал его отчаяния, и едва заметно морщится от досады. Ему действительно хочется помочь бедной девушке, которая цветом лица сходна с белым снегом, но тошнотворная слабость просто не позволит ему воздействовать на неё. Последние несколько дней выдались слишком бурными, эмоциональными, и прибегать к помощи магии пришлось чересчур часто. Знахарь в уме перебирает всевозможные травы, которые могут помочь быстрее залечить раны, нанесённые очень жестоким магом, а в этом не приходится сомневаться - достаточно только взглянуть на многочисленные кровоподтёки, синяки и ожоги. Ему однозначно придётся вернуться в свою избушку, чтобы забрать все амулеты и уже готовые мази, а заодно найти недостающие ингредиенты. И можно было бы попытаться собрать последние крупицы силы, но угроза погасить таким образом самую сущность своей магии висит над ним дамокловым мечом.       Никто точно не знает, что конкретно происходит с тем, кто утратил свою сущность, полностью вложил себя в творимое колдовство и каким-то образом умудрился выжить, а не отправиться к праотцам. Зато одно известно наверняка — это хуже смерти. Всё равно что лишиться слуха или зрения, именно так об этом написано в той самой книге с легендами, которая в своё время стоила жизни автора. Уж слишком живыми, человечными получились у него маги, колдуны и ведьмы. Даже семья Ноев была описана не как жестокие, бездушные убийцы, для которых не существует ничего святого, а как обычные люди.       Тьма кажется до боли знакомой, она растекается по комнате, проникает в каждый уголок и опутывает невидимыми тисками всех, кому не повезло ощутить её воздействие. Возможно, в другое время Аллен смог бы вспомнить этот след, но одна только мысль о том, кто именно может оказаться владельцем чар, заставляет его нервничать. Любой колдун сейчас был бы рад оказаться на его месте, чтобы жадно впитывать кипучую ярость, гнев и бессловные проклятья. Это для них словно манна небесная, способная заменить ритуал по восстановлению сил и даровать возможность жить, не зная забот, как минимум пару месяцев. Чистая Сила буквально сходит с ума, взывает к разуму своих носителей и подталкивает их к немедленным действиям. Выполнить задачу, осуществить предназначение, уничтожить зарвавшегося наглеца, что позволил себе устроить охоту на инквизитора неподалёку от самой башни.       Канда задыхается от ненависти и бессильной злобы, грозящейся перерасти в ярость, которая вспыхнет неконтролируемым пожаром в любой момент. Ему кажется, что он просто сойдёт с ума из-за смешения этих чувств и набросится на кого-нибудь с кулаками. Останавливает лишь понимание, что легче от этого никому не станет. Будь его воля, он бы немедленно отправился на поиски, только вот проклятье держит его на месте так же, как цепь удерживает пса. Приходится мысленно одёргивать самого себя и глубоко дышать, считая про себя от одного до десяти и обратно. К сожалению, а может быть, и к счастью, среди присутствующих нет того, кто едва не убил Линали. Если бы этот безумец рискнул сейчас попасться на глаза кому-либо из инквизиторов, то он распрощался бы с собственной жизнью в тот же момент. - С ней всё будет в порядке, - травник осторожно кладёт руку на плечо своему напарнику, но, словно почуяв угрозу, тут же отдёргивает её и прячет в карман. Маг плавно подходит к кровати, на которой лежит его давняя знакомая, внимательно вглядывается в лицо спящей и самыми кончиками пальцев прикасается к исполосованной щеке. Порезы не спешат затягиваться, только лишь перестают кровоточить. - Давай, мояши, сделай хоть что-нибудь полезное, - наверное, не стоит выводить из себя единственного целителя, но полные горечи слова срываются с губ почти непроизвольно. Мечник тяжело смотрит на светловолосую макушку, как будто бы пытается взглядом прожечь в ней дыру.       Аллен дёргается, как от пощёчины, и переводит разочарованный взгляд на свои ладони. На кончиках пальцев остались капельки чужой крови. Почему-то от этого кружится голова и к горлу подступает тошнота, хотя парень видел и не такое, а уж ко всевозможным ранам прикасался не единожды. Где-то на границе сознания маячит слабая мысль-напоминание, что девушке теперь действительно ничего не грозит. Уж кому как не человеку, который последние несколько месяцев следил за её здоровьем лучше, чем за своим, знать это. Чистая Сила всё равно защищает свою носительницу, пусть даже она и находится в бессознательном состоянии, пытается как можно быстрее свести на нет все последствия от встречи с кем-то из Тёмных. У Линали сломана левая рука и несколько рёбер, многочисленные ушибы хаотично рассыпаны по всему телу, а на правом боку виднеется серьёзный ожог. Только забытье спасает её от мучительной боли. - Мне жаль, но сейчас я ничего не могу сделать, - одну-единственную фразу приходится буквально выталкивать из себя через силу. Комуи покачивает головой, прижимая тонкую руку сестры к своей груди, согревает её дыханием и оставляет невесомый поцелуй на выпирающей костяшке запястья. - А что ты тогда предлагаешь? Просто сидеть и ждать чуда? - Канда хватает его за грудки и трясёт как тряпичную куклу, ворот плаща подозрительно трещит, едва ли не разрываемый на части. Светловолосый парень прикусывает язык от слишком грубого жеста и пытается отодрать от себя взбесившегося инквизитора. Противный солоноватый привкус действует отрезвляющим образом. Отчасти ему повезло, что ближайшая стена в нескольких шагах от вспыльчивого парня, иначе затылок Аллена уже проверил бы её на прочность. - Если ты ещё не забыл, то совсем недавно мне пришлось использовать столько магии, что мне самому удивительно, почему я до сих пор не "перегорел", - мечник раздражённо закатывает глаза, но чуть ослабляет хватку, тем не менее всё ещё продолжая контролировать каждое движение мояши. - Мои отвары помогут ей быстрее восстановиться. Но мне нужно вернуться домой и забрать там уже готовые мази и кое-что из трав, они могут быть весьма полезны. Но для начала отпусти меня, БаКанда. Иначе с бубном по башне будешь прыгать ты.       Инквизитор разжимает руки почти моментально, но взамен посылает язвительному мелкому взгляд, сулящий если не смерть, то уж точно страдания и с трудом выносимые муки. Комуи встречает эту новость совершенно равнодушно, просто машет рукой в сторону двери и тут же возвращается к безуспешным попыткам согреть безвольные ладони младшей сестры. Судя по отсутствующему выражению лица, мысленно он с ней, умоляет выжить и вернуться к нему. Канда раздражённо цокает языком, но всё же кивает в знак согласия, пускай и неохотно. Всё равно ему придётся плестись вслед за этим недоразумением, в независимости от того, что он там думает на этот счёт. И сдаться сейчас представляется гораздо более лучшим вариантом, чем выслушивание нытья или недовольных возгласов.       Знахарь радуется солнечному свету и теплу, свежему ветру, который опьяняет ничуть не хуже дорогого вина. Он почтительно гладит кору могучих деревьев, ветвями тянущихся к самому небу, слушает шелест листьев и шепчет им что-то в ответ, легко улыбаясь собственным ощущениям. И нет ничего удивительного в том, что его вынужденный напарник отходит от него на максимально возможное расстояние и выглядит так, словно хочет выколоть себе глаза. На его взгляд это настолько наигранно и сахарно, что зубы могут разболеться. Словно в отместку травы цепляют его за ноги, царапают руки, пачкают одежду цветочной пыльцой, а ветки хлещут по щекам, оставляя на них длинные царапины. Светлые волосы мага на солнце кажутся вовсе серебряными, отчего он вместе со своими осторожными, почти крадущимися шагами напоминает свою помощницу-лисицу. Лучше бы он был таки же молчаливым, как и его фамильяр. Может, тогда от него было бы хоть немногим меньше проблем. Аллен, словно невольно подтверждая мысли спутника, оглушительно громко чихает, чем вспугивает пригревшуюся на большом камне ящерицу.       Должно быть, это одна из способностей магов, избравших Свет, - преображать всё вокруг одним своим присутствием. Лес оживает, пробуждается ото сна и встречает своего покровителя птичьими трелями. Аллен приободряется и перестаёт напоминать узника инквизиторских подземелий, по крайней мере теперь он уж точно не похож на того, кто готов вот-вот упасть от переутомления. Природа действует на него благотворно, пускай и не насыщает силой, но успокаивает и воодушевляет. Дом, который издалека казался заброшенным, перестаёт нагонять тоску и чувство опустошения, но внутри всё остаётся таким же, как и прежде. Разве что пыли стало больше, да запах трав чуть ослаб. - Дело сделано. Нужно ли мне получить у вас разрешение на использование магии, господин инквизитор? - Парень хитро улыбается, почти как двойник из кошмарных снов. Для полного совпадения не хватает только безумного смеха, пятен крови на лице и одежде да испанского сапога. Травник не успевает ничего понять, как оказывается лежащим на земле и придавленным к ней чужим телом. Мечник восседает на нём сверху, едва ли не как на троне, и взглядом прожигает в нём невидимые дыры. - Что за тварь сидит у тебя в голове? - Канда говорит совершенно ровным голосом, почти лишённым эмоций, но холодное лезвие мугена, приставленного к левому боку знахаря, не даёт не то что пошевелиться - вдохнуть чуть глубже - вполне ясно намекает на всю серьёзность этого разговора. - Подселенец*? - Я так похож на самоубийцу? - Аллен шипит и всеми силами пытается не обращать внимания на смертельную опасность, нависшую над ним. Ему остаётся только надеяться, что его бледность не выдаёт его состояние с головой. Собрать бы Силу по крупицам, но рядом нет ни заряженных амулетов, ни заговорённого оружия. Второй раз за один день оказаться в подобной ситуации почти унизительно.       Ему не привыкать ходить по лезвию, но всё равно что-то внутри замирает от страха, дыхание перехватывает, а мысли начинают лихорадочно сменять друг друга. Он мог бы сейчас ослепить инквизитора, оттолкнуть от себя, превратить пол под ногами в зыбучие пески - и практически тут же получить весьма симпатичную рубленую рану в левом боку, аккурат у самого сердца. Потому что Канду нельзя застать врасплох. По крайней мере уж точно не тогда, когда он сам напоминает хищного зверя, готового в любой момент броситься вперёд и растерзать свою жертву. Свёрток с травами оказывается слишком далеко, чтобы дотянуться до него, и ситуация становится практически безнадёжной. - Ты на всех людей кидаешься или это только мне так везёт? - Заткнись и отвечай на вопрос, стручок, - Канда не обращает ни малейшего внимания на неудавшуюся шутку. - Это другое. Тебе не нужно это знать, правда, - знахарь облизывает пересохшие губы. Мечник против воли переводит взгляд на тонкие розовые губы и почти наяву видит змеиный раздвоенный язык. Ответ его не устраивает, он сжимает рукоять катаны чуть крепче и опасно прищуривает глаза, становясь ещё более похожим на хищника. Его терпение практически на исходе, и у Светлого мага остаётся всего несколько секунд на принятие решения. Аллен буквально слышит, как падают крупицы песка, утекают у него промеж пальцев, и вскидывает голову, чтобы посмотреть на противника сверху вниз. - Тебя это не касается, инквизитор!       Что-то идёт не так, что-то выходит из-под контроля. Знахарь готов поклясться, что к его рукам прикасаются чьи-то холодные ладони, а тихий голос просит капитулировать, просто сдаться на волю победителя или уступить место более могущественному созданию, которое уж наверняка сможет выцарапать для них двоих жизнь. Он благородно умалчивает о том, что Аллен просто исчезнет, если согласится на это. К горлу подступает ком, неприятный запах примятой травы и слишком сладких цветов вызывает стойкое желание выхаркать собственные лёгкие. Это похоже на кошмарный сон. На нём ведь нет ни одной раны, Чистая Сила не оставила царапин, подвластная своему носителю, так почему он проснулся именно сейчас? Спустя почти вечность молчания. Аллену не выстоять перед этим голодом и жаждой свободы, не в таком состоянии, не с настолько превосходящим его противником. Даже если бы он сейчас был полон сил, то смог бы только подавить его, отодвинуть на второй план, но уж точно не изгнать до конца, развоплотить без возможности возвращения.       Говорят, некоторые святые слышали голоса небесных созданий, которые направляли их по правильному пути, подсказывали, как лучше поступить и сохранить свой свет и непогрешимость. Только вот Аллен — не невинная, кроткая дева, проведшая всю жизнь, совершая лишь благочестивые поступки, а голос в его голове принадлежит скорее Дьяволу. Дьяволу с яркими жёлтыми глазами и тёмными волосами, подобными настоящему шёлку.       Аллену некуда отступать, некуда деться от ощущения чужого присутствия. Он не надеется на чудо, на появление здесь полчища ведьм и колдунов, Комуи и ещё кого-нибудь до кучи. Не с его везением стоит рассчитывать на помощь извне. Аллен закрывает глаза и, кажется, вовсе перестаёт дышать, когда подаётся вперёд, сокращая расстояние между собой и не собирающимся отступать инквизитором. Это, должно быть, чистое самоубийство. Если не Канда, то костёр. И сложно сказать, что из этого будет милосерднее.       Канда не успевает отклониться или ударить его по лицу только из-за своей растерянности, похожей на ту, что испытал Аллен несколькими минутами раньше, когда его слишком резко и грубо припечатали к земле. Светлый целитель и сам не до конца осознаёт, что собирается сделать, но идти на попятный уже поздно, так что остаётся только смириться со своей участью. Аллен притягивает Канду за затылок, чтобы не дать ему отстраниться раньше времени, может быть, чрезмерно сильно и быстро лижет его в губы, краем сознания отмечая горячее дыхание на своей щеке и дрожь, прокатившуюся по чужому телу. Он может только догадываться о последствиях своей выходки, но риск полностью себя оправдывает, а промедление могло бы дорого обойтись.       Инквизитор рывком поднимается на ноги, почти сбегает от навязчивого прикосновения. Он пытается перебороть отвращение, что даётся с большим трудом, ожесточённо вытирает рот краем рукава и сплёвывает на землю. Рвотные позывы не становятся большой неожиданностью. Однако, вопреки здравому смыслу где-то в глубине души поднимает голову чёртово смущение. Канда ловит себя на том, что всячески пытается не поднимать взгляд на странного мага и смотрит то на траву под ногами, то на деревья, склонившиеся едва ли не до самой земли. На секунду, всего лишь на мгновение ему показалось, что он уже делал нечто подобное раньше. Только у человека, который тянулся к нему, должно быть, за поцелуем, волосы были чуть длиннее, зато руки такими же прохладными. Такими же, как и у этого проклятого стручка, будь он неладен! Намёк на воспоминание понемногу утрачивает свою яркость и мечник наконец-то может вдохнуть чуть глубже. - Я догадывался, что ты сумасшедший. Но никогда не думал, что настолько.       Аллен закрывает глаза и не торопится подниматься, потому что сейчас лучше вообще не шевелиться и никоим образом не провоцировать растерянного мечника. Святой инквизиции придётся в самое ближайшее время пересмотреть своё отношение к Светлому знахарю, если Канда обвинит его в мужеложстве. В этом случае груша страданий станет самым невинным из тех пыточных орудий, которые он испытает на себе в ближайшем будущем. Канде едва ли известно, что многие Тёмные плевать хотели на запреты церкви, на пытки и ненависть, а потому не видят абсолютно ничего постыдного в связи с людьми своего же пола. Тоже самое можно сказать про большую часть магов, сила которых позволила им прожить несколько столетий. Да и сами инквизиторы не всегда беспрекословно подчиняются указаниям церкви, разве что умеют скрывать это куда лучше дерзких служителей Тьмы.       Если оставшуюся часть пути Аллен то и дело якобы случайно хватается за локоть своего напарника, стараясь не рассыпать травы и засохшие цветы, отпускает двусмысленные намёки и шуточки, то это выходит совершенно случайно. Просто доводить инквизитора до состояния закипающего чайника оказывается неожиданно весело. К тому же это не самый плохой способ отомстить за двойное унижение. В конце концов Канда просто перестаёт убирать Муген в ножны и игнорирует все выходки знахаря. Всё же у него всё ещё осталось самообладание. - Ты можешь узнать, кто это с ней сделал? - Думаю, да. Но для этого мне нужно дождаться, пока она не придёт в себя, - Аллен останавливается на месте так резко и неожиданно, что мечник едва не налетает на него на всём ходу. Серые глаза стекленеют, в них не отражается ровным счетом ничего. Не сказать, что это могло бы испугать его или привести в замешательство, но подобное оцепенение явно не понесёт за собой ничего хорошего. Прежде чем Канда успевает воплотить своё желание в жизнь и встряхнуть мага за грудки, тот приходит в себя и продолжает пояснения, как ни в чём не бывало. - В противном случае я скорее уничтожу нужные воспоминания, чем просмотрю их. Я помогу ей, БаКанда, - не скатиться бы прямиком в Ад по дороге, вымощенной благими намерениями.