Цвета осени

— А это, — рассказывает Элли, перелистывая страницу альбома. — Человек-паук сражается с доктором Октопусом. — Я надеюсь, Человек-паук победит? — улыбается Питер. — Кхм-кхм, — нарочито громко кашляет Уэйд, стоящий возле гриля. — Прошу прощения. Человек-паук всегда побеждает! Элли хихикает и жмётся ближе к Питеру, почти залезая к нему на колени. — Папа тоже очень любит Человека-паука, — практически шёпотом делится она. — Мы вместе читаем комиксы, и в кино пойдем, когда фильм выйдет! — На Дэдпула я бы тоже сходил, — вздыхает Уэйд. — Но малявка упёрлась. — Там шутки были не смешные, — возражает Элли. — Даже в трейлере. — Ты просто не любишь Дэдпула! — смеётся мужчина. Питер с улыбкой наблюдает за шутливой перепалкой и листает альбом дальше. Обычно в этом возрасте девочки рисуют фей и принцесс. Элли же рисует супергероев. И, надо признать, получается у неё довольно здорово. — Пап, ну там скоро уже мясо будет готово? — спрашивает девочка. — Оно будет готово тогда, когда будет готово, юная леди. И ни минутой раньше. Элли закатывает глаза. Уэйд вдруг вскрикивает и трясёт рукой. — Дерьмо! — Плохое слово! — девочка подскакивает к отцу. — С тебя пятёрка! Мужчина лезет в карман и опускает в протянутую ладонь смятую купюру. — Держи десятку. И принеси мне ебучее полотенце и мазь от ожогов. Элли хихикает и скрывается в доме. Питер откладывает альбом с рисунками в сторону и подходит к Уэйду, разглядывая ожог на и без того изувеченной руке. — Не страшно, — наконец выносит вердикт он. — Даже пузыря не будет. Но шрам может остаться. — Не то, чтобы это меня ебало, — усмехается Уэйд. — Хуже в любом случае уже не будет, не находишь? — Я… Я не это имел в виду… — Питер краснеет, опуская взгляд. — Да расслабься, — Уэйд хлопает его по плечу. — О, вот и скорая помощь подоспела! Давай скорее, пока батя не истёк кровью у тебя на руках! Элли прикладывает мокрое полотенце к ожогу, и Уэйд облегчённо закатывает глаза. После этого девочка смазывает ему руку пахучей мазью. — Спасибо, малышка. Ты меня спасла. Как самый настоящий супергерой. Элли фыркает, возвращаясь на своё место на широкой скамье. — Да тебе просто лень было самому идти. Питер садится рядом с ней, и девочка тут же устраивается у него под боком. — Я должен был следить за мясом! А если бы оно подгорело? — Уэйд взмахивает руками, едва вновь не задевая раскалённую решётку. — Ну вот, почти готово. По крайней мере, от запаха стейка у всех троих уже текут слюнки. Первое время они едят в тишине, так как все слишком заняты пережёвыванием пищи. Затем Уэйд начинает отпускать шутки и комментарии, а Элли и Питер с набитыми ртами смеются над ними. Наконец, когда с мясом покончено, они до темноты сидят в беседке и болтают. Уэйд притаскивает откуда-то старый светильник, и тот теперь худо-бедно освещает их лица. Питеру хорошо. Спокойно. Так хорошо и спокойно, как не было уже очень и очень давно. Наверное, в последний раз когда дядя ещё был жив. Парень вздрагивает. Стараясь отогнать от себя грустные мысли. Элли практически спит у него на плече, и Питер приобнимает её одной рукой. Уэйд смотрит на них, и на лице его появляется такая тёплая улыбка, что на мгновение Питера пробивает жар. — Пойдём, красавица, кому-то пора спать. Элли ворчит сквозь сон. — Но я хочу ещё посидеть с вами. Я совсем не… — зевок. —…устала. Уэйд позволяет ей ещё немного подремать на Питере, а затем встаёт и подходит ближе. Осторожно берёт дочь на руки. Та обвивает руками его шею и прижимается к груди. Глаза её всё ещё закрыты. — Ну пап… — Питер никуда не денется. Завтра сможешь доставать его хоть весь день, а теперь спать. Уэйд кивает ему, говорит, что скоро вернётся, и они скрываются в доме. Питер скидывает ботинки и забирается с ногами на скамью. Вокруг тихо и свежо. Лишь едва уловимо трещат сверчки. Вокруг лампы кружатся мотыльки и мошки, из-за чего свет время от времени моргает. Такие ночи как эта прочно оседают в памяти. Такие моменты спокойствия. И полного умиротворения. Питер хлопает себя по шее, убивая комара. Ну, почти полного умиротворения. Уэйд возвращается, неся в руках два одеяла и бутылку со стаканами. Ставит бутылку и стаканы на стол и накидывает один из пледов Питеру на плечи. — Выпьешь со мной? — спрашивает Уилсон. Парень кивает, кутаясь в принесённый плед. — Виски, — говорит Уэйд, разливая алкоголь. — Могу содовую принести, но по-моему виски с колой пьют только тинэйджеры. Без обид. Питер смеётся и забирает предложенный стакан. — Мне двадцать четыре, молодые годы остались далеко позади. — По твоим меркам мои молодые годы пришлись на времена динозавров. Первый глоток виски обжигает горло. А дальше уже идёт проще. Питер давно не пил, и точно не знает, сколько ему понадобится, чтобы опьянеть. Поэтому он только крутит стакан в руках, отпивая небольшими глотками, когда Уэйд уже наливает себе добавку. — Да ладно, не можешь же ты быть настолько стар, — усмехается Питер. — Динозавры вымерли до появления первых людей. — Ещё один умник, — Уэйд закатывает глаза. — Мало мне Элли. — Что плохого в том, чтобы быть умным? — притворно надувается Питер. — Ничего, — улыбается Уэйд. — Я рад, что в этом Элли пошла в свою мать. Как и во всём остальном. Только чувство юмора моё. — Она не только этим на тебя похожа, — мягко говорит Питер, делая ещё один глоток. Уэйд молча кивает. Замирает на несколько мгновений. Затем грустно усмехается. — Я порой думаю, что возможно ей бы лучше жилось в нормальной семье. Пусть и приёмной. Я хочу сказать, я не жалею о том, что узнал о ней, но… — Даже не думай об этом, — Питер качает головой. — Я вырос без родителей. Меня воспитывали дядя и тётя, и они были просто чудесными. Настоящей семьёй. Но я всё равно многое отдал бы за то, чтобы жить со своими мамой и папой. К тому же… Элли очень тебя любит. Старается брать с тебя пример. Ты её герой. — Да, я заметил, — фыркает Уэйд, заметно расслабляясь. — Меня столько раз вызывали к директору школы, что я уже там за своего. Он качает головой. — В основном, конечно, за мат. Малявка повторяет всё, что от меня услышит. Поэтому теперь мы вместе бросаем материться, а это пиздец как сложно! Уилсон хихикает. — Пару раз накостыляла задирам. И ещё оказалась виноватой! У всех этих директоров и заместителей прямо в глазах читается «А что ещё ожидать от дочери такого кретина». — Что бы они понимали, — закатывает глаза Питер. — Меня самого в школе задирали. Если бы меня в те времена кто научил давать отпор… — Бьюсь об заклад, ты был тощим ботаником в круглых очках, — говорит Уэйд. — И как же ты догадался? — Ты по утрам иногда щуришься, когда выходишь на крыльцо. А потом, в течение дня это уже не заметно. Контактные линзы? И ты правда умный. Твоя тётя рассказывала… — Ооо… — Питер смущённо опускает голову. — Так ты, значит, выслушал «Оду Питеру Паркеру»? Уэйд пожимает плечами. — Я не особо разбираюсь в этой научной хрени. Но одно то, что ты этим занимаешься, делает тебя грёбаным Эйнштейном в моих глазах. — Эйнштейн занимался физикой, а я больше по части биологии, я бы скорее сказал… Он умолкает, ловя на себе пристальный взгляд. — Я опять умничаю. Извини. Уэйд мягко улыбается. — Ничего. Это довольно мило. Ты хоть расслабляешься и смущаться перестаёшь. — Я не смущаюсь! — возмущается парень. И тут же краснеет. Качает головой. — Ладно, раз уж ты так много про меня знаешь, будет честно, если ты расскажешь что-нибудь о себе. — Например? — спрашивает Уэйд. — Например… Ну, не знаю. Где ты учился? Где рос? Как встретил маму Элли? — Боже, ты такой вежливый, — вздыхает Уэйд. — Даже не спросил «из-за чего твоя рожа напоминает мясной фарш». — Твоё лицо не похоже на фарш, — говорит Питер. — И вряд ли ты хочешь говорить про то, откуда взялись шрамы. Поэтому не вижу смысла настаивать. — Ну и где ты их прячешь? — спрашивает Уэйд. — Кого? — хмурится Питер. — Крылья и нимб! Уэйд улыбается ему. И второй раз за вечер от его улыбки внутри что-то замирает. Питер опускает голову, отводя взгляд. — Я не знаю, где родился. Мать говорила, меня в капусте нашли, а потом долго не могли потерять обратно, — сдвинув брови к переносице начинает мужчина. — Потом всё-таки продали цыганам. Питер ржёт. — Что, правда? И дорого продали? — За коня и цветной платочек! — гордо отвечает Уэйд. Усмехается. — На самом деле, моя история херня полная, — говорит наконец он, шарясь по карманам. Достаёт сигареты. — Я родился в Канаде, вырос там же. Вылетел из школы в пятнадцать. Через несколько лет попал в армию, а там… Нда… Он зажимает сигарету в зубах, а потом смотрит на Питера. — Будешь? Парень кивает и тянется к пачке. Уэйд чиркает зажигалкой, и Питер склоняется к пламени. Некоторое время они сидят в тишине. Сигарета тлеет между пальцами. Дым заполняет лёгкие. Голова кружится от спиртного. Питер допивает свой виски одним глотком. Последний раз затягивается и бросает окурок в керамическую пепельницу. Уэйд наливает им ещё виски, и их пальцы встречаются, когда Питер тянется за своим стаканом. — Холодно стало, — говорит мужчина. Его пальцы скользят по тыльной стороне ладони Питера. Парня бьёт дрожь. Однако руку он не убирает. Наконец тактильный контакт разрывает Уэйд. Он поднимается и берёт свой стакан. Подходит к Питеру. Поправляет съехавшее у него с плеча одеяло. — Пойдем в дом, там всяко теплее. Паркер следует за ним, чуть пошатываясь. Ему хочется. Чёрт… Ему хочется вернуть это ощущение. Тепло чужой руки. Практически невесомое прикосновение одними лишь кончиками пальцев. И одновременно хочется оказаться как можно дальше отсюда. Он пьян. Он очень пьян и одинок. Но это не даёт ему права вот так… — Успокойся, — говорит ему Уэйд. И садится на край дивана, позволяя Питеру самому выбрать где сесть. Тот колеблется, а затем опускается ровно на середину. Сжимает свой стакан в руках. Пальцы подрагивают. — Да не съем я тебя, — смеётся Уилсон. Питер подхватывает, но его смех звучит как-то нервно. — Я дурак, Уэйд, — говорит вдруг парень. Ставит виски на журнальный столик, а затем накрывает ладонь мужчины своей рукой. — Подожди, я запишу это на диктофон и завтра тебе включу, — говорит Уэйд. Он поглаживает большим пальцем кожу на запястье парня. От простых прикосновений бросает в дрожь. Жар распространяется по телу подобно опьянению. Питер встречается с Уэйдом взглядом. И ни один из них больше не улыбается. Это странно. То, как начинает покалывать низ живота от волнения. Или предвкушения. Питер не особо об этом думает, прежде чем подаётся вперёд, касаясь губами шеи Уэйда. Сдавливает пальцами сжатую в кулак руку. Уэйд шумно вздыхает и опускает ладонь на затылок парня. Питер приподнимает голову, и они сталкиваются носами. Пьяно смеются. Их губы практически касаются друг друга, но не встречаются. От Уэйда пахнет виски и табаком. Добавить сюда запах пороха, и будет вылитый гангстер. Питер усмехается своим мыслям. Уилсон захватывает его нижнюю губу между своими, но тут же выпускает. Они дразнят друг друга, но оба уже на пределе. И скоро один из них сдастся другому. Уэйд тянет на себя, и Паркер перекидывает ногу, усаживаясь у мужчины на коленях. Пальцы Уэйда поглаживают выступающие лопатки через ткань рубашки. Питер ёрзает, и каждое его движение встречается стоном Уэйда. — Ты не пожалеешь потом, малыш? — спрашивает Уилсон. — Не пожалею, — шепчет парень. Обхватывает лицо Уэйда ладонями. — А ты? — Я почти вдвое старше тебя. Но слишком пьян, чтобы меня это остановило. Потом наверняка выебу себе этим мозг. — Так нам остановиться? — Питер чуть отстраняется, заглядывая Уэйду в глаза. — Я такого не говорил, — отвечает тот. И притягивает Питера ближе, прижимая к груди. Парень чувствует его возбуждение. Да и сам он возбужден не меньше. Один из них должен уже сделать следующий шаг, и Паркер решает, что это будет он. Питер целует Уэйда. Осторожно, будто боится спугнуть. Тягуче медленно. Но пульс всё равно учащается. Ладони Уэйда скользят по его спине, но Паркеру мало этих прикосновений через слои ткани. Он хочет чувствовать кожей. Всеми нервными окончаниями. Каждой клеткой. — Держись крепче, — шепчет мужчина, разрывая поцелуй. Питер недоумевающе приподнимает брови. На всякий случай хватаясь за плечи Уэйда. Тот вдруг подхватывает его под ягодицы и встаёт с дивана, поднимая в воздух. — Охренеть… — вырывается у парня, когда Уилсон несёт его в сторону лестницы. — Ты такой сильный. — Молись, чтобы я тебя не уронил, — кряхтит Уэйд. Мимо прикрытой двери, ведущей в комнату Элли, Уилсон движется почти не дыша. Переступив порог своей спальни, он опускает Питера и оборачивается, чтобы закрыть дверь. Парень мгновение топчется на месте, теребя рукава рубашки. Затем начинает расстёгивать на ней пуговицы. Когда Уэйд оборачивается, рубашка уже летит на пол, и Питер стягивает через голову футболку, от волнения путаясь в ней. — Не спеши, родители ещё не скоро вернутся, — подкалывает Уилсон, помогая Паркеру выбраться из одежды. Тот опускает взгляд в пол. Краснеет до кончиков ушей. — Я не спешу. Я просто… Он не знает, что сказать, поэтому поднимает беспомощный взгляд на Уэйда. Мужчина опускает ладони ему на бёдра и притягивает к себе. — Я знаю. Питер худо-бедно справляется с дрожью. Он хочет всего и сразу. Он хочет чувствовать. Он до дрожи в коленях хочет почувствовать Уэйда. Поэтому подцепляет пальцами края толстовки мужчины и тянет наверх. Замирает на мгновение. — Серьёзно? — Питер приподнимает бровь. — Футболка с Человеком-пауком? Уилсон пожимает плечами. — Элли говорила тебе, что я фанат. Парень тихо посмеивается и тянется, чтобы снять с Уэйда майку. Тот вдруг отворачивается и выражение его лица меняется. — Что? — спрашивает Питер, нервно вцепляясь в красно-синий хлопок. — Наверное, поздно предупреждать, что там всё так же плохо, как и на роже, — кривится мужчина. — Шрамы. Дохуя шрамов. Погоди, я свет выключу. Паркер ловит его за запястье, когда Уэйд тянется к выключателю. — Оставь. Прижимает руку Уилсона к губам. Прикрывает глаза. — Раздень меня, — просит Паркер тихо. Уэйд высвобождает руку и целует его, пока пальцы расправляются с пряжкой ремня. В комнате довольно прохладно и по коже бегут мурашки. Но тело горячо отзывается на прикосновения, разгоняя кровь. Наконец Питер остаётся в одном нижнем белье. — Теперь ты, — говорит он. Уэйд успел успокоиться. Он бросает взгляд вниз на отчётливо проступающую эрекцию парня. И позволяет снять с себя футболку и штаны. Пока он возится с носками, Питер откидывает покрывало и забирается с ногами на кровать, отодвигаясь от края. Уэйд вскоре присоединяется к нему. Укладывает Питера на простыни и нависает сверху, придавливая своим телом. От мужчины исходит приятное тепло. Питер обвивает Уэйда руками. Ловит его губы своими. Дышать получается через раз. Мужчина двигает бёдрами, и Питер не успевает сдержать стон. Он прячет лицо у Уэйда на груди. И крепче вцепляется. Уэйд разводит его ноги коленом и устраивается между ними. И вдруг замирает. — Подождёшь минутку? Я только найду… Мужчина вскакивает с кровати, прежде чем Питер успевает ответить, и скрывается за дверью, ведущей в ванную. Возвращается через несколько мгновений и бросается к тумбочке. — Бля, давненько они мне не были нужны, — ворчит он себе под нос. — Я же помню, что где-то были… — Уэйд, — Питер приподнимается на локтях. — Сейчас, малыш. Я сейчас. Уилсон шарится по карманам курток, висящих в шкафу, пока наконец из одного не вылетает потрёпанный бумажник. Уэйд достаёт из него презерватив. — Ага! — победно восклицает он. — Ты таскаешь презервативы в бумажнике? — усмехается Питер. — Где ж ещё их таскать? — пожимает плечами Уэйд, возвращаясь к нему. Склоняется ниже и целует. Просовывает пальцы под резинку трусов парня и спускает их. Отстраняется и замирает на мгновение, любуясь открывшейся картиной. Питер прикусывает нижнюю губу и проводит пальцами по всей длине члена, выгибает спину и запрокидывает голову. Уэйд припадает губами к доверчиво подставленной шее, оставляет на ней мокрые поцелуи. Слегка прикусывает. Паркер опускает ладонь ему на затылок, поглаживает испещрённую шрамами кожу. Уэйд растягивает его безумно долго и аккуратно. Так, что Питер не сдерживается и начинает канючить. — Ну давай… Давай уже! Мужчина улыбается ему. Рвет блестящую упаковку, приспускает свое белье и раскатывает резинку по члену. Наносит смазку по всей длине. Питер наблюдает за его манипуляциями, задержав дыхание. Он такой трогательно-открытый и растрёпанный сейчас, что Уэйд не сдерживается. Валит приподнявшегося было парня обратно на матрас и принимается покрывать поцелуями алеющие щёки. Осторожно входит. Питер ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. Уэйд замирает, давая ему время. — Ты такой тесный, — шепчет он. — Кажется, я могу кончить лишь от того, как ты сжимаешь меня. — А я — нет, — фыркает Питер, двигая бёдрами ему навстречу. — Так что потрудись уж. — Как скажешь, малыш, — смеется Уилсон. Толкается внутрь до упора, внимательно наблюдая за выражением лица Питера. И по-детски радуется, когда задевает простату, заставляя парня прогнуться в спине. Питер скрещивает ноги у него за спиной и цепляется за плечи на удивление сильными пальцами. Сам подается навстречу движениям Уэйда. — Бля, — цедит Уйэд. — Все ботаны вырастают такими горячими, или это только ты? Питер притягивает его к себе ближе. Обнимает за шею. — Считаешь меня горячим? — шепчет Питер в сомкнутые губы. Он старается сдерживаться и не стонать во весь голос, но у него всё равно вырываются тихие охи. — По шкале от одного до десяти я бы дал тебе одиннадцать, — отвечает Уэйд. Парень целует его, практически трахает языком его рот. И так тяжело дышит, что чёрт побери… Уэйду требуется вся его выдержка, чтобы не кончить прямо сейчас. Он ускоряется. Член Питера зажат между их животами. Язык Питера вылизывает рот Уэйда. Руки Питера скользят по его спине. Питер становится единственным, что Уэйд видит и чувствует. О чем думает. Чего хочет. С того самого момента, как впервые увидел его. С того момента, как парень впервые улыбнулся ему. Только ему. Питер напрягается, вытягивается и через несколько мгновений кончает со вскриком, откидываясь на матрас. И Уэйду не требуется много времени, чтобы последовать за Паркером. Уилсон перекатывается на бок, чтобы не задавить его. Питер тяжело дышит. Он красный и взмокший, и живот его перепачкан спермой. Он улыбается уголками губ. — Знаешь… — говорит он. — По шкале от одного до десяти я бы дал тебе двенадцать.