***
Репетиции всегда выматывают. Иногда даже тогда, когда ты занимаешься, по сути, делом всей своей жизни. — Дышишь так, будто неделю из койки не вылезал. Но так как моя напарница постоянно у меня на глазах, рискну предположить, что изъездили тебя сегодня вдоль и поперек, Нестерович, — Карпен, черт бы его, даже после изнуряющей репы выглядит на все 99,9. Макс иногда даже завидует этой его особенности. — Лех, можно я буду называть тебя бородатой Вангой? Пару минут мужчины смотрят друг на друга пристально, а после Алексей, облокачиваясь на стенку, все же сверкает своей фирменной ухмылкой: —Я, конечно, ее боевой товарисч, но все-таки хочется узнать, в честь чего она такая взвинченная сегодня? — А с чего ты взял это? — щурится Нестерович. — Начать хотя бы с того, что сегодня она к каждой девчонке придралась на предмет фасона выбранных футболок, потом пару раз припомнила обитателей зоопарка вкупе с твоим именем, а в довершение всего сказала: «Лех, ты такой классный. Спасибо, что мозги мне не трахаешь». Ты знаешь, что я такое от нее только на дэрэ свои слышу? И то, после того, как половина алко-запасов уже бывает уничтожена. Леша так виртуозно изображает рыжую бестию всея проекта, что Нестерович даже улыбается. — Ну же, сынок, расскажи отцу Алексею. Отпущу тебе пару грешков. Сознание выявляет небольшой диссонанс — не может отпустить грехи тот, кто ими промышляет. — В общем, с утра Катя утащила себе мою футболку, которую я как раз собирался забрать себе, и… Короче, она с Дартом, а Дарт сегодня — самое подходящее для меня… Карпенко ошалело хлопает глазами, переваривая информацию (ну да, эта парочка по жизни только и делает, что удивляет его), а после тянет: — Ой, бля… Ну это же невозможно. Оставшись в одиночестве, Нестерович понимает, почему его благоверная и «ходячий секс» спелись — оба ведь наполовину долбанутые!***
Максим Валерьевич устало опускается на пуфик в конце зала, и с едва подавляемым стоном закрывает глаза. Но и тут его в покое не оставляют — на другую часть влетает кто-то со всего маху, от чего танцовщик чуть ли не валится с тихим: — Твою ж мать, Клева… Ой, Юленок. — ПапМакс, ты не ударился? — тут же обеспокоенно бормочет девушка и принимается возвращать «Катиного кабаненка» на исходные позиции. — Нет, все нормально. Слушай, а… — Максим хочет поинтересоваться о сегодняшних репах, но совершенно внезапно для себя замечает, что на Николаевой смутно знакомая ему футболка. Кажется, такая чуть ли не половину проекта красуется на Можайкине. Юля перехватывает его взгляд и трогательно краснеет, чем-то напоминая ему Катю. Краснеет и пытается стащить с себя столь «кричащую» вещь, шепча: — Ты это, не обращай внимания, просто Ваня решил, что в зале холодно, и… — Да ладно, можешь признаться папке, что сама ее утащила. — Признаюсь, — кается Николаева, широко улыбаясь. — Так мне кажется, что он постоянно рядом. Только вот попробуй меня выдать. Опасно связываться с девушками из Челябинска! — Оооой, — театрально вскрикивает Нестерович, прикладывая ладони к щекам (как это обычно делает Юлька). — Опасно будить в доче хомячка!***
Еще на подходе к кабинету Его Темнейшества Макс слышит странные звуки, которые после своего повторения складываются для него в фирменные стенания. Мига, приняв одну из своих «обиженных» поз, стоит под дверью. — О, Максюша! — завидев друга, орет Шестеперов. — Что такое, Миг? — Там твоя женщина совсем обнаглела. Сначала послала, — на этих словах глаза мужчины аж увеличились от негодования, — меня за кофе, а потом… потом вон вытолкала! — Это кто там обнаглел, милкиуэйчик??? — орет изнутри Катерина. — Захвати для меня эспрессо, Миг. С коньяком, чтоб наверняка. — Да… да… да пошли вы!!! Максим Валерьевич, глубоко вздохнув, открывает дверь для того, чтобы очутиться в шестеперовском царстве, и, на удачу, сразу сталкивается с огнедышащим драконом нос к носу. — Чувствую себя осликом из «Шрека», — зачем-то вякает суицидник. На мгновение Катя застывает, вспоминая персонажа мультфильма и все его связи там, а после — начинает дышать уже разъяренно. — Как чудесно, что ты осознаешь, кем на самом деле являешься. Че приперся-то, а? Звал кто-то? — Кать, я… поговорить пришел. У Макса, видно невооруженным, нет опыта в извинениях. — Слушай, тебе уже спать пора. Горшки звенят, репа все ближе и ближе. Спуску никому не дам, учти. — Так, закрой рот и послушай меня, Решетникова, — Нестерович совершенно не намерен выслушивать всю иронию в ее авторстве. Тем более — сейчас. — Я вел себя, как мудак, признаю. Прости меня. «Самый строгий хореограф» от неожиданности аж на диван валится. — Ущипните меня. Я же по-любасам сейчас сплю? — И еще… вот, — будто из ниоткуда в руках танцовщика появляется аккуратно свернутая футболка, — держи. Тебе. И извини за то, что я не из тех, кто понимает намеки и может выявлять глубинный смысл в женских словах. Если хочешь что донести, рисуй мне сразу на лбу, ок? Я все равно любить тебя меньше не стану. Понадобятся все мои футболки, я не против. Похожу и без них. — Я тебе похожу, олененок. Хочешь, чтобы все пятиклашки страны откопытились, не дожив до совершеннолетия? — Катя все еще иронизирует, но в ее глазах больше нет озлобленности. — Признай, что тебе просто нужно меня чувствовать, — Макс делает ход конем, победно улыбаясь. — Не дрейфь, Катерина, мне тоже. Именно поэтому я часто таскаю твои банданы. Иди сюда, обнимемся. Хей, побить еще успеешь, просто обними меня. Максим уже вполне себе готов к обнимашкам, но совершенно неожиданно вместо этого получает в ответ поцелуй. Офигевает, определенно, но кто он, чтобы перечить родной истеричке? Обвивая ладонями талию Кати, Макс жадно целует ее, медленно приближаясь к столу. Подсадив девушку на него, он скользит руками вверх, и, касаясь плеч, спускает с них ткань клетчатой рубашки. — А НЕ ПОДОХРЕНЕЛИ ЛИ ВЫ, КОЗЛЯТУШКИ??? КТО РАЗРЕШИЛ ЛИШАТЬ ДЕВСТВЕННОСТИ МОЙ КАБИНЕТИК? — грохочет над ними голос Мигеля. Катя оборачивается и видит, что Великий стоит в дверях и трясет стаканами, из которых на пол уже льется кофе. Приходится спасать драгоценный напиток. — Пончик мой шоколадный, медленно опусти стаканчик на столик, иначе жидкость драгоценная прольется!!! — Слушай, а где мой эспрессо? — недоумевает Макс. Самый лучший выход — сделать вид, что ничего не было. — Автомат сломался, — невозмутимо выдает наставник, кивая головой в сторону выхода. — Так, Нестерович, пора баю-бай!!! Чеши отсюда! Стоять! Никаких прощальных лобзаний, меня щас стошнит!!! Когда двери за Максимкой закрываются, Мига смотрит на Катю и нарочито-строго выдает: — Рубаху поправь, баба-огонь. А потом они начинают смеяться.***
Этим вечером Катя уже не чувствует себя такой одинокой. У нее есть его футболка. Ну и Бульон, конечно.