***
– Входи, – велел ей хорошо знакомый голос. – Живее, Цири. Когда кто-то задерживался там, в храме, оставляя дверь раскрытой, его всегда ругали за «упущенное тепло». Эльфа, похоже, постоянная потребность в дровах, горящих в камине, не мучала. Конечно, когда у тебя целый штат рабов, да и бесхозного леса вокруг полно, кого это смутит? Не то, что горстку старух и молодых девчонок на краю света, которым таскать из леса бревна – крайне затруднительно… Цирилла не успела закрыть за собой дверь, за нее это сделала спешащая обратно Чипо. Зерриканка громко хлопнула, и рабыня вздрогнула от неожиданности. В воздухе пахло розовым маслом, лепестками ощипанных цветов, и запах этот заставил Цири непроизвольно поежиться. Он выбирал из памяти мучительно воспоминание, швырял его перед глазами и крутил, крутил, крутил снова и снова, пока картинка не въедалась в мозг, заставляя ее поверить в собственную беспомощность еще один раз. Не желая тянуть время в бессмысленной погоне за отсрочкой, бывшая послушница прошла вперед. Медленно, но уверенно, двигаясь на запах... Пищи? Спальня Короля, как оказалась, была помещением куда большим. Цири увидела перед собой огромную кровать, вдоль стен – длинные и высокие шкафы, заполненные старыми книгами полки. Цирилла усмехнулась бордово-красной гамме комнаты. Боль, страх и отчаяние – единственная ее ассоциация с этим цветом. Эльф где-то прятался, его не было видно. Бархатный голос раздался снова, мужчина звал рабыню вглубь помещения, все дальше и дальше от единственной двери, ведущей в коридор. Барельефы на стенах были темными и низкими, кое-где виднелось вкрапление позолоты. Ложе отделялось непрозрачным балдахином, а средь шкафов затесался узкий дверной проем. Девчонка шла вперед, она не удержалась и белыми пальцами дотронулась до холодного стекла одной из витрин, словно пытаясь убедиться в том, что перед ней не иллюзия. Послушница прищурилась, ладошкой прикрывая глаза от ударившего в них света, после шмыгнула вперед. – Боишься? – полушепотом спросил Король. Да, только она бы никогда в этом не призналась. В голосе эльфа не было и капли насмешки или иронии, он спрашивал, искренне надеясь получить положительный ответ. Впрочем, вопрошать Эредину и не нужно было, достаточно одного только взгляда, брошенного в ее сторону. Цири увидела мужчину лежащим средь подушек перед маленьким столиком, на котором покоилось огромное блюдо с фруктами, сластями и орешками. – Можно мне? – спросила девушка тихо, но твердо, сдержав в голосе дрожь. – Я очень голодна. – А я знаю, – ответил ей эльф, удивленно приподняв бровь. – Знаешь, обычно рабыни ничего у меня не просят, – проговорил он строго. – Вранье, – шепнула Цирилла так, чтобы он услышал даже сквозь потрескивание свечного огня. – Они, как минимум, просят вас отпустить их домой или попросту не трогать. – А ты попросишь? – хмыкнул эльф. – Нет. Цири снова не обманывала. Она стояла у входа, хмуря тонкие брови и присматриваясь к окружившей ее обстановке. Свечи расположились далеко от подушек, плотно набитых пухом и готовых принять на себя вес ее хилого тела, в комнате все еще пахло розами, вдали курились благовония, схожие с теми, что держали при храме ее Бога. Интересно, пропитались этим ароматом толстые стены или он сам? Эльф приподнялся, заставив себя подавить тянущую губы улыбку. Он холодно оглядел рабыню, не без удовольствия заметив в ее тонкой фигурке неутерянную еще стойкость духа. Эредин осторожно достал украденный у девчонки портрет, вытянув его за тонкую многострадальную веревочку. Краем глаза мужчина видел, как Цири вздрогнула от напряжения, он слышал тихий полувздох-полувсхлип, сорвавшийся с ее приоткрытых в ожидании губ. – Почему? – спросил эльф, снова обращая внимание на гостью. – Вы бы… Все равно меня не услышали. Нет, это… Не совсем верно. Эльф бы услышал ее, эту истошную мольбу, жалкую в своей наивности просьбу, но выполнить ее – вопрос другой. Нет. Эредин привык слушать лишь свои желания, только им подчиняться, следовать запаху собственной похоти, ведущей его к алтарю блаженства. И как же жаль, что Цири так быстро об этом догадалась. Девчонка отказывалась унижаться сверх меры, и Король непроизвольно скривил губы, понимая, что искренней мольбы от нее он уже не дождется. Эльф жестом велел Цирилле подойти, и девушка покорно двинулась вперед, следя за протянутой к ней ладонью. Когда девчонка попыталась сесть рядом, на одну из высоких подушек, мужчина остановил ее, указав на другую. Ту, что валялась у самых его ног, напоминая сиденье для любимого домашнего питомца, собачки или кошечки. Зелень в глазах рабыни на секунду обернулась сталью меча, но ярость она подавила с завидной ловкостью, на секунду прикрыв очи и выполнив то, что велено. – Посмотри на меня, – полушепотом проговорил эльф, заметив, что девчонка села спиной к нему. – Я все еще зол на то, что ты сделала, – добавил он, продемонстрировав забинтованное запястье. – Простите, – весьма неискренне ответила девушка. – Простить… – шепнул Король, пальцами взяв девчонку за подбородок. – Прощение нужно заслужить, Цири, и одного слова всегда мало. Он понимал, что она – девственно-чистая девчонка – вряд ли умеет «заслужить» прощение так, как эльфу бы этого хотелось. Впрочем, возможность обучить ее этому славному ремеслу, показать, как нравится самому Королю, как следует делать и двигаться – приятнее всего на свете. Эльф осторожно погладил рабыню по щеке, мучительно медленно протянув ей виноградинку. Зубами Цирилла задела его палец. Она, как голодная собака, цепанула его, выпросив первую подачку. Вместо того, чтобы разозлиться от ее неосторожности, эльф громко рассмеялся. Диковатая, колючая и наглая – таких рабынь в его достаточно скромном, в сравнении гареме было чертовски мало или же не было вообще. Все сломлены, унижены донельзя. Король уже потянулся к следующей виноградинке, чтобы положить ее девчонке в рот, но тут же замер, подавшись вперед. Таких сладких фруктов Цирилла раньше не пробовала. Жила она не на крайнем севере, но и жаркие страны, в которых виноград мог налиться сладостью, располагались от нее слишком далеко. В храме ее всегда питались скромно, но сытно, без излишеств. Каши, вареные яйца и козье молоко, костлявая речная рыба, а по большим праздникам – вино и свежее мясо из деревни, с подачки постояльцев. Бывало, что ближе к праздникам послушницы пекли медовые пироги, но было их всегда до жути мало, хватало на одну только трапезу. – Мне не нравится это тряпье, – раздраженно заметил эльф, оглядев ее белое платье. – Снимай. – Здесь все в таких ходят, – виновато буркнула Цири, что тоже восторгов от нового наряда не испытывала. Но, встретив многообещающий взгляд Короля, Цирилла все же сняла платье. Под ним на ней не было ничего. Ни белья, ни нижней кофточки, ни даже туфель, способных защитить ступни от холода. Одной рукой девчонка взялась за другую, аккуратно сжав локоток и закрыв маленькую грудь. Она сжалась под взглядом эльфа, и приказа в его глазах рассмотреть уже не смогла. Девчонка все не убирала руку… – Ты такая тощая, что можно порезаться о твой позвоночник, – с деланной брезгливостью заметил Эредин. – Тогда дайте мне поесть, – шепнула девушка. – И пустите обратно, домой, если я вам так не нравлюсь. Эльф снова рассмеялся, а после притянул девчонку ближе. Когда Король прижал Цири к себе, мягко погладив ее прямую спину, в зеленых глазах девчонки снова мелькнула тень одной из ее скупых эмоций. Страх это или отчаяние? Эредин не интересовался, не видел различая. Руки его быстро покинула тело девчонки, пальцы торопливо развязали шнуровку собственных штанов. Цирилла стояла молча, голову она склонила, чтобы только не смотреть эльфу в глаза. – Дом теперь – твоя комнатка, туда сможешь вернуться сегодня же ночью, если поведешь себя… Ох, Цири, даже и не хорошо, а хотя бы удовлетворительно. Как, кстати, тебе новая соседка? Девчонка не ответила, опустив голову еще ниже. Она знала, что Эредин, на самом деле, не хочет знать таких подробностей ее новой жизни. Цирилла отчего-то задумалась о том, как сейчас выглядит ее дом, настоящий, в котором она провела четырнадцать не самых счастливых лет. Погнившая крыша, такой же трухлявый пол, всюду следы загубленных амбиций отца и брошенной к его ногам юности матери. Он никогда не рассказывал о своем прошлом, но Цири, бывало, видела на руках и ногах его длинные и глубокие шрамы, такие мужчины получают на полях сражений, в бою, от меча. В детстве Цирилла любила думать, что Дани – был когда-то рыцарем, а ее мать – дамой его сердца, бежавшей из родного края только за тем, чтобы быть с любимым мужчиной. О, как близка она была к истине. Неприятной и горькой для всех троих, принесшей за собой только страдания, нищету и смерть. Из мыслей рабыню вывел мягкий шелест ткани, эльф уже скинул одежду, и та красной лужицей растеклась прямо рядом с ползающей по полу Цириллой.***
Эредин и не желал быть особенно мягким, и не хотел приносить ей боли. Девчонка отчего-то нравилась эльфу, в ее больших зеленых глазах виделось что-то родное. Мужчина осторожно положил ладонь Цирилле на затылок, заставляя ее придвинуться вперед, чувствуя тепло чужой кожи. Когда девчонка попыталась встать, эльф осадил ее, чуть сжав платиновые волосы и требовательно потянув их вниз. – Открой ротик, Цири, – тихо проговорил мужчина, положив руку к самому основанию своего члена. – Сегодня больно уже не будет, если ты будешь послушной. Странно, но в глазах девчонки он даже не увидел отвращения. Она, несомненно, собиралась сделать нечто подобное впервые, но эмоции свои скрывала глубоко внутри. Да, Цири не хотела подчиняться, но знала, что если не сделать этого, эльф вновь возьмет ее силой. И что же изменится тогда? Она не получит еды в награду за содеянное – вот, что, а остальное... Утерянная честь – ее последняя проблема. Девчонка послушалась, чуть приоткрыла свои покусанные губы, и Король не стал медлить. Он воспользовался порывом ее податливости, осторожно двинувшись вперед, сквозь мягкие складочки губ. Эльф сжал зубы, чувствуя тепло ее влажных уст на самом чувствительном участке своего жадного к ласкам тела. Эредин заметил, что Цири перед ним напряглась, прикрыв глаза, ей явно не нравилось происходящее. Когда девчонка подалась назад, морщась, эльф вновь надавил на ее затылок, предвидев эту попытку уйти. – Нет, – прошептал он, притягивая девчонку вперед, вновь прикрывая очи от накатывающего восторга. – И не думай показать зубки. Зелень ее глаза скрылась за веками. Цири сомкнула губы плотнее. Она-то считала, что чем тяжелее в нее проникать, тем меньше эльфу понравится проходящее действо. Девчонка продолжала хмуриться, а Король все двигался вперед, заставляя Цириллу наклоняться в такт его движениям, подыгрывать, давить рвотные позывы в зачатке. Ее рот хлюпал слюной, влажные губы нежно касались возбужденной плоти. Девчонка каждый раз вздрагивала, стоило ему толкнуться сильнее и резче, стоило ему двинуться чуть дальше, чем в предыдущий раз. – Тише, тише, – прошептал эльф, когда девчонка заупрямилась, языком пытаясь вытолкнуть его прочь. – Поверь, Цири, ты не хочешь меня злить. Такая славная, такая… – шептал он, прикрывая глаза дрожащими от наслаждения веками. – Такая молодец. Рабыня тут же убрала язык, пропуская эльфа дальше, внутрь себя. Он продолжал двигать ее голову вперед и назад, то сбавляя, то набирая обороты, а девчонке оставалось только закрывать глаза, сдерживая рвотные позывы. Эредин говорил с нею так, как говорят с норовистой кобылкой, непослушной собачонкой под столом… Слез не было, не было и сожалений. Они придут позже, под покровом неласковой, но темной ночи, готовой подарить пару часов покоя. Эльф хотел, чтобы она, почувствовав зов плоти, начала двигаться ему навстречу сама, соблюдая нужный ритм и такт. Он то и дело расцеплял длинные пальцы, позволяя Цирилле свободно двигаться, но тогда девчонка только замирала, как хорошенькая мраморная статуя. Ее кожа покрылась испариной, девчонка боялась двинуться с места, она каждый раз пыталась отпустить его вовсе, стоило эльфу выйти особенно далеко, но Король ей не позволял. – Скользи языком, – подсказывал он, направляя ее снова и снова. – Да, молодец. Аккуратнее, Цири… И Цирилла слушалась. Она действовала медленно и нехотя, хотя и понимала, что в ее интересах закончить это быстро. Девчонка закрывала глаза, а эльф не требовал от нее этой крохи повиновения. Плевать, пусть думает о чем хочет, смотрит туда, куда хочет. Потом, когда она привыкнет к унижению, когда перестанет воспринимать это славное действо как нечто постыдное, рабыня сможет смотреть ему в лицо. Чувствуя близость финала, эльф вновь сжал ее волосы, требовательно двигаясь вперед. Быстрее, скользя меж влажных красных губ, заставляя Цириллу всхлипывать громче. Руками она уперлась в его живот, пытаясь отодвинуться, чувствуя, что ее вот-вот вывернет, только Эредин не остановился. Он толкнулся, глубоко, проникая в самое горло, затем снова и снова, заставляя Цириллу царапаться, сжимать тонкие пальцы. Кончая, Король вздрогнул, с губ его вместо рыка сорвался смешок, Цири, не понимавшая, что с ним случилось, выглядела до жути комично. – Не смей, – шикнул мужчина, выходя. – Глотай, Цири. Ее глаза говорили «противно», ее глаза молили его о снисхождении, но команды не было. Только не губы. Девчонка сжалась, оголенная и сломленная, она смотрела на эльфа сверху вниз, не понимая, не зная, как следует поступить. Он бы взял ее еще раз, на этих чертовых подушках, вжимая хорошенькое личико в холодный пол, лишь бы рабыня следовала приказам без этих вопрошающих взглядов. – Глотай, – повторил он с надрывом, положив ладонь девчонке на шею. И она сглотнула. Взгляд Цири упирался мужчине в грудь, и он не сразу вспомнил о том, что так и не снял с шеи портрета. Пока рабыня вытирала рот рукой, пока она пыталась осознать содеянное, эльф вновь повертел безделушку в руке. Свечи задрожали, кто-то прошел прямо по коридору, топая до ужаса громко. Должно быть, это великан – Имлерих, пришел не то для того, чтобы доложиться, не то ради личной или деловой беседы. С ним эльф разберется после. – Ешь, – сказал ей Король, указав на блюдо и вновь опустившись на импровизированное ложе. – Ты мне нравишься, Цири, даже очень. Сам не знаю, почему. Может быть, тут дело в молодости, может, в упрямстве. Я, знаешь, не любитель человеческих самочек. – Нет? Так зачем же вы их ловите? – ехидно заметила девчонка, с жадностью хватая со столика незнакомые ей фрукты и орехи. – Когда что-то не нравится, это не тащат в таких количествах домой. Король хмыкнул. Ему бы отвесить ей пощечину да заставить заткнуться, подавиться вяжуще-сладким виноградом или инжиром… Но эльф только хмыкнул. Девчонка попалась необразованная, но не глупая. В ее ясных зеленых глазах мужчина видел понимание, видел острый умишко. Цирилла хорошо знала, что отсюда ей уже не сбежать, но так лишь казалось. Как бы громко не кричали ее мысли, как бы разум не внушал горькую правду, упрямая девчонка не оставляла надежду. – Нравится? – спросил эльф, заметив, что рабыня на секунду замерла, попробовав мягкую карамель в шоколаде. – В твоих краях такого нет, знаю. У вас – только пресный хлеб и… – И красивые девки? – спросила она тихо. – И красивые девки, – ответил мужчина. – Как ты должна ко мне обращаться? – спросил он внезапно, жестко. – Господин. – Умничка, – шепнул эльф, наклонившись вперед, оставив поцелуй на макушке ужинающей девчонки. Король принялся болтать, рассказывать о своем короле, старом и трусливом эльфе, что Эредину давно уже не нравился. Он говорил долго, иногда замолкая, глядя в бесконечную даль темной улицы за окном, на пару секунд закрывая уставшие глаза. Голос его звучал громко, голос его был бархатом, в который Цири хотела бы завернуться, которым она хотела бы согреть мышцы и кожу. Набив живот до конца, девчонка улеглась прямо на пол, чтобы слушать эльфа и дальше, кивать, задавать односложные вопросы и тихо глумиться над его «страданиями». – Их здесь много, очень много, целые табуны. Ты никогда их не увидишь, если повезет, но животные величественные. Разумные, но… Ты замерзла, Цири? – Немного, – ответила девушка скромно. – Можно мне уйти, Господин? Она специально обратилась к нему вежливо, чтобы вымолить согласие. Да, эльфу это польстило, но он только отрицательно мотнул головой, после протягивая к Цирилле руки. Девчонка нехотя подползла к своему Господину, чувствуя, что коленки начинают гореть от трения. Прижавшись к его коже, Цирилла поняла, что тело ее Короля было горячим, твердым, приятным на ощупь. Рельефная грудь оказалась влажной от испарины, стальные мышцы живота, казалось, даже не дрожали при дыхании, а само оно – врезалось ей в шею, точно прорезая за собой дыру. Девушка закусила губу, чувствуя новый приступ слабости. – Да, – ответила девчонка на заданный им вопрос, тот, что прозвучал пару часов назад, в самом начале встречи. – Мне страшно, – шепнула Цири, когда мужчина обнял ее, прижимая ближе. – Я хочу домой. – Знаю, – без сожаления ответил ей эльф, мягко поглаживая рабыню по щеке, не пытаясь успокоить, только заткнуть бы. – Только где он, твой дом, Цири? Тот храм… Ты же не родилась в нем, не ври мне. – Я родилась в грязном сарае, – ответила она полушепотом, ближе прижимаясь к эльфу в поисках успокоения. – Там же должна была умереть, но что-то пошло не так, не по плану. У меня ничего нет, кроме… – Там никого не осталось, – предупредил ее эльф, продолжая аккуратно гладить рабыню. – Никого, Цири, только не реви из-за этого. Люди умирают с завидной легкостью. Расскажи-ка мне лучше о портрете, ты его украла? – спросил Король, пытаясь отвлечься от неприятного разговора. – Украла, – приврала Цири, вспомнив на минуту отца, у которого отняла последнее напоминание о жене. – У одного купца. Она рассказывала свою историю долго, соврав только об одном. Цирилле не хотелось, чтобы надменный, смягчившийся к вечеру эльф понимал, сколь дорога ей эта несчастная безделушка. Нельзя вручить ему рычаг давления, нельзя позволить манипулировать ею постоянно маячащей перед лицом реликвией, единственной ценностью бежавшей из дома сиротки. Король говорил, и говорил он долго. Эредин, уставший от серьезных разговоров о политике, от притворных улыбок, приторной же вежливости и деланного раболепства, жаловался Цирилле на жизнь. Его ласковый голос грел, девчонка жалась к эльфу все ближе и ближе, закрывая уставшие после пережитого глаза. Цирилла не помнила, как заснула, в какой момент бархат этого сладкого голоса стал ей колыбельной. Она только на секунду закрыла глаза, лбом встретив сталь его мышц, и эльф замолчал, понимая, что потерял слушателя.***
Ночь Король провел там, на подушках, среди свечей и собственных размышлений. Цири жалась к нему в поисках тепла, и эльф охотно им делился, находя эту ситуацию даже забавной. Он понимал, что хрупкая девчонка не разделяла его переживаний, что вылитые на ее голову слова не оставили в мозгу Цириллы и следа, но это его уже не волновало. На душе отчего-то стало легче, сон пришел куда охотнее. Проснувшись, Эредин плотнее обнял девчонку. Во сне она всхлипнула, но не проснулась, почувствовав легкую боль от его напора. Платиновые волосы девушки растрепались, на ее белом теле Король разглядел следы своего вчерашнего гнева. Пара синяков, небольшая царапина на бедре, ничего страшного, но и этого можно было избежать. Мужчина тихо хмыкнул, аккуратно отцепляя рабыню от себя. Она не проснулась, и эльф, чувствуя смутную тревогу за свою собственность, наклонился над ней, чтобы проверить пульс. Все в порядке, девчонка устала, больше ничего. Рассвет мягко стучался в окно, просвечивая карминовые шторы, делая свет в комнате тяжелым и алым, точно винная река. Одна из стен была красной, остальные же – темными, сужающими бесконечное пространство комнаты до крохотного мирка внутри большого дома. Цири поежилась во сне, зябко подтянув к себе ноги. Эльф скривился, словно от неприязни, наклонился над нею и поднял на руки. Осторожно, не желая будить или беспокоить и без того нервный сон. Но отчего это, эльф не знал. Он отнес девчонку в другую комнату, не выходя в коридор и используя дверь меж двух соседних помещений. Огромная кровать, застеленная темно-бордовым покрывалом, принадлежала самолюбивому Королю, ждала своего часа. Этой ночью она пустовала, но сейчас должна была принять на себя новую ношу. Эредин оставил Цириллу на кровати, небрежно укрыл ее и ушел, натянув на оголенное тело халат. Хотелось подышать, выгнать из легких терпкий запах благовоний, роз и собственного пота. Эльф отворил дверь, запахнувшись потуже, тут же скользнул в пустующий утренний коридор. Его шаги были громкими, каждая из рабынь на этаже уже знала – мимо идет Король. – Завтрак в южную беседку, – распорядился он, встретив одну из своих нескончаемых горничных. – Девчонку в спальне не трогать и не кормить без моего разрешения. Пусть пока отдыхает. – Да, Повелитель, – ответила девушка слабым кивком. – Наш Знающий желал вас видеть, Господин. Он ждет в холле уже полчаса. В ответ Эредин недоверчиво глянул на рабыню, скривив губы в недовольстве. Полнощекая девушка невинно хлопала глазами, она уж точно не могла ответить ему на вполне закономерный вопрос: «Что ему нужно?» Знаком эльф велел девчонке удалиться и пригласить Аваллакх’а к нему на завтрак. Принести второй прибор или отдельное блюдо для незваного гостя Король не просил, и служанка не собиралась устраивать самодеятельность. День только начинался, в воздухе стояла утренняя прохлада, пробуждающая под кожей мелкие мурашки. Король шел по дорожке неспешно, шурша гравием, вдыхая приятный запах цветущей повсюду лаванды. Ветер склонил головы мальв, точно приветствуя хозяина сада в своих же чертогах, а Эредин не обратил внимания. С годами он все реже находил удовольствие в созерцании природы вокруг, эстетическое удовольствие давалось ему все сложнее. – Чем же я обязан такому неожиданному визиту? – спросил мужчина, даже не здороваясь с новоприбывшим гостем. Эльф же учтиво поклонился хозяину дома, проходя вперед, минуя шуршащую гравием дорожку. Мужчина остановился ненадолго, устремив взгляд аквамариновых глаз вдаль, а после сел напротив без приглашения. Его решительный вид не сулил Эредину ничего и мало-мальски хорошего, но бестактно прогнать гостя Королю не позволял его высокий статус. – Твоя новенькая. Девчонка, Эредин, – севшим голосом ответил Аваллак’х. – Где ты ее нашел? – Ха, девчонка… У меня их двадцать, наверное, чуть больше, – небрежно ответил эльф. – Какая тебя вдруг заинтересовала? Она, должно быть, хороша собой, раз пленила такого стойкого… – Цирилла, – прервав его насмешку, сказал Знающий. – Вспоминай, Эредин, это крайне простое действо. Кажется, она у тебя новенькая. Тощая, бледная, зеленоглазая. Король желает провести анализ ее генов. Цирилла. Услышав знакомое имя, эльф тут же отставил вилку в сторону, так и не подцепив ей и кусочка утренней трапезы. Эредин прищурился, оценивая важность услышанных слов. С чего бы Ауберону проявлять интерес к его законной добыче, так щедро «пожертвованной» в угоду интересам всадника? Охотник, в конце концов, имеет право на мясо, добытое его же потом и кровью. Почему же «мясо» Эредина должно теперь достаться другому? – Ауберон хочет, или ты, Аваллак’х? – насмешливо спросил Король несущих смерть всадников. – Чего тебе далась эта девчонка? – Велики подозрения, что в ее жилах течет кровь Aen… – Не может быть, – ответил ему эльф спешно, заглядывая Знающему в глаза. – Знаешь, Аваллак’х, я ведь никогда не был так близок с Ларой, как был близок с нею ты… Но сходство и сам заметил. – Что у тебя на шее? – игнорируя его слова, спросил гость. Эредин презрительно хмыкнул, невольно наклонившись вперед, к столу. Он посмотрел на разъехавшиеся в стороны полы шелкового халата, выпрямился, убирая талисман под тонкую ткань своей одежды. Знающий уже видел этот портрет, хорошо рассмотрел женщину на нем и устыдился своей первой реакции. Воспоминания больно ударили по затылку, эльф заметно напрягся в тщетной попытке вытеснить Ее образ из головы. В который же раз? – Знай же, Аваллак’х, таких дев вокруг много. Эльфки не такие и разные, а уж метиски из них – каждая на одно лицо. Тонкие носы, большие очи, узкие подбородки… Может, в девчонке и есть капля нашей крови, но что эта капля изменит? – Если эта капля – Старшая Кровь, ее у тебя заберут, Эредин, – ответил ему Знающий громко, с нескрываемым восторгом в голосе. – Ты знаешь, – не без удовольствия добавил он. – Я вернусь с ордером от короля, если мы не решим этот вопрос сейчас. Ладонь Эредина сжалась в кулак, гость слышал хруст движущихся под кожей костяшек. Он не мог идти против воли Ауберона, пока тот оставался его королем, не мог отказать властителю в его пока еще просьбе, а вскоре – приказе. Нет, Старшей Крови в маленькой и напуганной Dh’oine быть не могло. В ее бесконечно зеленых глазах не было нужного сосредоточения силы, не было уверенности, не было пылкого огня его народа, не было благородства линий. Они скрывались за пеленой страха и боли, за деланной смелостью и сухостью эмоций. – Отлично, здесь нечего решать, – ответил эльф, порывисто вскакивая с места. – Зайдем к ней сейчас, сейчас с этим и закончим.***
– Жди здесь, – зло бросил мужчина, обернувшись через плечо. Ярость колотилась в его груди, не могла вылиться на голову гостя, потому обещала принести проблемы виновнице «торжества». Эта ситуация откровенно раздражала эльфа. В пойманной им девчонке не могло быть и капли сокровища его народа, в мшисто-зеленых озерах ее бесконечно красивых глаз не было той мудрости, того огня, той воли. Ее тело дышало страхом, прикрываемым жалкой напускной смелостью, ее тонкие губы были искусаны, они дрожали в ожидании Его. Король распахнул дверь и тут же ею хлопнул. Увидев на лице Аваллак’ха удивление, Эредин пожалел о том, что этой ночью оставил девчонку в собственной спальне. Время шло, а Цирилла и не думала просыпаться, мужчина миновал дверной проем, бегло схватив с пола кусок белой бесформенной материи. Когда порядком взбешенный эльф подошел к кровати, девчонка все еще жалась к теплой подушке. Холодная рука сдавила ее плечо, больно потянула рабыню в сторону. Бывшая послушница распахнула глаза, чтобы непонимающе уставиться на Короля, сонно пробормотать приветствие. Она не задавала вопросов, не успевала формулировать их в слишком быстром потоке событий. По дороге к закутку спальни эльф подобрал с пола ее белое платье, а сейчас швырнул его прямо Цири в лицо. – Поднимайся, – шикнул мужчина. – Надевай, живее. Но девчонка продолжала непонимающе смотреть в его нефритовые очи. Она сонно пробормотала что-то явно обидное, но Король, к ее счастью, этого уже не услышал. Почти бережно он приподнял ее лицо за подбородок, бездумно всматриваясь в зелень заспанных глаз, рассматривая алые прожилки, режущие белки. – Живее! – теперь уже крикнул он, швырнув девчонку на пол. Та прокатилась вперед, обожгла оголенные коленки и пискнула, словно нашкодивший котенок. Закусив губу, Цирилла вскочила с пола, но выполнять приказ не спешила, силясь понять, чем заслужила гнев. Она не потянулась ни к платью, ни к своему хозяину, только прижалась к противоположной стене, бездумно глядя вперед. Халат эльфа не был затянут, рельефная грудь вздымалась часто и рвано, на белой коже блестели капли испарины. – И где ты только успела с ним пересечься, глупая ты Dh’oine? И как далеко ты вообще планировала завести знакомство? – спрашивал эльф, подбираясь к ней медленно. – Попросила старика с разбитым сердцем спасти тебя из моих кровожадных лап? – Какое знакомство? – спрашивала Цири, даже не пытаясь вспомнить. – Какое еще знакомство и с кем, какой старик с кровожадными лапами? – Сейчас я тебе напомню. Мужчина выглядел угрожающе. Он шел вперед, поднял руку, явно намереваясь ударить рабыню туда, куда попадет, да только Цири успела отпрыгнуть. Она отбежала вперед, обогнув кровать, и тут же уставилась на явно недовольного чем-то эльфа. Белое платье все еще лежало на кровати, его девчонка сдернула и сжала в руках, натянув на взмокшее тело с завидной прытью. – Ты же знаешь, что за это получишь только сильнее… – прошипел мужчина. – Стой на месте, Цири, или пожалеешь о… – Нет, только не приближайся ко мне, – прошептала она нервно. – И руки держи при себе. – Наглая ты… О, я сейчас покажу тебе, где буду держать руки следующие пару часов, девчонка. Это выбьет из тебя всю дерзость. Но смотреть Цири не собиралась. Только эльф подался вперед, как она шмыгнула мимо него в дверной проем, а позже, поскользнувшись на одной из подушек, впечаталась в затворенную дверь. Дрожащими руками она нащупала ручку, девчонка слышала приближение его шагов, слышала и надеялась, что успеет выпрыгнуть. Цирилла готовилась весь день восхвалять Бога, ведь дверь эльф не запер. Отворив ее, девушка не сбавляла заданного ранее темпа. Она намеревалась двинуться дальше по коридору, спуститься на второй этаж и спрятаться там, пока Эредин не забудет о своем гневе… Но плану помешали, Цири только неловко впечаталась в чью-то широкую грудь. Нос тут же защипало от боли, а глаза налились мутной слякотью. Эльф, в которого Цирилла врезалась, положил свои мозолистые от пера руки на ее плечи, чуть отстранив от себя девчонку. – Ты не стала вежливее за эту ночь, верно? – спросил он без злости в голосе, с теплеющей на губах улыбкой. – Нет. Он, что, говорил про вас? – спросила девушка, отстраняясь, но ответа получить не успела. Когда следом за ней вышел Эредин, Знающий не сразу обратил на него внимание. Он медленно оторвал взгляд от покрасневшего лица девушки, от ее закушенный в страхе губы. Хозяин дома злобно глянул в сторону эльфа, заставив его невольно убрать от рабыни руки. Девушка вздрогнула, стоило ему заговорить. – Дай нам минуту, – произнес мужчина, неосторожно хватая Цириллу за локоть и медленно подтягивая к себе. – Дам ей пару указаний. – Нет, – ответил ему Аваллак’х, заметив немую мольбу в девичьем взгляде. – Мы отправляемся сейчас, Эредин, или... – Забирай, – шикнул эльф, так и не дослушав. – Только верни девку быстрее, – добавил он, смотря за тем, как напрягается ее тело от страха. – И не калечь очень сильно, я и сам потом этим займусь.