***
В лаборатории пахло железом и затхлой сыростью. Цирилла тихо сидела на предложенной ей кушетке, болтая длинными ногами то вперед, то назад. Пальчиками она сжимала край сиденья, щурясь и всматриваясь вперед, сквозь пыльные зеркала и мрак комнаты. Высокий светловолосый эльф оставил ее здесь, велев сидеть тихо и никуда не уходить, и девчонка сидела спокойно. Его аквамариновые глаза не выражали враждебности, но Цири знала, что это ничего еще не значит. В эльфах жалости нет, только высокомерие. Цирилла закусила губу, смотря за тем, как маг удаляется с карминовой колбочкой в руках. Ранее Аваллак’х аккуратно кольнул ее в палец, выдавил из него столько крови, сколько смог, а после уколол другой ее палец. Цири терпела все молча, но эльф видел в ее нечеловечески зеленых глазах каждый незаданный вопрос. – Это не долго, я только посмотрю, нет ли в тебе… Примесей, Цири. – А если нет, то я вернусь обратно? – поняла она, пытаясь выпытать горькую правду у Знающего. – Посмотрим. Но маг уже «посмотрел». Да, если в девчонке не окажется Гена, она снова вернется к охотнику – Эредину. Аваллак’х знал, что своими подозрениями подвергает девчонку опасности, но остановить свое любопытство он не мог. Знающий должен знать, должен убедиться в том, что потомки Лары, его Лары не получат такой ничтожной судьбы, что труд его предков не канет в лету времен, затерявшись в человеческих жилах. С другой стороны… Не было бы в этом доли справедливости? Предательнице Лары, ее предателям-потомкам – самая жалкая жизнь. Уходя, эльф не смог удержаться, он взял девчонку за подбородок, чтобы вглядеться в изумрудные очи. Она молчала, наивно считая, что это – часть осмотра, а Знающий не пытался ее разубедить. Цири не отводила взгляда, упрямством и непокорностью напоминая ему свою единственную любовь, худосочную, светлоглазую Лару. Маг с трудом оторвался от девчонки, заставив себя отступить во тьму. Теперь же Цирилла сидела на указанном месте, ожидая приговора. Она не знала, что будет большим везением: вернуться к разъяренному Королю, или попасть в лапы к другим эльфам, которые… Которые что будут с нею делать? Цири не знала. Быть может, все повторится, а она – только перейдет из одних рук в другие, как послушная экзотическая игрушка, не больше. Но это только в лучшем случае. Перед глазами вдруг вспыхнул образ кареглазой, низкорослой Чипо. Она говорила о Господине с небывалым почтением, восхищением, искренне возмущаясь ненависти, питаемой к нему Цириллой. Может быть, миловидная зерриканка просто побывала у других эльфов в гостях, имела опыт, который можно было сравнить с пребыванием в этом чертовом доме? Цири поежилась от таких мыслей. – Ты голодна? – спросил эльф, вернувшись из темной комнаты. – Если ты голодна, я принесу тебе что-нибудь съестное, если нет – можешь немного поспать. – Мне не нужно возвращаться обратно? – проигнорировала она вопрос. – Скажите, что мне не нужно туда идти… Аваллак’х еще не был уверен. Первый анализ, самый быстрый, дал положительный результат, но его точность – семьдесят процентов, наверное, и того меньше. Знающий не мог так рисковать, приводя к своему королю обычную девчонку, чья бабушка – неназванная эльфка согрешила с каким-то мужланом. Он отвернулся, потупив взор, подбирая нужные сейчас слова. Ее взгляд – сущая пытка. – Нет, пока что не нужно, – сказал ей эльф. – Ты на время останешься у меня. – Навсегда? – спросила она тихо. – И зачем? Что я буду делать… С вами? То же, что и с тем, который забрал мой… – Нет, ты не будешь делать со мной то же, что и с ним, – чуть смутившись от ее предположения, ответил Аваллак’х. – Цири, послушай меня. Даже если ты не вернешься в его дом, не ссорься с Эредином. Он – влиятельный эльф в нашем мире, и меньше всего тебе нужно иметь такого могущественного врага. Король Дикой Охоты, суровый и холодный, как лед. Девчонка явно пренебрегала его словами, и эльф выругался про себя, встретив в ее взгляде явное недоверие. Он вспомнил Лару, упрямую, но, к его счастью, тихую. Очень хорошо, если ее возможная правнучка окажется такой же. Мужчина ушел, оставив Цириллу в темном кабинете без окна, с одной только кушеткой, столом, и парой светильников в углах комнаты. Девушка осторожно улеглась, закинув ногу на ногу, а голову уложив на подушку. Холодок прошелся по плечам, еле-еле прикрываемым тонким белым платьицем. Сон окутал ее быстро, его теплые пальцы проникали под кожу, в мысли, сливая воедино мечты о свободе и реальность – в темном подвале странного светловолосого эльфа. Треск огня за железной решеткой не мешал, шум собственного дыхания – тоже.***
Ступень не длились долго, низкие и редкие – они были чистой формальностью при входе в главную залу. Знающий шагал быстро, стража охотно пустила его внутрь. Аваллак’ха знали все, кто-то хорошо, кто-то – плохо, но имя его было на слуху. Дворец шумел, эльфийки сновали туда-сюда, шурша длинными юбками, эльфы угрюмо жались по углам, делясь друг с другом пошлыми историями. Молодежь льнула к роскоши, а где ее может быть больше всего? Ауберон, как это часто случалось теперь, прятался в личной библиотеке, в том ее отделении, что вечно оставалось за закрытой дверью. Даже если король вызывал служанку с чаем и фруктами, та должна была минуту выждать у двери после стука и одобрения, снять ботинки и на цыпочках пробраться внутрь, изо всех сил стараясь не смотреть королю в глаза. Знающий следовать этому правилу не собирался. Ходил он и без того тихо, в двери стучал, но ждать минуту у входа не собирался, время в его дни – слишком ценный ресурс. Аваллак’х вошел внутрь. Король, как обычно, сидел напротив окна, вчитываясь в почти заученные им же строки. Зрачки его цеплялись за буквы, выхватывали суть, а после обращались к манящему пейзажу за холодным стеклом, отдыхая от напряжения. – Новости хорошие? – спросил он, даже не повернувшись к вошедшему. – Девчонка все же… Потомок Лары? – Если это можно назвать хорошими новостями, – ответил ему Аваллак’х. – Какая-то маленькая Dh’oine играется с нашим творением, – добавил он полушепотом. – Да, вероятность этого увеличилась, но точно мы узнаем только завтра. – О, хоть человек, хоть низушек, Аваллак’х, хорошо, если Ген найдется. Как отреагировал Эредин? – спросил эльф, шевельнувшись в широком кресле. – Мы отобрали у него честно схваченную добычу, а это – подло, друг мой. – Он… Не был рад этой новости, – честно признался маг. – Но служить своему народу – не то занятие, что приносит за собой чувство бескорыстной удовлетворенности. Ауберон знал это, как никто другой. Старый эльф кивнул, продолжая смотреть вперед, мимо собственного сада, гор, ждущих за горизонтом, вглубь долин. Аваллак’х знал, что сейчас правитель его пытался выудить из огромного сундука своей памяти образ Лары, молодой и непокорной, погибшей в нелепой попытке сбежать от своих обязательств. Король приподнялся в кресле, а после встал, сделав пару шагов вперед. Он потер одну руку о другую, перстни на его пальцах тихо звякнули, послышался тихий вздох. – По правде сказать, Лис, Эредин успел зайти ко мне быстрее, чем ты. – Намного раньше? – удивленно нахмурил брови Знающий. – И чего же он хотел? – Вернуть свою… Цири, да? – говорил король, медленно закрывая тяжелую книгу, подходя к дальней полке, чтобы поставить ее на место. – Он уверял меня, что ты забрал ее только потому, что эта Цири – отдаленно напоминает тебе почившую Лару Доррен, и что он не отдаст ее из чистого принципа. Знающий громко хмыкнул. Эредин не нравился ему, а он – Эредину. Неприязнь была долгой и обоюдной, она крепла с каждым годом, обращаясь то ненавистью, то простым непринятием. Мужчина знал, что порочный эльф так просто не отдаст свою добычу, но сдаваться без боя не собирался. То, что наследница знаменитого гена попала к нему в лапы – лишь жуткое стечение обстоятельств, позволившее, впрочем, Аваллак’ху сильно насолить Ястребу. – Да, она похожа на Лару, милорд, похожа достаточно сильно, чтобы заставить меня вспомнить о тех временах, когда я был завораживающе молод. Обещаю, что если мои ожидания не оправдались, девчонка отправится обратно, но… Если в ней течет кровь… – Тогда она, безусловно, получит свободу, – перебил его король. – Только я обещал Эредину одну небольшую услугу, если это действительно так. – Какую именно? – спросил Аваллак’х, не понимая, о чем говорит его король. Старик вздохнул, осторожно поставив книгу на пустое место. Корешок ее стерся и потрескался от времени, что именно читал повелитель – эльф не знал. Он молча смотрел за тем, как Ауберон подбирает слова. Старый эльф вздохнул, набирая в грудь воздуха, осторожно потер переносицу двумя тонкими пальцами с узловатыми костяшками на них. Эредин нужен ему, и терять и без того не слишком крепкую дружбу король не собирался, надеясь избежать скандала любыми способами. – Он хотел проститься с нею, – виновато произнес эльф. – Хотел пару часов наедине, чтобы успеть разъяснить некоторые вопросы. – Хммм, – задумчиво протянул Знающий. – Вы хотите расположить к себе носительницу гена тем, что на пару часов сдадите ее в аренду этому садисту? – Он обещал не калечить и не травмировать ее… Больше. К тому же, это подтолкнет Цири к сотрудничеству. Она не сможет сказать нашим планам: «нет», если будет знать, что ждет ее в случае отказа. Рациональное зерно в его словах явно было. Если Цирилла испугается плачевного исхода, ей придется пойти на уступки, зачать желанное дитя и передать свой ген дальше, возвращая его славному эльфийскому народу. Знающий молчал. Он не собирался выказывать недовольства или сыпать восторгами, только молчал, плотно сжимая губы. Пусть Ауберон возвращает Aen Elle величие так, как сам считает нужным, ведь легенды по результату сложат именно о нем. Эльфы пожали друг другу руки, Аваллак’ху оказали большую честь, касаться монарха мог не каждый, только Знающий этим «даром» был уже порядком пресыщен. Король устало вернулся в кресло, уже без книги, но с печальными мыслями, Аваллак’х же торопился вернуться к себе. Он оставил девчонку в одиночестве, считать овец и думать о том, что происходило с ней последние два дня. О, не хотелось бы найти ее в еще более скорбном состоянии.***
О том, что Цирилла оправдала надежды своих «спасителей» девчонке не сказали. Знающий обращался с нею вежливо, три дня бывшая рабыня провела тихо и спокойно, наслаждаясь экзотическими яствами и непривычной ей тишиной. Первый день девчонка пыталась разузнать о судьбе своих сестер из разграбленного храма, но попытки ее пресеклись тем же днем. К чему попытки? Подруг у Цириллы все равно не было. Бывшая рабыня прогуливалась по аллеям, осторожно держа эльфа под руку, слушала его скучные рассказы о славной истории его славного народа, по вечерам пила с ним же чай, все ожидая подвоха. Тонкие чашки с цветочными узорами так и норовили выскользнуть из рук, но в ответ на треск фарфора Знающий только улыбался одними губами. Подвоха не было, время шло, а никто так и не разбил хрупкого спокойствия дней. Подъем, завтрак в компании скучного эльфа, прогулка в компании скучного эльфа, чтение, обед в блаженном одиночестве, вечером – чай и пара историй за ним, а после – долгожданный сон на высокой перине. Ничего не менялось вокруг, солнце вставало и садилось в одно и то же время, эльфы праздно сновали по улицам. Когда Аваллак’х явился к ней в обед, и его аквамариновые глаза горели незнакомым светом, девчонка явно смутилась. Она-то уже решила, что жизнь ее обратилась тягучей рутиной одинаковых дней. – Цири, будь добра, составь мне компанию, – начал эльф тихо. – Служанки помогут тебе надеть платье. – Платье? Я в них выгляжу нелепо, – надула губы девчонка. – С тем же успехом можно нарядить в платье полевую мышь. – Не лги, платья тебе очень к лицу, – ответил Знающий без улыбки. – Если так ты напрашиваешься на лесть, то все зря. О лести можешь просить прямо. – Да в любом случае… Зачем мне сегодня платье? Я тебе уже не нравлюсь в таком виде? Цирилла предпочитала кожаные штаны с высокой талией, белую рубаху с закатанными до локтей рукавами и расслабленной шнуровкой, высокие сапоги, почти касающиеся ее острых коленей и собранные в пучок волосы. Девушка подарила ему самый жалостливый свой взгляд, чуть надув губы, но эффекта это не возымело. Эльф отвернулся, чувствуя странное смущение, и заставил себя повернуться к ней снова, скрывая гамму обуявших его чувств. – Не говори таких глупостей, – шепнул он бегло. – Ты нравишься мне в любом наряде, Цири, но, к сожалению, сегодня ты наряжаешься не для меня. – Но мне больше не для кого. – Прошу, просто надень платье, – снова шепнул эльф, когда служанки уже зашли в ее комнату. – Не заставляй объяснять это так. Знающий удалился, спеша поскорее избавить Цири от своего навязчивого общества, а девчонка осталась смотреть ему вслед. Служанки действовали быстро. Они стянули с Цириллы одежду, помогли ей принять ванну и уложить волосы мягкими прямыми локонами, умаслили кожу ее шеи и плеч, накрахмалили юбки. Платье оказалось светло-зеленым и легким, без нижних юбок, без глубоких декольте. Вырез оголял только плечи, рукава были длинными, до самых запястий, на талии – золотой поясок. От бархотки Цирилла отказалась, решив, что та напоминает ей тонкий собачий ошейник, да и туфли надевать она не хотела, ограничившись сандалиями с золотыми ремешками. Глаза девчонка обвела угольно-черным карандашом, отчего те стали чуть больше, выразительнее. Щеки ее припудрили, губы – сделали чуть алее. Одна из служанок заметила, что Цирилла похожа на эльфийку, девушка заметно поежилась от этого сравнения. Эльфиек отличает гордость взгляда, строгость черт, в Цирилле же обитал лишь запал молодой страсти. Цири не принадлежала к числу тех дев, что любят смотреться в зеркала часами, восхищаясь собственной красотой. Она поджала накрашенные губы, осторожно посмотрев на то, во что превратилась на этот вечер, а после вышла из комнаты без слов благодарности. Аваллак’х уже ждал ее у дверей. – Только не бойся, я буду рядом, за стенкой, – предупредил ее мужчина, положив руку на оголенное плечо. – Зови меня, если решишься уйти. Ты прекрасно сегодня выглядишь, Цири. – Куда я иду? – спросила она, игнорируя полученный комплимент. Но эльф ей не ответил. Проходя мимо цветника, запрыгивая в закрытую карету, осматривая город, девчонка размышляла о том, не ведут ли ее на казнь. Такую нарядную, словно в последний раз в жизни. Только сейчас она распознала огоньки во взгляде Знающего. Вина. Она плещется там, в аквамариновых бассейнах цвета, играет бликами, тенями и светом, и Аваллак’х не в силах сокрыть ее за пеленой деланного равнодушия. Он просто не мог привезти ее к знакомому дому Эредина, потому договорился с Имлерихом, чтобы встреча прошла в одной из комнат его поместья. У входа стояли колонны, держащие навислую над ним лоджию, цветов в саду не выращивали. Знающий проводил Цириллу до двери, дальше же ее вели наряженные в удивительно неприличные одежды рабыни, у которых Цирилла пыталась добыть ответы. Девушки не отвечали на ее вопросы, и Цири не пыталась разговорить их. Молчат и молчат, все равно скоро будет ясно, к чему это все… Процессия замерла у шоколадного цвета двери, Цирилла негодующе затаила дыхание. Одна из рабынь постучала в дверь так громко, что сбила костяшку указательного пальца. Двери в поместье ее хозяина были слишком уж толстыми. Послышался краткий ответ, и девушка тут же отворила дверь, но Цирилла не зашла внутрь. Голос. Она узнала этот голос, сцепила губы в немом страхе. Цири подалась назад, отступила на шаг, но времени на полное бегство ей не хватило. Эредин предусмотрел это, он намеренно встал у двери, лишь бы не дать девчонке скрыться из виду. Рабыни ускользнули в коридор быстро, словно тени, оставив бывших «любовников» наедине, и у Цири не осталось альтернативы. – Тише-тише, – бегло шепнул Король, почти осторожно приобнимая девушку за тонкую талию. – Не нужно кричать. – Не трогайте… – возмутилась Цирилла, хотевшая уже позвать Знающего на помощь. – Успокойся и пройди, не создавай нам обоим проблем. Не чувствуя за собой поддержки сбежавшего «друга», сильной руки нового покровителя, о котором он говорил, Цири двинулась вперед. Обида кольнула больнее, чем страх, и девчонка сцепила губы, отказывая разуму в жалобном крике о помощи. Она перешагнула порожек, склонив голову к полу, поджала тонкие губы сильнее. Эльф молча затворил дверь, рассматривая ее лопатки, просвечивающиеся через ткань зеленого платья. Цири нервно подернула плечами, словно чувствуя его взгляд. – Тонкие материи тебе к лицу, – заметил он бегло. – Даже очень, Ласточка. О, произносить это «Ласточка» вслух оказалось сложно, «девчонка» шло лучше. Король хмуро глянул на свою бывшую рабыню, затормозившую у стола, и осторожно облизнул губу. Молчит, хмурится. Узнав о том, кто она на самом деле, Эредин вел себя почти также, как раньше. Он только улыбнулся, велев самодовольному Знающему уйти в день их расставания… Правда после Король снял стресс громким криками, ударами плети, чужой кровью, но это – сущие мелочи. – Не надо меня так звать, – шепнула Цири. – Это не мое имя. – Твое, всегда было твоим, – проговорил эльф, догоняя ее у стола, заставляя сесть на выдвинутый им стул. – На мой взгляд очень благородное имя, Ласточка. Благороднее твоего прошлого. – Я вам больше не игрушка, – шикнула Цири, откидываясь к спинке, поднимая к мужчине яркие зеленые глаза. – Не игрушка, я теперь свободный человек, наши жизни равны перед законом, и если вы хоть пальцем меня… – Ты сама меня попросишь, – прервал ее эльф. – Когда-нибудь, не сейчас. Уверяю тебя, Цири, и не только невинно тронуть. Наглости хватало им обоим, и никто сегодня не собирался держать острый язык за острыми зубами, чтобы пощадить тонкие чувства собеседника. Цирилла заметно смутилась, руки она положила на стол, перед собой, а эльф поспешил обойти ее и сесть напротив. Убранство комнаты не рассматривал ни один, ни второй, аскетичность интерьера не мешала «деловой» беседе. Блеклые серые стены окружали странную парочку со всех сторон, а свет, лившийся из окна, казался мутным в столь ограниченном пространстве. Из-под щелки между дверью и полом иногда показывались тонкие тени шнырявших по коридору людей, но звуки их шагов поглощали бесконечные просторы камня и дерева. – Замерзла? – спросил Эредин, прекрасно зная, что Зираэль дрожит вовсе не от холода. – Ну так, тогда перейдем ближе к сути, Цири. Ты теперь свободна, но, уверяю тебя, долго это не продлится. – Я… Я знаю, – прошептала девчонка, отворачиваясь. – Это теперь не ваше дело. Захочу – убегу отсюда. – Да, Ласточка, беги, – засмеялся он громко, противно. – А знаешь, кто охраняет границы? Я. Я и мои всадники. Девчонка тихо выругалась, отворачиваясь от самодовольного эльфа. Она закусила губу, пытаясь сохранить самообладание. Аваллак’х говорил, что она – свободна, что скоро с ней встретится их многоуважаемый король, что он лично расскажет ей о том, на каких условиях теперь придется существовать. Знающий уверял свою подопечную, что встреча эта не сулит ничего плохого, но… Но что мешало ему солгать? Солгать также, как он солгал ей сейчас. – Что, старого Лиса не боишься? – спросил Эредин. – Он привел тебя ко мне, выходит, не такой уж он и хороший, а? – Все вы, эльфы… – осеклась она на полуслове. – Вот этого не надо, Зираэль, такие слова тебе не пойдут на пользу. Ты войдешь в очень узкий круг лиц, и с такими взглядами этот… – Чего вы хотите? Вести бессмысленную и неприятную, похоже, им обоим беседу Цирилле не хотелось. Девушка задала главный свой вопрос, смотря за тем, как самодовольный эльф улыбается ей, сверкая нефритовыми очами. Пальцами он слегка оттопырил ворот собственного камзола, нырнул вниз, выуживая тонкую нить. Цири уже знала, что будет на ее конце. – Мой портрет… – Твоей матери, – опередил ее мужчина. – Паветты. Знаешь, Цири, она ведь была не обычной крестьянской бабой, прошлое твоих родителей – крайне занятно. Я порылся в хрониках, – встретив удивленный взгляд, продолжил Эредин. – Последняя носительница знаменитого Гена бежала из Цинтры с каким-то оборванцем, мы потеряли ее след, а тут… А тут появилась ты. Дитя опальной девки и наглого щеголя. – Отдайте его мне, – выдавила она из себя, протягивая вперед руку, игнорируя сквозящую в воздухе насмешку. – Нет, – шепнул эльф. – Только не так, Цири, и уж точно не сегодня. – Тогда как и когда? – спросила девчонка, продолжая тянуть руку вперед. – Вы не имеете никакого права… Ее бледную ладошку эльф поймал в воздухе, только слегка подавшись вперед. Цирилла поджала губы, но выдергивать руку не стала, опасаясь, что это Короля только разозлит. Сухие губы коснулись мягкой кожи ее дрожащей руки, Цири молчала, молчал и эльф, сжимая в руке ее хрупкие пальцы. Он осторожно вложил в них холодную на ощупь склянку, а после вновь сжал ладошку девчонки. – Знаешь, как зовут нашего славного короля? – спросил он томным полушепотом, наклонившись ближе. – Ауберон, – нехотя ответила девушка, любуясь черной вышивкой на красном камзоле. – Верно. Со дня на день он позовет тебя для аудиенции, разъяснит кое-какие детали договора… Цири, ты должна будешь напоить его этим перед непосредственным… Исполнением этих самых деталей. Эредин и сам не знал, отчего не хочет объяснить ей прямо. Он избегал деталей, предоставляя эту честь «просвещения» самому Ауберону. Какой выйдет конфуз, как же девка смутится… О, кому бы заплатить, чтобы увидеть ее миленькое личико после оглашения приговора к зачатию? Девчонка сжала губы плотнее, те побелели от ее напора. Она медленно кивнула, заставляя себя не отводить взгляда, думать лишь о матери и о ее потерянном лике. Эльф смотрел на нее молча, улыбка играла его тонкими губами, в глазах плескался живой интерес. Давай, Цири, скажи ему, что ненавидишь, что готова проломить чертову всаднику череп, как только представится такая возможность, что обожгла бы его руку снова, и много, бесконечно много раз, если бы только могла… Скажи, если не боишься забыть ее бледное лицо, ее теплый взор. – Я сделаю, – шепнула она. – И ты вернешь портрет? – Да, – честно ответил ей эльф, расстегивая верхнюю пуговицу. – Но мне понадобится и кое-что еще, Цири, – прошептал он, наклоняясь к ее руке. – Я надеялся воздержаться, но… Искушение… Помнишь, как ты должна меня называть? – Господин. – Молодец, – вставил он полушепотом, радуясь ее услужливому настрою. – У нас еще есть время, Ласточка, не дрожи так, я тебя больше не обижу. Иди сюда, не бойся.***
Аваллак’х встретил ее у выхода, но девчонка прошла мимо, обессиленно упав на сиденье в ждущей повозке и закрыв уставшие глаза. Они не разговаривали. Платье кое-где помялось, подводка потекла, а помада с губ стерлась, эльф не сказал и слова, точно не заметил перемен. Вечером Цири не пришла за чаем, и Знающий провел конец дня в одиночестве, в гудящей тишине улицы и собственных дум. Он то смотрел на звезды, то в ее горящее светом окно, гадая, узнает ли когда-нибудь о том, что произошло за закрытой дверью. Нет, можно и не пытаться выудить правду. Цирилла деловито рассматривала склянку, утром она спрятала ее в лиф платья. О том, что ее ждет еще один визит, Знающий рассказал лишь ранним утром, до рассвета, а ведь собирался поведать еще вчера. Он втайне надеялся застать девчонку зареванной, с покусанными губами и покрасневшими веками, чтобы прижать ее к груди и успокоить, только Цири выглядела холодной, решительной и не по годам взрослой. Высокая, тощая, но отчаянно миловидная, она предстала перед Аубероном во всей красе, на какую только была способна. Король принял ее благосклонно, разъяснил все доступно, отмечая, что девушка готова сотрудничать. О доставшемся ей Гене Зираэль не расспрашивала, но первая носительница его интересовала Цири сильнее всего остального. За рассказами о ней Ауберон предложил ей обратиться к Аваллак’ху, и девчонка обещала себе, что так и сделает, как только огонь злобы потушит свое пламя в ее душе. Ждать лучшей погоды не стали, старый эльф пригласил Ласточку в ту же ночь. Она явилась с колбочкой в руках, повторив слова Эредина так тихо, что Ауберон едва различил их суть в шорохе бархатных занавесок. – Аваллак’х опасается, что ваш почтенный возраст, мой Господин, может помешать нам… Если вы согласитесь… Король и сам этого опасался, потому согласился без промедлений. Ее смущение претило старому эльфу, оно и сыграло решающую роль в его удовлетворительном ответе. Знающему он верил, Цирилла не походила на заговорщицу, и в ее зеленых глазах отражалась безукоризненная покорность судьбе. Только зелье ему не помогло. Действо не свершилось. Король заснул на ней, блаженно закрывая глаза… Наутро он не открыл их, днем – тоже. Солнце закатилось, и Народ Ольх принялся оплакивать утраты. На голову Цири сыпались вопросы. Что ты видела, приходил ли кто, что говорил король, о чем спрашивал тебя, что делал и когда перестал дышать. Только напуганная девчонка отвечала комкано, никого не было, только она. Он и склянка, врученная кем-то из придворных, разбитая им же о каменный пол. И кто мог бы обвинить ее? Маленькую D’hoine, у которой и детские веснушки-то еще не сошли. Одного короля похоронили, и трон занял другой король. Титулованный и ранее, Эредин никогда не сомневался в том, что власть перейдет именно в его жаждущие поводьев руки. На коронации Цирилла стояла впереди, так он распорядился. Знающий же был рядом, держа трясущуюся девчонку за руку, умоляя ее закрыть глаза и представить себе дом, комнату или соломенную кровать.***
– Это не тебе решать, Аваллак’х, и уж тем более, что не ей, – шипел Эредин, обходя стол снова и снова. – Чего ты там трясешься, Зираэль? Не нравится, а? Так скажи последнее слово и не тяни время. В комнате оставались лишь трое. Король, Знающий и предмет их спора – носительница злополучного Гена. Дар вышел ей боком, лучше бы Лара держала себя в узде… Девушка сидела прямо на столе, сдвинув коленки как можно ближе друг к другу. Она кусала губы, всматриваясь в лица говоривших, и тихо подрагивала от тяжести их слов. – Ты не будешь моей рабыней, Цири, – оправдывался новый Король, всматриваясь в ее глаза, говоря мягче. – Не ной, это только раздражает. Не собираюсь я обижать тебя, мы же уже нашли общий язык. – Не тронь ее, Эредин, ты не имеешь никакого права… – Только я и имею! – взревел эльф, поворачиваясь. – Только я, Лис, и имею на нее право. Народу нужен наследник, потомок от моей крови, и так уж вышло, что в ней течет кровь… О, постой. Или ты считаешь себя – достойным? – Хватит, – шепнула Ласточка, неловко наклоняясь вперед, осторожно кладя руку на свой занывший от нервов живот. – Не реви здесь, – вставил Эредин, оборачиваясь к девчонке. – Только не реви, Цири, слезами ты все равно ничего не изменишь. Прими уже судьбу. Знающий замолчал, сцепив губы плотнее. Он смотрел то на Эредина, то на Цири, пытаясь предугадать дальнейший шаг каждого из них. Король был прав, он единственный мог к ней прикасаться, единственный мог позволить себе нечто неприятное. Аваллак’х молча скрежетал зубами, закон не на его стороне. Цирилла слезно молила его не отдавать ее новому правителю, не позволять Эредину и приблизить, хоть пальцем тронуть несчастную… А Знающий в ответ на доверие обещал ей защиту, которой теперь уже не мог дать. Что? Сказать, что Ген Лары – несовместим с кровью Эредина? Абсурд. Можно приврать, конечно, обрадовав научное сообщество «находкой лучшего кандидата», но для этого понадобятся годы, а через годы нужда в любом другом кандидате уже пропадет, Король позаботится об этом в считанные месяцы. Цирилла молода и здорова, а Эредин – полон еще пылкой страсти. Ребенок не заставит себя ждать. – А ты так и не забрался на нее, верно? А ведь очень бы хотелось вспомнить былое, вспомнить шлюховатую Лару и… – Хватит, – снова шепнула девчонка, краснея, хватаясь за руку Эредина только потому, что он в этот момент был к ней ближе. – Пожалуйста, замолчите. – Ты… Тебе нехорошо, Зираэль? Лис отравил тебя, чтобы не делиться? – спрашивал эльф, чувствуя тяжесть ее тела, неловкость движений. Она зажала рот рукой, до этого момента силясь ответить. Только сил этих у Ласточки не нашлось, все были потрачены дрожащими в страхе нервами. Девушка выгнулась, оттолкнув Короля как можно дальше, а после согнулась в комкающем нутро рвотном позыве. Лужа из выпитого ранее чая и двух только надкусанных пирожных разлилась по полу, девчонка виновато взглянула на обеспокоенных эльфов. – Прости, – шепнула девчонка Знающему, морщась и подаваясь назад. – Ты проверял ее? – холодно спросил Эредин, подходя к Цирилле ближе, неаккуратно хватая ту за подбородок и поворачивая его из стороны в сторону. – Она такая бледная уже пару дней, Аваллак’х, ты должен был это заметить... Тебе больно, Цири? Знающий молча кивнул, продолжая поджимать губы, а Эредин также молча улыбнулся сначала ей, а после ему, довольный собственным «достижением». Лис знал, хитрый лис знал и молчал, проклиная себя за нерасторопность. Следовало дать ей зелье раньше, но теперь – все напрасно. На Цири повелитель смотрел с немым восторгом, вспоминая их последнюю встречу, долгую, нежную, запоминающуюся на долгие дни. Девушка закрыла глаза, и Король аккуратно стер с ее щеки медленно скользящую вниз слезу. Все хорошо, для него-то все шло хорошо. – Тише, – шепнул эльф, губами припадая к ее уху. – Тише, Ласточка, тише. Ну разве материнство тебя не радует, Цири? Размножаться… Что еще могут люди? – Я не… Нет, это не… Никакое не материнство. Мне страшно, – снова повторила она, как в тот странный вечер на теплых подушках. – Я хочу домой, – продолжила Зираэль, инстинктивно обнимая мужчину. – Я – твой единственный дом, – с нескрываемым злорадством заметил Король, заставляя себя улыбаться, обнимая ее в ответ. – Все решилось удивительно быстро. Да, Лис? Есть еще сомнения? У меня – никаких, а Цирилла сейчас не в себе от радости, и ее голос значения не возымеет. Да и кто, кроме нас, захочет к нему прислушаться? Есть, у него есть возражения, только к чему они смогут привести, Эредин? К счастью, но для того один из троих собеседников останется в агонии страха, злобы или ревности. Цири о беременности не знала, но догадки роились в ее полупустой голове уже несколько дней. Мать не отдаст ребенка, муж – жену, а возлюбленный – любимую. Но ведь кто-то… Кто-то должен остаться в тихом одиночестве сожалений, кто-то пожертвует своим счастьем ради чужого, кто-то из них. Цири без своего ребенка, Эредин без нее или одинокий Знающий...Как же больно, когда это – ты, когда во второй раз в жизни... Прахом. Все идет прахом во имя чужого... Счастья?