Some legends untold

Цири плотнее сжимала губы, молча слушая очередной отказ. Кровь приливала к лицу, заставляя ее щеки наливаться румянцем. Непривычно чувствовать себя такой слабой, такой растерянной, зависимой от других. Цирилла хотела быстрее узнать, чего болотные эльфы ждут от нее, а для этого ей требовалась аудиенция у короля. Та самая, которую ей обещали с первого дня ее здесь нахождения. Только почему же теперь Аваллак’х каждый раз откладывал визит? – Потерпи еще немного, у короля много дел, – говорил он каждый раз, пряча взгляд, не рискуя смотреть в ее широко распахнутые глаза, полные надежды. Цирилле оставалось только кивать, поджимая губы в досаде. Ее поселили в маленькой комнатке, каменные стены которой украшали гобелены, изображавшие короля. Вот он на охоте, ловит единорогов, сидя на великолепном вороном жеребце, здесь же – подписывает некий документ, сжимая тонкими пальцами белоснежное перо. Цири долго рассматривала эти сюжеты, ведь иных развлечений ей не оставили. Стол, рядом с ним – небольшой стульчик, несколько полок, заполненных книгами. Когда Цири с надеждой открыла одну, сердце ее упало в пятки. Девственно-белые страницы украшала эльфийская вязь, которую Цири не могла прочитать. Глядя через небольшое окошко, скорее напоминающее бойницу, вниз, Цири поняла, что спальня ее находится в башне. Слишком далеко от земли. Она наблюдала за тем, как похожие на муравьев с этого ракурса эльфы бродят по бесконечным дорожкам королевского сада. Они то и дело останавливались возле кустов не то роз, не то клематиса, чтобы вдохнуть дивный аромат полной грудью. «Нужно попросить Аваллак’ха, чтобы он набрал цветов и мне», – подумала пленница однажды. Не пленница, гостья, если верить словам эльфа. Он один навещал ее тут, не считая вечно молчащих слуг, приносивших кушанья. В небольшой коморке рядом со спальней Цири находилась купель, и, к удивлению девушки, к ней подвели водопровод. Почти такой же, как в ее измерении, лишь капельку слабее был напор воды. Жаль, что о шампуне и геле для душа не было и речи, ей оставили только мыло и какой-то густой вязкий крем. – Королю нездоровится, – однажды обмолвился эльф, вновь услышав одну и ту же просьбу. – Наберись терпения, Ласточка. – Ты сказал, что я – избранная, что я – то, что… – Я знаю, что говорил, и не отказываюсь от своих слов, – холодно произнес Аваллак’х. – Так почему меня держат здесь, словно пленницу? – Это для твоего же блага, – смягчившись, ответил ей эльф. – Как только король выздоровеет, он обязательно поговорит с тобой. – Может, ты поговоришь со мной? – с надеждой спросила Цири. Но Аваллак’ только улыбнулся, позволяя себе легкую усмешку. Цирилла продолжала существовать в неведении, наблюдая за тем, как дни сменяют ночи, как время течет мимо нее. Цири знала, что прошло почти две недели, а ситуация не менялась. Лишь однажды осознание пришло к ней, стоило услышать несколько неаккуратно брошенных слов. – Ауберон слаб, – произнес охранник у дверей, когда на смену ему пришел следующий, очевидно, приятель. – Того и гляди будем присутствовать на присяге следующего, – ответил ему кто-то, прислоняясь к дверям спиной. «Ауберон», – вспомнила Цири. «Их король, верно?». Если положение короля Ольх шатко, означало ли это, что и её положение – тоже? Обещая, что её никто не тронет, Аваллак'х давил на то, что Цирилла – гостья короля. Но если короля не станет... Может, её просто отпустят домой? Никогда. Цири вспомнила жадный взгляд Эредина, тот самый, что встретил ее, едва эльф опустил забрало шлема. Он никогда не позволит ей уйти, кинется, едва она останется без защиты, без статуса, дарующего ей спасение. Цири делала зарубки на деревянном столике, считая, сколько прошло ночей с тех пор, как она поселилась в этой комнате. Двенадцать, она томилась в четырёх стенах больше недели, ожидая только одного – прихода Аваллак'ха, лучшего момента её скучного дня. Только сегодня он все не появлялся. «Если бы начался переворот, ты бы узнала, ты бы услышала какой-нибудь шум за дверью, сюда пришла бы стража, суматоха бы захватила замок», – говорила себе девушка. Только страхи все равно роились под кожей, мурашками рассыпаясь по бледному телу. А что, если во время переворота Аваллак’ха убьют, а об ее существовании попросту забудут, оставив Цири умирать от истощения? «Во всяком случае, ты могла бы выброситься в окно», – напомнило ей подсознание, и Цири скорчила скорбную мину самой себе, глядя в зеркало. Не приходил ни Аваллак’х, ни тихая незаметная служанка, что приносила девушке завтрак. Время шло. Цири не оставляли часов, словно ей нежелательно было следить за временем. Приходилось ориентироваться по положение солнца, встававшего ровно напротив маленького окошка её спальни. «Надеюсь, в этом измерении то же устройство… Вселенной?», – думала Цири, смотря в окно каждое утро. Сейчас светило находилось над головой эльфской гостьи, и Цири знала, что день разделён на две половины. Время обеда, а у неё ещё не было завтрака. Аваллак'х обычно является часом раньше, чтобы просидеть с Цири до самого ужина, рассказывая что-то о своей культуре или расспрашивая её о человеческой. Цирилла нервно ерзала, сидя то на стуле, то на кровати, пытаясь прислушиваться к звукам, ждущим за дверью. Ей казалось, что стражника там не было. Тишина захватывала миллиметр за миллиметром. Обычно можно было слышать, как незнакомый эльф дышит, как он ходит из стороны в сторону, как гремит его тяжелый доспех, сейчас же за дверью не существовало и звука. Ожидание далось ей мучительно, и любопытство одерживало верх. Цири робко, несмело шагнул к двери, чтобы толкнуть её самым кончиком пальца. Преграда двинулись, петли не скрипели. В щель между полом и дверью хлынул тёплый свет. Сердце девушки забилось чуть чаще. Она открывала дверь медленно, мучительно медленно, опасаясь быть пойманной. Ее не заперли, кто-то забыл закрыть эту чертову дверь. Цири чувствовала себя воришкой, пробравшимся в огромный эльфский замок. "Аваллак'х же сказал, что ты – гостья. Гости могут уйти, должны уйти, когда захотят вернуться домой", – напоминал ей разум. Всё верно. Её удобные старые кеды забрали, оставив Цирилле только мягкие кожаные сандалии, широкая белая юбка прикрывала ноги девушки, но не грела. Холод заставил её поежиться, но Цири не решилась вернуться в спальню за пледом, точно опасаясь, что момент будет упущен. Часом ранее она не собиралась сбегать, сейчас же думала лишь о том, что должна как можно скорее найти отсюда выход. «Если тебя кто-то поймает, всегда можно сказать, что ты испугалась из-за того, что Аваллак’ха не было все утро, и не пошла его искать». Пространство охотно подхватывало шум её шагов, чтобы пронести их эхом по длинным коридорам. Ковёр мягко шуршал под ногами, и тонкая подошва, казалось, позволяет Цирилле почувствовать каждую ворсинку. Цири не знала, что будет делать, когда встретит стражу. Она не похожа на эльфку даже отдалённо, она не так высока, тонка, изящна, не так красива... Ее узнают спустя одно лишь мгновение. Но стражи все равно не было видно. Цири шла по коридорам долго, поворачивая всегда направо, надеясь, что именно так она и шла когда-то с Аваллак'хом. "Он наверняка поднимет замок на уши, когда поймёт, что тебя нет в башне", – подумалось ей. И пусть. Нужно только успеть покинуть это местечко. Цирилла робко открыла одну из дверей, с удовольствием отмечая: это та самая, ведущая на открытый мостик между двумя частями старого эльфского замка. Холодный ветер убрал её волосы от лица, мягко щекоча кожу. Цири показалось, что она не чувствовала этой свежести годы, что в заточении её держали много дольше, чем на самом деле, и свобода кружила голову. Эльфский город, лежавший перед замком, сиял в свете дня, будто крыши его выполнены из хрусталя. Река игриво опоясывала замок, птицы пели в чистых голубых небесах, эльфы лениво топтали многочисленные дорожки в саду... Цири и хотела бы полюбоваться, но боялась, что удача изменит ей, если замешкаться хоть на мгновение. Она шла осторожно, придерживая лёгкую юбку бледной рукой. Цири смотрела на свои пальцы недовольно. От жёсткой воды и долгого заточения загар, который она заработала с таким трудом, сошёл с её кожи. "Ты думаешь не о том", – подсказал голос разума. И был прав. "Что ты скажешь подругам, когда вернёшься? Полиции, маме, руководству колледжа? А главное, как ты вообще собралась возвращаться домой?". У неё не было ответов. Что-то в глубине сознания подсказывало: нужно найти утерянную при пробеге свечу, что ты притащила сюда из своего мира. Кажется… Кажется, о ней была речь в одной из версий старой легенды. Но что делать с ней дальше? Цири попала сюда, произнеся определённую фразу. Может, она вернётся, если три раза попросит мироздание отправить её домой? Коридор все также освещался пламенем факелов, дрожащим при малейшем порыве ветра. Над головой раздавались шаги, и Цири с облегчением вздохнула, распознав их. Замок не вымер, это уже стоило многого. По памяти Цирилла нашла ту самую дверь, что в её времени выглядела лишь чуть темнее, покрытой жирной коркой многовековой грязи и надписями, что подростки выводили несмываемыми маркерами. Девушка нетерпеливо дернула ручку на себя, чтобы скорее войти внутрь. Жаль, что ничто не ждало её, кроме густого полумрака. Цири сощурилась, зрачки не могли привыкнуть к темноте так быстро. Окно занавесили плотной чёрной шторой, и дневной свет встречал на своём пути непреодолимую преграду. Девушка робко оглядела пространство, что раньше заполняли только мусор и пыль. На холодном каменном полу стояло несколько шкафов, густо уставленных разными склянками. Во мраке Цири казалось, что что-то медленно движется внутри них, перебирает щупальцами в мутной жиже. Запах лаванды и сухих лилий заполнял пространство, и Цири поняла, что исходит он от мешочков, подвешенных к потолку. Это... Выходит, это – никакая не спальня короля, а кладовая для местного алхимика. Должно быть, поэтому дверь оказалась такой надёжной. Цири шагнула вперёд, оглядывая укрытый темнотой пол. Она, кажется, выронила свечу, пытаясь бежать отсюда. Цирилла опустилась на колени, шаря по полу руками, во мраке комнаты она чувствовала себя слепой, словно новорожденный котенок. Жалко, что мама-кошка не придет ее спасти, Йен при всем желании не могла бы здесь оказаться. – Ты что-то потеряла, правда? Знакомый голос разбил тишину надвое, заставляя Цириллу вздрогнуть. Она подняла взгляд, дрожащими руками уперлась в пол, чтобы не упасть, потеряв шаткое равновесие. Перед собой, всего в двух метрах она увидела его, уже знакомого Цири эльфа. Эредин был тем, кто встретил её на пороге нового мира. Может, он и проведёт ее в старый? – Я знал, что ты явишься рано или поздно, – произнёс он тихо, делая шаг вперёд. – Должен признать, эльфская кровь все же бурлит в твоём хилом человеческом тельце. Люблю, когда вы такие... Смелые, – сказал он, точно облизнувшись в конце. Эредин демонстративно переложил из одной руки в другую свечу, за которой Цири и наклонилась к пыльному полу. Он осмотрел ее с ног до головы, склонив голову на бок, будто одобряя такой наряд. Девушка вздрогнула, интерес в её взгляде смешался со страхом, подсказал эльфу, что тот правильно угадал её намерение. Цирилла плотнее сжала губы, смотря на него снизу вверх. Ей нужна была эта чертова свечка. – Боишься? – спросил он с улыбкой, но не дождался ответа. – Ну что ты. Я могу быть к тебе слишком суров, но... – Я отправляюсь домой, – выпалила девушка. Улыбка эльфа стала лишь шире. Сегодня он не надел своего тяжёлого доспеха, Цири увидела мужчину в длинном красном камзоле с завязочками на могучей груди. Он будто явился к ней с застолья, покинув гостей и хозяина праздника, только для того, чтобы напугать её до дрожи, чтобы явиться из темноты кладовой, будто ночное чудовище в детских страшилках. – Король разрешил мне уйти, – солгала она, порывисто выпрямляя спину. – Я больше не нужна здесь. – О, так король разрешил тебе уйти, правда? – спросил Эредин, выгибая бровь. – Это на него похоже, он так великодушен... Эльф сделал шаг вперёд, и Цири попятилась, шурша длинной юбкой. Тот настигал ее, продолжая идти, точно ни в чем не бывало. Эредина, казалось, забавляет реакция гости из другого мира, другого времени, другой реальности. Цири почувствовала себя обезьянкой за стеклом камеры в зоопарке. – Не подходи ко мне близко, а то... – Врушка, – почти ласково произнёс Эредин. – Ауберон умер. Эльф говорил с ней, будто с нашкодившим ребенком, снисходительно, мягко, забавляясь реакцией. Цири хорошо помнила это имя, Аваллак'х часто произносил его при ней, часто рассказывал о делах, свершенных его правителем, о положении эльфского мирка, запертого меж измерений. Эредин продолжал медленно шагать к ней навстречу, а Цири остановилась, глядя перед собой. Нет, он не врет, в темно-зеленых глазах не было и намека на блеф. Мёртв? Но что это значит для неё? – Он был болен ещё до того, как ты появилась здесь, Zirael, задолго до твоего появления. Ауберон дряхлел с каждым годом все сильнее и сильнее, не грусти, это лишь вопрос времени, – улыбался эльф, не сожалея об утрате. – А вчера ночью он, наконец, оставил нас навсегда. Разумеется, память будет жить вечно, но не думаю, что сам король мог сказать тебе и пару слов. – Кто будет королём теперь? – спросила Цири, намереваясь добиться аудиенции сейчас же, намереваясь выпросить у нового правителя отсрочку, хоть что-то... Эредин ответил самодовольным оскалом. Неужели... Цири сглотнула слюну, скопившуюся под её языком. Неужели он сам собирается занять вакантное место? И что тогда сделают с ней самой? Цири невольно прижала ладонь к задрожавшим в страхе губам. Она ведь до сих пор не знала, что именно от нее требовалось, почему длинноухие держали ее в самой высокой башне замка, выжидая момента. В старых легендах говорилось что-то о ключе к вратам мироздания, о том, что Избранному предстоит вывести эльфов из тьмы, из заточения на перекрестке. Но Цири ничего не умела, не могла им помочь. Она часто думала о том, что Йен, должно быть, жалеет о сделанном много лет назад выборе. Она могла забрать из приюта любую другую девочку, а выбрала именно ее, Цири, такую никчемную, страшненькую и бледную. Гостья пятилась назад медленно, медленнее, чем настигал ее эльф. Эредин, не желая тянуть и бегать по пыльной кладовой комнате, мягко сжал обе руки Цириллы, чуть встряхнув ее, чтобы привлечь к себе все внимание. – Ты так долго сидела взаперти… Креван хорошо тебя спрятал, – шептал он, наклонившись к уху девушки. – Сенат спорил о твоей судьбе. Я намеревался навестить тебя вечером, но потом понял, что если оставить двери открытыми, ты придешь сама, это будет куда интереснее. – Интереснее? – тихо спросила Цири, повторила его последнее слово. – Охотиться интереснее, когда добыча ждет финального броска, сама себя загоняя в угол, правда? – спросил эльф шепотом, губами почти касаясь ее щеки. – Зачем он вырядил тебя в эльфские тряпки? Ты все равно больше похожа на человека, как бы Креван ни пытался разглядеть в тебе свою лживую предательницу Лару. – Я не знаю никакого Кревана, никакой Лары… – зашептала Цири, внезапно чувствуя слезы в голосе. – Я просто хочу уйти. Цири попыталась вырваться, но эльф тихо рассмеялся, продолжая разглядывать ее лицо с особенным интересом. От темно-красного камзола эльфа пахло вином, Цирилла вырывалась более рьяно, понимая, что силы их не равны. Осознав, что спасения нет, девушка заскулила, точно волчонок, попавший в вольер браконьера. – Ну-ну, я был суров к тебе в первый день, признаю, – сказал Эредин, перебросив оба запястья пленницы в одну свою ладонь. – Я так давно не видел людей, что успел забыть о том, что не такие уж вы и животные, – говорил он, продолжая осмотр. – А ты, дитя Старшей Крови, можешь не бояться моего гнева, он не будет фатальным. Освободив свою ладонь, он погладил Цири по щеке, заставляя девчонку смотреть в его темно-зеленые глаза. Ей не нравилась та искра, что занимала пространство. Эльф смотрел на нее с интересом, с интересом более живым, чем тот, что испытывают гости зоопарка в разгар дня наблюдая за диковинными тварями. Нет, он не жаждал лишь смотреть на нее… Цири с горечью осознала: Эредин хочет ее получить. Вот, почему дыхание его сбилось, вот, почему он пытается быть ласковым, почему не бьет ее, как обещал в первую их встречу. Осознав, Цири закричала, и тут же ощутила, как нежная до сего мгновения ладонь эльфа зажала ее рот, скрадывая отчаянный вопль. – Еще один звук, и я сломаю тебе руку, – выдохнул он в ее ухо. – Ногу, руку… Хоть позвоночник. Тебе он все равно не пригодится, справишься и прикованной к койке, – Эредин заглянул в ее глаза, подернутые слякотью, и улыбнулся, чувствуя дрожь в этом слабом теле. – Понятно? Цири кивнула, мелко кивнула, обещая молчать впредь. Эредин удовлетворился ответом. Он оторвал ее от пола, потянув вверх за руки. Мышцы тут же свело болью, но Цири напомнила себе о том, что должна держать язык за зубами, если не желает лишиться его. Свеча, оброненная ею несколько дней назад, теперь снова валялась на полу, забытая эльфом. Только бы добраться до нее, только бы взять в руки… – Креван не рассказал тебе, зачем ты здесь, верно? – спросил эльф уже громче. – Старый дурак любит потянуть. Все они такие. Думают, что у нас полно времени, и народ ждет, терпеливо топчет чужие земли, растит здесь детей, ожидая конца… – Отпусти меня, я ничего не знаю, я ничего не умею, я… – Я научу тебя, Zirael, только не плачь, – засмеялся эльф. Он поднял ее на руки, точно пушинку, и Цири закусила губу. Его слова не значили для пленницы ничего, ничего ей не говорили. Цирилла чувствовала себя пойманной в ловушку, чувствовала себя животным, несмышленым зверем. Она оказалась прижатой к холодной каменной стене, повернута лицом к эльфу, дышавшему в основание ее шеи. Цири показалось, будто Эредин пытается уловить запах страха, исходящий от ее белой кожи, будто он наслаждается не самой близостью, но ужасом, что девчонка питала к нему в это долгое, мучительное мгновение. – Старшая кровь, – прошептал он. – Наши Знающие не уверены в том, что ты справишься самостоятельно, Zirael, – шепнул он в самые ее губы. – Я с ними не согласен, но все же… Ген должен принадлежать эльфу. Эредин опустил руку, послышался звон пряжки. Цири заерзала, но с губ ее не сорвалось и писка. Во взгляде виднелась мольба, пленница просила пощады, но тщетно. Эльфу не было никакого дела до ее желаний, до страхов, до прихотей. Если тот и старался не причинять ей боли, то лишь из тщеславия, чтобы несчастная оттаяла и отдалась в руки Предназначения охотнее, чем могла сейчас. – Для меня будет честью… – он замер, шепча эти слова в ее губы. – Помочь тебе с возвращением украденного. А тебе, в ответ, понравится носить под грудью моего ребенка, могу обещать. Поцелуй оказался холодным. Жесткие сухие губы коснулись ее – искусанных, дрожащих. Цири дернулась в сторону, но оказалась сильнее вжатой в холодную стену, нервная дрожь прошла по ее телу вверх, страх туманил разум. «Ребенка?», – спросил голос рассудка. Цири чувствовала, как слезы текут по ее щекам, как легкая ткань белого платья впитывает их, едва те срываются на грудь с острого подбородка. Эредину, казалось, не было дела. Он избавился от завязок, заставляя Цири раздвинуть ноги шире, встав между ними, прижимая ее плотнее. Поцелуй все не заканчивался, и если пленница вырывалась отчаяннее, эльф лишь углублял его, заставляя Цири терпеть. Теплые руки скользили по ее бедрам, поглаживая чувствительную кожу, заставляя Цири дергаться от щекотки, от томительного покалывания. Отчаявшись окончательно, чувствуя, насколько он велик, как он хочет ее сейчас, Цирилла укусила Эредина. – С характером, – улыбнулся эльф, отстранившись всего на мгновение, даже не вытерев кровь с прокушенной губы. – Я найду к тебе подход. У него будет время. Больше не было поцелуев, одним неосторожным рывком эльф сорвал со своей пленницы белье, заставляя ту заскулить, вырываясь. Он не был нежен, но и не был с нею груб. Эредин брал то, что хотел, не причиняя лишней боли, не заставляя Ласточку пожалеть о своей дерзости. Цири уже была с мужчиной прежде, она знала, что будет дальше. Эльф оказался крупнее, едва Цири почувствовала, как тот пытается взять ее, ногти девушки глубже впились в его камзол. Сухая и неподатливая, Цири пыталась сопротивляться, но Эредин не был готов отступить. Он выругался на неизвестном девушке языке, проникая в нее. Пленнице оставалось надеяться, что она оставит эльфу следы, что ее нежелание отпечатается на его коже, что Эредин вспомнит о ней, когда капельки соленого пота будут попадать в открытые раны. Цири тихо взвизгнула, подаваясь назад, и эльф зашептал ей на ухо что-то успокаивающее. Будто говорил с норовистой лошадью. – Это… Это ощущается совсем по-другому, – произнес Эредин тихо, пробуя ее в первый раз. – Я никогда еще не был с человеческой самкой. Он улыбнулся, смахнув слезу со щеки своей пленницы. Цири плотнее сжала губы. Отчаяние, страх и ненависть смешались внутри нее, боль заняла низ живота. Эльф дал ей несколько мгновений, чтобы привыкнуть к своему присутствию. В воздухе плясали пылинки, но Цири не могла сосредоточиться на изучении интерьера. Каждое движение эльфа возвращало ее в реальность, заставляло вспомнить, кто она есть, где она, что происходит с ней… Каждое новое движение заставляло ее думать лишь о том, что его слишком много. Ищут ли ее сейчас Йен, думает ли она о потерянной дочери, думает ли о ней хоть кто-то? Цири задавала себе этот вопрос слишком часто, и сейчас уже не могла найти ответ. Эредин целовал ее шею, мягко касался ее своими сухими жесткими губами, оставляя след из поцелуев. Цири закрывала глаза, цепляясь за плечи мужчины, чтобы не упасть, чтобы не скользить вниз по холодной стене. Она упрямо сжимала губы, но тихие всхлипы все равно капали с них, скрашивая тишину. Свет улицы сделался бледным, почти невесомым, сумерки захватили небеса над древним эльфским городом. Он не покинул ее тела, содрогаясь в оргазме, только прижал Ласточку к себе. Цири задрожала, всхлипы ее превратились в рыдания, и Эредин почти нежно провел пальцами по бледной щеке девушки. Пленница вспомнила его слова о ребенке, вспомнила, чего именно он хотел от нее. Эредин хватал воздух, пытаясь восстановить дыхание, и Цири чувствовала, что взгляд эльфа скользит по ее раскрасневшемуся лицу, изучая каждую черточку. Голос его после полученного удовольствия стал мягче, весь он будто стал другим. – Ну, ну, вот и все… На сегодня, – сказал он тихо, поднимая девушку на руки. – Я позабочусь о тебе. – Мне больно, – только и ответила Ласточка, и пальцы ее сами собой сжались на его плечах. – Мы что-нибудь придумаем в следующий раз, – улыбнулся Эредин мягче.