Some legends untold

– Улыбайся, – Эмгыр мягко ткнул Цириллу в бок, когда мимо них проходили гости. – Пожалуйста, – добавил он, чуть подождав. Это вовсе не способствовало улучшению настроения. Цири послушно выдавила из себя улыбку, чувствуя, как дрожат её тонкие обветренные губы. Она ненавидела этот затянувшийся вечер каждой клеточкой своей души. Музыканты начинали играть, но ропот голосов заглушал любую музыку. Короли соседних государств, князья и бароны… Все они создавали удивительно сильно раздражающий шум. – У Краха глупая шапка, – шепнула Цири, наклонившись к отцу, попытавшись разрядить обстановку. – Посмотри! Это, что, тушка енота? – Не тушка, а шкурка, – раздражённо ответил он, даже не взглянув в сторону дочери. – Цири, прошу тебя. Это – традиционный головной убор для их клана, даже не вздумай смеяться над ним. Раньше отец любил шептаться с ней о нарядах гостей, об их манерах и странном, а иногда и вызывающем поведении, сейчас же... Сейчас же все изменилось. С тех пор, как Эмгыр унаследовал титул, как Паветта оставила его, навеки обернувшись воспоминанием, мраморной статуей в саду... Все изменилось. Слишком быстро, слишком стремительно, Ласточка не была к этому готова. – Просто… Просто постарайся выглядеть достойно, хорошо? – спросил Эмгыр, и Цири угрюмо кивнула. Цири знала, зачем именно ей улыбаться, и это создавало особый дискомфорт. Страх душил ее, не позволял сделать и вдоха. Отец хочет выдать Цири замуж, организовать свадьбу, заключить самый выгодный союз из всех возможных. Только зачем все это? Цирилла фыркнула, невольно сморщив носик. Многие готовы закрыть глаза на отсутствие улыбки на ее лице, ведь речь идёт о браке с будущей императрицей Нильфгаарда, могущественнейшей империей на этом континенте, на любом другом. Исполняя свои обязанности, Цири приветствовала гостей, ловко отвешивая тем самые льстивые комплименты. Она одергивала руку каждый раз, когда пальцы крались вверх, пытаясь уцепиться за ткань бархотки, сдавливавшей шею. Девушка старалась соответствовать своему статусу, она действительно не хотела расстраивать отца. В последнее время он вел себя и без того слишком нервно. Когда гостей пригласили к столу, Цири улыбалась, улыбалась она и сидя по правую руку от хмурого императора, чувствуя на себе бесконечные взгляды. Завистливые, жадные, алчущие взгляды, следовавшие за ней по пятам. Ласточка давно привыкла к липкому ощущению чужого внимания, оно никогда не покинет ее. Ласточка не танцевала, но именитые дворяне охотно шли в пляс. Иностранцы казались Цирилле более энергичными, нежели сухие и чопорные нильфгаардцы. Их сложно расшевелить даже сладчайшими из напевов. Цирилла смотрела за происходящим со стороны, надеясь, что никто не нарушит ее краткого, шаткого покоя в это мгновение. – Зираэль, – послышалось чье-то приветствие. Цири обернулась, пытаясь скрыть нарисованное на лице недовольство. Эльф слегка наклонил голову, приветствуя её, и Ласточка замерла. Цирилла наклонил голову в ответ, пытаясь скрыть улыбку, захватившую её губы. Бабушка Калантэ ненавидела эльфов и иных нелюдей, но отец наладил связи со всеми. Эмгыр мыслил на перспективу, объясняя дочери, что вязнуть в замшелых взглядах предыдущих поколений – весьма чревато, он часто говорил, что Цинтра смогла устоять лишь потому, что бразды правления перешли в его хваткие руки. – Ваше Величество, – Цири не поклонилась, посчитав, что не обязана. В конце концов, сам эльф не использовал ее титул для обращения, а ведь он пришел к отцу в гости, не наоборот. Да, Эредин – король Ольх, но она – будущая императрица Нильфгаарда. Цири лукаво ухмыльнулась самой себе, вспомнив о будущих планах. Она почти пожалела о том, что выбрала скромное нефритово-зеленое платье вместо того, что предложил ей придворный портной. Глубокий вызывающий вырез, облегающий фигуру крой… Цирилла не хотела приковать к себе чье-либо внимание. До этого момента. Дразнить эльфа отчего-то приятно. Эредин выбрал для приема строгий черный камзол, и даже перстни на пальцах его были черными, металлическими, без камней и вкраплений золота. Эмгыр должен оценить это, отец страстно любил аскезу. – А ты быстро растешь, – улыбнулся король, протягивая руку, чтобы мягко сжать ладонь Зираэль и поднести ту к губам. – Я помню тебя ещё совсем маленькой, помню, как ты вечно крутилась под ногами и не давала мне пройти. – А вы не меняетесь из года в год, сир, – ответила Цири, чувствуя, как мокрый след его губ расцветает на её коже. – Я же, и правда, больше не кручусь под ногами, время не пощадило меня… Пользуетесь услугами придворного чародея? – Нет. Скорее природными особенностями моего вида. Я бы всем посоветовал этот метод, если бы обладал такой властью. – Готова преклониться перед вами за такую возможность. Эльф улыбнулся, приподняв краешек губ, и Цири опустила взгляд к полу. Пожалуй, приём не будет таким уж скучным теперь, когда можно обменяться с ним шпильками. Молодой Ан Крайт слишком глуп для этой игры… Музыка плыла над потолком, гости танцевали, а Цирилла стояла в стороне, отказываясь от каждого приглашения. Эредин был столь высок, широк в плечах, что тень его накрывала её с головой, прятала от любопытных взглядов. Хорошо, если сам он не заметит, как во мраке покраснели ее щеки. – Ты выглядишь утомленной, – признался Эредин, оглянувшись через плечо. – Полагаю, тебе не нравится это собрание. «Оглянулся», – отметила про себя Ласточка. Должно быть, проверял, нет ли кого рядом. Цирилла закусила губу, подумав об этом. Конечно, никто не осмелился послушать их разговор, но многие взгляды сейчас жгут её спину, Ласточка хорошо знала. Отец научил её этому очень и очень давно, наказывая за очередной самостоятельный выход в город. Казалось бы, кто узнает укрытую плащом принцессу в человеческой толпе? Казалось… – Да, пожалуй, что немного. Вечер был долгим, я немного устала, – созналась Цири. – Как вы добрались? – Быстро, – ответил ей эльф, и во взгляде его мелькнули незнакомые девушке искры. – Нильфгаард очарователен, как и его принцесса. Я не мог отказать себе в удовольствии и решил проехаться по нескольким городам. – В самом деле? – вскинула бровь Ласточка. Обычно Народ Ольх не интересовался человеческим бытом, скорее даже презирал всех представителей ее рода, старался держаться как можно дальше. – Да, мы осмотрели некоторые крепости. Занятное зрелище. Цирилле показалось, будто она чувствует, как заливает краской смущения её щеки. Губы ее дрогнули. Ласточка постаралась удержать взгляд, но не смогла, зелёные глаза короля заставили её отвернуться. Крепости, облюбованные людьми теперь, когда-то давно принадлежали эльфам. Эльфам, которых те изгнали прочь, перебили, словно скот, тем, у кого человеческая раса отняла этот мир. Он стыдил её за это, за грехи прошлых поколений, поколений, что жили так давно, что не было ещё ни самой Цириллы, ни её бабушки, ни Нильфгаарда? Цири видела во взгляде эльфийского короля любопытство, оно ярко горело в темноте его холодных чёрных зрачков. Он ждал ответа, следил за девичьей реакцией, очевидно, наслаждаясь происходящим. – Я рада, что вам они пришлись по вкусу, – ответила Ласточка, слегка наклонил голову. Игра заходила слишком далеко. – Боюсь, что это не все, что интересует меня в этом маленьком жалком мирке, – улыбнулся эльф, и Цири почувствовала, как нервы её напряглись, натянулись, будто струны лютни. – Ты готова? Но готова к чему? Ласточка вскинула бровь, чувствуя себя смущенной и глупой. Отвечать не пришлось, на помощь девушке подоспел отец. Император отвлек Эредина, и хищный взгляд его оставил молодую принцессу, позволяя той затеряться в безликой толпе. Цири ушла, чувствуя жар на своих щеках, чувствуя, как громко стучит сердце. Она уговаривала себя не кусать губы, но не удержалась. Один из пажей шустро вручил ей бокал вина, чтобы Цири могла спрятаться за мутным хрусталем. Ласточка благодарно кивнула. Гости шумели, точно взбудораженный опасностью улей, Цири старалась уделить внимание всем. Всем, хоть понемногу. Она выслушала жалобы приехавших со Скеллиге вождей, те рассказывали про холодные шторма и высокие волны, встретилась с посланника из Цинтры, ныне принадлежащий самому Нильфгаарду, даже с редкими гонцами из Северных королевств Цири успела перекинуться парой ничего не значащих фраз. Война приостановлена, но все знали, что то ненадолго. – Вы чудно выглядите, – говорил один из скеллигских воинов, Цири не могла вспомнить его имя. – Прошу меня простить, – улыбнулась Цири смущённо. Она устала, устала сильно, но не могла покинуть вечер и вернуться в свои покои, отец не разрешит. Он обещал, что запрет ее в башне, если узнает, что Цири снова выходила в город с шайкой служек, но так и не сдержал своего слова. Ласточку просто лишили подаренного ей меча, заявив, что единственным оружием правительницы должен быть разум. Хорошо, что Калантэ не дожила, что она не слышит. Рваный короткий вздох слетел с губ девушки. Цирилла вышла к лоджии, скользнула в щель меж стеной и дверью, чтобы подышать свежим воздухом, очистить разум от навязчивых мыслей о предстоящем. Замужество… Это ведь случается почти с каждой, верно? Ласточка вздохнула, наполнила лёгкие будто впервые за долгое время. – Ты пытаешься запугать меня? – спрашивал отец у кого-то, скрытого от взгляда Цири. – Нет, Эмгыр, я предупреждаю тебя, как уважаемого мною... Человека. Эредин. Цири слышала, как недовольно эльф выплюнул это слово. "Человек". Оно будто резало его слух, лишало сна и покоя. Цирилла почувствовала, как напряглись её мышцы. Она сделала шаг вперёд, ближе к балконной двери, желая видеть беседующих. Словно шпионка, любопытная горничная, готовая на все ради слухов, она приникла к щели. – Ты предупреждаешь меня о том, что собираешься захватить территории моих... – О том, что я захвачу их. Все ваши земли, если мы не договоримся. Ты знаешь, что я не бросаю слов на ветер. Цири сглотнула слюну, скопившуюся под её языком. О чем именно говорили два правителя? Голова её закружилась, дрожь прошла по рукам, и смутное понимание заставило Ласточку забыть об этикете, закусить щеку с внутренней стороны. Цири вспомнила, как отец нервно взглянул в её сторону, заметив, что Эредин вьется вокруг, словно голодный ястреб над ягненком. Но почему он не говорил об опасности раньше? Отец не собирался уходить на покой ближайшие десять, двадцать лет, но он держал дочь в курсе всех событий. Если Эмгыр не был уверен в победе, он рассказывал Ласточке о своих сомнениях, рассказывал каждый раз. О каких угрозах идет речь сейчас? – Мне удалось перекинуться с Зираэль парой фраз, – произнес эльф раздраженно. – Полагаю, она еще не в курсе твоего решения, верно? – Я не могу сказать ей об этом, – прошептал Эмгыр громко. – Я скажу сам, – отозвался король Ольх, и в проёме мелькнула часть его стройной фигуры, силуэт в дорогом камзоле. – Это будет даже приятно. – Она не обрадуется этому, – прошипел Эмгыр. – Цири не похожа на свою мать, она не из робких. Мы не говорили с ней о положении дел, Эредин, ей нужно... – Просто принять это, – не сказал, но отрезал эльф. – И чем быстрее, тем лучше. Ты сам виноват в том, что не рассказал Цирилле о своих планах, Эмгыр, и это не моя забота. Она может ненавидеть тебя сколько душе угодно. – А тебя? Если ты собираешься взять её в жены, тебе стоит быть внимательнее к её чувствам. – Я буду следить за ней очень внимательно, готов тебе поклясться, – улыбнулся эльф, и в голосе его прозвучали стальные нотки. Цири всхлипнула, услышав. Она зажала рот рукой, но поздно, король уже услышал. Эредин поворачивал голову медленно, будто нехотя, и когда взгляды их встретились, эльф самодовольно улыбнулся. Не тепло и не вежливо, нет. Торжествующе. В темно-зеленых глазах горел огонь нетерпения, и Ласточка пискнула снова, понимая, как скоро тот погаснет. Цирилла распахнула дверь ногой, и стекло задребезжало в новомодной деревянной раме. Цири побежала прочь. Сейчас ей не было дела до сохранения лица и поддержания отцовского авторитета. Она шла сквозь толпу, мягко отталкиваясь людей руками, двигаясь все быстрее и быстрее, лишь бы покинуть шумный зал. Цири не понимала, что именно происходит, но уловила самую суть. Её продают, верно, ее меняют на мир, на ресурсы или... На жизни? Ласточка закусила губу. Принцессы редко выходят замуж по собственному желанию, но Цири надеялась, что у неё, будущей императрицы сильнейшей человеческой империи, есть выбор, есть этот шанс. Эмгыр не звал Цири обратно, он позволил дочери уйти. Невиданная щедрость. Ласточка закусила губу, пробегая по пустым коридорам, и звук её шагов эхом пролетал под потолком. Цири спешила не в свои покои, нет. В сад, чтобы укрыться в тени плодовых деревьев. Лепестки с персиковых древ опали, и плоды медленно наливались соком под ярким южным солнцем. Жаль, что стать сладкими те все равно не успеют, вот если бы тем повезло зреть не здесь, а в Туссенте... Если бы ей самой сейчас оказаться в Туссенте… Подальше от горделивого отца. Анна-Генриетта приглашала юную принцессу к себе на лето, но отец не позволил Цири отказаться от своих обязанностей даже на краткий миг. Цирилла шла вдоль высокой живой изгороди, смотрела на факелы, зажженные вдали, и ярко-желтое пламя маняще танцевало под ее взглядом. Оно разгоняло густой ночной мрак, а Цири желала скрыться от света. Ласточке хотелось кричать, плакать и выть, но в саду могли быть посторонние. Порыв оставил ее, репутация снова весила много, должна была остаться при ней. Что бы ни случилось, Цирилла – будущая императрица, ей нельзя уронить честь семьи с этой высоты, забывшись в гневе, страхе или истерике у всех на виду. Сбежать с приема – уже большой проступок, этого хватит для одного вечера, придется ждать следующего, чтобы заплакать на нем. Цирилла закусила губу побольнее, подумав о том, что отец предал её. – Ненавижу, – шепнула Ласточка себе под нос, мыском туфли поддев камень с дорожки. – Ненавижу, – повторила она в бессильной злобе. – Но почему же? В голосе, обратившемся к ней, послышалось веселье, бесконечно раздражающая улыбка звучала в нем. Цири не нужно было оборачивается, чтобы понять, что Эредин ей ухмыльнулся. Послышался мягкий шорох гравия, вдалеке закричала ночная птица, совершившая свой бросок. Ласточка вздрогнула, заметив, как король подходит к ней ближе, сокращая расстояние все быстрее и быстрее, будто решаясь двинуться в атаку. Он догнал её после приёма, нашёл здесь, шёл за ней по пятам... Странно это. – Не приближайся, – громко произнесла Ласточка, оглянувшись через плечо, продолжая шагать вперед, будто ничего не случилось. – Я не хочу ничего знать. – Я пришел поговорить о том, что ты слышала, Зираэль, ты могла не понять, – ответил ей король. – Рад, к слову, что мы так быстро перешли на «ты». – Я не рада тебе, – почти кричала Цири, продолжая идти вперед. – Оставь меня. – Никогда, – улыбнулся эльф, и с губ его сорвался очередной смешок. – Ты хочешь поиграть в прятки, Зираэль? Я готов, если ты так желаешь. Но Цири вовсе не звучала игриво. Голос ее предательски дрожал, интонации срывались, и Ласточка отчаянно кусала губы, умоляя себя успокоиться. Но успокоиться сложно, когда разговор идет о замужестве, о ее замужестве, о договоренностях, заключенных за спиной Цири. Она могла принять договор легче, будь Ласточка более взрослой, но сейчас, когда ей едва исполнилось восемнадцать… Цирилла не оборачивалась, она побежала вперед, вдоль живой изгороди, подстриженной идеально ровно. Отец не терпел изысков, но, повинуясь ее прихоти, позволил организовать в саду модный нынче лабиринт. «Молодежь», – махнул рукой Эмгыр, услышав просьбу дочери. Цири надеялась, что здесь, в благоухающем ночном саду ее однажды поймает Кагыр, сын рыцаря, которому отец обещал подарить целое княжество. Он – молод, горяч, влюблен в нее до беспамятства… Жаль, что мечтам не суждено было сбыться. Ласточка не оглядывалась, но старалась слышать шаги эльфа. Почему же ответом на ее старания была только холодная тишина? От императора она слышала, что Эредин – искусный воин, что о нем ходят страшные, пугающие легенды, но Цири только хихикала над ними. Простой люд любил рассказывать о том, что король Ольх самолично разъезжал по небу на своем черном коне, загоняя кметов в кованные клетки. Люди рассказывали, что эльфы вылавливали в этом мире рабов, но Цири только улыбалась, слушая сплетни прислуги. Почему же сейчас все эти сказки не смешили ее? – Цири? – его голос слышался совсем близко, и Ласточка повернулась на месте. Никого. Эредина не было ни сзади, ни спереди, он таился в тени, явно зная, где находится жертва. Цири вдруг показалось, что под ее ногами трава хрустит особенно громко. Цирилла сглотнула слюну, скопившуюся под языком, нервная дрожь захватила ее пальцы. Девушка громко вскрикнула, услышав, как зашуршало что-то в кусте подле нее. Она побежала вперед, все быстрее и быстрее, в ту часть лабиринта, которой не помнила. Намереваясь выходить победительницей из каждой игры, Ласточка изучила каждый закуток сада, но сейчас не могла вспомнить дороги к выходу. Дыхание ее сбилось, а сердце стучало под ребрами все быстрее и быстрее. Когда впереди не осталось места, только живая зеленая стена, Цири вскрикнула от досады. «В ловушке», – подумала она, кусая губы. Эредин словно знал об этом, знал, загонял ее в тупик, намереваясь поймать как можно скорее. Он игрался с нею, со своей жалкой, напуганной добычей, отчаянно ищущей спасения. – Ч-ч-ч-ш, – послышалось за спиной, и Цири, наконец, различила шум его шагов. – Тебе удавалось бегать от меня очень долго, правда? Обычно я не позволяю пташкам скрываться так долго, но ради тебя готов пойти на исключение. – Пожалуйста, уйди, дай мне побыть одной, – слишком жалко, вымученно прозвучала Цири. Она не хотела выглядеть так сейчас. – Ну, ну, – изображая жалость, ответил ей эльф, даже не думая отступать, заставляя Ласточку пятиться назад. – Не бойся, я не сделаю ничего плохого, мы просто обсудим происходящее. Цири не верила ему. Она продолжала бездумно отходить назад, чтобы совсем скоро спиной упереться в изгородь, но не смогла выполнить задуманное. Ласточка наступила на юбку собственного платья, послышался треск нежно-зеленой ткани, и Цири не смогла сохранить равновесие. Она упала, стукнулась копчиком, и острая боль пронзила ее тело, будто стрелой молнии. Эльф даже не пытался поймать ее, только смотрел на свою невесту сверху вниз. Трава оказалась чуть мокрой на ощупь, сырой и противной. Цири сразу же ощутила на пальцах грязь, на щеках – румянец стыда. Она не должна была падать перед ним, не должна была выходить в этот чертов сад… Она должна была выйти замуж из любви, по собственному выбору! – Больно? – улыбнулся он, но Цири не стала кивать, только попыталась утереть глаза, полные слякоти. – Я надеюсь, Зираэль, что тебе больно. – Я не сделала тебе ничего такого, за что мне можно пожелать боли! – вскрикнула она. – Ты же понимаешь, что ждет нас в будущем, верно? – тяжело вздохнул король, будто объясняясь с несмышленым ребенком. Голос эльфа внезапно стал слишком серьезным, слишком серьезным, Цири закусила губу. Она тихо пискнула, когда король наклонился над нею, опустился на корточки, жадно взглянув на поверженную добычу. Цири опустила глаза, заметив, что юбки ее задрались, оголили худые ноги. Она поспешила вернуть ткань на место, но эльф оказался быстрее. Он схватил Ласточку за запястье, потянув ту на себя, и лицо эльфа оказалось в опасной близости от ее собственного. – Я задал вопрос, – сказал он удивительно спокойно. – Ответь на него. – Я стану твоей женой? – спросила Цири, мелко вздрогнув. – Верно, – шепнул Эредин, отпустив ее руку лишь для того, чтобы опустить ладонь на щеку Ласточки, погладить ту, будто стараясь успокоить ее. – А почему мы заключили союз так скоро, ты знаешь? Цири мотнула головой, но, заметив недовольство во взгляде эльфа, попыталась выдавить из себя тихое: «Нет». Губы не слушались, и Эредин чуть сжал пальцы на ее щеке, подавив желание ударить ее, наказать за вызванные неудобства. Слеза скатилась вниз по бледной коже, и эльф улыбнулся, заметив ее. Он цокнул языком, наклонившись ближе, оставив поцелуй на лбу вздрогнувшей девушки, но Цири точно знала, что ему нравится ее страх. – Не плачь, Зираэль, – сказал он, будто это было так просто, будто Цирилла могла остановиться, подчинившись его желанию. – Ты станешь моей женой, Цири, чтобы спасти этому жалкому мирку жизнь, – улыбался король. – Я не понимаю, – Цири отвечала шепотом, слабым шепотом, потому что голос ее дрожал от испуга. – Я не понимаю, что… – Твой мир нам не понадобится, потому что ты откроешь для нас другие. Знающие расскажут тебе об этом лучше, чем я. – Я не хочу быть твоей женой, – внезапно ответила Ласточка, так, будто эльф не знал об этом без ее напоминания. – И почему же? – улыбнулся Эредин, найдя ее слова скорее забавными, чем жестокими. – Не думаю, что я – худший из всех возможных претендентов. Даже на этом вечере нашлись люди, которых ты презираешь еще больше. Но Цири вовсе не презирала Эредина, нет. Она – не Калантэ, не ее бабка, так ненавидевшая представителей иных рас. Цирилла не презирала короля Ольх, она боялась его. Не так, чтобы держать язык за зубами, но этого страха хватило, чтобы Ласточка не желала выходить замуж за Короля Дикой Охоты и ждать его в спальне. Во взгляде Эредина, в его словах, жестах, его голосе… Было что-то отталкивающее. Она даже не знала точно, сколько эльфу лет. Цири помнила, что была совсем ребенком, когда встретила Эредина впервые, когда он был уже взрослым мужчиной, даже не юношей. Отец налаживал союзы, заводил новые связи, чародей услужливо распахнул портал, и король Ольх шагнул из него навстречу Эмгыру. Преемник Ауберона показался императору более сговорчивым, он долго объяснял дочери важность этого союза, важность помощи, оказанной Нильфгаарду с той стороны. Цирилла старалась слушать внимательно, но сейчас не могла вспомнить и половины его заветов. – Я боюсь тебя, – ответила Цири, и губы ее задрожали. Эредин же растянул свои в хищной, довольной улыбке. Он жаждал этого признания, хотел услышать именно эти слова. Эльф расслабил ладонь, погладил невесту по щеке, медленно скользнул к ее волосам, к бледной шее. Эредин снова наклонился, на этот раз оставив мокрый след губ на ее щеке. Это – неправильно. Так не должно быть. Цири вздрогнула, когда король Ольх поднял ее с земли, не испытав дискомфорта. От него пахло чем-то пряным, гвоздикой или имбирем. Цирилла была высокой, и, наверняка, даже несмотря на собственную худобу, весила больше обычной женщины, но Эредина это явно не смутило. Этой тяжести оказалось меньше, чем в его парадном доспехе, он мог сломать ее, используя лишь одну ладонь. – Я бы хотел сказать, что тебе не стоит, Зираэль, – шепнул он в ее ухо, спиной Цири чувствовала колючие ветви живой изгороди, к которой эльф смог прижать ее. – Но все зависит только от твоего поведения. – Чего ты хочешь? – спросила девушка тихо, чувствуя, как эльф теперь целует ее шею, мелко вздрагивая от его ласк. – Все, что ты сможешь дать мне. Но Ласточка хотела услышать более конкретный ответ, сейчас у нее не было даже свободы, ей нечего предложить. Цири распахнула губы, чтобы повторить свой вопрос, но с них не слетело ни звука. Эредин занял ее рот поцелуем, слишком нежным, не тем, что Цири представляла себе несколько мгновений ранее. Голова ее закружилась, происходящее все еще казалось неправильным, но слабая попытка сопротивления оказалась подавлена в краткий миг. Эльф сжал ладонь крепче. Цири не ждала этого поцелуя, не желала его, но она не решилась сопротивляться дальше. Одна рука эльфа покоилась на её бедре, вторая мягко сжимала узкую девичью талию. Ласточка чувствовала, как на ткани дорогого платья появляются мелкие прорези от колючих сухих ветвей. – Мне нужно, чтобы ты родила ребёнка, Зираэль. Чем быстрее, тем лучше, – произнёс эльф, оторвавшись от её губ с большой неохотой. – Мне нужен наследник или наследница, ребенок, в чьих жилах смешаемся я и ты. – Я – человек, – с надеждой шепнула Ласточка, будто Эредин сам не знал этого. – Ничего страшного, я готов простить тебе этот грех. Он вновь поцеловал ее, но на этот раз руки его скользнули ниже. Эредин держал Цириллу на весу, и когда пальцы его коснулись её бедра, девушка вздрогнула. Пожалуй, упала она больнее, чем думала. В скором времени появится синяк, расцветёт синим цветом, оттененный белизной ее чувствительной кожи. Эредин заставил Ласточку чуть развести ноги в стороны, обхватить его талию, забросил руки девушки себе на плечи. Загремела пряжка ремня. Цири попыталась высвободиться, но тщетно, пальцы эльфа больно вонзились в её плоть, и Цири послушно замерла, понимая, что это все равно неизбежно. Если отец заключил союз, ей никогда не сбежать из этих рук, никогда не вырваться. Договор еще не подписан, но все знают, что это – вопрос времени, формальность, не более того. – Моя хорошая послушная девочка, – произнёс он, когда Цирилла ожидала, не двигаясь с места. – Будь тихой, если не хочешь, чтобы нас тут заметили. Цирилла наскоро кивнула, подумав, что ненавидит его. Эльф, будто прочитав её мысли, подался вперёд, поцеловал Ласточку более страстно, заставляя ту ответить. Пальцы его скользили по внутренней стороне её бёдер, эльф облизнул их, чтобы облегчить себе же задачу. Птица вновь вскрикнула в ночи, и Цири дернулась, вдыхая морозных воздух улицы. Ночь накрывала сад, пряча «влюбленных» под дымкой мрака. – Я не... Я не, – силилась сказать она, чувствуя, как краснеют щеки. – У меня есть опыт в… – Я знаю, что не буду первым, Зираэль, – перебил её эльф, наслаждаясь этим румянцем. – Мне все равно, с каким из конюхов ты прыгала в сене, – он шептал свое признание в самое её ухо. – Этого все равно больше не случится. Цирилла не ждала такой щедрости. Обычно благородные девицы хранили девственность для мужа, если не из соображений нравственных, то ради уверенности в том, что ребенок родится от супруга… Должно быть, Эредин знал, как обеспечить себе уверенность, в штате его должны быть лучшие эльфские чародеи. Принцесса слабо вскрикнула, когда эльф вошёл в неё, когда взял то, что причитается. Это больно, действительно больно, несмотря на опыт, несмотря на то, что Цири уже знала, какова плотская любовь на вкус. Эредин заполнял её полностью, он не жалел чужой плоти, вбиваясь в Ласточку все быстрее и быстрее, не позволяя той выровнять дыхание. Эредин набирал темп быстро, двигался все глубже. Палец его мягко скользили по самому чувствительному пику её тела, и краем уха Цири слышала бормотания короля. – Вот так, вот так... Да, Зираэль. Он шептал что-то на эльфском, но Цири не разбирала фраз, лишь отдельные слова. "Послушание, счастье, трепет". Сложно было сосредоточиться, когда ощущения накрывали ее тяжелым зимним одеялом. Чувства переполняли, грозились переполнить чашу и пролиться за край, Ласточка чувствовала на своих губах его ладонь: король помогал Цири сохранять тишину. Он брал ее долго, мучительно долго, на бледной коже девушки каплями выступила испарина. Холодный воздух улицы не помогал, не приносил с собой свежести, Ласточке все равно казалось, будто она вот-вот сгорит в пламени, исчезнет. Эльф не говорил ей ни слова о любви и привязанности, но это… Это – хорошо, ведь так? Во всяком случае, король не пытается обмануть ее. Когда тело её стряслось в оргазме, эльф лишь ускорился. Его будто задела, расстроила её поспешность, и Эредин цокнул языком, будто отчитывая свою Ласточку. Пот блестел на его бледном лбу, Цири видела в скудном лунном свете. Страх не прошёл, но сейчас этот союз показался ей... Не таким угнетающим, не таким безнадежным? В конце концов, они оба могут получить то, что хотят. Эредин не оставил её тело, когда волна удовольствия накрыла его с головой. Он прижал Цириллу ближе, заставляя её выгнуть спину от боли, от неожиданности. Когда она будет готова к этому вторжению, когда сможет принять его размеры, привыкнуть к ним? Ласточка закусила губу, чтобы не закричать. Эльф дышал глубоко и рвано, ритм дыхания сбился. Цири держалась за его плечи, чувствуя, что начинает замерзать, что хочет поскорее убраться отсюда. У Эредина не было плаща, но он снял камзол, чтобы набросить тот на плечи своей юной невесты. Цирилла всхлипнула, понимая, что сейчас произошло. – Я рад, что мы поняли друг друга, – почти холодно произнес эльф, нарушая шаткую тишину ночного уже ада. – О нашей помолвке будет объявлено завтра. Я хотел поделиться с миром сегодня, но, вижу, ты уже не в состоянии говорить. Полагаю, что даже кивать тебе будет тяжко. – Спасибо, – отстранённо ответила Ласточка. – Мы сыграем свадьбу здесь, мой тебе подарок, – говорил он, поднимая Цири на руки. – Но жить будем далеко. Можешь закрыть глаза, ты устала, и я понятия не имею, когда ещё ты сможешь отдохнуть. – Почему ты не имеешь понятия? – слабо спросила Цири. – Мне нужен ребёнок, Зираэль, – напомнил ей король. – И не один. Боюсь, что это потребует некоторых усилий.