***
Неужели это – единственный путь, единственный шанс получить желаемое? Почему все должно быть так сложно? Цири замерла, скрытая за тянущимися вверх лианами ламинарии. Сомнения закрались в ее разум только сейчас, только сейчас что-то кольнуло там, под ребрами. Плохое предчувствие, ей нужно убраться отсюда. Сводчатый вход старого подводного грота не привлекал, не звал к себе в теплые объятья, только отталкивал. Цири знала, что в столь пугающем логове не может поселиться добро. Обломки камня, покрытые коралловыми наростами, напоминали запачканные кровью клыки, и Цирилле казалось, будто она расположилась напротив акулы, разинувшей пасть. Ее вот-вот укусят. – Сестры убьют меня, если узнают, – шепнула младшая себе под нос. Звук собственного голоса успокаивал, дарил призрачное умиротворение. Холодный поток, внезапно прошедшийся перед лицом девушки, заставил ее отпрянуть. Она должна, должна справиться с этим, чтобы потом вспоминать холодные воды вокруг, как начало долгого пути к счастью. Больше Цирилле не к кому обратиться. Цири кусала губы, подплывая к пещере. Зловещее зеленоватое свечение заполняло пространство, что-то жило там, внутри. Вода здесь была холоднее, вода всегда холоднее на дне, но здесь… Ласточке казалось, будто она чувствует, как крупинки льда целуют ее кожу. Темно-серые чешуйки хвоста вставали дыбом. Несколько мурен проплыли мимо Цири, и та вздрогнула, воровато оглядываясь через плечо. Если кто-то заметит здесь дочку морского царя, ей не поздоровится. – Проходи же, – прошелестел колдун, Цири хорошо знала его голос. Отчаянно громкий на этом расстоянии от входа в его же логово. Нет, при дворе Эредина не жаловали, но без морского волшебника не обходилось ни одно мало-мальски громкое дело. Несмотря на то, что отец запретил Эредину пересекать границу столицы, волшебника замечали то тут, то там, докладывая царю слишком поздно. Эмгыр то и дело грозился послать к его логову солдат, но все не выполнил задуманного. Цири и сама видела Эредина, тот частенько творил свои делишки у всех на виду. Бледная, почти белая кожа, длинные черные волосы, вместо хвоста – щупальца, черные, будто деготь, разлитый с человеческого корабля. Как он ее заметил? Цирилле казалось, будто она плывет тихо, крадется в полумраке морской глубины, словно бесшумная морская звездочка. Можно, конечно, спросить, но… Цири знала, что уже сейчас выглядит наивной маленькой дурочкой, а если начнет задавать дурацкие вопросы, окончательно испортит мнение о себе. – Как я рад тебя видеть, дитя, – говорил мужчина, пока Цири плыла вперед, под низким сводчатым потолком, тут и там покрытым наростами. – Не часто ко мне заплывают столь… Титулованные гости. Цири не удивилась. Странно, что сюда вообще кто-то наведывался, будь у него титул или нет. Ласточка попыталась улыбнуться, взглянув на морского колдуна. Она не хотела… Холодным щупальцем хозяин грота приподнял ее подбородок, заставив смотреть Эредину в лицо. Многие звали его красавцем, и Цирилла могла найти в этом лице все признаки изящества, но… Почему же ей было так страшно от блеска этих зеленых глаз? Морской колдун улыбнулся. Черные щупальца извивались со всех сторон, казалось, что их – не восемь, но сотни тысяч. – Ты так выросла с тех пор, как я видел тебя последний раз. Сколько тебе сейчас? Уже семнадцать, если не ошибаюсь… – Мне нужна одна услуга, – произнесла девушка тихо. – Ах, она умеет говорить! – засмеялся Эредин, выпустив ее подбородок, словно случайно скользнув щупальцем по талии молодой принцессы. – Надо же. Было бы мило, начни ты с приветствия, но… Вижу, не хочешь тянуть. Сразу к делу, правда? Правда. Чем быстрее Цири озвучит свое желание, тем быстрее сможет отсюда убраться. Оглянувшись по сторонам, девушка разглядела лишь мрак, клубившийся у стен, обилие ручек шкафов, скрытых в стенах, а посреди комнаты – огромный котел. Девушка повела хвостом, осторожно выплывая из-за угла. Длинные щупальца морского волшебника тянулись к ней, словно мужчина собирался схватить принцессу и уволочь в самую темную часть своего обиталища. Цири прикрыла руками черный лиф, она чувствовала себя голой перед взором волшебника. – Я… Я… – мямлила принцесса, не зная, с чего начать. – Ты влюбилась, – сказал Эредин, оплывая ее за спиной, оглядывая, изучая реакцию. – Влюбилась в того, кого не должна любить. Юные девушки так наивны в своих первых чувствах. Прелестное время. – Это – не наивность! – выпалила Ласточка. – Это судьба! И она не обманывала. Цирилла и правда думала, что это – судьба, что ей суждено стать невестой молодого принца, принца, что жил на земле, ходил по суше, был человеком, в то время как сама она обитала в воде. Цири знала, что все, что ей необходимо – ноги. Да, только так. Она договорится с морским волшебником, обменяет хвост на ноги и будет жить счастливо, встретив на берегу свою любовь. Она уже видела его много раз, а однажды даже спасла от верной смерти. Цири пела ему, и он улыбался, еще не открыв своих красивых голубых глаз. Принцесса знала, что ее чувства взаимны. Эредин улыбнулся. Он вглядывался в ее хорошенькое порозовевшее от волнения личико, следил за тем, как бледные щеки девушки наливаются румянцем. Да, пожалуй, она влюблена. Значит, пойдет на что угодно, лишь бы получить желаемое. Морскому волшебнику такие сделки нравились больше всего. Отчаянные – лучшие из клиентов. Русалы и русалки приплывали к нему в надежде получить в свои загребущие лапы любовь всей жизни, а уходили ни с чем, обменяв жизнь на призрачное счастье. Дочка морского царя могла предложить ему куда больше, чем любой житель подводного мира, жаль, что Цири еще не успела это понять. Она могла стать его местью, местью за отречение от двора, за многовековое игнорирование, за то, что Эредин не получил своей доли внимания, той доли, которую заслужил по праву сильнейшего. Колдун вновь протянул щупальце к девушке. – Так кто же он? В чем проблема, Ласточка? – волшебник знал прозвище, которым младшую наделили ее дорогие сестры. – Ты так юна, свежа, красива… Кто смел сопротивляться твоим чарам? – Никто, – ответила Цири, поджимая губы. – Я… Вы ведь не расскажете об этом отцу? Он меня уничтожит, если узнает, что я приходила. – Я – делец, Цири. Конечно же я не сделаю ничего, что могло бы повредить свершению нашей сделки, – улыбнулся колдун. – Он – человек, – ответила дочь морского царя. – Принц Кагыр. – Как интересно. Эредин сдержал смешок, что так и рвался с его губ. Он ухватил за хвост удачу. Что бы сказал Эмгыр, узнав о том, что юная наивная принцесса влюбилась в какого-то человека, во врага, вторгающегося в море лишь за одним – ради добычи? О, вряд ли юную принцессу тронут хоть пальцем, царь – не сторонник физических наказаний. Но вот как скоро ей позволят снова выйти за пределы самой темной башни дворца – большой вопрос. Неудивительно, что бедняжка пришла к нему в полном отчаянии. – Ты же знаешь, что у вас ничего не выйдет, золотце? Если человек увидит тебя, то поймает, посадит в огромный стеклянный шкаф и выставит перед толпой, как развлечение, – зачем-то сказал колдун, вмиг заставив себя сменить тактику. – Если только ты не найдешь способ выйти на сушу, переродившись. – Вы поможете? – с надеждой шепнула девушка. – Мне просто нужно стать человеком, чтобы мы могли быть вместе. Я знаю, он любит меня… Я спасла ему жизнь. – Ну конечно, – ответил колдун, изображая теплую дружескую улыбку. – Я помогу. Для чего еще по-твоему я существую, милая? Соединить два любящих сердца – высшая цель, чудеснейшее чудо, – глаза волшебника блеснули. – То, что заставляет меня просыпаться по утрам. Речь его могла показаться слащавой любому, кроме Цириллы. Влюбленная, юная, наивная, она отчаянно закивала, веря любым обещаниям морского колдуна. Девушка улыбалась, пока Эредин доставал из шкафчика склянки с живыми еще ингредиентами, пока он вскрывал ракушку, вытаскивал из нее моллюска и разрывал его пополам. Она знала, что магия требует жертв, и готова была пойти на них. Тонкая струйка крови растворилась в воде, Ласточка чувствовала металлический привкус. – Не бойся, акулы сюда не явятся, – чуть холоднее произнес колдун, заметив, что девушка нервничает. – А ведь жаль. Мне бы пригодились их клыки. Скоро кончатся, – добавил он, весело улыбнувшись, сжав в руках золотой амулет, висевший на его белой шее. Темно-зеленые глаза мужчины снова блеснули в полумраке, тьма медленно захватывала пространство пещеры, свет мерк. Цири чувствовала, как сердце ее бьется все быстрее и быстрее. Она следила за тем, как синее пламя разгорается под основанием старого чугунного котла, Цири видела этот огонь, но боялась спросить, как такое возможно. Она сжала губы плотнее. Какая разница? Плевать на страх, что внушал ей колдун, все равно, каким способом… Главное, что совсем скоро она будет гулять по пляжу со своим принцем. Цири помнила, какие мягкие на ощупь его смоляно-черные волосы, помнила сладковатый запах его одежды, приятное ощущение тепла, исходившее от его нагретой солнцем кожи. Она выловила его в открытом море, приволокла на берег, вдохнула в его сильное тело жизнь, следя за тем, как грудь Кагыра поднимается и опадает. Цири спасла его, а Кагыр теперь спасет ее, наполнит жизнь Ласточки любовью. – О, вот только… Что ты можешь мне предложить, милая? – спросил колдун, внезапно прервавшись. – Что у тебя есть для меня? – Предложить? – Цири вскинула бровь, скрестив на груди руки. – О чем вы? – О плате за помощь. Ничто не делается бесплатно. Чтобы заменить твой прелестный хвост ногами, дитя мое, мне нужно получить что-то взамен, ты же знаешь, – Эредин снова ухмыльнулся, когда сомнение мелькнуло в глазах девушки. – Не мои правила, всего лишь закон природы. – Но у меня ничего нет, – ответила Ласточка с досадой. Колдун улыбнулся. Эредин хорошо знал, что юной принцессе нечего предложить, в ее распоряжении только мусор с морских глубин, тот, что она таскала в крохотную подводную пещерку, спрятанную средь ростков ламинарии. Морской колдун знал ее маленький секрет, он не сказал Эмгыру об увлечении его младшей дочери только потому, что любил смотреть на нее долгими одинокими вечерами. Бедная принцесса. Морской колдун почти жалел о том, что собирался сделать. Ей, такой наивной, и в голову не пришло, что придется расплачиваться. Цири привыкла получать все просто так, за то, что она – дочь морского царя. Тем лучше, ведь колдун знал, чего именно он хочет. – Однажды я слышал, Цири, как ты пела, – холодно начал он. – Ты пела так сладко, что щемило грудь от чувств. – Вы хотите песню в обмен на ноги? – с сомнением в голосе спросила девушка, она отвела взгляд, будто устыдившись его слов. – Нет, дитя мое, – все еще улыбаясь ответил колдун. – Возможно, в каком-то роде… Я хочу твой голос.***
Цири уговаривала себя: обмен был честным. В конце концов, теперь нечего думать, она уже подписала контракт, время не повернуть вспять. Цирилла знала, что истинная любовь всегда находит путь, а в собственном чувстве она не сомневалась ни единой секунды. Ведь это значило, что и принц любит ее? Цири подписала контракт. Она отдает морскому волшебнику свой голос, чтобы получить в обмен на него ноги на три дня. Не так много, как хотелось бы, верно? За эти три дня принц должен поцеловать ее, не в лоб и не в щеку, а в губы, запечатлеть свою любовь… Эредин сказал, что после поцелуя ноги она получит навсегда, ведь за поцелуем последует свадьба, и как ей тогда возвращаться в море. Морской колдун верил в ее любовь. Кагыр должен был поцеловать ее сам. Вот только второй день медленно подходил к концу, а юный принц все медлил и медлил. Цирилла встретила его гуляющим на берегу, устроилась на близлежащем камне, вытянула свои длинные человеческие ноги, не зная, что следует делать со странными отростками. Кагыр нашел ее такой: нелепо растянувшейся на камне, все еще мокрой, голой. Смущение его быстро сменилось испугом. Принц улыбался, все приговаривая: «Где-то я видел твое лицо». Цири знала, что ее образ должен храниться в его сердце. Она ведь спасла принца несколько дней назад… Она ведь любила его. Ласточка кусала губы, шагая рядом с Кагыром. Принц принял ее в своем замке, одел ее, накормил, выделил Ласточке целую спальню. Цири ни в чем не нуждалась под его крылом. Все шло хорошо, удивительно хорошо, они провели вместе так много времени. Кагыр распорядился узнать, не терял ли кто знакомую или родственницу. Осмотрев ее белые мягкие руки, он решил, что Цири никогда в жизни не держала тряпки или плуга, нет. Кагыр и все жители замка были уверены в том, что девушка, гостившая в этих стенах, принадлежала знатной фамилии. – Наверное, бедняжка повредилась рассудком, – сказал его советник, а Цири закатила глаза. – Или уже была… С особенностями. Может, придет в себя, пока мы ищем ее родственников, а, может, встретит их в таком виде. – Семья Хамлеев погибла при крушении, мой господин. Трое братьев, глава семейства и его молодая супруга, все сгинули. С ними были и другие родственники, к слову говоря. Возможно, она – одна из них. Сама супруга Уильяма или… Мы пошлем письмо за море, а пока будем ждать. – Будем ждать, – улыбнулся тогда принц. Он развлекал ее, смеялся, рассказывал что-то. Первое время Цири пыталась изъясниться в письме, но быстро осознала – люди используют совершенно другие символы, и пока она рисует на песке неясные им каракули, жители замка все прочнее убеждаются в том, что гостья их – сумасшедшая. Она знала, что истинная любовь всегда найдет путь, потому волнение занимало ее лишь самую-самую каплю. Принцесса решила, что все, что от нее требуется – терпение. Теплый ветер обдувал ее лицо, волны мягко накатывали на берег, их шелест дарил уютный домашний покой. Цири кусала губы, думая о том, когда же удостоится поцелуя, теплого и трепетного, дающего понять – ее чувства взаимны. Иногда Кагыр смотрел на свою спутницу так, будто видел не живого человека, но картину, созданную исключительно ради любования, статую, высеченную в цельном куске самого дорогого белого мрамора. Только юноша все не спешил переходить к активным действиям, нет. Цири нетерпеливо прикусывала губу. «Он – очень приличный», – думала она почти с досадой. А принц тем временем думал лишь о том, что если совершит что-то предосудительное, окажется в невыгодном свете после того, как девушку заберут ее родные. Она красива, очень красива, и в зелени ее огромных глаз Кагыр видел не шелест листвы, но бескрайние морские глубины. Мысли его вовсе не были кристально чистыми, но руки оказались связанными. Возможно, она и не сможет рассказать о произошедшем, не сможет понять, что именно с нею произошло, но все же… Рисковать именем в его положении нельзя. Даже если ярко-зеленые, такие глубокие глаза таинственной незнакомки иногда отражали в себе призрак желания, Кагыр не смел услышать этот зов. – Ты не замерзла? – спросил он, и Цирилла кивнула. – Я отведу тебя в замок. Ласточка надеялась, что Кагыр накинет на ее плечи свой парадный жакет, но план ее провалился. Девушка не смела возразить, раздавленная досадой, да и что она может, не имея возможности говорить? У нее еще есть время, есть, нужно только подождать, набраться терпения. При одной мысли о том, что случится, когда последняя песчинка в часах морского колдуна упадет вниз, Цири отчаянно оглянулась по сторонам, будто чувствуя на себе чей-то взгляд. Нет, этого не случится. – Доброй ночи, – принц улыбнулся, отпуская руку своей спутницы, передавая ее выскочившей из ниоткуда служанке. Он покинул ее, оставив на верхних ступенях лестницы Ярко-красный ворос ковра шуршал под его туфлями, Цири видела, как на кармине ткани остаются мелкие песчинки с пляжа. Цири смотрела за тем, как Кагыр удаляется в сторону моря, пока женщина тянула ее в спальню, уговаривая освободить проход. «Еще есть время», – думала Ласточка. «Он точно любит меня».***
Утром Кагыр не явился. Забыл о ней? Нет, нет… Должно быть, принц заболел, простудился и только. Цири не могла спросить прислугу, не могла говорить. Завтрак ей подали прямо в комнату, после же Ласточку оставили в одиночестве на весь день. Она ждала до обеда, ждала, выискивала его на берегу моря, наблюдая за приливом в окно. Никто не пришел к оторванной от дома принцессе, кроме служанки, принесшей кофе и пряники. Цири перебирала ногами, этими странными отростками, что двигались асинхронно. Она начинала скучать по хвосту, по его плавникам, по маневренности, которой теперь была лишена. Цири все смотрела в это чертово окно, следила за тем, как солнце клонится к закату. Она пыталась выбраться из комнаты, но стражи каждый раз отправляли ее обратно, едва девушка выбиралась за дверь. Будучи уверенными в знатном происхождении гостьи, они не смели поднять на нее руку, но выпустить ее никто не решился. В конечном счете Цири нашла двери запертыми. Ласточка металась по комнате, словно по клетке, и сердце ее билось все быстрее и быстрее. Пока не пропустило удар. Она увидела Кагыра там, вдалеке, гуляющего вдоль линии воды. Солнце светилось в его кудрявых волосах, ласкало красивое лицо юноши. Цири не улыбнулась, заметив, что под руку принца держит другая девушка. Длинные черные волосы, налитая светом бронзовая кожа, довольная ухмылка на красивом лице… Но ведь он любил не ее, а Цири. Он должен был любить ее. Цири сделала шаг назад, после – второй, пока не споткнулась о кровать. Он должен любить ее, она ведь спасла его после кораблекрушения, она вернула жизнь в это красивое тело. Принцесса закрыла глаза, упав на кровать. Солнце пересекло центр неба, оно вот-вот дойдет до линии горизонта, вот-вот закатится за нее, растаяв в соленой воде. Принц оставил ее, позабавился пару дней и оставил здесь… Умирать. Цири никогда не увидит своих сестер, своего отца, друзей, которым не сказала, куда отправляется. Она погибнет здесь, в одиночестве, оторванная от дома… Смех Кагыра было слышно и в этой комнатке, он лился в раскрытое окно, звенел тихим колокольчиком. Ласточка плакала, не открывая глаз. Когда кто-то открыл дверь ее спальни, принцесса не заметила, не услышала вторжения. Мысли ее были заняты совершенно другим, Цири успела попрощаться с жизнью. – Его Светлость так переживал за судьбу бедняжки! – сетовал помощник юного принца, герцог, что улыбался Ласточке за столом. – Мы все очень и очень переживали о ней. Такая тихая, милая девушка. – О, да, весьма точное описание, – Цири знала этот голос. – Хорошо, что печали позади, ведь так? Я заберу племянницу домой. Еще раз благодарю вас за беспокойство. Морской колдун? Здесь, на суше? Цири взглянула на него из-под потяжелевших от слез ресниц. Платье, что ей выдали придворные слуги, белизной своей сливалось с простыней, Эредин же выбрал для своего фрака глубокий черный цвет. Казалось, что он поглощал весь свет в небольшой, но уютной комнатке. Цири слышала, как Эредин говорит со знакомыми ей людьми, видела, как он разводит руками, тепло улыбается присутствующим. Жаль, что принцесса не могла понять, что к чему. – Позвольте помочь вам, – пробубнил советник принца, когда морской король поднял не сопротивляющуюся Цири на руки. – Нет, нет, все хорошо, я с ней справлюсь. Она вовсе не буйная, – говорил он. Смысл сказанного доходил до Ласточки не сразу. Слова тонули в печали, объявшей ее разум, они мешались с ожиданием смерти и превращались в ничто. Если кто-то и заметил слезы на лице девушки, то факт этот проигнорировал, Цири кусала губы в вынужденном молчании. Эредин спустился с нею вниз, воспользовался главным входом, чтобы покинуть замок, ждущий путников у берега моря. Свежий ветер ласкал ее мокрое от слез лицо. Морской колдун открыл дверцу… Кареты? Цири не знала точно, как называется эта часть человеческой жизни. Ласточка видела такую однажды, когда выбиралась из воды, чтобы полежать на нагретых солнцем камнях. Сейчас ей и не было дела: принцесса думала лишь о том, что Кагыр даже не решил с ней попрощаться, что никто из придворных слуг не поставил его в известность. Наверное, ему настолько все равно. Эредин усадил девушку напротив себя, положив под ее голову подушку. Дверка захлопнулась, дворцовые слуги попрощались со своей гостьей, и Цири лбом припала к оконному стеклу. Она не желала задавать вопросы, не желала смотреть Эредину в глаза, нет. Сердце принцессы оказалось разбитым на сотню, тысячу осколков, и ничто не волновало ее теперь. – Юные души так наивны, – говорил волшебник, сжимая в руках золотой амулет, тот, что висел на его шее в день заключения их сделки. – Правда же? Когда Цири повернула голову на звук его голоса, Эредин улыбнулся принцессе. На этот раз у него не было щупалец, а поджарый торс мужчина спрятал под приталенным черным фраком. Воздух вдруг оказался густым и тяжелым, Цири больше не дышала, она будто откусывала понемногу, лишь бы не умереть. Ласточка сглотнула слюну, скопившуюся под ее языком. Солнце медленно клонилось к закату, карета ехала вперед, лошадиные копытца цокали по брусчатке. Что-то подсказывало принцессе: лучше бы ей умереть еще вчера, чем оказаться здесь сейчас. – Жаль, что все так вышло, дитя, но другого и не могло случиться, – продолжал колдун, а Цирилла не могла ответить. – Не убивайся, эта глупая влюбленность обязательно пройдет. Считай ее… Детской. Но Цири уже не была ребенком. Конечно же влюбленность пройдет… Ведь сейчас принцесса лишится жизни. Едва кончится день, она превратится в морскую пену, в ту, из которой и явилась в человеческий мир. Эредин сам сказал ей об этом условии контракта, он должен был знать, что принцессе недолго осталось. Цири горько вздохнула, и губы ее затряслись, глаза медленно наполнялись слезами, морской колдун цокнул языком. Он жалостливо поджал губы, делая вид, что ему совестно. – Ну-ну, дитя, не плачь понапрасну. Все мы когда-то совершали глупые поступки, ты забудешь об этом. Я уж точно не буду тебе напоминать, – улыбался Эредин. Цири непонимающе вскинула бровь, пока волшебник протянул к ней руку. Пальцем он утер слезы, скопившиеся в уголках ее глаз, мягко погладил Ласточку по щеке. Блеск его темно-зеленых глаз не таил в себе ничего хорошего. Цири плохо помнила, что произошло дальше, все случилось слишком быстро. Эредин сжал ее острый подбородок, приблизил лицо принцессы к своему и поцеловал. Поцеловал в искусанные красные губы. Он украл ее первое касание, первую ласку, забрал себе самый трепетный миг ее недолгой жизни. Но… Какая разница теперь, ведь так? Повозка, карета, что бы это ни было, все еще шла вперед, и Цири понятия не имела: куда именно она едет. Солнце закатилось за край, розовые всполохи заката окрасили небосклон, и волшебник прижал принцессу к своей широкой груди, заставив еe пересесть к нему на колени. «Это – из жалости, последняя ласка?», – спрашивала себя девушка. Должно быть, морской колдун не так плох, как говорит о нем отец. Цирилла ждала, глядя на медленно темнеющее небо, но ничего не происходило. Ничего не случилось. Цири взглянула на свои руки, медленно двинула каждым из пальцев, невольно поднесла ладони к лицу. Ничего не случилось, она продолжала существовать в своем прежнем обличии, ноги остались с нею, тело не потеряло форму, чувства не прошли. – Ты выглядишь такой удрученной, милая, – говорил морской колдун, мягко поглаживая талию девушки, обжигая холодом ее кожу сквозь тонкую ткань платья. – Ждешь чего-то? Ах, ну конечно, – добавил он, взглянув в широко раскрытые глаза принцессы, не понимающей, что происходит сейчас. – Смерти. Цири поджала губы вновь. Почему он находит это смешным? Может, договор звучал не так? Может, она умрет только на исходе этой ночи? Тогда осталось еще много, много часов, чтобы печалиться, готовиться к скорой кончине, чтобы жалеть о том, что успела и чем не занялась вовсе. Это – нечестно, так не должно быть. Цири хотела вернуться домой, обнять сестер, проститься с отцом, раз небо подарило ей такую возможность. Она не знала, сможет ли плавать с этими обрубками вместо хвоста, но терять ей было нечего. – «Поцелуй спасет тебя от страшной гибели, за поцелуем последует свадьба, и ноги останутся с тобой навсегда», – процитировал договор Эредин. – Так звучал наш уговор, правда? Вижу, ты помнишь. Он улыбался, следя за тем, как понимание зреет во взгляде принцессы. Морской колдун поцеловал ее сам, он целовал не из жалости, но с холодным расчетом. И верно, он ни слова не сказала о том, что поцелуй ей должен подарить принц, конкретное лицо, нет. Цири открыла рот в немом крике, ни звука не сорвалось с ее побледневших губ. Разве в договоре не шло речи о любви? – Да, да, дитя, теперь мы поженимся, – улыбался морской колдун. – Ну разве ты не счастлива? Я позабочусь о твоем благополучии, не волнуйся об этом. И папочка не сможет этому помешать, как бы ему ни было досадно. Цири не знала, что колдун следил за ней там, на морской глубине, не знала, какие планы он вынашивал, какие надежды питал. Цири всхлипнула, понимая, что попала в ловушку. Эредин продолжал улыбаться, и лицо его выражало жажду, доселе неизведанную принцессой. Ласточка больше не кусала губы, не дрожала, не плакала, слезы отчего-то не лились из ее глаз, стояли в них слякотью. Конечности девушки медленно заливало ледяным свинцом. – Тебе не нравятся ноги, я вижу, дитя, но… Чуть позже я покажу тебе, как именно они нам пригодятся, – смеялся колдун, прижимая ее к своей широкой груди. – Нет, не смотри на меня так, в море ты больше не вернешься, мы не договаривались о таком. Я приобрел для тебя милейший домик на берегу. Домик на берегу? Цири вновь всхлипнула, попыталась отодвинуться, уперев руку в грудь мужчины. Только это не помогло, Эредин рассмеялся, сломив ее жалкую попытку. Ласточку гладили по длинным серебряным волосам, шум волн становился все тише, а небо наливалось тьмой. – Если будешь хорошо себя вести, я верну тебе голос, – улыбнулся колдун, нашептывая ей на ухо свои обещания. – Если будешь себя хорошо вести, я позволю тебе увидеть сестер… Один раз. Может, два, – смеялся Эредин.