***
– Откройте! Откройте! Дайте мне увидеть ее! Эти крики… Они будили в Креване что-то нехорошее, зло ворочалось ровно в том месте, где раньше помещалась вся его любовь. Почему они не могут открыть гроб снова, почему не могут показать ее еще раз, самый последний? Плач можно было услышать за милю отсюда, не меньше, любой желающий мог прийти и насладиться спектаклем. Противно. Пожилая женщина кричала над гробом, никак не желала отпустить его, дать покойнице устроиться в своей могиле. Женщина лила слезы так демонстративно, так нелепо горько, будто её сердце было разбито на больше частей, чем его. Разве это справедливо? Нет. Миссис Доррен никогда не познает и сотой части его боли, его тоски, его скорби. Аваллак’х хоронил не женщину, нет, сегодня он зарывал в землю свое сердце. Люди подходили, клали руки на плечи плачущей, пытались оттащить её от гроба, но тщетно. Безутешная мать не могла отпустить дочь в свой последний путь. А Аваллак'х разве сможет? Вряд ли. Он отвернулся, взглянул на черно-белое фото Лары, наряженной в закрытое чёрное платье. Ведь он был с ней в тот день, помнил, что возлюбленная говорила за секунду до вспышки... Она спешила на свидание. Конечно же, не с ним, конечно же, не для него она наряжались тем вечером, но Аваллак'х хорошо помнил тепло её губ на своей щеке. Он никогда не получал от нее ничего, кроме сестринских поцелуев в щеку. С фотографии Лара улыбалась смотрящим, и это дарило удивительный покой, наслаждение. Каждое ее действие, слово, каждый вздох ее всегда приносил ему радость. Даже сейчас, когда Лары больше нет. Креван ловил её улыбки и раньше, сейчас он, словно тонущий, цеплялся за них, как за последнюю надежду. Жаль, что эти губы посмертно не растянули в такую же улыбку. Жаль, что Аваллак'х поцеловал её на прощании всего один раз, жаль, что вокруг были люди, все эти притворно-скорбящие дальние родственники и коллеги, ни разу не посетившие ее на смертном одре. Позже Креван будет ругать себя за столь греховные мысли, но сейчас, пока горе гнило в его душе, остановить их невозможно. Лара, мертвая бледная Лара, холодная и пустая, звала его в свои объятья. Он любил её, любил больше всего на свете, любил эти мшисто-зеленые глаза, волосы, словно белесый лунный свет, эти розовые мягкие губы. Он любил каждый её тонкий пальчик, каждый смешок, каждую веснушку на вздернутом носике, и будет любить впредь. Надрывные крики старой миссис Доррен отвлекали от грешных желаний, и Аваллак'х искренне ненавидел несчастную женщину в это затянувшееся мгновение. Она не дала ему насладиться в последний раз, не дала отпустить. И вот, присутствующим удалось, они оттащили мать умершей от гроба, и тот опустился вниз, туда, где и останется навсегда. Вчера шел дождь, и земля оказалась сырой и мягкой, все вокруг пахло дождем. Ларе бы понравился этот день. О, она, без сомнения, позвала бы его прогуляться. Будь она здорова, Лара обязательно захотела бы измерить шагами улицу, разглядывать себя в отражении луж, смеяться серо-голубому небу в лицо… Будь она все также больна, Креван мог бы сидеть рядом и держать ее за руку, мог открыть окно в ее стерильно-чистой палате, и пустить сырой воздух внутрь. Аваллак'х следил за пугающе-завораживающим действом, не в силах оторвать взгляд. Он представлял, как явится сюда ночью, как начнёт рыть, рыть и рыть, пока не дойдёт до деревянной крышки гроба Лары, пока не сотрет пальцы в кровь, не оставит ногти с этой земле. Аваллак'х представлял, как откроет его, как вновь припадет к холодным губам покойницы своими, тёплыми, ещё живыми... Он представлял, как пустит пулю себе в висок, смотря в закрытые глаза девушки, как воссоединится с нею на небесах, там, где у Лары снова есть силы передвигаться. – Покойся с миром. Чей-то голос, тонкий и мягкий, отвлек его от мыслей о предстоящем вечере, о самом последнем из его вечеров. Креван поднял взгляд и увидел её... Лара? Зелёные глаза, платиновые блестящие волосы, бледность красивого, аристократически вытянутого лица... Лара. Нет. Нет, Аваллак’х пригляделся лучше. Она – только самозванка. У его Лары были такие изящные тонкие пальцы, такие мягкие розовые губы, такая правильная осанка, такой аккуратный сдержанный макияж... Девочка, стоявшая перед ним в чёрном платье, была лишь нескладным прямоугольным подростком с тонкими обветренными губами, растекшейся тушью и короткими обгрызенными ногтями на узловатых пальцах. И все же она была так на неё похожа, что что-то шевельнулось в груди. Словно во сне, Аваллак'х смотрел то на фотографию усопшей три дня назад Лары, то на незнакомку, пришедшую, чтобы проститься. Люди бросали на крышку гроба цветы, и Аваллак'х нехотя скинул вниз белую лилию, её любимый цветок, пошлое свидетельство его внимания. Такие букеты он покупал часто, покупал и приносил их в больницу к Ларе, ставил на прикроватную тумбочку, опускался в кресло, смотря за тем, как любовь его медленно умирает. Ей уже не будет так больно, не будет страшно, ничего не будет впереди... Следует возрадоваться избавлению, несмотря на жгущую нутро тоску. Тоску сменил гнев, когда завывания вновь озарили пространство. Миссис Доррен, её мать, явившаяся в хоспис лишь два раза за бесконечно тягучий месяц страданий и боли, продолжила надрывно, показушно плакать, обратилась к нему за помощью, но Аваллак'х не подал руки. Вместо него под руки женщину подхватила одна из родственниц, Креван же пристально следил за тенью, призраком Лары, её неудачной копией, неудачной во всех смыслах. Может, ему не стоит так спешить? Может, небо, сама Лара шлёт ему знак, преподносит утешение в виде нескладного подростка? Живое и тёплое, юное утешение. Ведь Лара была в этом возрасте, когда впервые заговорила с ним, разве не так, разве это не символично? Креван бросил горсть земли в могилу, лопаты вонзались в рыхлую почву, комья грязи падали на крышку гроба, порождая скорбный глухой звук. Прощай. Прощай, Лара, и здравствуй. *** В даркнете можно было найти все, что угодно. Наркотики, запрещённое порно с детьми или собаками, а можно и все вместе, незарегистрированное огнестрельное оружие, материалы с мест убийств, экзотические звери, живые люди, мёртвые, по частям... Выбор обширен. Но Креван искал одно – информацию. Да, все, что интересовало несчастного влюблённого, потерявшего последний стимул к жизни, – информация, кусочек жалкого, никому не нужного знания. Одной лишь фотографии объекта его интереса хватило для её получения. Цирилла Фиона Эллен Рианнон, родственница Лары по материнской линии. Дочь её двоюродной сестры, если быть точнее. Удивительно, но ни тётя, ни двоюродная сестра так на Лару не походили, как сама Цири, бледная тень своих близких родственников... Выходит, это – судьба? Аваллак'х все сильнее уверялся в этом, все глубже опускался в свои мечты, захлебывался в них, давился. А Цири, меж тем, не имела понятия о том, что где-то там живёт мужчина, одержимый не то ею, не то её мёртвой двоюродной тётей, с которой племянница и не имела счастья общаться. Цирилла жила жизнью обычной старшеклассницы, она играла в баскетбол в смешанной школьной команде, после тренировок ходила с друзьями по торговому центру, без цели разглядывая яркие витрины. Во второй раз он увидел её именно так. Аваллак’х, словно полицейский пес, пытался выследить ее, все продолжая убеждать себя в том, что совершенно здоров. Цири сидела за столиком в фудкорте, окруженная своими друзьями из школьной баскетбольной команды. Она потягивала молочный коктейль, чуть вскинув подбородок, медленно и лениво вытягивала из картонной коробочки по кусочку картошки и макая ту в кетчуп. Креван сел близко, заказал себе кофе, который так и не смог выпить. Он привык к заведениям другой ценовой категории. – Ты выглядишь такой хмурой, – пропищала короткостриженая подруга Цириллы, кладя руку поверх её ладони. – Она же только недавно была на похоронах, ещё бы, – вместо Цири ответил кто-то. – Да не в этом дело, нет, – шикнула Цирилла, сморщив носик. – Экзамены на носу. Ещё бы мне не быть хмурой, если мой средний балл – три и пять. – Если вы возьмёте первое место на чемпионате, тебя все равно примут в колледж. Без баллов и экзаменов. Компания принялась обсуждать свои оценки и планы, свои возможности и желания, а Креван пытался вспомнить, о чем он говорил с Ларой в этом возрасте. О колледже? О поступлении, правда? И он сам, и любовь всей его жизни учились хорошо, Аваллак'х всегда был в классе первым, Лара шла после него, след в след. Креван сам жаждал знаний, Лара же была вынуждена стараться ради их получения. "Мама убьёт меня", – говорила она, разглядывая очередную четвёрку в тетради. Креван скрипнул зубами, вспоминая об этом. Он ненавидел миссис Доррен так сильно, так самозабвенно, что, планируя самоубийство, всерьёз подумывал прихватить её с собой. Останавливало одно обстоятельство… Что, если на небесах придется увидеть ее вновь? Взглянув на Цири еще раз, Аваллак’х подумал о том, как вовремя та попалась ему на глаза. – Родителям все равно, – с досадой произнесла девушка. – Мама больше волнуется о своих новых детях и новом муже. Одинокое, никому не нужное, брошенное дитя. Должно быть, так было предназначено, верно? Лара желала ему счастья, она часто говорила о том, что желает Кревану лучшей жизни, что он достоин счастья, любви, взаимности, между строк она всегда произносила «без меня», но влюбленный не слышал. Если после смерти есть новая жизнь, Лара должна улыбнуться ему с небес, увидев, как Аваллак'х вновь обретает смысл жизни. Правда? – Найми себе репетитора по какому-нибудь предмету, как раз поднимаешь балл, – предложил Цири патлатый мальчишка, выглядевший старше всех. – Если твоя мамка захочет выделить деньги, конечно. И совет этот пришёлся Кревану по нраву.***
С работой у него никогда не было проблем. Аваллак'х появлялся в офисе раз или два за четыре года службы, все подстраивались под него, а не наоборот. Креван разработал несколько инструментов для поддержки и QA, они приносили львиную долю его дохода, дохода весьма солидного. Сейчас он работал удалённым консультантом то тут, то там, отдавая предпочтение одной компании, что приняла его в штат. Когда Креван поведал эйчару о переезде в другой город, та и бровью не повела, лишь пожелала удачи на новом месте, оформив ему бессрочный отпуск, необходимый для обустройства нового дома. Милая девушка мило строила ему глазки. Дом оказался скромным, Аваллак'х купил его, чтобы не заморачиваться с арендой. Угловой участок, последний на улице, удаленный от соседей на внушительное расстояние. Гостиная, ванная и кухня на первом этаже, две спальни и ванная на втором, балкончик, крыльцо и небольшой подвальный склад, все, что нужно. Разве что, не помешал бы гараж, непривычно было парковаться на дорожке у дома. Цирилла жила в паре кварталов, дом её семьи удобно расположился ровно напротив сквера, затесавшегося меж широкой улицы. Там Креван по утрам сидел на лавочке, смотря, как девушка выгуливает огромного чёрного пса, шерсть которого блестела на солнце. Кэльпи, собаку звали именно так, и Цири нежно любила её, несмотря на то, что в целом была весьма неласковой девочкой. Быть может, всепрощающая, искренняя, сказочно добрая Лара просто высоко задрала его планку? Раньше Аваллак'х не присматривался к другим девушкам, расценивая знакомство с ними исключительно как тренировку перед отношениями с Ларой. Перед отношениями, которых никогда не случилось. Креван, которому лишь недавно исполнилось тридцать лет, был весьма привлекательным мужчиной, и, если бы не его одержимость, мог бы позволить себе прекрасную жизнь, завести красавицу-жену, умных и тихих детей, купить большой дом с летней беседкой... Но он предпочёл следить за шестнадцатилетней школьницей, выгуливающей своего дряхлеющего пса. Следить за ней только потому, что в Цири текла капля Лариной крови, потому, что несчастная была похожа на усопшую, и, наконец, потому, что Цири не повезло попасть ему на глаза. Креван ждал, ждал терпеливо, планировал их знакомство несколько дней. К сожалению, он не сможет обставить все так, как вышло с Ларой, но ведь это и не главное, так? Лишь бы она произнесла его имя правильно. Кэльпи прошла вдалеке, привычно виляя пушистым чёрным хвостом. Огромная колли взглянула на одиноко сидевшего на скамейке мужчину и прошла мимо, не выразив и капли интереса. Дорогие брюки, пошитые на заказ специально по ее меркам, сегодня были идеально выглажены, а ботинки начищены до ослепительного блеска. Толстовку Цириллы покрывала её бесконечно длинная собачья шерсть, но девочку это явно не смущало. Цири не готовилась к судьбоносной встрече, она попросту не знала о ней. Во всей её одежде присутствовала неряшливость. Где-то – мелкие пятнышки, где-то – собачья шерсть или даже дыры от оторванных этикеток и приколотых когда-то давно значков. Креван не грешил подобным, но пообещал себе, что смирится. Главное ведь, что она так похожа на Лару... Цири можно и переодеть. Кэльпи беззаботно виляла хвостом, она была единственной собакой, пришедшей сюда в это время. И ведь отлично, правда? Должно быть, Кэльпи так и подумала, заметив под кустом забытый кем-то кусок вяленой индейки. Пока хозяйка просматривала почту на своём телефоне, Кэльпи успела уничтожить находку. Цири оставалось только раздосадовано вздохнуть, видя, как собака дожевывает какой-то мусор. – Черт… Ты разве плохо питаешься? – вполголоса спросила собаку хозяйка. Вздох, сорвавшийся с губ Кревана, был скорее облегчённым. Он знал, что Цири пройдёт вперёд, до конца сквера, а потом вернётся обратно, она никогда не меняла свой маршрут. Так и вышло. Убрав руки в карманы старой серой толстовки, девушка неспешно прогуливалась вдоль дороги, изучая весьма незагруженный трафик. Она замедлила шаг сильнее, заметив, что Кэльпи принялась тяжело дышать, пытаться выплюнуть что-то. Когда у рта собаки начала пениться слюна, у Цири затряслись руки, она наклонилась к животному, не зная, что делать. Хорошо, что Аваллак'х знал. Он тут же бросился к Цири, принялся осматривать собаку, легшую на землю в приступ боли. Травинки газона примялись под теплым телом пса. С губ колли стекала пена, лапы её дёргались, поднимали в воздух клубы пыли, и Цирилла не знала, что делать. Она, совсем ещё юная, растерялась, испугалась за жизнь своей верной подруги, и ничем не могла ей помочь – Похоже, она съела что-то, – говорил Аваллак'х, похлопывая девушку по плечу. – Догхантеры иногда раскидывают отправленные лакомства. – Догхантеры? – спросила Цири севшим от плача голосом. – Никогда их не видела. А ведь я гуляю тут каждый день. "Я знаю" – чуть было не ответил Аваллак'х. Хорошо, что губы его оказались плотно сжатыми, Креван поднял собаку на руки и понёс к машине, не спрашивая у Цириллы разрешения. Он ведь знал и о том, что ее мать и отчим уехали на выходные, прихватив младших детей с собой, знал, что девчонку оставили в одиночестве, для нее не нашлось места в огромной семейной машине. Пребывая в шоке, боясь за жизнь столь дорогого ей существа, девушка покорно двинулись вслед за незнакомцем, молча следила за тем, как Аваллак'х укладывается её лучшую подругу в багажник, как выуживает удачно прихваченную с собой подушку и кладёт собаке под морду, истекавшую слюной. – Нет! – выдавила из себя девушка, и Аваллак'х на мгновение испугался, что план его сейчас с треском рухнет в небытие, что Цири откажется от помощи. – Перенесите её в салон, я буду держать. Креван поднял собаку на руки снова, но замер, смотря на девушку. Она... В своём упрямстве, в этой смелости она напомнила ему об ушедшей еще сильнее. Цири, явно не понимавшая причину возникшей заминки, утерла воспаленные глаза краем рукава, она подняла подушку, запрыгнула в салон и положила ту себе на колени, похлопав по ним ладонями, измазанными зеленым травяным соком. – Я обещаю, что все отмою, если Кэльпи станет плохо. Я все уберу, только не кладите её в багажник. Аваллак'х подчинился. По пути к ветеринарной клинике они молчали, в воздухе витал страх. Цири боялась за жизнь своей собаки, Аваллак'х – за то, что снова упустит её, упустить свою Лару, новую, но так похожую на оригинал. Креван открыл дверь машины, помог Цири вытащить издыхающую псину и отнести её к врачу. Он не вышел из кабинета, когда начался осмотр, покинул помещение лишь тогда, когда их с Цири попросили подождать в коридоре. – Со мной такое в первый раз, – заговорила Цири, сидя рядом на холодной металлической лавочке без спинки. – Она – очень хорошая собака, она всегда слушается, просто я отвлеклась, и... – Не вини себя в этом. Нельзя всегда следить за кем-то, не отвлекаясь на собственные заботы. Об этом Креван знал не понаслышке. Он пытался следить за Ларой и днем, и ночью, но приходилось зарабатывать на жизнь, изучать новые языки программирования, методы работы, инструменты, что все продолжали появляться в его среде... Приходилось отвлекаться. Когда у Лары обнаружили рак лёгких, Аваллак'х горько пожалел об этом. Он не уследил? Не помог с питанием, потакал вредным привычкам? Не посоветовал пройти очередное обследование? И зачем теперь ему все эти деньги, дом, сама жизнь? Если бы не появление Цири, Креван не нашел бы ответа. – Спасибо вам, – промолвила девушка тихо, она сжимала голову руками, локти держа на коленях. – Не знаю, что бы делала, если бы вы не оказались рядом. Пожалуй, вообще не попала бы в эту больницу, ведь если бы не Аваллак'х и его прихоти, Кэльпи не смогла бы угоститься ядом. Креван мягко улыбнулся, положив руку девушке на плечо. Он выждал две секунды и убрал ладонь, понимая, что не может нарушить приличия. Он читал об этом во многих книгах, он читал, как понравиться девушке, как расположить к себе человека. Авалллак’х готовился к этому, казалось, всю свою никчемную жизнь. – Я – Цири. Рада познакомиться, – девушка не протянула ему ладонь для пожатия. – Весьма странные обстоятельства, конечно… А вы здесь давно? Мне почему-то кажется, что мы уже виделись когда-то. – Креван. Город маленький, – ответил ей Аваллак'х, используя свое второе имя, что так нравилось Ларе. – Но я здесь совсем недавно. Догуливаю свой законный отпуск и совершенно случайно оказываюсь задействованым в спасательный операции. Цири ему улыбнулась.***
Аваллак'х – не чудовище, нет, он – только влюбленный рыцарь, защитник, посланный Предназначением. Так он говорил сам себе, следя за тем, как Цири идёт в школу. В старых потертых джинсах, кедах, которым уже много лет… Аваллак’х ведь не убил её собаку, так? Кэльпи спасли, посадили на специальную диету, посоветовали больше двигаться и пожелали удачи в дальнейшем. Цири даже записала её в специальный бассейн, а сама в это время ходила в зал, что посоветовал ей новый знакомый. По счастливой случайности они часто оказываются там в одно и то же время. По счастливой случайности, да. – У меня сегодня ноги, – улыбалась Цири, замечая его рядом. – Самая большая группа мышц. Ну и я немножко сделаю на пресс. Не то, чтобы Креван одобрял такую увлеченность тяжёлыми весами, но сейчас он не мог ей что-то запретить, не пришло ещё время. В разуме то и дело возникла голос, мерзкий, противный голос собственника. Он уверял Аваллак'х а в том, что тот избрал неверную тактику, что он поступает неправильно. В конце концов, ведь и с Ларой он не спешил, все ждал, все надеялся, провожал её на свидания... А потом одиноко сидел у её больничной койки, держал за руку на химиотерапии, потом навещал в хосписе каждый день, в том хосписе, куда людей приводят умирать. Когда лечение не дало результатов, именно он помогал Ларе держаться, он звал медсестру, когда умирающая просила очередной укол обезболивающего, он менял ее пелёнки, чтобы несчастная не лежала на мокрых до прихода врача. Может, и сейчас он зря медлил? Нет, нет. Аваллак'х смотрел, как Цири приседает, она заняла Смитт ещё пятнадцать минут назад, и делала уже четвертый подход. Такая юная, свежая, милая. Она никуда не уйдёт от него, есть ещё время, полно времени. Цирилла юна, из неё можно вылепить все, что угодно. – Кофе? – предлагает он и ловит улыбку. – И пирожное, конечно. Тебе не повредит порция быстрых углеводов. – Лучше кусочек пиццы. И вот Цири садится напротив, опускается в пластиковый шаткий стул на веранде и смотрит на него поверх меню. Цирилла и не догадывается о том, что Аваллак'х в это время пытается понять, чем именно она похожа на его бывшую возлюбленную, мёртвую возлюбленную, которую сейчас уже едят черви. Пока девушка рассказывает ему о своих школьных проблемах, Аваллак'х кивает, он предлагает свою помощь, и, спустя мгновение, они уже сидят за тетрадками. Все в том же дешёвом кафе, Цири ходить сюда потому, что школьники здесь получают скидку, Аваллак'х – потому что она его сюда привела. Ему кажется, будто за ней он готов идти куда угодно, будто свой второй шанс он не упустит, несмотря ни на что. Цири не видит в нем любовь, не видит партнёра, нет, только взрослого... Друга? Друга, наставника, что старше её на двенадцать лет. Аваллак'ху эта разница в возрасте кажется вполне себе адекватной, Цирилле же, такой юной и наивной – эти года видятся бездонной пропастью между ними. Аваллак’ху повезло, отец Цири умер много лет назад, она росла с отчимом. Мама не обращала на первую дочь никакого внимания, приемный отец не любил ее, только терпел, изредка все же не выдерживая присутствия девушки. Цирилле хотелось видеть пример мужчины перед собой, и Креван подходил на эту роль. – Знаешь, Кэльпи уже совсем оправилась от той ерунды, – вскользь рассказала собеседница. – Рад это слышать. Надеюсь, тех уродов поймают, и в парке будет безопасно гулять, – говоря свою ложь без запинки, Аваллак'х просматривал тетрадь, заполненную неаккуратным почерком девушки. – У тебя трудности с логарифмами? – Я не могу заучить эту таблицу, а пользоваться ею на уроке нельзя. – Но почему ты не можешь её заучить? – улыбнулся мужчина. – У меня же так много других интересных дел! Заметив её ухмылку, мужчина сгорбился. Его безупречно прямая спина чуть согнулась, плечи подались вперёд. Что за дела у нее могут быть? Цири ведь целыми днями снуется по городу без дела, разве что посещает редкие тренировки по баскетболу… На мгновение Креван забыл о том, кем стал, кем пытался казаться. Этот блеск в ярко-зеленых глазах, эта интонация, этот взгляд... Он помнил его, исключительно хорошо помнил. Именно так говорила, так улыбалась Лара, рассказывая об очередном поклоннике. Аваллак'х невольно сжал пальцы в кулак, он совершенно забыл выпустить из рук карандаш, с помощью которого исправлял помарки своей ученицы. Дерево треснуло, грифель раскололся, и Креван скинул транс. У Цири появился поклонник. Новый поклонник, который интересовал ее куда больше, чем учеба и «старый» друг. – Ой, больно? Их сейчас делают такими ломкими, – сетовала Цирилла. – Нет, – солгал Аваллак'х. – Не больно. Давай продолжим. Боль он действительно чувствовал.