***
Нет… Нет, и все же, в этот раз Аваллак’х ошибся. Наблюдать со стороны совсем не так весело, как участвовать в игре самой. Цири чувствовала, что упускает что-то интересное, в груди ее родился странный зуд, унять который не было ни сил, ни желания, и даже сладкое пение лесных птиц не могло расслабить ее мышцы. «Это несправедливо», – решила девчушка, поджав губы. Ласточка смотрела за тем, как незнакомые ей дети дерутся на мечах. Ее светлые длинные волосы были собраны в тугую косу, закрученную на затылке, тощее тело скрывало льняное розовое платье с коротким рукавом. Жарко. Цири выглядела не лучше, но и не хуже остальных, в руках и ногах ее было столько же силы, взгляду хватало зоркости… В чем же дело? Они никогда не приглашали ее в свои игры. Почему так? Цирилла не замечала, чтобы отношение к ней было враждебным, скорее даже наоборот. Юные эльфы относились к ней с большим почтением, чем друг к другу. С Цири они всегда говорили мягко, не позволяли себе ни грубость, ни дерзость… Почему же ее тогда никогда не приглашали в игру? «Я какая-то другая, да?», – спрашивала она Кревана много раз, и каждый раз Знающий кивал в подтверждение ее слов. Только на вопрос «В чем же наши отличия?» он не давал ответа, извивался, подобно лисе. До чего сложно было с ним разговаривать, и до чего грустно становилось от осознания, что больше говорить не с кем. – Почему не играешь? – спросил кто-то, подкравшись со спины. Цирилла вздрогнула, подпрыгнув на месте, и изумрудная трава зашуршала под ее легкими сандалиями. Не то, чтобы подглядывать за чужой игрой запрещалось, но отчего-то Цири чувствовала, что поступает неправильно… Наверное, потому она и испугалась, едва ее застали врасплох. Когда испуг прошел, на смену ему пришел гнев, легкий, но чувствительный. Девчушка нахмурила брови, воззрившись на нарушителя спокойствия. – Просто не хочу, – слишком резко ответила Цири. Аваллак'х уже не раз ругал её за это, говорил, что Цирилле следует относиться к окружающим мягче, что ей, как благородной юной леди, необходимо в любой ситуации оставаться вежливой и милой. Но зачем? Как бы она ни улыбалась, ни пыталась говорить приятные вещи, носить хорошенькие наряды, выглаженные с особым усердием, результат всегда один. К Цири относятся доброжелательно-отстраненно. И этот тоже такой, здесь нет исключений. Цирилла оглядела собеседника с ног до головы, в её больших зелёных глазах загорелись искры любопытства, детского, самого искреннего. Серые тучи медленно заволакивали небо, и Цирилла понимала, что это значит: совсем скоро Креван поведет ее домой, времени на разговор осталось не так много. Над Тир-на-Лиа редко шли дожди… Незнакомцу придется поторопиться. Она уже видела охотника прежде, не раз и не два. Всадник часто мелькал где-то рядом, голос его звучал громко, а слова придавливали собеседников, будто камни, сорвавшиеся с вершины горы. Чёрные латы Эредина поблескивали на летнем солнце, и Цири забавно щурилась, пытаясь разглядеть получше красный плащ эльфа, на нем черней какой-то знак, неизвестное ей клеймо. – Думаешь, что слишком хороша для них? – усмехнулся Эредин, и губы его сложились в улыбку. – Что же, у тебя есть такое право. Пусть они не приглашают тебя в игру, какая разница? Они – просто эльфы, самые обычные на свете эльфята, пусть и из хороших семей. Цирилла фыркнула в ответ. Слова всадника походили на речи Кревана. Успокаивая её, Знающий каждый раз использовал один и тот же аргумент: «Они не играют с тобой не потому, что ты хуже, а потому, что ты лучше них, Цири. Просто не бери в голову». Не то, чтобы это радовало или прогоняло печаль. Ласточка предпочла бы оставаться на среднем уровне и играть со всеми вместе. – Впрочем... Кто знает. Может, все дело в том, что ты – просто Dh’oine? Потому сидишь здесь в тени одна? Мало кто хочет иметь дело с вами, – улыбнулся эльф, наклонившись чуть ниже. – Время покажет. Эредин снова улыбнулся, а Ласточка разомкнула губы, желая узнать, о чем говорит всадник. Жаль только, что не успела спросить, Эредин пришпорил черного коня, и тот ринулся прочь, пугая проходивших мимо эльфов в дорогих одеяниях. Охотник скрылся, а Цири осталась в тени старого сарайчика для инвентаря, дети заметили её и принялись шептаться, бросать в сторону Ласточки встревоженные взгляды... Цири знала, что взрослые их ругают за то, что дети не берут её в игру.***
– Кто тебе это сказал? – спросил её Знающий, когда Цири попыталась выпытать значение услышанного ею слова. – Да так... – загадочно отмахнулась она. – Шептались некоторые. Ну так чего оно значит? Ласточка прищурилась, глядя в аквамариновые глаза своего учителя. Она проводила с ним большую часть времени, и спросить о том, что означают слова Эредина, могла только здесь. Аваллак’х не жил в этом доме, тут обитали только Мира и Цири. Мира – ее гувернантка, нянечка и единственная подружка, молодая эльфка из куда менее благородного племени эльфов – Aen Seidhe. Уроков сегодня не было, Креван пришел на обед. Цири поправила юбку нежно-голубого платья, шёлк кое-где испачкался чернилами. Служанка ничего не скажет, но будет неодобрительно цокать языком, забирая белье из её покоев. Она всегда так делала, а Цири это злило. Ласточка заправила за ухо выскользнувший из тугого пучка локон белых волос, в полумраке столовой ее волосы казались светло-русыми. – Тебя кто-то обижает, Цири? Дразнит? – озадаченно спрашивал Креван. – Нет. Никто бы не посмел. Не потому, что Цири – задира или драчунья, нет. Просто взрослые эльфы по какой-то причине присматривали за ней во все глаза. Цирилле исполнилось десять лет, и все десять лет за ней по пятам ходили «охранники». Когда-то они вышагивали рядом, держали Ласточку за руку и не отпускали от себя ни на шаг, теперь же действуют хитрее. Просто наблюдают издали, а после – докладывают Кревану, чтобы тот скорректировал ее поведение. – Это, что, какое-то обзывательство? – спросила девчушка, отложив ложку. Она пыталась вспомнить выражение лица Эредина, когда тот произнёс это слово... Он ведь его почти выплюнул ей в лицо. Может, дело вовсе не в слове, не в Цири, а в нем? Девушка задумалась, она вспоминала о том, что Аваллак’х всегда общался с Эредином весьма грубо, на грани ссоры. Ласточка поджала губы, решив вдруг, что над ней поглумились, а та даже не смогла ничего понять. Странное неприятное чувство разлилось в её груди, казалось, будто Цириллу предали. Аваллак'х, до сей поры стоявший у окна, подошёл к своей подопечной, чтобы неловко опуститься рядом, отодвинув от нее тарелку с супом и привлечь к себе все внимание. Он сел на корточки, чтобы глаза Ласточки и Лиса оказались на одном уровне, чтобы разговор вышел равным. – Нет, Цири, – ответил Знающий тихо, он не подбирал слова, эта речь будто бы была заготовлена уже давно, ждала своего часа. – Нет, само по себе это слово – не обзывательство. В обзывательство его может превратить говорящий. – Как это? – спросила Цири также тихо. Она уже привыкла к тому, что Аваллак'ха не всегда легко понять, что порой слова его звучат не так, как в устах других эльфов. Знающий старался уберечь её, и потому не всегда говорил всю правду. Чем старше становилась Ласточка, тем яснее она это видела, тем легче становилось распознать ложь. Лис на мгновение отвернулся, подбирая слова, после же заговорил с ней до дрожи ласковым голосом, будто Цири снова было не десять лет, а пять, будто они снова смотрят на звезды, сидя на крыльце темной ночью. – Это слово означает – человек. Просто «человек», Цири. Но не все эльфы видят в этом слове только другую расу, другой вид, другое существо. Некоторые... Некоторые считают, что эльфы настолько превосходят людей в своём развитии, что быть человеком – постыдно. – Ох, – Цири задумчиво вздохнула, она пыталась вспомнить моменты, в которые могла показаться остальным эльфам отстающей в развитии. – А я... Я ведь... – Не совсем эльфийка, не совсем человек, – бегло ответил Креван, вскакивая с места. – Ты – нечто особенное, Цири, – улыбнулся Знающий, возвращаясь к окну. – Доедай скорее, потом пройдемся немного. До дворца и обратно. Нечто особенное… И чего он так рад этому? Сама Цири больше хотела бы быть самой обычной. *** Шаг Цири делала такой широкий специально, развлекалась, пока могла. На двенадцатый день рождения ей подарили штаны из кожи виверны, и те приятно хрустели при каждом следующем движении. Штаны. Не то, чтобы это поощряли... И Аваллак'х, и Мира, гувернантка Цириллы, все советовали ей наряжаться исключительно в изящные легкие платья, выглядеть женственно, женственно действовать. Только для чего все это – никто объяснить не мог. Цири видела, как меняется к ней отношение, но не знала, как эти перемены охарактеризовать. Что-то менялось... Что-то, только и всего. За Цири приглядывали чуть меньше, ей дали больше свободы, но большая часть развлечений обычной эльфской молодёжи все ещё оставалась ей недоступна. В конце концов, со сверстниками ей приходилось общаться весьма редко, и завести друзей Ласточка не смогла. Со дня рождения прошла неделя, на дворе стоял тёплый весенний полдень, и эльфы отправились по своим делам. Поняв, что наступил час благого безделья, Цири выбежала из комнаты и отломила от первой попавшейся ольхи палку, чтобы бить ею неосторожно выросшие рядом с домом кусты. Домик, в котором её поселили, стоял чуть поодаль от города, минут двадцать пешком, и все же – укромное место. Рядом нет леса, только бескрайняя степь, полная травы и солнечного света, только у вымощенной камнем дороги росли деревья и кусты. Креван ушел, Мира выскользнула из дома к подруге, и теперь Цири отчаянно быстро махала палкой, молотила по несчастным кустам и кричала что-то неразборчивое. В душе ее зрело недовольство, со временем оно перерождалось в гнев, а гневу нужен был выход. Именно этот шум и сыграл с ней злую шутку, он не позволил услышать приближение незваного гостя и привести себя в порядок хотя бы там, под тонкой белой кожей. Она снова вздрогнула, услышав, как кто-то смеётся за её спиной. – Сразу видно, что никто не учил тебя держать в руках меч. Так ты никого не убьешь, Зираэль. Цири развернулась, крутанувшись на месте. Эредин... Снова он, снова на своем мощном черном жеребце, снова в этих блестящих доспехах. И ведь он прав. Никто не учил её держать меч. Её учили читать и писать, знать историю славного мира Aen Elle, немного говорить на эльфском, танцевать и более-менее складно играть на арфе, но вот бить мечом – нет. Раньше Ласточка об этом не задумывалась, даже глядя на играющих у замка детей она не думала о том, что ей никогда не давали в руки оружие. – Меня не обучают, – обиженно ответила она, смущенная визитом. – Что вам здесь нужно? Аваллак’х? Никого нет дома. – А мне никто и не нужен, не беспокойся об этом. Просто гуляю, милая, – ответил Эредин с улыбкой. – Я здесь часто бываю. – А я вас здесь раньше не видела, – фыркнув, ответила девчушка. – Очень плохо, Цири. Я-то тебя видел, – парировал всадник. Впрочем, всадником он оставался недолго, ведя беседу, Эредин спешился, выпрямился в полный рост и взглянул на Ласточку как-то иначе. Юная Цири едва доставала ему до пупка. Человеческих генов в ней, пожалуй, было куда больше, чем эльфских, и сейчас это казалось серьёзной проблемой. За все двенадцать лет человеком её назвал только он, Эредин, только он заострил на этом внимание. – Когда за тобой зайдёт Креван? – спросил мужчина, сделав шаг в сторону Ласточки. – А вам зачем это знать? Вам же здесь… никто не нужен. Цири отшагнула, попятилась назад, вскинув свою жалкую тоненькую палку в защитном жесте. Смешно. Облака медленно проплывали над ее головой, край голубого неба отражался в зеленых очах девушки, и она вспомнила тот первый раз, их первый разговор. Цири снова играет одна, ничего не изменилось. Её трогательная свирепость заставила Эредина усмехнуться. Он остановился на месте, точно надеясь не пугать Ласточку впредь, будто общаясь с диким зверьком. В его почти таких же зелёных глазах промелькнула усталость, усталость и любопытство, странное сочетание. – Хочу поговорить с ним о твоём образовании. Он уделяет этому слишком мало внимания и зря полагается только на свои силы. Тебя учат не тому, что пригодится тебе в первую очередь, милая. – Я никакая не милая, – огрызнулась Цирилла, чувствуя, как к щекам приливает краска. – И вообще... Уходите. Или я... – Или ты что, Зираэль? – спросил эльф, вскинув бровь, он явно терял терпение, но еще не начинал злиться. – Здесь только мы двое. Что ты будешь делать, если я вдруг не уйду? Эльф смотрел на неё в упор, он не отводил взгляда, и девушка впервые пожалела о своей дерзости. Эредину это не нравилось, не нравилась ее резкость, он ждал иного отношения, он был героем для всех вокруг, славным представителем рода, он ждал уважения. И что с того? Раскаяние прошло, и Цири снова фыркнула, понимая, что гнев гостя не так уж и велик. «Он все равно ничего мне не сделает. Я явно важнее его и его дурацких заслуг», – подумала та. Ласточка чувствовала, как по коже её ползут мурашки, как они карабкаются по позвоночнику вверх, будто бегут по кости под кожей. Она оглянулась, точно в поисках поддержки, но никого не нашла позади себя. Никого. Ласточка прикусила губу, понимая, что теряет прежнюю смелость, что уже не так уверена в том, что может продолжать вести разговор в этом ключе. – Я поговорю с Креваном, когда увижу его во дворце, – уже не так дружелюбно заметил эльф, вновь взбираясь на коня. – Раз уж ты не умеешь орудовать мечом, Цири, тебе не следует выходить на улицу одной... И говорить со старшими в таком тоне. Тебе уже много лет, пора начать понимать, кто есть кто. Но Цири не скоро смогла понять, с кем же имела дело.***
В тот же день гувернантка пришла домой чуть раньше обычного. Бледная, лоб её взмок, а взгляд потух, под глазами залегли бледные тени... Цири поняла: Мире устроили выволочку, хорошую такую выволочку, оставляющую след на душе на добрую неделю. Она не стала ничего спрашивать, все равно Ласточке никто не расскажет всей правды, от правды её зачем-то берегут. Аваллак'х явился только на следующий день, и выглядел он крайне уставшим, будто забыл поспать накануне. Он тяжело вздохнул, взглянув на свою подопечную, а после подозвал к себе. Тогда Цири и объявили, что теперь ей придётся учиться фехтованию и конной езде. Радость девушки была выражена звонким вскриком. – А кто учитель? – со страхом спросила она, осознав, что им вполне мог быть тот самый всадник, надоедливый эльф. Обошлось. Уроки начались на следующий же день, и вёл их пожилой эльф в стеганном синем кафтане. Он не рассказывал о себе, но Цири поняла: мужчина когда-то служил в армии, прошёл множество сражений и знал, как держать оружие в бою, а не на тренировке. На его по-эльфски красивом лице виделись следы меча. Он, наверняка, знал, о чем говорит, он мог научить Цириллу полезным приемам. Занятия проходили на заднем дворе, сюда привезли парочку чучел, тренировочные стенды… Иногда Цири замечала высокую тёмную фигуру, примостившуюся у ствола ближайшей ивы, ветви ее почти касались воды, река текла рядом. Кто-то наблюдал за ней издали, следил, как Ласточка держит удар, как ведёт коня, не давая ему пуститься в прыть... Цирилла сразу же узнала незваного гостя. Эредин. Если раньше девушка его лишь недолюбливала, то теперь в душе Цири медленно зарождался страх.***
– Понимаешь, Цири, ты – особенная, – говорила гувернантка, пока Цири по её команде то поднимала, то опускала руки у зеркала. – Ты должна выглядеть краше всех! – Особенная… Я слышу это изо дня в день, – выдыхала девушка. – Может, хотя бы ты не будешь произносить это вслух? Особенная, ценная, избранная... Все, что Цири понимала из этих слов, сводилось к одной весьма простой истине: Цири происходила из знатного рода, погибшего в результате какой-то беды. В чем же вся особенность? При дворе жило много осиротевших представителей знатных семейств, но ни с одним из них не носились так, как носятся с Ласточкой. О «беде», забравшей жизни родичей Зираэль, ей толком ничего не рассказывали, использовали лишь неясные намёки и недоговорки. Цирилла сдалась. Со сверстниками она общалась редко и мало, у Цири были свои учителя, свои занятия, свое пространство. Аваллак'х боялся, что Цири, отделенная от других детей, начнёт питать к эльфам если не ненависть, то неприязнь, что ее представление о длинноухой расе исказится. Это ей не нужно... Потому он стал чаще брать Ласточку с собой во дворец. Этот поход – другой, ведь правда? – Дурында, – смеясь, говорила гувернантка. – Сегодня я должна тебе об этом напомнить, сегодня все не так. Сегодня не только ты особенная, но и сам день особенный, – мечтательно рассказывала Мира. – Креван говорит, что в Мире Ольх каждый день особенный, – недоверчиво ответила Цири, когда девушка затянула её корсет. – Я дышать не могу. – Главное – не дышать, Цири, а хорошо выглядеть. Цирилла давно заметила, что Мира походила на остальных эльфов лишь внешностью, да и то ростом она была чуть ниже большинства, а глаза ее имели иной разрез, более круглый. Однажды Аваллак'х сказал, что она не из Aen Elle, что Мира – Aen Seidhe, но раньше Цири не задумывалась о том, как велика разница. На уроках они коснулись темы разделения эльфского клана лишь недавно, и когда Цирилла спросила, как же Мира попала из чужого мира в «наш», Аваллак’х тут же сменил тему. Наверное, место рождения, кровь предков, старые привычки – вот все, что формирует тебя. – Ты так выросла, – добавила гувернантка, посмотрев на Ласточку в зеркало, глаза ее наполнились печалью. – Я помню тебя еще совсем крошкой. – Чувствую себя глупо, – ответила Цири, рассматривая наряд, все тот же голубой цвет начинал действовать на нервы. – Выкинь глупость из головы, Цири. Тебе сегодня нужно понравиться королю, а он глупышек не любит. «Какая мне разница, что он любит, а что – нет?», – подумала Ласточка, вертясь из стороны в сторону. Ей уже исполнилось четырнадцать лет, а грудь только-только начала формироваться, талия не делила тело пополам. Цири переживала о том, что выглядит, как мальчишка в платье из дорогих шелков. Голубой – цвет невинности, цвет, подчеркивающий белизну ее волос и кожи, нежность образа... Только он не исправлял ситуацию. Голубое платье туго сжимало тело. Мира не единственная советовала Ласточке собраться, Креван сам настаивал на том же. Учитель уверял Цири в том, что понравиться королю ей жизненно необходимо, что от его благосклонности зависит ее судьба, и в день их знакомства ей предстоит трудное испытание. Тяжело прислушиваться к словам, когда не знаешь всей правды. Цири забрали из дома ровно в шесть, через десять минут паланкин ее уже поднесли к ступеням дворца, и девушка сделала первый шаг в неизвестность. Она всегда знала о существовании эльфийского короля, с самого рождения… Только Цири еще никогда не приходилось его видеть. Ауберон оставался для нее только именем, иногда он превращался в портрет в книге, только и всего. А теперь… Теперь Цири придется с ним познакомиться, встретиться лицом к лицу и даже завязать разговор. Аваллак’х провел с Цири беседу перед этой встречей, он рассказал, о чем стоит говорить, а о чем – нет. Цири повторяла заученное, еле заметно размыкая губы. Не то, чтобы вечер этот казался ей дико важным... Просто не хотелось расстроить Аваллак'ха своим провалом. Учитель так готовился, так старался ради нее. «Мерзкое платье», – думала она, каждый раз замечая его в отражении. Голубой – символ чистоты, порядочности, непорочности, всех тех качеств, что мужчина ценит в женщине. Цирилла узнала об этом на уроке. Наверное, поэтому на ней сегодня голубое платье. Оглядевшись по сторонам, Цирилла осознала: цвет весьма популярен у девушек ее возраста, проглядывалась прямая связь. Ласточка чувствовала, как дискомфорт нарастает. Ее окружили эльфы, взрослые и молодые, красивые, нарядные, и все… Все украдкой поглядывали в ее сторону, нет-нет, а все же бросали любопытные взгляды на Ласточку. «Дикие», – подумала та про себя. Золотые дворцовые колонны отвлекали ее мысли, но только первое время. Стоя одна посреди зала, Цирилла все острее ощущала свою неординарность. Слишком много, слишком много внимания для той, кто всю жизнь общалась только со служанкой и учителем... Много народу. Цири прикусила губу, понимая, что чужие взгляды давят на её плечи. Эльфы медленно обступали Ласточку, шептались, взгляды их становились все более смелыми. «Я – гостья, или же я здесь в качестве ржавления?» – спрашивала себя Цирилла. – Дай подумать... К такому тебя не готовили, Зираэль? Снова он, кто бы сомневался. Цири даже не нужно было поворачиваться, чтобы знать, кто с ней заговорил. Ласточка нахмурилась, одарила Короля Дикой Охоты весьма холодным взглядом и решила не отвечать. Да, она знала о его новом титуле, о том, что теперь Эредин вел всадников в путь по небесам. Она сделала шаг в сторону, мельком взглянула на золоченый пол и заметила, что по нему пробежала тень. Эльф переместился следом, чтобы преградить Цири пути к отступлению. – Ты должна бы привыкнуть к тому, что всем интересно на тебя взглянуть, милая, – зелёные глаза эльфа свернули в ярком свете свечей. – Тебя, должно быть, и на улице провожают взглядом? – Мне редко удаётся выйти к эльфам на улицу. Я живу за городом, – все ещё холодно ответила Цири. – И тебе это нравится? – поинтересовался эльф, и в его бесконечно зеленых, будто хвойный лес глазах мелькнул интерес. – Обычно девушки твоего возраста любят выходить в свет, к ровесникам. – А мне нравится уединение в глуши. Очень, – ответила Цири, помолчав мгновение. Мужчина улыбнулся, один уголок его губ поднялся вверх, второй же остался неподвижным, правую руку Эредин во время беседы держал за спиной. Странный он все же. Цири поспешила отвернуться и юркнуть мимо, но план ее сорвался, Король Дикой Охоты быстро ее раскусил. Все пути к бегству оказались оборваны, и Ласточка вновь подняла взгляд, чтобы встретить зеленые очи эльфа. – Тогда нужно найти кого-то, кто не будет тебя выпускать из дома. Он зажал ее в тиски. Не буквально, нет, просто общество его ощущалось именно так: точно клетка. Тюрьма. Зираэль тихо фыркнула, попытавшись изобразить смелость, но эльф и тут понял ее игру. Эредин улыбнулся, но уже мягче, в этот раз он не гневался на свою собеседницу. Цири любопытно приподняла бровь, когда из-за спины Эредин достал черную розу. – Держи, Цири. Они растут в саду у моего дома, огромный черный куст. Этот сорт вывели по моему указу, – рассказывал мужчина, и в голосе его звучали нотки гордости. – Зачем она мне? – спросила Ласточка, понимая, что в сторону Эредина никто уже не решается пялиться открыто, что все те взгляды, что еще мгновение назад были столь явными, теперь спрятаны за покровом тонких кружевных вееров. – Красивым девушкам принято дарить цветы, вот зачем. Твой образ… Слишком невинен. Я-то знаю, что ты – уже не то прелестное зеленоглазое дитя, что Аваллак’х принес с собой когда-то. Ты становишься женщиной, в тебе горит дикий огонь… И огонь этот превратит много роз в черный пепел. «Не то прелестное зеленоглазое дитя, что Аваллак’х принес с собою», – эхом пронеслось в ее разуме. Этот… Этот напыщенный, грубый эльф вечно говорил загадками, и сейчас он сказал это не зря. Цири приняла розу, она сжала ее, но слишком сильно, шипы вонзились в тонкую кожу. Ласточка закусила губу, чтобы не закричать, не проронить с губ ни звука. В этот раз она и не пыталась задавать вопросы, знала, что мужчина скроется, сбежит от ответа, а она будет выглядеть глупо, только и всего. – Пойдем. Нам пора, Цири, – Аваллак’х явился совсем скоро, он положил ладонь на поясницу Зираэль и подтолкнул Цириллу к двери, желая поскорее скрыться с глаз Короля Дикой Охоты. – Счастливого вечера, – почти враждебно бросил он Эредину. – Самые приятные его моменты уже прожиты, Креван, – ответил ему эльф и подмигнул Ласточке, скрывшись в толпе выряженных в лучшие платья эльфиек.