***
— Ну, как успехи? — поинтересовалась Траут, зайдя в лабораторию. Помещение было достаточно большим и от стенки до стенки было завалено бумагами, папками, книгами, а все, что имело твердую поверхность и возвышалось над полом было обставлено если не колбами, то банками с органами или конечностями. На табурете возле единственного дивана стоял небольшой телевизор с DVD-проигрывателем, где мелькала картина какого-то очень старого фильма, судя по спецэффектам. Ханджи застыла возле рабочего стола, что представлял собой три небольших соединенных между собой школьные парты, и завороженно глядела в экран телевизора, задрав очки как ободок для волос. Заметив Траут, она приложила некоторое усилие, чтобы оторвать глаза от экрана — голову к ней повернула, а взгляд оставался прикованным. — В чем именно успехи? — рассеянно спросила она. — В исследованиях, в чем же еще, — Траут оглянулась по сторонам. — А где этот мужик, которого мы вчера допрашивали? Ты вроде хотела с ним поговорить. — Ой, — Ханджи наконец отвлеклась и, махнув рукой, отправилась к стоящему в углу небольшому столику, где у нее стояли чайник с чашкам. — Я его спать отправила, ничего интересного он мне не рассказал. Набрав воды из крана в лабораторном умывальнике, Ханджи поставила ее кипятиться, пока насыпала в чашки сахар: для Траут — две, себе — четыре. Та заняла свободный табурет, усаживаясь возле маленького столика. С подозрением оглядела пакетик с печеньем. — Странно, мне казалось, что вампиру, прожившему сто лет, есть о чем рассказать. — Да если бы он действительно эти сто лет прожил! — возмущенно воскликнула Ханджи, снимая очки и пряча их в карман халата. — Хорошо, что хоть не сразу ему поверила, а проверила его данные по базе. Родился-то он не раньше, чем мой дед! Ему было около сорока, когда его превратили, и прожил как вампир тридцать лет, то есть в общих размерах это выходит семьдесят лет. Ну и до ста округлил, чтобы казаться крутым. У меня черный кончился, будешь зеленый? — Буду, — кивнула Траут, усмехаясь. — Любят они прихвастнуть. — Это их самолюбие может мне все результаты исследований испортить, — чайник закипел, и Ханджи налила кипятку в каждую чашку до краев. Сама устало упала на второй табурет, прислонившись к прохладной стене. — Знаешь что еще странно? — Что же? — Траут приподняла темные брови, осторожно взяла утонувшую в сахарнице ложку. — Почему-то почти во все фильмах про вампиров, ими становится любой, кого укусили. Как зомби. Но это странно. И очень нелогично. — По статистике прошлого года от укусов вампиров в стране погибло около двадцати трех тысяч человек, — тут же вспомнила Траут. — Если бы каждый из них стал после этого вампиром… — Вот именно, — кивнула Ханджи и для большей убедительности ткнула пальцем в стол. — А кресты, которые якобы отпугивают их? А чеснок? Да даже солнечный свет! Все эти фильмы только пудрят нам мозги. Как думаешь, кто в этом заинтересован? Чай был еще горячий, но Траут все равно поднесла чашку к губам и осторожно отхлебнула, давая себе время подумать. Ничего она не придумала, да еще и обожглась. — До сих пор никаких документов о прошлых исследованиях не нашли? — поинтересовалась она на всякий случай, хоть и можно было предугадать ответ, который уже двадцать лет оставался прежним. — Не-а. Только сведения о том, что раньше их было гораздо меньше и наследники силы выбирались очень тщательно, держались при храмах и были кем-то вроде местных знахарей. Опыт по всем вопросам, набранный годами, конечно, ну и кровь их могла лечить всякое, — Ханджи посмотрела на свою чашку задумчиво, помешала немного сахар, стараясь не разлить чай. — Но сведениями о сущности своей силы они не записывали и ни с кем не делились. Полагаю, однажды просто кому-то это надоело и этот кто-то украл эту силу каким-то образом. Ну, а там пошло-поехало. Вот и имеем то, что имеем. — Подожди, — вдруг опомнилась Траут, — ты сказала «лечить всякое»? «Всякое» — это что? — Ну, повреждения тканей, например, — Ханджи пожала плечами. — Там, конечно, еще было про то, что лечили слепоту, но не очень верится. Сколько рассматриваю состав их крови, ничего сверхъестественного найти не могу. Но вот про ткани! Глаза Ханджи внезапно загорелись, и она наклонилась к Траут, заговорчески проговорила: — В общем, я порезалась бумагой. Прям вот подушечку — очень неприятно. И вот сегодня Сэйнс привел двух ребятишек, совсем детей! Девочку и мальчика. С отрезанными головами. И я беру, значит, голову девочки, а у нее все волосы в крови! И…! — И…? —не выдержав паузы допыталась Траут. — И я задела пальцем капельку. И все! И нет ни пореза, ни боли, ничего. Только я тебе этого не говорила, — поспешила добавить Ханджи. Траут нахмурилась в недоумении. — Хорошо, но почему? — Пока никому не надо об этом знать. Пей чай. Траут машинально поднесла чашку к глубам, рассеянно глядя в сторону целой горы из коробок с DVD-дисками. Все — фильмы, и все про вампиров. Конечно, раз официальная документация никакой информации не дает, то остаются лишь художественные произведения, которые, хоть и являются преимущественно выдумкой, все же имели разумное зерно. Однако, к сожалению, пока что все, что получилось выяснить, противоречило действительности, выявленной экспериментальным путем. Отчего-то было немного жаль, что все давалось с таким трудом. Вампиров хоть и истребляли, меньше их не становилось, люди все равно гибли. Утешением было лишь то, что большая часть из них также малознакома со своей природой, как люди, и это их кое в чем сдерживало. Траут и не знала, зачем ввязалась в это. Желание защитить других? Вряд ли это было чем-то первостепенным. Желание сделать что-то полезное для общества — скорей это было приятным дополнением. Во всяком случае, когда на секции по капоэйре раздали листовки с информацией о Карателях, Траут даже не усомнилась, что ей это нужно. Да еще и оказалось, что она входит в число тех немногих людей, мысли которых вампиры прочесть не могут, а следовательно и ощутить присутствие. Причины такого феномена тщательно, но пока безуспешно также изучались Ханджи. Траут наука сама по себе никогда особо не интересовала, но сами выводы и открытия порой бывали захватывающими. Быть вовлеченной в процесс тоже было увлекательно. — А вообще, — мечтательно протянула Ханджи, прикрыв глаза, — одной жизни мало, чтобы разгрести упущения множества столетий. Я хочу узнать все.***
Кончиками пальцев Кенни касался рубцов на собственном лице, рассеянно глядя в отражение на боковом зеркале машины под свечением уличного фонаря. Неоновая вывеска на заправочном магазине помигивала, наполняя площадку розово-красным светом. Не считая ту сумасшедшую женщину, о которой рассказывал Сэйнс, ни у кого из увиденных им вампиров не было никаких шрамов — кожа гладкая, чистая, как фарфор. Они легко очаровывали, кого угодно, и пробирались в чужие головы, разглядывали мысли, страхи и желания. Необыкновенная сила. Кенни съежился от холода — двигатель был выключен, и печка не работала. Все-таки поздняя осень и зима ему не нравились: некомфортная температура, рано темнеет. Вампиры в холодную погоду становились активней. Ну, хотя бы трупы, оставленные на улицах, не воняли. Дверь машины открылась и Сэйнс погрузил пару пакетов на заднее сидение. — Ты еще здесь? — удивился он, заметив Кенни на пассажирском сидении. — Я как раз думал, как бы так попросить тебя подбросить меня домой. — Мне не жалко, конечно, но я сворачиваю еще за три улицы до твоей. — Пойдет. Дальше я пешком дойду, или на автобусе доползу. — Ну, смотри сам. Ехали они в несколько гнетущей тишине, и от печки шло идеальное по температуре тепло, от которого слегка клонило в сон, и осознание, что скоро придется выйти в мороз, удручало. Как и обещал, Сэйнс высадил его в пределах центра города, но достаточно далеко от дома. Холод был пробирающим — морозил пальцы на ногах сквозь ботинки и толстые носки. Автомобильное движение шло лениво, собравшись плотной кучей на дороге, окрасив задними фарами в красный цвет отметенный снег с прохожей части на бордюры. Езда в автобусе продлится до бесконечности. Чуть подумав, Кенни нырнул в ближайшую кофейню, забрав с собой большую кружку капучино и горячую булочку в бумажном пакетике. Это поможет дожить до дома и не замерзнуть. Только вот начинка была еще горячей самой булочки и Кенни тут же обжег язык. — Блядь, — расстроенно прошипел Кенни, думая сломать сосульку с навеса и лизнуть ее, либо поднять горстку снега и съесть ее. Решив, что первый вариант не такой антисанитарный, Кенни подошел к ближайшему навесу, откуда еще не все сосульки сбили, протянул руку и сломал себе одну. — Че смотришь? — спросил Кенни у мимо проходящего пацана, что уставился на него. Паренек странно ухмыльнулся и побежал вниз по улице. Кенни же, остудив язык, попробовал кофе. Поток людей на улице был таким же плотным, как движение на дороге — всех было слишком много, и чужие лица тонули во мраке теней. Кенни свернул во дворы, помня, что там можно срезать дорогу, хоть и пришлось бы топать по неровному асфальту и пробираться сквозь детские площадки. В такое время в такую погоду в таких местах обычно никого не было, но под тенью разбитого фонаря Кенни заметил крупный силуэт высокого, широкоплечего мужчины, крепко держащего мальчишку, в котором Кенни узнал того пацана, что пялился на него несколько минут назад. Выглядело это... странно. Скорее как интимная встреча, но едва уловимый запах крови в морозном воздухе раскрыл истинную суть происходящего. Кенни завел руку за пояс в поисках однозарядного пистолета, второй поискал дротик. Один или два с собой у него всегда водились для таких случаев. Булку пришлось бросить бомжам на счастье. Кенни быстро зарядил пистолет и уже было прицелился, как фигура мужчины пошатнулась и упала на снег, а мальчишка остался стоять. Он медленно повернул голову, бросив на Кенни взгляд ярких глаз из-под светлой челки, и не успел тот опомниться, как оказался лежащим на снегу под тяжелейшим весом, от которого не мог шевельнуть ни руками, ни ногами. Тяжелый, очень тяжелый, и сильный. Этому вампиру явно больше пятидесяти лет, хоть и выглядел почти как ребенок — большие светлые глаза, мягкие черты лица, но это никак не смягчало всепроникающее чувство угрозы. Кенни попытался вывернуть кисть, чтобы направить дуло пистолета хоть в какой участок тела, но не мог — его руку почти вдавливали в асфальт. — Эй, — тихо произнес Кенни, и голос его предательски дрогнул, а мысли забушевали в голове, но он старался заглушить их словами, которые не лезли. — Ты же уже напился, правда? Я тебе не нужен, отпусти, а? — Ты же в меня выстрелишь, — еще тише проговорил вампир, не сводя с него глаз. Его голос был мягок и спокоен. Он казался довольно безобидным, если не видеть его острых клыков. — Чем? Этим? — Кенни изобразил удивление. — Да ладно тебе, это даже не травмат. И серебряных пуль в нем нет. Понемногу его начала охватывать тряска. Он не раз рисковал своей жизнью, не раз ощущал, что следующим движением его противника будет направлен на то, что свернуть Кенни шею. Давление чужого тела было каким-то... выборочным. Будто вампир намеренно сосредоточил весь возможный вес на ладонях, которыми давил Кенни на кисти. Казалось, сейчас от давления лопнут мышцы. Этой силы хватило бы на то, чтобы одними руками раздавить голову как яйцо. Кенни чувствовал себя глупо, понимая, что в этой ситуации он может выбраться только обманом или уговорами. — Тогда брось это, раз не поможет, — мягко попросил вампир, нажимая на руку с пистолетом до боли. Кенни подчинился. Пистолет тихо лег на заснеженный асфальт. Вампир взял его в свою руку, отпуская Кенни, и в буквальном смысле исчез с его поля зрения. Холодный пот проступил на лбу и спине. Казалось, что вампир в самом деле решил оставить его в покое, но Кенни не чувствовал себя в безопасности. Всепоглощающая темнота двора и ослепляющие огоньки в чужих окнах на самых высоких этажах создавали странное ощущение замкнутости, словно в каменной башне без выхода. Кенни достал второй дротик, он же и последний в запасе. Сделав пару шагов к ближайшему подъезду, присел на корточки, стараясь унять барабанящую кровь в ушах и прислушаться к окружающему миру. Шум дороги забитой автомобилями, приглушенный снегом стук шагов за пределами двора. Чуть слышный железный скрежет лифта, катающегося между этажами. Руки были ледяными и мокрыми от пота, дротик катался под кожей как в масле. Мысль о том, что вампир тоже вооружен миорелксантом в достаточной дозе, чтобы человек умер от остановки дыхания, была, мягко говоря, тревожной. Внезапно загорелся фонарь. Тусклым грязно-оранжевым цветом осветил часть заснеженной детской площадки, синий снег окрашивался рядом с помигивающей сферой. Вдалеке стал виден силуэт мужчины, из которого выпили кровь: лежал на боку, вытянув руку, словно спит. Кенни пробежался глазами по двору, пытаясь выцепить темную фигуру среди остальных объектов: оголенные деревья, качели, неработающие фонарные столбы. Нет сомнений, что вампир все еще здесь и ждет момента, чтобы напасть. Наконец он его нашел. Правда, сложно было сказать, что он прятался: мелкий гад сидел на крыше беседки, неподвижно, будто статуя, и оттого казался незаметным. — Почему не уходишь? — на таком расстоянии было бы невозможно услышать его шепот, но Кенни услышал. Так, будто он прозвучал в его голове. — Ну-у, — кажется, лучше всего было бы промолчать, но ответы лезли сами собой. — Вдруг ты попытаешься меня сожрать, когда я отвернусь и потеряю бдительность? — И что же ты тогда сделаешь? — А это не твое дело, — ответил Кенни, сжимая дротик в кулаке. Вампир наконец зашевелился. Он достал отнятый ранее однозарядный пистолет. Во второй руке он держал ампулу с приделанной к ней иглой. — Мне кажется, что у тебя с собой таких несколько, — сказал он, рассматривая жидкость на слабом свету. Он удержал пистолет в ладони, будто оценивая вес. Затем швырнул его в сторону Кенни с такой точностью, что удалось поймать на лету как по наитию. — Еще я думаю, что тебе это все-таки очень нужно. Кенни посмотрел на пистолет, будто видел впервые. — Ты сильный человек, но не самое сильное существо, — продолжил вампир. Кенни хмыкнул. Неспешно зарядил пистолет дротиком, удерживая взгляд на фигуре на крыше беседки. У него был всего один шанс — мгновенно прицелиться и тут же выстрелить. Похоже, что вампир в самом деле не собирался нападать. Необычное поведение. Но к чему это? Чувствует себя настолько могущественным, что может выбирать, кого убьет а кого нет, опираясь на настроение? Тогда он глупец. Кенни выстрелил так резко, как смог, рискуя меткостью. Попасть в шею вряд ли удастся, но даже если дротик угодит куда-нибудь пониже, через несколько секунд вампир будет обездвижен. Как же удачно, что эти твари не чувствуют холод также, как обычные люди, и ходят одетыми налегке: игла без проблем прошла сквозь тонкую ткань кофты. Движения вампира стали тяжелыми и неповоротливыми, когда он спустился с крыши беседки и попытался сбежать с той же скоростью, что обычно. Через пару шагов ноги его перестали слушаться, и Кенни мог без опасений подойти. Тело весило едва ли больше, чем мешок с картошкой. Кенни закинул его на плечо. Конечности у того болтались, словно без костей. Стоило задуматься на тем, как это выглядело со стороны: какой-то мужик со шрамом от ожога на лице несет тело подростка без сознания. Но Кенни было не до того. Он набирал номер телефона Сэйнса на своем мобильном. Гудки шли без конца, а ответа не было. Кенни надеялся, что Сэйнс подъедет и можно будет сразу отвезти вампира на опыты, но похоже, что придется самому что-то решать. Улица была забита людьми, а дорога — машинами. Пробки становились все непроходимей, надежда доехать на такси тут же испарилась. Сейчас к Кенни ближе всего был собственный дом: он бы успел дошагать до того, как время действия миорелаксанта кончится. Идущие навстречу люди ожидаемо задерживали на нем взгляд и оглядывались, проходя мимо. — Эх! — наигранно воскликнул Кенни, обращаясь к телу, что висело на его плече. — Это ж надо было так нажраться посреди недели! Смотри, не наблюй мне на пальто! Взгляды прохожих немного расслабились, и Кенни уверенней прошагал вперед.