Истребление бессмертных

Шум телевизора дурманил, и сменяющие друг друга картинки вводили в транс. Кенни пытался не заснуть, делая короткие глотки с крепким кофе раз в несколько минут, чтобы не измотать тело раньше времени. Но монотонные звуки в мерцающем экране не удерживали внимание, а рассеивали его, позволяя уходить в свои мысли, а затем... — И что же ты теперь будешь делать? — вдруг раздался голос, заставивший Кенни подпрыгнуть в кресле. — Значит, эффект прошел, — сонно проворчал Кенни, закидывая ногу на ногу. Он еще раз позвонил Сэйнсу, но похоже, что тот решил, что его рабочий день окончен и отвечать на звонки не намерен. Вампир лежал на постели, связанный всем, что Кенни нашел у себя дома: строительной веревкой, изолентой, и простынями до кучи. Он мог только вертеть головой. Пряди светлых волос постоянно падали ему на лицо, мешая обзору. — Скоро отправим тебя на стол к самому неадекватному ученому, который когда-либо интересовался таких существ, вроде тебя. Вампир задумчиво осмотрел комнату. Кенни прикинул, что он искал, каким образом можно сбежать. — А потом? Что со мной будет потом? — Не знаю, — Кенни пожал плечами, глядя на то, как экран мобильного гаснет. — Сожжем, как всех, скорей всего. Но придется дождаться утра. Будет у нас с тобой пижамная вечеринка, — он поднял перед собой кружку с кофе. — Значит, ты в самом деле из тех, кто убивает вампиров. Я это понял по оружию, которое ты носишь с собой. Но не ожидал, что если пощажу тебя, ты все равно решишь напасть. Спокойный голос обрел нотку возмущения. — Наверное, довольно неудобно, когда не можешь прочитать мысли своей жертвы, а? — Кенни усмехнулся, коснувшись виска пальцем. — Это... раздражает, — согласился вампир. Кенни не стал спрашивать, зачем он вообще решил его пощадить, хотя было интересно послушать, что он придумает. Под вопросительным взглядом вампира, Кенни встал из-за кресла и подошел к шкафчику, присел на корточки, принялся рыться в ящиках с бельем в поисках диктофона и кассет. Ему их выдали еще в первый год работы, но еще не понадобились ни разу. Теперь же они были весьма кстати: Кенни не был уверен в прочности веревок под силой этого вампира, так что уж лучше подстраховаться и задать несколько вопросов сейчас. В куче носков разных оттенков черного нашлась небольшая серая коробочка с надписью «Panasonic», и две кассеты. Кенни подхватил пленного и посадил спиной к стене, проверив на всякий случай, не успел ли тот что-то развязать, но в таком количестве связывающих материалов, даже развязав их, можно было бы легко запутаться и обмякнуть под их давлением. Кенни заведомо проверил все карманы в одежде вампира, но ничего интересного там не нашел, кроме каких-то чеков с покупкой кофейносодержащей газировки. Сложно было сопоставить физическую силу этого существа с его какой-то безмятежной и даже наивной сущностью. Кенни старался выбросить эту интерпретацию из головы. Все-таки перед ним было нечто, вроде дикого животного, и оно не могло быть наивным. Только глупым. — Давай-ка, чтобы зря время не терять, я задам тебе пару вопросов. Если ответы будут полезными, то я не буду снова вкалывать тебе эту штуку, — Кенни поднял перед собой ампулу с миорелаксантом. — Я знаю, вам очень не нравится эта штука. На лице вампира появилась страдальческая гримаса. — Ощущения от нее были худшими, что я когда-либо испытывал, — подтвердил он. — Представь сам, что не можешь пошевелиться, но не потому, что тебя что-то сковывает, а потому что нет контроля над телом, ни над одним мускулом. В том числе и над дыхательными мышцами. Но я не могу задохнуться. Человек на моем месте бы уже умер в муках, которые он даже не может показать или озвучить. А я их буду испытывать столько, сколько это предусмотрено количеством этого адского вещества. — Мне кажется, — неторопливо произнес Кенни, рассматривая диктофон. — Что у меня не хватит пленки, если ты на каждый вопрос будешь так... отвечать. Я сказал, что ответы должны быть полезными. — Это будет зависеть от вопроса. Оба переглянулись. Кенни нажал на кнопку записи. Тут же вспомнился случай допроса вампира, который ввел своего интервьюера в гипноз. Он отвечал на все вопросы, вот только на самой записи его голос записан не был. Кенни везло: у него не было таких слабостей. — Хорошо. Назови свое имя и год рождения. Надеюсь, проблем с ответом у тебя не будет? Вампир посмотрел на диктофон и крутящуюся в нем ленту. Затем на Кенни. — Мое имя Ури. А твое? — Мое имя тебе знать не обязательно. — Может и не обязательно, но так было бы приятнее отвечать на вопросы, — Ури улыбнулся, не показывая клыков. — Хотелось бы представить это больше как беседу, чем как допрос. —Я Кенни, — сказал он, выдержав короткую паузу. — Приятно познакомиться, Кенни, — вампир сделал что-то вроде поклона, насколько это было возможно с учетом его положения. — Про год рождения не забыл? — Тысяча семьсот восемьдесят третий год, тридцать первое декабря. Скоро день рождения, — заметил Ури. — Не доживешь, — ухмыльнулся Кенни. — Как грубо... — Значит, тебе двести с лишним лет, — заметил Кенни, проигнорировав чужой комментарий. Затем проговорил в микрофон. — Для справки: физическая сила этого козла заметно превосходит ту, которую демонстрировали прочие объекты. На глаз рост у него метр пятьдесят, может чуть больше. В состоянии отравления весит килограммов пятьдесят. Во время нападения по своим ощущениям оцениваю в пятьсот килограмм, не пошевелишься. — Пятьдесят пять. — Что? — Рост у меня метр пятьдесят пять. — Объект утверждает, что его рост на пять сантиметров выше указанного мной, но может пиздеть, — добавил Кенни в запись, затем повернулся к Ури. Свободной рукой потянулся к чашке с кофе. Скоро нужно будет заварить еще. — Выглядишь ты, как будто только закончил школу. Сколько тебе было, когда тебя обратили? Ури недолго удержал взгляд, затем отвел его в сторону окна, словно погружаясь в воспоминания. Морозный воздух свободно залетал через кухонную форточку. — Мне исполнилось восемнадцать, когда отец передал свою силу мне, — сказал он наконец. — Отец? — переспросил Кенни. — Это ты так образно называешь того, кто тебя обратил, или он твой биологический отец? Если второе, то он был вампиром до или после твоего рождения? — Это мой родной отец, — терпеливо ответил Ури. — Я не знаю, когда он получил Силу, поскольку, сколько помню себя, столько он и был Существом. Но мне не известны случаи, когда Существа могли иметь потомство. Предполагаю, что сначала родился я. А уже потом — мой отец обратился. Передавать Силу — семейная традиция Рейссов, — услышав эту фамилию, Кенни сосредоточился. Интересное совпадение. Род однофамилец этого вампира или какой-то прямой потомок этой странной семьи? — Первым ее должен был получить мой старший брат после того, как женился и завел первого ребенка. Но меня поразила болезнь, и чтобы спасти мою жизнь, отец решил обратить меня первым. Мне тогда было семнадцать лет. Брату так и не удалось получить Силу, потому что отец скончался после моего обращения. Кенни выжидающе глядел на него, но Ури не продолжал. — Как он скончался? — Я его обескровил, — Ури продолжал смотреть в пустоту. — Сила бессмертия находится в крови, она течет по нашим жилам. Обращение происходит через переливание. Но... долгое время это переливание происходило за счет того, что обретающий Силу пьет ее. Наверное, это можно сравнить с тем, как люди употребляют витамины: через капсулы, или инъекции внутримышечные. Оба варианта возможны, но второй эффективнее. Здесь также. Все кончилось тем, что я выпил всю кровь, что была в моем отце. Надеюсь, я достаточно исчерпывающе ответил на твой вопрос, Кенни. — О да, — кивнул Кенни, делая еще глоток кофе. Заметив, что кружка опустела, поставил запись на паузу и привстал. Ноги немного отекли от сидения на твердом полу. — Мне нужно заварить еще кофе, так что повспоминай еще что-нибудь по нашей теме, о чем еще не сказал. Лицо Ури выглядело поникшим, но Кенни не собирался сопереживать или как-то смягчать тон разговора. Может, он вел себя как человек, но он по-прежнему дикое животное. — Можно мне тоже? — подал Ури голос. — Чего тоже? Кофе, что ли? — удивился Кенни, пропуская зерна через кофемолку. Терпкий приятный запах наполнил кухню, его одного было достаточно, чтобы испытать бодрость. — Ну, ладно, только без молока. И без сахара. Пришлось перемолоть еще несколько зерен. Полежав какое-то время, они теряют свой аромат, и вкус уже не такой насыщенный. Кенни уже не помнил, когда последний раз готовил кофе на двоих. Кушель давно не заходила в гости. Похоже, факт их с Кенни близкого соседства уже было достаточно, чтобы отбить желание видеться чаще. Но привычка осталась. Он налил кофе поровну в свою кружку, и в ту, в которую обычно наливал для Кушель: розовую медвежонком, обнимающим плюшевое сердце. — Другой кружки нет, придется пить из этой, — сказал Кенни, поставив обе кружки на прикроватную тумбочку. — Не знаю, как ты это будешь делать со связанными руками, но это уже не моя проблема. — Какая миленькая, — сказал Ури, глядя на кружку. — У тебя есть младшая сестра? — Не твое дело, — отрезал Кенни. Он достал диктофон и нажал на кнопку записи. — Лучше объясни вот что. Я нашел в твоей одежде чеки с покупкой газировки, теперь просишь кофе. Значит, вампиры могут жрать человеческую еду? — Разве это еда? — удивился Ури. — Нет. Возможность усваивать обычную еду мы теряем со временем. Мы можем насладиться вкусом, но желудок постепенно теряет возможность ее перерабатывать, в отличие от жидкостей, — он глубоко вдохнул кофейный аромат, исходящей из кружки на прикроватной тумбочке. — Правда, в любом случае, для поддержания жизни нам все это не нужно. — Кроме крови, так? — решил уточнить Кенни. Ури задумался. — Порой мне кажется, что она нужна только для превращения, и это кровь носителя Силы. В начале жизни обращенного есть жажда получить еще больше крови, и он начинает искать ее в людях, но даже если он ее не получит, он не погибнет. — Тогда нахрена вы убиваете людей? — вспылил Кенни. — Лично я никого не убиваю. Против его воли, — уточнил тут же Ури, явно ссылаясь на то, что происходило пару часов назад, когда они с Кенни впервые пересеклись. — Остальными движет их нечто, что я даже страшусь упоминать. Можешь считать, что существа, обладающие Силой — худшие из людей. Так было с давних времен, — лицо Ури помрачнело. — Человек всегда искал вечной жизни, и ради этого всегда шел на самые жестокие и безобразные шаги. Я не знаю, как образовалась Сила, если ты сейчас хочешь спросить об этом. Но я знаю, что делали с ней те, кто получал ее. Странно, что сейчас ею обладают такие бестолковые существа, вроде тех, что вы, охотники и убийцы вампиров, ловите. Когда-то это было привилегией королей и их приближенных, и то, что они позволяли себе делать с людьми, считая себя богами, не поддается описанию. Я не хотел этой силы, но я вынужден быть благодарным за свою жизнь. Все, чем я могу за это отплатить — я не убиваю людей, если они меня об этом не просят. — Мне сложно тебе поверить, — произнес Кенни. — Это каким образом тебя об этом просят? Ури прикрыл глаза и вздохнул, будто собираясь с силами высказаться. — Тебе это сложно представить, — начал он, не торопясь, — потому что твой ум закрыт. Люди, чьи мысли я могу услышать и передать свои в ответ, испытывают сильную привязанность к тому, с кем могут быть так открыты. Если это происходит по их воле, разумеется. Но я не привязываюсь к ним в ответ. Я стараюсь избегать этого. Но... я не могу оставить без внимания людей, которые находят свою жизнь бессмысленной, а себя — ничтожествами. Они могут любить, но их любовь остается в секрете. Их забота и переживания о тех, кто им дорог — они хотят забрать эти чувства с собой и никого не обременять. Они погрузились в такую тьму, из которой не выбраться. Все, что я могу — сопроводить их в иной мир, чтобы они не уходили в одиночестве. — И заодно перекусить их кровушкой, ага, — подытожил Кенни. — Ну и как тебе тот мужик? Вкусный? — Как грубо, — Ури смутился. На его белой коже проступил румянец. Кенни хлебнул кофе. На кассете более половины ленты было использовано, а на часах было уже за полночь. Бодрость понемногу сходила на нет, но спать было нельзя. Холод с улицы заставлял хотеть кутаться в одеяло, а там и уснуть недолго. Кенни поставил запись на паузу, чтобы встать закрыть окно. Предчувствуя скорую духоту, он стянул с себя свитер, оставаясь в футболке с коротким рукавом. — Можно я кое-что спрошу у тебя, вне записи? — послышался голос Ури. Его взгляд застыл на шрамах на руке Кенни. Он теперь с любопытством разглядывал их и те, что, что были на лице и шее. — Про это, что ли? — Кенни показал пальцем на пораженную половину лица. Ури кивнул. — Да ничего особенного. Пока отправляли в печку одного из ваших уродов, он попытался потащить меня за собой. Конец истории. — Благодарю за открытость, — сказал Ури, хотя было понятно, что он ожидал более длинный рассказ. — Честно говоря, я немного измотан после нашего интервью, — он поерзал на месте, пока не упал на бок, головой на подушку. — Хочется спать. — Не-не-не, спать нельзя. Давай, попей-ка свой кофе, а то он уже остыл. Кенни пересек комнату, остановившись у кресла, чтобы сделать телевизор чуть погромче. Попереключал каналы в поисках чего-нибудь менее усыпляющего, чем мюзикл в записи на черно-белую пленку. Ури он снова посадил, чем тот был явно недоволен. — Будешь поить меня из кружки? — спросил он. Кенни всерьез задумался. Развязывать вампира было нельзя — по-видимому, эта конструкция, подходящая на смирительную рубашку, действительно его сдерживала, так что трогать ее запрещено. Но и поить его тоже не хотелось. — А ты точно взбодришься, или ты их тех, кто после кружки кофе спит как младенец? — решил уточнить Кенни. Ури тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кенни его встряхнул за плечи. — Слушай, мне кажется, тебе уже стоит принять какое-то решение, — в голосе Ури проскочило раздражение. — Или дай кофе, или я усну. Пришлось в самом деле принимать решение. Кенни взял розовую кружку сестры, поднес ко рту вампира. Край кружки тут же стукнулся об его клыки. — Открывай рот пошире, что ли. Ури наоборот сложил губы в трубочку и попытался втянуть жидкость, пока та еще была от него на каком-то расстоянии. — Выпивай сразу все, потому что второй раз я так делать не буду. Ури так и сделал, оставив на дне только кофейную гущу. Кенни отставил кружку на тумбочку с непроизвольным громким стуком — тело уже понемногу переставало слушаться. Рот растягивался в зевоте, а постель внезапно показалась самой мягкой и уютной. Чертова сонная ловушка. Он возобновил запись. Шум крутящейся ленты кассеты как-то предательски убаюкивала. Кенни дал себе пощечину. Ури на него уставился удивленными глазами. — Не спать, — сказал Кенни и себе, и ему. — Так... Какой там следующий вопрос... Вопросов, на самом деле, было еще много: есть ли еще вампиры такого же возраста или старше, чем Ури? Пожалуй, это был самый главный. Но Ури утверждал, что не в курсе, потому что большая часть вампиров, который он знал, закончили жизнь самоубийством, а с другими просто не поддерживает связь. Он рассказывал что-то еще, но Кенни уже не мог слушать. Голос Ури звучал спокойно и мягко, он говорил много и долго, используя какие-то книжные обороты. Правда, Кенни точно не знал, книжные ли они, потому что он особо и не читал художественную литературу. Он помнил только какие-то сказки, которые ему с сестрой читал дедушка в детстве. Тогда Кенни не любил ложиться спать и долго не мог уснуть — слишком много энергии было в нем, и за весь день беготни не удавалось ее растратить. Не то, что сейчас: как только на часах одиннадцать вечера организм будто по расписанию пытается отрубиться. Всего пару лет назад не было проблем с тем, чтобы не спать сутки и прекрасно себя чувствовать. Что же, похоже, это и есть старость. Она не наступает внезапно в шестьдесят или сколько там лет. Она происходит постоянно, просто в какой-то конкретный момент человек начинает замечать их более явно. Кенни спал очень крепким сном.