Splash!

Енох... Енох. Странное имя. Странное имя, идеально подходящее для мальчика с густыми тёмными волосами и холодными карими глазами, имеющего способность оживлять мертвых. Оливия не знает, когда все началось. Просто в один прекрасный момент она стала засиживаться в комнате Еноха, наблюдая за его искусной работой. Под щелчки ножниц и затягивание ниток она разглядывала многочисленные банки и склянки с их содержимым, не высказывая никакого отвращения. Она с истинным восхищением оценивает его кропотливую работу, с детским восторгом хлопая в ладоши, когда одна из его страшных кукол оживает и делает все, что он ей прикажет... Но Оливия не видит ничего ужасного в этом. Енох делает то, что делает. Ходит в лес и отлавливает животных, потрошит весь дом в поисках нужных материалов, а иногда делает вылазки и в городок... Ведь чем ему заниматься, кроме чем не тем, что он умеет? — Осторожней, — бурчит парень, когда Оливия проводит пальцами по стеклянным тарам. Но её руки в прочных перчатках, так что бояться нечего. Енох хочет казаться... Опасным? Недовольным? Взрослым? Но Оливия видит его только уставшим, насупившимся и сердитым. Енох сердит на Эйба, что ушёл от них, забрав с собой последние связывающие их ниточки со внешним миром. Он ушёл, разбив сердце Эмме, Эмме — самой ценной девочке в этом доме. Да что уж там, он разбил сердце им всем... — Что? Оливия отрывается от своих раздумий и встречается с пытливым взглядом Еноха. — Что ты так на меня смотришь? — Ничего. Олив поспешно переводит взгляд в окно, на залитую солнцем зеленую-презеленую лужайку, потому что как может быть иначе? Каждый день солнце все светит и светит, и дети радуются ему. Но Енох все вглядывается в лицо Оливии, пытаясь понять, что происходит за всей этой оболочкой... А Оливия? Зла на кого-нибудь Оливия? На него. Пусть она этого и не показывает. Оливия присаживается на его кровать, разглаживая клетчатое зеленое покрывало и беря в руки книгу, которую он забыл убрать на полку. — "Записки Доктора Ватсона", — читает название девушка. — Про что она? Енох смотрит на нее, пытаясь сфокусироваться. — Про человека, который по малейшим деталям видел других насквозь. — Ух ты... Он тоже был странным? Как и мы? Енох улыбается. Искренне и просто — уголки его губ приподнимаются, вызывая небольшие складочки на лице. Редкое явление. Внутри Оливии все будто переворачивается от осознания того, что это она вызвала у него эту искорку. — Нет. Он был самым обычным человеком. Оливия ложится на бок, спиной к нему, и раскрывает книгу на первой странице. Ещё несколько ничтожных минут Енох пытается сфокусироваться на марионетке, но пальцы будто не слушаются, неровно зашивая тельце, а шорох перевёрнутых страниц сбивает с толку... ...Матрас недовольно скрипит под вторым телом. Оливия тихо охает, когда руки Еноха укрывают ее клетчатым пледом, а затем обнимают. Она чувствует его дыхание на своей шее, и её щеки мгновенно обдаёт жаром. Оливия чрезвычайно рада, что все ещё не сняла свои перчатки, иначе книга Конан Дойла вспыхнула, словно фитиль свечки. Енох близко-близко, и это странно, ненормально... Это непривычно, но вместе с тем очень желанно. Сквозь простую хлопковую ткань платья Оливия чувствует тёплую пряжу пуловера Еноха. Через несколько минут дыхание парня становится медленней и более глубже — его поработила дрёма, но его руки все ещё обнимают её, прижимая и не отпуская. Оливия переворачивает страницу.