Оплот

Кёнсу не то чтобы стало лучше, скорее, горизонтальные поверхности не манили так сильно. Он все еще не мог сосредоточиться ни на чем, приходилось целыми днями гулять с Чондэ и поддерживать разговор на нейтральные темы. Говорить о себе Кёнсу не был готов, а про свою жизнь рассказывать Чондэ сам желанием не горел, так что их беседы касались, в основном, истории клана Кёнсу. И окрестностей, но про окрестности Чондэ мог рассказать даже больше самого Кёнсу, что не могло не казаться странным, и Кёнсу был благодарен, что Чондэ эту тему не поднимал. Равно как и ту, по которой Кёнсу оказался здесь три года назад. — Здесь красиво, — Чондэ любил гулять по галереям Оплота, и Кёнсу приходилось составлять ему компанию. Все бы ничего, но холодно, и ходить далеко. Кёнсу замерзал так, что потом за вечер у очага не отогревался. — Самое красивое место из тех, что я видел, — Кёнсу не подходил к краю, пытаясь сохранить тепло. Вид из любой точки крепости потрясающий, еще бы здесь так холодно не было. — Ты здесь не мерзнешь? — Нет, — Кёнсу вежливо улыбнулся. — А слуги? Люди более чувствительны к холоду. — Я стараюсь, чтобы дрова у них были в нужном количестве, — и комнаты возле кухни самые теплые. — Давно хотел спросить, почему ты их нанял? — Так получилось, — Кёнсу пожал плечами. Не рассказывать же Чондэ, история довольно глупая. — Мне нужен был кто-то, чтобы заниматься хозяйством, им нужно было место, куда пойти. Сумма нас обоих устраивает. — Тебя не интересует их прошлое? Кёнсу качнул головой. За такие деньги даже планы на будущее не интересовали. Мужчина и женщина с обветренными лицами и разбитыми костяшками были чем-то похожи на него, Кёнсу не думал долго, когда соглашался нанять их на работу. — Нисколько. Что ему делать с чужим прошлым. Чондэ усмехнулся и поправил воротник его плаща. — Чем дальше, тем меньше ты похож на омегу. — Кёнсу стиснул зубы, чтобы не отвечать. — Извини. Комплимент, конечно, так себе, — Чондэ поморщился. — Не умею делать вам комплименты. — Все в порядке, — Кёнсу сам знал, что голос звучит слишком жестко и холодно. — Это правда. — Вообще-то я хотел похвалить твой характер. — Я польщен, — Кёнсу постарался вежливо улыбнуться. — Никто не делал столько комплиментов моему характеру. Чондэ посмотрел на него так, словно подозревал, что Кёнсу до конца жизни ему эту оплошность не забудет, и не только эту. Кёнсу знал, что у него взгляд своеобразный, но не настолько же. Кёнсу был не то что незлопамятный, ему по статусу принимать как должное полагалось. А Кёнсу очень хорошо умел вести себя в соответствии со статусом. — Не хотел тебя обидеть. — Прошу простить, если мои слова прозвучали слишком грубо, — Кёнсу наклонил голову. Не вина Чондэ, что он говорил правду. — Мне нравится, когда ты язвишь, — Кёнсу задержал дыхание. Раньше никто не понимал. — Говори так почаще, ладно? — Как скажете. — Пойдем, становится слишком ветрено. — К утру начнется метель. — Ты не боишься здесь застрять? — Запасаю еду, — Кёнсу поежился, ветер пробирался под плащ. — Через месяц дороги переметет до весны. — А если что-то случится? Кёнсу пожал плечами. — Ни разу не случалось. Чондэ незачем знать, что он по воздуху не выберется. — Значит, еще похолодает? Сильно? — Ну… — когда Кёнсу еще умывался в своей комнате, вода за ночь покрывалась ледяной коркой, поэтому Кёнсу и стал в лаборатории ночевать. — Дров много, вам не о чем беспокоиться. — Знаешь, я не сильно холод люблю, — Кёнсу сжал в кулаки озябшие пальцы, мысленно еще раз деля свой запас в пользу Чондэ. — Вам не придется мерзнуть. — Тебе здесь не одиноко? Кёнсу вспомнил все эти шуточки насчет долгих зимних вечеров и того, что ничто не греет омегу так, как объятья альфы. Его лично ни разу не согрели. — Нет. Мне вполне хватает общения. Если вы про клан спрашиваете, то я не скучаю. Больше нравится жить отдельно, — Чондэ обернулся. Кёнсу чуть было не сказал, что все его потребности удовлетворены полностью, но вовремя прикусил язык. — Мне было бы трудно, — Чондэ качнул головой. — Я привык, когда в коридорах шумно и кто-то бегает, всегда есть, с кем поговорить, о ком позаботиться. Кёнсу едва слышно фыркнул. Его как раз очень устраивала пустая тихая крепость. Омегам слуги не полагались, потому что омеги сами прислуживали, если повезет, то до замужества, но не всем везло быть первыми. Здесь ни о ком не приходилось заботиться, ни с кем разговаривать, Кёнсу делал только то, что сам считал нужным. Можно было даже молчать по несколько дней. Но со стороны альфы это виделось, наверное, по-другому. — Меня не нужно от одиночества спасать. — Ты это сам с успехом делаешь, — Чондэ улыбнулся. Кёнсу был прав, улыбка и правда красивая. — Спасибо, что компанию составляешь. Уверен, ты нашел бы более интересное занятие. — Пока нет, — Чондэ рассмеялся, Кёнсу и сам улыбнулся почти против воли. — Но скоро придется. За ужином Чондэ был непривычно молчалив, словно его что-то тревожило. Кёнсу задал вопрос из вежливости, но Чондэ отмахнулся, и он не стал настаивать. Про себя Кёнсу считал, что тот сам скажет, что ему нужно, но воспитание не позволяло молчать. Кёнсу испытывал очень странное чувство, как будто он немного волновался за Чондэ, за то, что с ним не все в порядке. Кёнсу за своего мужа не волновался, хотя от его спокойствия зависело куда больше, да за всю свою жизнь, наверное, ни за кого, и сейчас это чувство испытывать было как-то… ненормально. Не его дело волноваться за Чондэ. Кёнсу пожелал доброй ночи, поклонился и пошел в кухню за кипятком. И погреться у очага, если быть честным. Караван, скорее всего, задержится, нужно беречь дрова. Не то чтобы они могли скоро закончиться, но перевалы действительно закроются через месяц, следовало быть готовым к тому, что караван вообще не придет. Можно было, наверное, нарубить дров в окрестностях, но Кёнсу ни разу не пробовал, и понятия не имел, как их до крепости доставлять. Да и инструментов не было. Кёнсу выпил лекарство и сидел у очага до тех пор, пока не почувствовал, что засыпает. Кёнсу бы и заснул, не раз так делал, если бы не боялся, что одежда испачкается. Он поднялся и размял плечи, идти в прохладную, выстывающую за ночь комнату не хотелось, лавка рядом с очагом была куда как милее, но выбора не было. Кёнсу мог позволить себе поступать как удобнее только со своими, чужое присутствие заставляло вести себя как должно. Кёнсу поднялся на второй этаж как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чондэ дошел до своей комнаты и скрылся за дверью, хромая чуть больше обычного. Кёнсу казалось, что днем такого не было, но стучать к Чондэ и спрашивать, что можно сделать, Кёнсу тоже смысла не видел. Тем более что и сделать особенно было нечего, навыков лекаря у него не было никаких. Кёнсу пожал плечами и зашел к себе. Огонь почти погас. Кёнсу пересчитал поленья в дровнице и вздохнул. Трех слишком мало, чтобы согреть комнату, но больше тоже нельзя, должно остаться на завтра. И половину нужно отнести к Чондэ. Кёнсу сложил поленья, разделся и лег в постель. Остывшая за день, она холодила тело, Кёнсу не снимал исподнее зимой, но первое время согреться было затруднительно. Он закрыл глаза и считал пульс, на пятой сотне начинал заново, чтобы числа не были совсем уж пугающими. За окнами завывал ветер. Будь немного теплее, Кёнсу бы уже заснул, ветер всегда его успокаивал. И потрескивание дерева в очаге, самые лучшие звуки на свете. Жаль, что Кёнсу редко удавалось послушать их вдоволь. Кёнсу заслушался и не сразу понял, что в комнате есть кто-то еще. Чондэ подкинул в очаг поленьев, разделся и лег рядом. Кёнсу замер, задержал дыхание. Чондэ обнял Кёнсу поверх его рук, притянул к себе, прижался сзади. Чондэ был горячий, Кёнсу чувствовал его всем телом. Сердце забилось медленно, застучало в ушах. Чондэ обнял его крепче, зарылся в волосы лицом. — В твоем замке адски холодно, надоело просыпаться, — голос звучал приглушенно. Кёнсу спиной чувствовал вибрацию. — Вместе теплее. Дыхание Чондэ выровнялось, рука перестала прижимать так крепко. Кёнсу слушал его дыхание, понемногу согревался и засыпал. Рядом со спящим Чондэ было спокойно.