«Глупый брат»

Удивленный блондин, хлопая глазами, почувствовал дикую боль в груди. Стало трудно дышать, в глазах все предательски плыло, жажда по истинному альфе стала еще сильнее. Кое-как собравшись с силами, демон выполз на улицу, спрятавшись за дерево. — Юри, нет… — прорычал, чувствуя, как старший брат собирается изменить ему с тайландцем. Тот давно ему себя предлагал в качестве омеги, но только Кацуки до последнего старался соблюдать закон небес. Но, по-видимому, его ангельскому терпению пришел конец, вдобавок он все еще голоден. Тело русского демона озарила дикая, нестерпимая боль, как только мужчина нарушил судьбу, поцеловав обычного человека. Плисецкий нутром чувствует, что этот мелкий, ничтожный фигурист наслаждается прикосновением его нареченного мужа. Хочется выть волком от этих терзающих тело ощущений. Кацудон мстит своему маленькому Юрию самым жестоким методом, который только может быть. Он хочет лишить невинности другого, который даже и мизинца его не стоит. Прикрыв глаза, любитель кошек взмолился к Велиару с просьбой о том, чтобы прекратить истязание его души. — Я твоя омега, старший, я, — повторяет, словно в бреду. Тело стало таким мокрым и скользким, словно его грели на костре. Демон постепенно терял человеческие черты, все больше приобретая уродливый человеческому глазу вид. Из маленького хрупкого тельца начали вылазить перья, покрытые черной сажей греха и разврата. Голос Юрия приобрел грубый звериный тембр, смешанный с нотками маленького сумасшествия. Всего пять секунд, и человеческого облика Юрия Плисецкого больше нет. А есть сильнейший демон-ребенок Юриад — муж Юрилина сильнейшего, повелителя похоти. — Ты очень даже быстро, — раздался звонкий смех шатена, когда в комнате его жертвы наступила тьма, смешанная с видом огромных золотых глаз. — Юрилин, я — твоя жена, не забывай это, — рыкнул, грубо сверля брата взглядом. — Это ты забыл Юриад, а не я, — смех японца стал еще больше. Легким движением руки фигурист усыпил своего университетского друга. Уж очень альфу забавляла реакция своего изменника на его решение немного перекусить человеческой похотью. — Я же сказал, что стану лучшим для тебя, не делай вид, что ты меня не слышал, — не осталось и следа от того плачущего чада, что молил на коленях пару минут назад. — Твои речи лживы, как и речи простых смертных, — обольститель скрывал огромную обиду за холодным тоном. — Поэтому ты решил поиметь первого встречного омегу?! — черное нечто прижало мужа к кровати. — С тебя беру пример, — лежит, не двигаясь, чувствует, как испепеляет юноша взглядом. — Я не виноват, что люблю вас обоих! — проговорив это, начал уменьшаться в размерах омега. — Красиво поёшь, но я не верю, — попытался скинуть с себя собеседника. Началась борьба за свободу от чужого сидящего на японце тела. Русский никак не хотел слазить, поэтому крепко хватался за чужое желанное сейчас тело. Нужно было срочно слиться с Кацудоном, иначе если кто-то узнает о их провинности, их могут наказать, или, того хуже — заставить Кацуки выбрать себе вторую жену, а конкурентов среди исчадий ада блондин не потерпит. — Я хочу тебя, Юрилин, — черными руками ухватился за лицо судьбы, пачкая его сажей. — А я тебя нет, Юриад, — глаза альфы наконец покраснели, на голове появились длинные рога. До носа обоих донеся крышесносный аромат друг друга. Плисецкий пах, словно терпкое виноградное вино, дурманящие рассудок любого, кто любит выпивку и ценит аромат. — Бака, хватит издеваться уже, мне и так очень плохо, — прошептал на ухо, не скрывая возбуждения, блондин, целуя чужие губы.