«Глупый брат»

Наконец наступил вечер, которого все так ждали. Вот-вот начнется первое Грант При. Зрители на трибунах волнуются в предвкушении зрелища и адреналина в крови. Демон чувствует это на расстоянии, и это его забавляет. Он всегда соревновался честно, не применяя особых сил по просьбе своего брата. Юриад не хотел нечестным путем становиться лучшим, поэтому всегда выкладывался на полную, заставляя это же делать и мужа. Тот покорно выполнял его желание до тех пор, пока не узнал, что мальчика лишил невинности сам Никифоров. Сегодня же он настроен немного помочь своей «еде» в выступлении. В конце концов, он действительно много для него сделал, и за это надо рассчитаться. Фичит будет первым открывать соревнования, а это всегда волнительно, хотя весёлый любитель фото старается этого не показывать. Сейчас они стоят вдвоем в раздевалке с Юри. Переодеваясь в свои костюмы для выступления, ведь Кацуки второй после него. От тела омежки исходил более ярый аромат, что доказывало, что он чересчур волнуется. — Расслабься, все будет хорошо, — в очередной раз проговорил Юри бедному напуганному «завтраку». — Тебе легко говорить, ты же демон! — усмехнувшись по-доброму, проговорил собеседник, позволяя застегнуть свою белую блузу. — Я в тебя верю, — ловкие длинные пальцы, словно нарочно, медленно застегивали череду черных пуговиц. — П… поцелуй меня, — едва слышно попросила влюбленная по уши душа. Ну что же, раз он сам попросил, почему бы не исполнить тайное желание. Умелым движением альфа вовлек жертву в нежный поцелуй. Волнение жертвы куда-то улетучилось, осталась только сильная любовь к своему искусителю. Спустя пять-десять минут они уже готовые стояли на катке, ожидая пока пресса объявит о начале. Наконец все корреспонденты сделали это на разных языках мира. Можно считать сезон открытым для новых спектаклей, для жадных, наивных фанатов. Чуланонт пару раз выдохнул и поднялся на лёд, когда, наконец, объявили его выход. Зрители захлопали, показывая уважение и восхищение к спортсмену. Заиграла приятная музыка, и Фичит начал свои движение плавно, словно лебедь в черном пруду грусти и печали. Это его первый опыт в эстетично-медленных и слегка женственных выступлениях. Всему этому виной был Юриад со своим агапэ. С тех пор, как он освоил этот стиль, Юрилин начал смотреть на него как-то особенно. Ревнующий таец этого допустить не мог, поэтому в этом году создал именно такой номер. Неожиданно в середине номера стеклянный купол, что укрывал каток, открылся, и свет ламп погас, впуская лунный свет озаривший лед. Для людей это казалось неким чудом, которое сотворило божество, однако, это сделал демон. Удивленный омега не прекратил кататься, хотя был крайне удивлен тому, что случилось. Прикрыв глаза, он почувствовал на одном из них метку Кацуки. Пусть она была временной, ложной, но чужая сила наполнила тело, заставляя блаженно расслабиться и довериться ей. Вот наконец самый сложный элемент был выполнен на все 200 процентов из возможных. Люди так и не поняли, что Чуланонт не катался сам, им управляла дикая безответная любовь к Юрилину. На темной руке изобразился рисунок занавеса жизни, намекая, что теперь он вечный раб ложной метки. Однако омежка этому безумно рад, даже если в конце жизни он отправится в ад. Он никогда не пожалеет о своей любви. Сойдя со льда, он мило прижался к исчадию ада и, не открывая очей, запыханым голосом прошептал. — У меня получилось заслужить твою метку. — Я в тебя верил. — Я счастлив.