Копоть

       Ожидая секретаря ДонХо, Лу Хань подошел к окну и, заложив руки за спину, прищурился: на горизонте виднелся дым, черными клубами стремившийся наверх.    Китаец приоткрыл окно, но тут же об этом пожалел: запах гари, уже довольно легко различимый в воздухе, мигом завладел его легкими, заставив закашляться и захлопнуть створку.    Пожар разгорался всё сильнее, и хотя тут, на скальной возвышенности, они были в относительной безопасности, никто не мог гарантировать, что они не задохнутся от этого отравленного угарным газом воздуха.    Журналист покачал головой. Оставалось только надеяться, что вентиляция в этом замке работает хорошо, иначе одним трупом дело не ограничится.    Почему все обстоятельства совпали так неудачно? И самое главное: было ли это простой случайностью?    Не слишком ли подозрительно: магната убили, и через несколько часов загорелись алмазные копи? Из-за этого пожара полиция не сможет добраться к ним достаточно быстро, и это обстоятельство поможет убийце избавиться от улик и подчистить концы. – Вы хотели меня видеть? – тихий голос отвлёк Лу Ханя от раздумий.    Журналист резко обернулся. Исин скромно стоял в дверях и безучастно смотрел на «полицейского». Юноша казался абсолютно спокойным, но глаза его были красными, а нос распух. – Да, конечно, – журналист подошел к письменному столу. – Присаживайтесь.    Исин приблизился и послушно опустился на сиденье, сложив руки на коленях. – Итак, – Лу Хань сел в кресло и снова взялся за ручку. – Насколько я понимаю, вы служили у покойного довольно давно. – Вовсе нет, – помотал головой секретарь, ёрзая на стуле. – Всего три года... Нет, даже чуть меньше. Мы с ДонХо состоим... состояли в отдалённом родстве, и это весьма странно... – Почему? – поднял брови журналист. – Из всей своей обширной родни, – Исин сложил ладони домиком, – первым он связался именно со мной. Узнав, что у меня были... некоторые затруднения, ДонХо предоставил мне работу. С остальными же – сыновьями, племянниками – он наладил контакт намного позже. Они приехали сюда полгода назад.    Корреспондент прищурился. Его соотечественник казался искренним и открытым, а его скорбь по убитому – подлинной, но всё же что-то не давало Лу Ханю покоя. Журналист не мог сказать, связано ли это лично с секретарем, или же кто-то из предыдущих опрашиваемых обронил слово или фразу, которые напрочь вылетели у «лейтенанта» из головы...    Лу Хань потряс головой, отгоняя прочь ненужные мысли: вспомнить что-либо можно и потом, а сейчас главное – сосредоточиться на показаниях Исина, который, по долгу службы, знал нувориша лучше других. – Вы бы охарактеризовали убитого как хорошего человека? – спросил корреспондент, быстро и профессионально делая заметки. – Думаю, да, – помолчав, ответил Исин. – Иногда он бывал требовательным, но, в целом, отличался добродушием. В особо хорошие дни он принимался рассказывать о годах, проведенных на корабле...Вы, наверное, в курсе, что ДонХо служил матросом? Он успел побывать во многих отдалённых уголках нашей планеты... – Вы знали, что он диабетик? – перебил юношу журналист, со скоростью молнии строча стенограмму показаний на листе бумаги. – Нет, – секретарь отрицательно мотнул головой. – В некоторых вопросах мой патрон был довольно скрытен... – А как насчет врагов? – Лу Хань изо всех сил старался придать тону своего голоса будничность, чтобы не вызвать у опрашиваемого подозрений. – Были ли они у ДонХо? – Они есть у любого человека. – философски заметил Исин. – Мой патрон был зажиточным человеком, который в юности вёл очень легкомысленный образ жизни... Думаю, недоброжелателей у него было достаточно. – Хорошо, – журналист рассеянно покрутил ручку в пальцах. – Опишите, что вы делали с одиннадцати вечера и до того момента, как ЧанЁль разбудил вас.    Секретарь наклонился вперед и обхватил ладонями колени. – Сразу после ужина мы с ДонХо поднялись сюда, – медленно вымолвил он. – Патрон диктовал мне письма насчет этого канадского оборудования для обработки алмазов: так как поставка шла из другой страны, всегда было множество препон... Мы закончили, когда уже было довольно поздно... не скажу точно сколько времени было, но, кажется, за полночь. ЧонДэ и МинСок пришли в кабинет, и мы все вместе обсуждали деловые вопросы, а потом ДонХо отослал нас, сам оставшись здесь... Наверное, как мы разошлись по комнатам, это и произошло...    Исин вздрогнул и обнял себя руками. – Вы сразу отправились спать? – поспешил уточнить корреспондент. – Не слышали ничего подозрительного, не видели никого в коридоре? – Мы с ЧонДэ и МинСоком перебросились парой слов, – секретарь с силой стиснул пальцы, силясь унять дрожь. – Потом каждый ушел в свою комнату. Я принял душ и сразу лёг, что было потом, вы знаете: меня разбудил ЧанЁль, который, кажется, кое-что слышал...    Лу Хань кивнул. Этот юноша казался ему самой маловероятной кандидатурой на роль убийцы, но, с другой стороны, за всю карьеру журналиста ему не раз встречались преступники, которых он находил в высшей степени очаровательными людьми, так что пока делать выводы было ещё рано... – И ещё один вопрос, – корреспондент распрямил спину. – Вы знали, что упомянуты в завещании ДонХо? – Конечно, – простодушно откликнулся Исин. – Все мы были в курсе: патрон сам рассказал нам.     Лу Хань опустил голову, мастерски скрыв своё изумление. – Спасибо, – произнес он, делая вид, что читает заметки. – Вы можете быть свободны; пожалуйста, попросите МинСока зайти сюда.     Секретарь кивнул и, встав со стула, вышел из кабинета. Журналист проводил юношу тяжелым взглядом и задумчиво потер подбородок.    Сам ДонХо упоминал, что никогда не скрывал от будущих наследников, что им предстоит получить солидный кусок пирога, но в подробности не вдавался. Как выяснилось, все родственники и прочие обитатели замка были осведомлены об условиях завещания, стало быть, ознакомились с самим документом.    Но как? Зачем убитый рассказал домочадцам об этом?    Лу Хань поморщился. Судьба сталкивала его с весьма странными людьми, мотивация поступков которых была не всегда ему понятна, и, видимо, покойный являлся одним из представителей подобного вида.    Дверь кабинета неслышно приоткрылась, и внутрь прошел МинСок.    Специалист по алмазам успел полностью овладеть собой и вновь обрести свойственное ему олимпийское спокойствие.    Он сел на стул и выжидательно посмотрел на журналиста, невербально демонстрируя полную готовность отвечать на вопросы и помогать дознанию.    Корреспондент закусил губу. Ему был знаком этот тип: у таких людей всё всегда распланировано и организовано, а вот спонтанность и экспромт вызывают у них панику и замешательство. Скорее всего, специалист по алмазам уже успел выяснить, какие именно вопросы задавал «лейтенант», и приготовился отвечать на них в том же порядке, что и остальные.    Единственным способом добиться у подобного человека откровенных показаний был эффект неожиданности; стоило лишь чуть вывести его из равновесия, как вся тщательно выстроенная и отрепетированная стратегия летела ко всем чертям, а на поверхность всплывали более искренние и подлинные эмоции. – ЧанЁль с утра учудил, правда? – Лу Хань, шаловливо улыбнувшись, склонил голову набок. – Как вам пробуждение?    МинСок в шоке уставился на журналиста: он совсем не того ожидал. Спустя добрых двадцать секунд учёный неуверенно промямлил: – Д-да, возможно... – И часто он проделывает подобное? – корреспондент слегка наклонился вперед. – Я... Я не знаю, – специалист по алмазам начал недоуменно озираться.. – Разве мы не должны говорить об убийстве? – Я объясню вам правила, – Лу Хань коварно улыбнулся. – Я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. Всё просто, как видите. – Хорошо, – МинСок нервно повёл плечом. – Прошу прощения, я просто... Видимо, я пересмотрел криминальных сериалов... Дело в том, что ЧанЁль... Ну, он побывал во многих горячих точках, навидался того, что выдержит далеко не каждый. Мне всегда казалось, что он чересчур мнителен. ЧонДэ – его комната как раз напротив – рассказывал, что по ночам ЧанЁль часто кричит. Я думаю, это не просто так... То есть, я не хочу обвинять его в чём-либо, всего лишь констатирую факт. – Я понимаю, – кивнул журналист. – От того, что происходит в некоторых странах, и с ума сойти недолго. – Мне не кажется, что с ЧанЁлем что-то не в порядке, – помотал головой МинСок. – Но... Я не уверен, в действительности ли он слышал чей-то крик о помощи. – Ясно, – корреспондент хмыкнул. – Вы состоите в группе наследников покойного? – Да, – учёный склонил голову и посмотрел на свои ладони. – Он сам сообщил мне. Собственно говоря, он хотел, чтобы я работал только здесь, посвящая его копям всё своё время. Конечно, ДонХо был весьма щедр, но он также и гарантировал моё будущее в случае... непредвиденных обстоятельств. – Действительно, – процедил журналист. – Ваш так называемый «чёрный день» наступил куда раньше, чем ожидалось. – На что вы намекаете?! – специалист по алмазам резко отодвинулся назад вместе со стулом, ножки которого оставили после себя глубокие борозды на ковре. – Я не убивал его! У такого богатого человека, как ДонХо, было множество врагов, взять хотя бы его сынков, которые ненавидели его, но всё же жили здесь, наслаждаясь жизнью за счет несчастного! А эти психи военные, которые имеют на своём счету множество отнятых жизней?! Что они здесь делали? Почему им обоим дали длительные отпуска, вы не узнавали? А ЧанЁль, у которого случаются непонятные приступы паники? Я считаю, лейтенант, что у вас есть куда более вероятные подозреваемые, чем я: ДонХо платил мне предостаточно, и я вовсе не был заинтересован в том, чтобы резать гуся, несущего золотые яйца!    МинСок закончил говорить и, тяжело дыша, посмотрел на Лу Ханя. Последний же не спешил реагировать, ожидая, что будет дальше; ему удалось то, что он запланировал, и учёный был полностью выведен из равновесия. Теперь оставалось лишь пустить всё на самотёк и внимательно слушать. – Я не делал этого, – вымолвил специалист по алмазам, нервно проведя ладонью по лицу. – Я не принадлежу к этой семье, значит, не являюсь первоочередным наследником! Я уверен, что детки ДонХо первым делом оспорят условия завещания и заберут всё себе! Нам – тем, кто не состоял в кровном родстве с… с покойным, – не достанется ничего!    И говоривший откинулся на спинку стула, прикрыв веки.    Корреспондент не шелохнулся за всё время, пока МинСок выдавал свою пламенную речь, ловя каждое слово. Он не ожидал такой эмоциональности от обычно спокойного и флегматичного учёного, но по опыту, почерпнутому из интервью различных полицейских чинов, знал, что именно благодаря таким вспышкам порой и раскрываются преступления.    По сути дела, мотив любого деликта всегда замешан на эмоциях и чувствах, будь то ревность, ненависть, жадность, страсть... Некоторые детективы считают самой важной частью расследования обнаружение именно этого следа, они тянут за тонкую, почти невидимую, ниточку душ всех участников преступления и обязательно обнаруживают этот комок чувств, являвшийся основанием всего, что произошло... И, как правило, припирают виновника к стене.    Порой ключ невольно дают не только люди, непосредственно связанные с убитым, но также и те, кто мог быть случайным свидетелем.    По складу характера МинСок вряд ли подходил на роль злодея, но он мог услышать или увидеть что-то, что впоследствии привело бы к раскрытию этого ужасного случая.    Но, оправившись от вспышки и, видимо, устыдившись её, учёный замолчал и опустил голову. – Что ж, я понял вашу мысль, – нарушил затянувшееся молчание Лу Хань. – Что вы делали с одиннадцати вечера и до пробуждения? – Хорошо, – тихо произнес специалист по алмазам, постепенно приходя в себя. – До полуночи мы разговаривали в большой гостиной... Со мной были Крис, Тао и ЧонИн. Чуть позже в комнату пришел ЧонДэ – ему нужно было позвонить по делам. В двенадцать мы поднялись на второй этаж, и я направился к кабинету. ДонХо был занят с Исином: он диктовал какие-то письма. Он махнул мне рукой, чтобы я подождал снаружи, – убитый не любил, когда его работу с секретарем прерывали. Через четверть часа ко мне присоединился ЧонДэ, и мы беседовали, ожидая, когда ДонХо освободится; нас видели вы, ЧунМён и ещё кто-то, кажется, Тао... Через десять минут хозяин дома впустил нас внутрь, мы обсудили все деловые вопросы, а потом покинули его кабинет. Мы разошлись по спальням, и я лег около часа ночи. Спал я довольно крепко, пока ЧанЁль не разбудил нас.    Журналист кивнул. Взяв из стопки очередной лист бумаги, протянул его МинСоку вместе с ручкой. – Вас не затруднит нарисовать план второго этажа? – осведомился корреспондент. – Меня интересует расположение комнат. – Да, конечно, – учёный придвинулся поближе к столу и начал быстро рисовать. – Второй ярус поделен на два крыла; в первом расположено большинство спален, включая вашу и мою. В торце находится кабинет ДонХо. Другое крыло намного меньше, и там предусмотрены всего три жилых помещения: комнаты ЧанЁля, ЧонДэ и самого хозяина. – Кому принадлежат ближайшие к кабинету спальни? – поинтересовался Лу Хань, привстав с места. – Левая – мне, правая – БэкХёну, – тут же откликнулся специалист по алмазам, делая на схеме соответствующие пометки. – На моей стороне, считая по направлению к лестнице расположены апартаменты Тао, Криса, вас и ЧонИна. Напротив, соответственно, живут КёнСу, Исин, ЧунМён и СеХун. – Ясно, – протянул журналист, задумчиво наморщив лоб. – У меня родился один вопрос: почему ЧанЁль не кинулся будить ЧонДэ и ДонХо, ведь двери их спален были ближе? Вместо этого он прошел в другое крыло и начал барабанить в двери... – Боюсь, вам придется спросить это у него самого, – пожал плечами МинСок, протягивая рисунок корреспонденту. – Вас интересует ещё что-нибудь?    Лу Хань взял схему. Линии немного дрожали, но в целом всё было вполне понятно. Учёный овладел собой довольно быстро, снова вернувшись к обычному спокойному поведению, свойственному ему.    Что ж, это было нормально: совершенно естественная реакция...    Может, специалист по алмазам и вправду был невиновен... – Спасибо за помощь, – журналист положил схему на стол рядом с листом с заметками. – Пожалуйста, пригласите ко мне ЧанЁля. – С удовольствием, – МинСок с явным облегчением встал со стула и направился к выходу.    Корреспондент закусил губу и покачал головой. Характер этого человека был в каком-то смысле неуловимым, что делало его крепким орешком по части эмоций. Да, при опросе удалось вывести его из равновесия, но дало ли это что-то?..    Лу Хань застонал и начал массировать виски.    Сказать что-нибудь определенное можно будет только тогда, когда он проанализирует показания, перечитает свои записи, взвесит всё, что знает...    Желудок вдруг жалобно заурчал, и журналист, скрежетнув зубами, резко согнулся пополам: он совсем забыл о том, что не завтракал...    С другой стороны, это было вполне объяснимо: с утра произошло слишком много неожиданных событий, например, обнаружение трупа...    Впрочем, ничего страшного: поесть можно и после опросов.    Корреспондент устроился в кресле поудобнее и, приготовившись игнорировать голод, приветственно улыбнулся вошедшему в помещение ЧанЁлю.