Время быть героями

      ЭЛИЗЕВИН       Каюта на «Таранисе», выделенная Кассиопее, вполне соответствовала рангу адмирала, но в ней не было уюта. У себя Касси создавала собственную атмосферу: много сиреневого, панели с цветочными узорами, столешница с изображением лавандового поля. После гибели «Цернунноса» от этого не осталось и следа. Элизевин видела, с какой нервозностью её подруга смотрит по сторонам. Всё незнакомое, холодное, чужое, даром что «Таранис» – «своё» судно.       Касси снова прошлась по комнате, в пятый раз за минуту.       – Я понимаю, что меня понизят. Король обязан это сделать.       Элизевин подавила вздох и присела на край стола, сцепив пальцы в замок.       – Ниже контр-адмирала – вряд ли. Ты предводительница Молниеносных, и король – твой приёмный отец.       – Скажи честно: ты осуждаешь меня?       Элизевин не было нужды уточнять, за что. Она опустила голову и проследила взглядом влажный след на полу от кофе.       – Скорее не понимаю. Ты могла выбрать для мести более подходящее время. А теперь… Софи мертва. Её мать винит тебя.       – Неудивительно, – Кассиопея притихла.       Когда Элизевин вновь посмотрела на неё, подруга сосредоточенно тёрла ногти. Неужели месть для неё важнее гибели Софи? Элизевин побоялась задать этот вопрос.       – Ты узнала, что с Мириам?       – Если бы. Ей, видите ли, нельзя причинять вред. Она в Кастильосе под домашним арестом, и за её охрану отвечает сам адмирал флота де Вобан. Ты ведь знаешь, как он щепетилен. В общем, втихую ничего не провернуть, остаётся просто мирно беседовать, как на светском приёме, – Элизевин скорчила гримасу и цокнула. – Я уверена, что Мириам причастна к моему похищению, а скорее всего, и король Фердинанд с Ясоном, но пока не могу это доказать. Зато она поведала о многом другом.       – Например?       – О ризантеллах. Это цветы, которые растут под землёй, а в конце цветения вырываются на поверхность. Они питаются за счёт грибов. Мириам выращивала их в саду в Санта-Веронике и сочинила про них песню. Пела мне вчера.       Если бы об этом рассказали самой Элизевин, она вряд ли бы поверила. После того как Мириам до смерти забила служанку, надо было сильно постараться, чтобы представить бывшую фаворитку Фердинанда заботливым садоводом.       Элизевин помолчала, наблюдая за Касси. Подруга ещё побродила по комнате, затем прислонилась к стене.       – Иногда цветы – это просто цветы. Мириам – жестокая извращенка, которую мог полюбить только Фердинанд, но она не демон какой-нибудь. Должна же она разнообразить свой досуг.       – Возможно. Но Мириам не единственная наша проблема.       Кассиопея воззрилась на неё, и Элизевин сглотнула. Всё утро она готовилась к этой части разговора: репетировала тон, проговаривала слова, обдумывала последовательность фраз, а сейчас собственная голова казалась ей абсолютно пустой.       Два дня назад отец, садясь в машину, покачнулся и упал. Шофёр не растерялся: оказал первую помощь, вызвал медиков. И лишь потом, когда об обмороке короля узнали за пределами Кастильоса, до веррозионцев начало доходить…       – Мой отец не вечен. Война с Теоросом подорвала его силы. Он и во время битвы чувствовал себя неважно, но когда он признавался в слабости?       – Как он?       – Днём нормально, жар начинается к вечеру. Доктора пытаются выяснить причины, но ничего внятного от них не добьёшься. Отец наотрез отказался лечиться на Теоросе. Говорит: «Я победитель, а не больной».       – И поэтому мы отправляемся сегодня?       – Вы отправляетесь. Я и Клод будем обустраивать мир на Теоросе.       Кассиопея хмыкнула.       – Клод наказана за неудачу в битве. А ты за что?       – Не знаю. Таково решение короля.       В действительности Элизевин догадывалась, в чём дело, однако озвучивать мысль было рано.       Она крепко обняла подругу, смутно чувствуя, что они встретятся не скоро.       – Позаботься об отце. Ты одна из немногих, кому он доверяет.       Элизевин спустилась по трапу и глянула на огромный циферблат над главным зданием космопорта. Почти три пополудни, а кажется, что она проснулась пару часов назад.       Главный космопорт Санта-Беллы был переполнен с самого утра, и три языка смешивались в общий гул. Теоросский слышался реже: военных уволили сразу после победы, остались гражданские, которых не слишком заботило, кто сидит на троне. Имперцев и веррозионцев было примерно поровну, и большинство из них возвращались домой.       Флоты начали покидать Теорос две недели назад, но численность кораблей всё равно затрудняла работу. Постоянный шум, безделье одних и суета других порождали нервозность. Элизевин увидела, как служебная машина, пропуская спешащих имперских пилотов, затормозила и врезалась в другой автомобиль. Задребезжала теоросская ругань, а поодаль что-то не поделили грузчики – возможно, коробку, которую один из них с чувством пнул. Элизевин ускорила шаг.       Проходя мимо подсобного помещения, она почувствовала за спиной чьё-то присутствие. Нечто стремительное и свистящее рванулось к ней. Элизевин не успела прикрыться, и лезвие прошло аккурат между средним и безымянным пальцами левой руки. Если бы кинжал был обнажён, он рассёк бы ладонь надвое.       – Дочь захватчика не должна гулять без охраны по вражеской земле.       – Ты права, Натали, – сказала Элизевин, потирая пальцы.       – Ваше высочество, я серьёзно.       Молниеносная убрала кинжал, и под её сумрачным взглядом Элизевин почувствовала себя провалившей экзамен ученицей. По сути, так и было.       – Я тоже серьёзно, Нат. Ты права: мы на чужой земле, недавно победили. Теоросцы взвинчены, и напади на меня какой-нибудь экстремист-освободитель… В общем, хорошо, что ты – это ты.       Они продолжили путь вместе, подруга – на полшага отставая, готовая прикрывать и защищать. На следующем повороте к ним примкнули четверо солдат. Никто не в безопасности. Никогда. И Элизевин следует об этом помнить.       – Что с Касси?       – Подавлена, хотя старается это скрыть. Касси поссорилась с капитаном Лагарпом, и вот он погиб. Как адмирал флота Ноай? Я вижу её только на советах.       – Больше почти нигде её не увидеть. Пару раз я гуляла с ней по галереям дворца, но обычно она сидит взаперти в своих комнатах. Отговаривается тем, что на Теоросе слишком жарко, – Натали горько покачала головой. – Думаю, ей и возвращаться не хочется. Даже наполненный слугами, дом будет казаться ей пустым.       Слова Натали были пропитаны печалью и пониманием. Элизевин не могла вспомнить, когда в последний раз слышала такие интонации.       Хотя нет… Это было четыре года назад после сражения в звёздной системе Аррас, когда при схожих обстоятельствах погиб младший брат Натали – в неравной битве и отчасти по вине друга. Адмирал флота Тюренн тогда точно таким же тоном утешал саму Натали.       Элизевин молча тронула плечо подруги. Молниеносная выпрямилась, будто её дёрнуло током, и сменила тему:       – Король назначил наместником дель Сальвадоро?       – Пока не официально. Прежде герцог должен проявить качества лидера, политика, приложить усилия в сохранении мира и доказать свою преданность Веррозиону.       – Он чуть не… провёл меня и Ренненкампфа, а теперь он вторая власть после короля?       – Знаю, тебя это задевает. И отец это знает тоже, поэтому и повысит тебя до адмирала.       – Я ценю щедрость его величества, но это не отменяет того, что дель Сальвадоро…       Элизевин посмотрела искоса. На языке Натали наверняка вертелись очень крепкие слова, которые Молниеносная не произнесла бы вслух. Смуглые щёки порозовели, широкие ноздри раздулись. Если бы не присутствие охраны, не обошлось бы и без повышения тона.       – Ладно, – подруга вздохнула. – Объединённый флот победил, это главное. Кстати, странно, что Лоэнграмм не пригласил тебя погостить на Одине.       Элизевин замялась.       – Он пригласил, но в сложившихся обстоятельствах мой визит неуместен. Я должна приглядывать за дель Сальвадоро.       «А потом стать его женой», – закончила она мысленно. Брак – лучший способ укрепить мир, и почти год назад она уже чуть не влюбилась в Алонсо. Всё складывалось как нельзя лучше.       Ветер скоро разогнал облака, и знойные лучи ужалили космопорт. Тут на магистрали Барахас возникло движение. Ну разумеется, когда ещё прибывать королю, как не в ярчайшем блеске солнца? Верила бы Элизевин в сверхъестественные силы, посчитала бы отца магом.       Военные спешно образовывали шеренги. «Приветствуйте короля!» – пели блики, отражаясь от золотистого корпуса машины. «Король идёт!» – звучало в стуке сапог охраны. «Король!» – хлопнул на ветру широкий плащ. Отец Элизевин поднял руку – и стройные ряды синхронно отдали воинское приветствие – ему и Райнхарду фон Лоэнграмму с Алонсо дель Сальвадоро, которые приехали вместе с королём.       «Чудесный политический манёвр», – отметила Элизевин, приближаясь.       Натали вышла вперёд и бойко отчиталась:       – Подготовка идёт полным ходом, ваше величество. Погрузка почти завершена. Отбываем через два часа.       – Отлично, Тюренн. Пройдёмте к сотрудникам, уточним подробности.       Элизевин могла поклясться, что отец нарочно оставил её с Лоэнграммом и Сальвадоро. Один – давний союзник, другой – вчерашний враг. «Смотри и сравнивай», – слышалось ей в молчании отца.       Начать с беседы о погоде не получилось, потому что Алонсо заговорил первым.       – Ваше высочество, по дороге мы с гросс-адмиралом несколько разошлись во мнениях. Будьте любезны, разрешите наш спор.       – Что ж, попробую.       – Допустим, человек, давно мечтавший о роскошном саде, получил богатое наследство и сад в придачу. Но он запущен. Чтобы привести его в порядок, понадобится много времени, терпения и сил, зато не нужно начинать с нуля. Или можно построить дворец и разбить новый сад, однако на менее плодородной земле. Вероятность, что он будет не столь красивым, весьма велика. Как быть?       – Мы говорили не о саде, – процедил Лоэнграмм, на что Сальвадоро непринуждённо отмахнулся. Он в упор смотрел на Элизевин.       – Принцесса?       Конечно, речь не о саде и даже не о способах возведения государств.       – Продать наследство, навести справки, найти сад своей мечты и купить его. Или устранить владельца, если таковой есть. Так поступила бы я, да и любой веррозионец.       Элизевин сразу пожалела, что сделала намёк совсем прозрачным. Но если Алонсо и обиделся, то не подал виду. Наоборот – взбодрился:       – Из двух путей веррозионцы выбирают третий и побеждают. Спасибо, ваше высочество. Гросс-адмирал, – Сальвадоро раскланялся и отошёл.       Лоэнграмм без лишних слов предложил Элизевин руку, и они направились к белеющей впереди «Брунгильде».       Последнюю неделю они пересекались лишь изредка. Теперь же Элизевин отмечала, что теоросский климат пошёл имперцу на пользу. Светлая кожа Лоэнграмма покрылась загаром, равномерности которого позавидовал бы любой щёголь. Жесты и походка смягчились, а во взгляде читалась необыкновенная окрылённость.       – Вас очень воодушевила победа над Теоросом. Представляю ваши чувства, когда вы одолеете Альянс.       Союзник решительно помотал головой.       – У них есть Ян Вэньли. Он стоит миллиона теоросцев, включая дель Сальвадоро.       – Герцог Алонсо не тактик, а стратег, и больше политик, чем воин. Я по-своему восхищаюсь им.       – Но не следует ему доверять, – произнёс собеседник через силу. Более открытый человек сказал бы: «Берегите себя», но это ведь Райнхард фон Лоэнграмм…       – Я не доверюсь ни одному теоросцу, – пообещала Элизевин, вскинув голову.       Два часа спустя флоты начали покидать планету. «Таранис», отбрасывая громадную тень, на миг заслонил закатное солнце. По сравнению с королевским флагманом «Брунгильда» казалась невесомым пёрышком. Затем взмыли вверх грациозный «Беленус» Натали и массивный «Галга Фармр» адмирала Ренненкампфа, за ними устремились другие корабли.       Часть линкоров и суда с боеприпасами покидали космопорт на другом конце Санта-Беллы, точно так же превращаясь в вереницу огоньков, а потом – в бледные точки.       На Теоросе день угасал быстро, но сумерки сменялись ночью постепенно. Элизевин оставалась в космопорте, пока свет фонарей не начал слепить глаза. Она пила чай с Клод и наблюдала из панорамного окна, как затихает движение, уходят люди, замедляется жизнь.       – Идёмте, ваше высочество, – позвала Молниеносная. – Пора домой.       «В Кастильос», – мысленно поправила Элизевин. Им предстоят долгие месяцы непрерывной работы и время принятия сложных решений. Война не всегда значит отсутствие мира, и мир не всегда означает спокойствие, притом вечного мира не существует.       «Утешает одно, – подумала Элизевин, садясь в машину. – Вечной войны тоже не бывает».