Время быть героями

      ЮЛИАН       После битвы при Рантемарио военных Тринадцатого флота единогласно окрестили спасителями, а выживших из Первого, Четырнадцатого и Пятнадцатого воспевали как героев. Церемонию награждения отличившихся транслировали в прямом эфире, то на одном, то на другом канале мелькали Главнокомандующий Бьюкок, а также Моутон и Паэта, которых повысили до адмиралов. Один раз даже показали контр-адмирала Аттенборо, который, в отличие от Яна, от прессы не бегал и, похоже, под прицелом камер чувствовал себя вполне уверенно.       Многие военные, живущие в других городах и на других планетах, не стали задерживаться в столице и уехали повидаться с близкими. Юлиан подозревал: это потому, что никакие лозунги и патриотические речи не обманут чутьё солдата. Не за горами была новая битва.       Однако жизнь продолжалась. Массовая истерика из-за вторжения Империи схлынула, оставив лишь привычно тревожное состояние, на которое старались не отвлекаться. А тут ещё и оттепель подоспела – ручьи и проталины в середине марта. Было чему радоваться, поэтому, как только позволили дела, Юлиан отправился на прогулку.       В парке через два квартала от своего дома он встретил связистов Робстейна и Стивенсона. Они были тёзками: обоих звали Джон, и у них была одна страсть на двоих – карты. Юлиан частенько видел их за игрой, с блестящими глазами подтрунивающих друг над другом. Вот и сейчас они готовились бить и отбиваться – на поле боя в виде свободного пространства скамейки. Лейтенант Стивенсон в одной руке держал банку пива, другой меланхолично подбрасывал камешек. Младший лейтенант Робстейн энергично тасовал колоду. Оба, увидев Юлиана, оторвались от занятий и приветливо махнули. Он ответил тем же.       Пройдя парк насквозь, Юлиан заметил среди чёрных ветвей яркое пятно рыжих волос, а потом их обладательница повернула голову и Юлиан узнал вздёрнутый нос капрала фон Кройцер.       Как и в их первую встречу, она читала на ходу. К счастью, на этот раз в её руках не было никаких коробок.       – Интересная книга? – спросил Юлиан, приближаясь.       Девушка подняла глаза и кивнула.       – Любопытная. Уже дочитываю, – она прикрыла книгу, показывая обложку, на которой красивым шрифтом было выведено: «Тайна тёмных времён». – Трилогия, последняя часть. Она о прощении и искуплении.       – А о чём предыдущие?       – О преступлениях против совести. И о последствиях.       Юлиану показалось, что голос капрала фон Кройцер стал жёстче. Да нет, не показалось: она сощурила глаза и с нажимом прошлась ногтями по краям страниц.       Тишина стала неловкой, и Юлиан открыл было рот, чтобы заговорить о солнечной погоде, как собеседница неожиданно продолжила:       – Книга о женщине, мягкостью которой воспользовался мужчина. О том, как героиня выбиралась из созданного им ада и заново училась жить. Но если бы не тот мужчина, ей бы не пришлось страдать.       – Но она бы не закалила свой характер, верно? – осторожно спросил Юлиан.       – Может, это ей вообще бы не понадобилось. Знаете выражение «То, что не убивает, делает тебя сильнее»?       Юлиан кивнул. В ответ собеседница фыркнула.       – Всего лишь красивая отговорка людей с искалеченной психикой. Ненавижу мужчин, из-за которых женщины обречены страдать. По-моему, такие хуже всех.       – А искупление? – спохватился Юлиан. – Вы говорили, что третья часть об этом.       – Да, – девушка медленно наклонила голову. – Только когда жизнь того парня перевернулась, он начал что-то понимать. Похоже, всё идёт к его раскаянию в финале. Жаль, ведь в реальности такое редко бывает.       Она положила книгу в сумку и рывком застегнула молнию. И как замок не разошёлся?       – Какой же финал вам бы понравился?       Собеседница чуть склонила голову набок.       – Правдоподобный. Такие мерзавцы, как Дэвид, не меняются. Меня бы устроило, если бы в конце при героине кто-нибудь вскользь упомянул её бывшего, а она бы ничего не почувствовала.       И вновь у Юлиана возникло ощущение, что с этой девушкой он может беседовать о любых серьёзных вещах. Как будто они с детства знакомы, и неважно, что это всего лишь второй их разговор.       – Знаете, я недавно дочитал книгу с похожим финалом. Вам наверняка понравится.       Собеседница бросила на него острый и настороженный взгляд. «Сейчас она скажет, что у неё много дел, и уйдёт», – подумалось Юлиану. Но девушка ответила:       – Я бы хотела почитать что-нибудь подобное. А о чём эта книга?       Так, разговаривая о «правильных» и «неправильных» концовках, они вышли из парка и двинулись по щедро залитым солнцем улицам. Заскочив домой, Юлиан вынес ту самую повесть, которая надолго лишила его покоя.       – Может, встретимся, когда прочитаете? Обсудим, – предложил он как можно более ненавязчиво, пока собеседница разглядывала яркую обложку.       – Да, я не против.       Книга не помещалась в сумку, и Юлиан предложил помочь. Помедлив, девушка согласилась. Утрамбовывая содержимое и застёгивая замок, он чувствовал на себе её удивлённо-заинтересованный взгляд и больше всего боялся, что молния разойдётся. Может, именно поэтому всё получилось как надо.       Девушка чуть улыбнулась и протянула ему руку.       – Катерозе.       – Очень рад. Юлиан.       Они попрощались, ещё раз договорившись о встрече. Домой Юлиан вернулся с трепыхающимся сердцем, стук которого заглушал тиканье часов. Да что там! Даже шум с улицы раздавался откуда-то из далёких далей – возможно, из соседней Галактики.       Вечером с совещания вернулся Ян – хмурый, озадаченный, посматривающий как-то… виновато?       – Вы согласились, правда? – уточнил Юлиан то, о чём и так догадывался.       Опекун покосился на него. Видно было, как мучительно он подбирает слова, и Юлиан озвучил то, что давно занимало его мысли:       – Я чувствовал, что ваша отставка – это ненадолго. Вы же постоянно отслеживали новости с фронта. Ворчали, но всё равно открывали страницы. И гуляли вблизи Центра и здания Совета. Зная вас, разве можно не догадаться…       Юлиан добавил бы фразу в стиле младшего лейтенанта Машунго – что от судьбы не убежишь. Но не знал, как сказать это так, чтобы не расстроить Яна ещё больше. У наставника ведь и взгляд потух, и вздох получился тяжёлым, почти со стоном.       – Ты проницательнее, чем был я в твоём возрасте, – с грустной улыбкой признался адмирал. – Когда Айлендс предложил мне повышение до адмирала флота, я сначала растерялся, но… я не настолько скромен, чтобы отказываться. Айлендс даже уволил бесполезного адмирала Рокуэлла, назвав его балластом. Тактически это правильно, но зря политики пытаются мне угодить. Я думаю после этой битвы окончательно уйти в отставку. И никаких возвращений.       – Почему?       Устроившись на диване, Ян закинул одну руку за голову, а на другой начал крутить берет.       – Потому что вне зависимости от результатов она будет ключевой.       Юлиан присел на самый край кресла. Сердце уже не трепыхалось, зато под ложечкой тянуло так, что дрожь спазмами пронзала всё тело. Откуда-то появилось ощущение, что этот разговор очень важен и для опекуна, и для самого Юлиана.       – Райнхард фон Лоэнграмм не просто воин и не просто правитель, – наконец сказал Ян. – Он видит смысл жизни в постоянных битвах и победах. Однако у нас есть одно преимущество.       Юлиан подался вперёд. Заметив это, Ян слегка усмехнулся и продолжил:       – Он не женат, и у него нет наследников. Как и у его сестры, которая вышла за Зигфрида Кирхайса. Значит, если Лоэнграмм и Кирхайс погибнут, их адмиралы вернутся в Империю и, скорее всего, начнут соперничать за лидерство. Поэтому мы должны разбить флоты имперцев поодиночке, чтобы их предводитель сам вышел против нас. Правда, необходимо избегать столкновений с Двойной Звездой – Ройенталем и Миттермайером.       – А Кирхайс? – тихо спросил Юлиан. – Вы уверены, что Лоэнграмм выйдет против вас бок о бок с ним?       – Нет, – берет закрутился быстрее. – Я исхожу из того, что он не только боевой товарищ и родственник своего предводителя, но и его лучший друг. До сих пор каждый раз, когда я и Лоэнграмм открыто противостояли друг другу, рядом с ним всегда был Зигфрид Кирхайс. Конечно, раньше у него не было собственного флота, однако, если я правильно понимаю нашего врага, даже сейчас – нет, тем более сейчас! – Лоэнграмму важно разделить победу с Кирхайсом.       – Потому что он в ней не сомневается, так?       Ян поднял брови и повернулся к Юлиану.       – В его ситуации мои сомнения тоже были бы минимальны. А что думаешь насчёт их союзника Веррозиона?       – Ну… – Юлиан нахмурился и сложил пальцы в замок. – Адмирал, вы сами сказали, что Лоэнграмму важно побеждать. Однако не всякая победа может считаться таковой. Даже собрав патрульные флоты со всех планет, мы не выровняем соотношение больше, чем один к четырём. Силы Веррозиона превратят завоевание в обыкновенную бойню. Лоэнграмм на это не пойдёт.       Ян покивал.       – Правильно рассуждаешь. При нынешних обстоятельствах веррозионцы не станут вмешиваться, – внезапно он коротко рассмеялся. – Когда я сказал, что мой план основан не на тактике, а на психологии, Айлендс посмотрел на меня как на умалишённого. Но другого плана у меня нет.       Положив берет на полку, Ян сел, оперся локтями в колени и спрятал подбородок в пальцы. Указательный мерно почёсывал щёку.       – В последнее время я думаю… как бы громко это ни звучало… о том, как мои поступки повлияют на ход истории. Победив Лоэнграмма, мы принесём пользу Альянсу, но не всем людям в Галактике. Стоит ли так рисковать ради страны? В худшем случае начнётся новая гражданская война. К тому же адмирал Кирхайс может выжить и занять место своего предводителя.       – Он показался мне хорошим человеком, – заметил Юлиан.       В памяти тут же всплыла церемония заключения перемирия. После обмена документами и официальных рукопожатий с Яном на камеру Зигфрид Кирхайс подошёл к альянсовским солдатам. Их в зале было множество, точное число и не вспомнить, однако имперский адмирал обратился именно к Юлиану. Спросил, сколько ему лет, а получив ответ, сказал, что сам в этом возрасте был только в начале своего пути. Потом улыбнулся и произнёс с едва уловимой грустью:       – Учитывая обстоятельства, не могу пожелать тебе удачи, но… будь здоров.       В ту же секунду Юлиан понял, что не хотел бы сражаться против этого адмирала – приветливого, располагающего к себе, с добрым и открытым взглядом.       – Он хороший человек, – подтвердил Ян, вырывая Юлиана из воспоминаний, – и не простит нам гибели своего лучшего друга. Поэтому единственный приемлемый для нас вариант – победить их обоих.       «И убить», – добавил Юлиан про себя, дрожа и переводя дух.       Остаток марта прошёл в приготовлениях и ожидании патрульных флотов с других планет. Из соображений безопасности, чтобы предотвратить вражеский перехват, решили выдвигаться вместе. Конечно, не армадой, о которой пели газетные заголовки, но единым разношёрстным флотом.       Ян пропадал на совещаниях в Центре стратегического планирования и возвращался совсем без сил. Он успевал только привести себя в порядок и принять снотворное, а новости сообщал наутро.       – Паэта согласился с моими поправками, представляешь? – сказал Ян однажды за завтраком. Отпил чаю, почесал затылок и надкусил бутерброд. – Тот самый человек, который разгромил мои предложения перед Астартой, теперь всецело меня поддержал.       – На ошибках учатся, – пожал плечами Юлиан, накладывая себе салат и вспоминая последнюю победу над Верном.       – Ты уверен, что всё это съешь? – услышал он Яна. И только тогда понял, что положил тройную порцию.       – Нет, я… сейчас, – Юлиан вернул лишнее в чашку и поймал пристальный взгляд опекуна.       В следующий раз Ян принёс ещё одну хорошую новость.       – С нами отправляется адмирал Меркатц, – сказал он, почёсывая за ухом кота, развалившегося у него на коленях.       Юлиан поднял глаза от журнала.       – А как же временное правительство Империи?       – Они его отпустили. Конечно, нам очень пригодятся его опыт и мастерство, однако я боюсь за адмирала. В случае нашего поражения Лоэнграмм его не простит.       Юлиан вздохнул. Он уже привык к мрачным мыслям, которые возвращались, как бы он их ни прогонял. Наравне с надеждой на победу они стали частью его реальности.       31 марта его повысили на одно звание. Идя по безлюдному коридору штаба, он покручивал в пальцах ставший ненужным сержантский значок, и подобно его металлическим лучам меняли направление и мысли Юлиана.       Первое повышение. Ему только семнадцать, а он уже старшина. Если продолжит военную карьеру, то, может, по примеру адмирала Яна в двадцать один будет лейтенантом. С другой стороны, за этими повышениями угадывалась хитрая политическая игра: и боевой дух армии оставался высок, и правительство было в выигрыше. Раньше государственная казна могла серьёзно пострадать от массовых надбавок военным, но не теперь, ведь многие никогда не смогут воспользоваться новыми привилегиями.       Накануне отбытия Фред уехал на кладбище почтить память отца, с гибели которого прошёл год. Юлиан думал составить другу компанию, но потом решил, что Фреду захочется побыть наедине с воспоминаниями, и остался.       Домашними делами в тот день занимался Ян. Он с такой сосредоточенностью вытирал пыль и чистил пылесос, что можно было не сомневаться: результатом уборки станет новая деталь плана предстоящей операции.       После обеда Юлиан вышел в сеть и обнаружил, что Верн пишет ему сообщение.       «Как ты?» – просто спросил собеседник. Юлиан начал отвечать и сам не заметил, как сообщение превратилось в целый рассказ.       «Иногда я бы предпочёл не знать некоторых вещей, – набирал он всё быстрее, пропуская буквы и поспешно возвращаясь к ним. – Но и пользу этого знания понимаю. Странно, да?» Ответом было: «Ничего странного, у меня так же. Наверное, это и есть взросление».       Вновь их переписка затянулась до самого вечера, и только перед сном Юлиан сообразил, что за всё время общения так и не узнал, где Верн живёт. Проваливаясь в сон, он успел подумать, что после битвы надо бы предложить собеседнику встретиться вживую.       На следующий день космопорт был переполнен, прямо как перед знаменательной битвой при Астарте. Но теперь Юлиан многих узнавал в лицо. Камерам и фотовспышкам уже улыбался не опротивевший всем Трунихт, а серьёзный Лебело на пару с Айлендсом. Ян отошёл поговорить с адмиралом флота Бьюкоком, на плечи которого ложилась ответственная задача защищать Хайнессен. Вице-адмирал Кассельн обнимал жену и дочек, поочерёдно их целуя. Юлиан улыбнулся, вспомнив, что старшую, Шарлотту, в шутку сватали за него. Однако в восьмилетней девочке ему виделась скорее младшая сестра, чем будущая жена.       Сержант фон Кройцер стояла в стороне в компании пилотов, один из которых рассказывал что-то забавное. Катерозе улыбалась.       «Ей любая эмоция к лицу, – подумалось Юлиану. – А улыбка – особенно».       – Что, приглянулась?       Юлиан уставился на подкравшегося к нему капитана Поплана и заморгал.       – Эээ?       Ответом ему были тычок в бок и похлопывание по плечу.       – Говорю, любуешься дочкой Шёнкопфа? – спросил Оливер с усмешкой и хитринкой в глазах.       – Чего?! Она… кто?!       – Внебрачная дочь нашего отважного Розенриттера. А ты не знал?       Юлиан помотал головой. На ум пришёл заводной болванчик, который только и делает, что повторяет незамысловатые фразы и движения.       – Но как… то есть, я понимаю как… – он чувствовал, что неудержимо краснеет, однако поделать с этим ничего не мог. – И всё же…       Поплан взмахнул рыжей чёлкой.       – Ну, некоторые отцами и в девятнадцать становятся, так бывает. Шёнкопф о её существовании даже не знал, пока не увидел в списке рекомендованных.       – К-куда рекомендованных?       – Эй, парень, неужели тебя так легко шокировать?       Капитан демонстративно поцокал и погрозил пальцем, как маленькому ребёнку. Это отрезвило Юлиана. Он выпрямился, прочистил горло и спросил:       – Капитан Поплан, это вы рекомендовали капрала… то есть, сержанта фон Кройцер в эту битву?       – Ну да, кто же ещё. Я потенциал нутром чую. Полетает с полгода – и будет настоящим асом.       Юлиан вновь посмотрел на Катерозе, которая в окружении мужчин казалась особенно юной и хрупкой.       – Она солдат Альянса, – неожиданно серьёзно добавил Поплан, будто прочитав его мысли. – Не забывай, что вы оба – на войне.       И отошёл, улыбнувшись в своей привычной ехидной манере.       Всю дорогу до «Гипериона» Юлиан провёл в размышлениях. В прошлом году в первой после перемирия стычке с имперцами он одним выстрелом уничтожил целый крейсер. После Юлиан весь день ходил с дрожащими руками и не знал, куда себя деть. Всего один выстрел – и тысяча трупов, которые когда-то были живыми людьми с собственной судьбой. Дышали, любили, ненавидели, страдали. А нажатие Юлианом кнопки превратило их в космическую пыль.       Теперь такие же волнения предстояли Катерозе.       «Но, может, она переживёт это легче: всё-таки дочь генерал-лейтенанта Шёнкопфа».       «Мужество – это как одежда, – вспомнились слова Верна. – Сначала велика, потом до неё дорастаешь».       С этой мыслью Юлиан ступил на борт флагмана. Сглотнул, надел берет и последовал за адмиралом Яном в командный центр.