Время быть героями

      КАССИОПЕЯ       В больнице на всех этажах пахло мерзко – медикаментами и спиртом. Одним словом, тревогой, хотя впечатление немного смягчал аромат чистых простыней, тележки с которыми возили туда-сюда медсёстры. Одинаковость чувствовалась во всём и на первом этаже, в реанимации, куда доставили короля, и в палате на втором, где он отдыхал потом, и здесь, на третьем, куда определили Натали: белый свет продолговатых потолочных ламп, стеновые панели, мятный цвет которых охлаждал помещения градуса на два, и нервирующая суета медперсонала. К счастью, врачи знали своё дело. Если бы не их быстрота и мастерство, Веррозион остался бы без короля.       Во время взрыва один из осколков застрял в брюшной полости правителя, вызвав внутреннее кровотечение. После операции Константина перевели в палату, но, едва придя в себя, потребовал перевезти его в Нуво-Версаль. Врачи скрепя сердце согласились, однако вынудили правителя поклясться, что он будет исполнять все предписания. Его личных докторов тоже проинструктировали, и сцена могла бы показаться Касси забавной, если бы не волнение, тисками сжимавшее её нутро.       Натали повезло меньше: в момент взрыва она находилась слишком близко к злополучному экрану. От ран она сразу потеряла сознание, а потом к ней долго не пускали посетителей, даже отца. По словам медиков, что-то не срасталось и с трудом заживало.       – Мадемуазель Тюренн нужен полный покой, – твердили медсёстры и лечащий хирург.       Наконец, через три недели после взрыва, посещения разрешили.       Вышедший из палаты адмирал флота Тюренн сделал приглашающий жест, и Касси переступила порог.       В комнате было солнечно, по стенам струились золотистые узоры, а на тумбе рядом с кроватью стоял свежий букет цветов.       – От мадам де Клорион, – улыбнулась подруга, садясь в постели. – Я тогда оттолкнула её. Возможно, жизнь спасла, вот она и старается меня подбодрить.       Касси сглотнула, взяла стул и села рядом с Натали. Взгляд упал на перевязанную культю, скользнул по исхудавшему лицу подруги и вернулся к предплечью, которым её рука и заканчивалась. Остальное уничтожил взрыв, и докторам оставалось только выровнять рану и поручить разработчикам изготовление протеза.       – Жить буду, не переживай, – прокомментировала Натали в ответ на взгляд. – Даже с протезом я смогу исполнять свои обязанности и защищать королевскую семью.       – Нат… – вот как сказать ей, что Молниеносные скоро будут расформированы? А может, всё-таки удастся убедить Константина…       – Как его величество?       – Ну… его выписали. Под многочисленные заверения и с кучей рекомендаций. Это надо было видеть, – Касси усмехнулась. – На самом деле главные опасения врачей связаны не с раной, а с болезнью короля. Приступы могут вернуться, поэтому важен постельный режим – и никакой работы по крайней мере две недели.       – Элизевин?       – Прибудет завтра.       – Хорошо.       Натали помрачнела, заправила смоляную прядь за ухо и спросила, глядя в сторону:       – Много пострадавших?       – Семнадцать погибших, в их числе адмирал флота де Вобан. Тридцать пять раненых и ни одного, кто не ужаснулся бы. У Главнокомандующего и то к рассвету руки дрожали.       Кассиопея перевела взгляд на цветы. Они были сиреневыми и белыми и, к счастью, совсем не ассоциировались со взрывом.       Цветами того позднего вечера и большей части ночи были оранжевый, пыльно-серый и алый – огонь, дым и так много крови, что мир словно потонул в ней. Не только тела убитых: платья, костюмы, даже драгоценности выживших – всё было осквернено кровью и её запахом.       – Казалось бы, двор состоит из военных и их семей, мы ко всему привычны. Но этот взрыв… Нат, я никогда не видела такую тревогу в глазах стольких людей.       Натали медленно кивнула.       – Естественно. На рауте тысячи свечей всегда можно было расслабиться и на время забыть о проблемах, а сейчас большой праздник стал днём траура. Хотя бы известно, как всё случилось?       Касси рассказала, что взрывное устройство было спрятано в одном из экранов и сработало во время пятидесятого показа горного пейзажа.       – Пятидесятого?       – Да, враги наверняка решили так поздравить короля с юбилеем. Кстати, этой картины не было на конкурсе, её кто-то добавил в видео. Люди Франсуа проверяют всех, кто мог это сделать. Составитель чист, но не исключает, что видео могли и подправить.       – Теоросцы? – выплюнула Натали.       Касси прищурилась.       – Конечно, они чего только не творили, однако до короля даже в военное время им было не дотянуться. Да и подобного изящества за теоросцами не водится – больше норов и безбашенность. То, что происходит в последнее время, отличается от их прежней тактики. Похищение Элизевин чуть не поссорило нас с Империей, взрывы в Санта-Белле привели к столкновениям гражданских, а теперь это… Такая кампания должна оставлять следы, враги обязаны совершать осечки, но этого не происходит.       – Разве что они скрываются среди тех, кого мы и не подумали бы подозревать.       Касси вздохнула.       Потом всю дорогу по городским улицам она смотрела в окно и не видела ничего, кроме своего угрюмого лица в отражении.       Не доезжая до дома, Кассиопея попросила остановить машину у ворот парка.       – Погода хорошая, пройдусь.       Охранники неслышно последовали за ней. Раньше Касси и их бы отпустила, но время никогда не было столь беспокойным.       Вилла уже показалась за деревьями, когда неподалёку, со стороны беседки на берегу пруда, послышался тихий голос.       – Его величество выздоровеет – и мы поедем к озеру, обещаю, – с характерной хрипотцой увещевал Жак де Клорион. Ему отвечал Адам, детский голос которого недавно начал ломаться:       – Я очень хочу, правда. Только… наверное, не смогу.       – Ну, если дело в учёбе, не беда, возьмёшь с собой книги. Как военный я всегда чувствую, когда моим людям нужен отдых, а твоё состояние тем более понимаю.       Адам и Главнокомандующий не таились, но Касси решила, что задержаться дольше значит опуститься до банального и бессмысленного подслушивания. Она свернула на тропу к вилле и успела услышать ещё две фразы:       – Король всегда так добр ко мне.       – Он добр со всеми, кто этого заслуживает.       Дома Касси позвонила в Нуво-Версаль справиться о состоянии Константина. Получив положительный ответ, она привычно наказала присматривать за королём и обеспечивать ему полный покой. А положив трубку, поняла, что боится – до шума в ушах и неприятной рези в глазах боится самого худшего. Выкинуть бы эти мысли, не забивать бы ими голову, однако это проще сказать.       Потом Касси набрала номер Элизевин.       – Привет, – услышала она полминуты спустя. Нерешительная улыбка подруги не могла обмануть Касси: тени под глазами не имели ничего общего с тенями на веках, а локоны в беспорядке торчали из высокой причёски, как если бы принцесса не распускала их на ночь. И вряд ли Элизевин сейчас заботили такие мелочи.       – Привет, – откликнулась Касси. – Его величество в порядке, насколько это возможно. А вот тебе не помешает поспать минимум двенадцать часов. Ну или отдохни в капсуле для сна хотя бы часа три. На корабле их полно, а тебе по званию вообще положена аромакапсула или что-то вроде.       Элизевин цокнула.       – Это сошло бы за отдых, если бы не обстоятельства. Но я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом. Завтра мне нужно выглядеть достойно, иначе отец забеспокоится.       «Да, надо бы сменить тему», – сказала себе Кассиопея и через силу улыбнулась.       – Как Дельфина? Рада была вернуться на Теорос?       Брови Элизевин взлетели.       – При чём тут Дельфина? Вместо меня теперь Клод.       Касси мотнула головой.       – Но ведь… его величество отправил её на Теорос помочь тебе и Клод. Дельфина обязана была сразу доложиться тебе. Разве нет?       Однако она уже понимала: нет. И это касалось не только сообщения о прибытии.       – Это отец сказал, что отправляет её?       – Нет, сама Дельфина. Она отбыла на Теорос в день раута и…       «В день раута!»       Касси прошиб холодный пот. Она и Элизевин посмотрели друг на друга долгим внимательным взглядом. Касси могла бы поклясться: ей и подруге пришло на ум одно и то же. «Но это ведь немыслимо! Как это может быть Дельфина?» А память между тем услужливо подсказывала момент за моментом, эпизод за эпизодом. Судя по реакции Элизевин, с ней происходило то же самое.       Касси резко поднялась и чуть не опрокинула стул.       – Извини…       Элизевин прервала:       – Иди. Потом расскажешь.       Едва экран погас, Касси связалась с полковником Франсуа и поручила срочно выяснить местонахождение контр-адмирала Дельфины д’Эстре.       Следующие несколько часов Касси провела в бесконечных воспоминаниях, хождении из угла в угол и попытках читать, но взгляд то и дело возвращался к чернеющему экрану комма. Мысли приняли одно-единственное направление – как речной поток, пущенный по новому руслу.       Дельфина… Дочь десантного генерала и учительницы рисования, поступившая в военную академию. Хрупкая, болезненного вида, с меланхоличным выражением лица, она, вопреки всем ожиданиям, обходила одного сокурсника за другим и окончила учёбу с отличием. Генерал д’Эстре хотел оставить её в тылу, но Дельфина отправилась на передовую. Это под её командованием веррозионцы сокрушили теоросцев в битве в системе Аррас пять лет назад.       – И это она пожертвовала адмиралом Фрессеном… – пробормотала Касси вполголоса.       Да… За ту победу Веррозион заплатил гибелью Фрессена-старшего. Анжелика никогда прямо не обвиняла Дельфину, но близко они больше не общались.       Потом в битве при Рокруа Дельфина придумала хитрый план кусающих, дразнящих атак и медленно, но верно расчистила путь к окружённой врагами флотилии Элизевин. Конечно, после этого король пожаловал мадемуазель д’Эстре звание командора, а Элизевин приняла её в ряды Молниеносных.       При этом Дельфина была удивительно закрытой, в светских беседах не участвовала, приёмов зачастую избегала, а говорила исключительно по делу и не распространялась о своей жизни. После гибели отца на поле боя и смерти матери от рака она стала проводить больше времени у себя, но этому никто не придавал особого значения.       «Вот именно: никто не придавал значения». Этой фразой можно было охарактеризовать если не всё, то многое относительно Дельфины. Обычно закрытость вызывает интерес, однако Дельфина умела сделать так, чтобы ни у кого не возникало желания задавать ей вопросы. Все, включая Касси, решили, что Дельфина просто себе на уме. И оставили всё как есть.       Кассиопея споткнулась и притопнула. Затем глубоко вздохнула, подошла к столу и допила остывший чай. Закашлялась, кашель незаметно перешёл в слёзы, и унять их получилось не сразу.       Всё же, несмотря на череду удач Дельфины, в минуту сомнений о ней подумала не только Касси. Значит, было что-то! Предчувствие, мимолётная мысль, ощущение… Уметь бы ещё вовремя делиться этим…       Наконец ближе к пяти часам комм ожил протяжным пиликаньем. Полковник Франсуа, поприветствовав Кассиопею, сообщил:       – Контр-адмирал д’Эстре действительно покинула планету три недели назад, но капитан сказал, что по пути к кораблю пристыковался челнок, который забрал мадемуазель д’Эстре. Пересадки – дело обычное, особенно на пассажирском судне, так что этот след потерян.       – А её городская квартира? – спросила Касси, сминая в кулаке первый попавшийся клочок бумаги.       – Мы не нашли ни документов, ни других носителей информации. Контр-адмирал тщательно подготовилась к отъезду.       Касси вздохнула. Ей не нравилось сквозившее в официальном тоне полковника сочувствие, но ещё тяжелее было оттого, что причин сочувствовать хватало с избытком.       – Верните её, полковник, – и, отвечая на немой вопрос, добавила: – Живой. Я должна с ней поговорить.       Пусть говорить с предателем не самое приятное занятие, это её дочерний долг перед Константином.       Поужинав, Кассиопея направилась во дворец. Он встретил её будничной суетой, поклонами слуг, приветствиями придворных. И почти на всём пути до покоев короля её сопровождали лучи закатного солнца, проникающие сквозь высокие окна.       А потом почти перед самыми покоями на Касси налетела служанка. Чепец сбился набекрень, девушка всхлипнула и всплеснула руками.       – Ох, мадемуазель! Вас только что хотели позвать. Королю вдруг стало хуже.       – Он..?       Служанка судорожно закивала и посторонилась. Кассиопея вбежала в комнату, почти не чувствуя ног. Тело внезапно онемело, а внутри, где-то на уровне живота, поднимался вихрь страха и отчаяния.       Врачи и медсёстры молча расступились перед ней. Она приблизилась к кровати больного и с первого взгляда поняла: это конец.       Король, осунувшийся и будто высохший, мелко дрожал, лоб покрывала испарина. Лицо Константина было бледным, как сама смерть, но на щеках пылал румянец.       Правитель повернул голову к Кассиопее и посмотрел на неё усталыми глазами, которые сияли уже нездешним светом. В них словно таял лёд, превращаясь в спокойную водную гладь.       Наверное, пока Касси смотрела в эти глаза, мир успел рухнуть и вновь родиться.       Она присела на постель и взяла руку короля в свои. Его ладонь была ледяной и ужасающе лёгкой.       – Отец, я здесь. И Элизевин будет, завтра утром.       Константин медленно выдохнул.       – Я не успею встретить её, ты же видишь, – а после паузы, затопившей покои, продолжил хриплым полушёпотом: – Это была Земля.       – Что?       – Картина. Не спрашивай, просто поверь. Ангелы знают, они мне сказали.       «Бредит», – заключила Касси, но усилием воли заставила волну паники отступить и посмотрела на короля внимательнее. Он определённо был в ясном сознании.       – Я принял решение, – твёрдо сказал он. – Теорос останется автономией. Пусть Элизевин займётся всеми формальностями, она вполне готова.       – Ваше величество…       – Ты восстановлена в звании, приказ у де Клориона. Ты должна найти и наказать виновников… всего этого.       – Слушаюсь, – голос всё-таки дрогнул.       В ответ Константин чуть улыбнулся бледными губами и сжал её ладонь.       Несколько минут спустя Касси вышла из покоев и прислонилась к стене. В детстве, играя в куклы, она и Элизевин любили менять им части тела. Иногда смуглянке доставались светлые ноги, а деревянное туловище обретало пластиковую голову. Сейчас Касси чувствовала себя такой куклой. И голова не своя, и ноги не те, и сердце совсем чужое, иначе бы так не рвалось из грудной клетки.       Издалека послышались шаги и шелест платьев. Королевская родня, адмиралы флота, Молниеносные, министры… Все, кто хотел бы помочь, но ничего теперь не изменит.       Внезапно из-за соседней двери раздался крик. Воинская привычка взяла своё, и Касси поспешила в кабинет короля, примыкающий к покоям.       – Я ничего не могла сделать! – всхлипнула медсестра, бросаясь к ней с потерянным видом. – Сонная артерия… Он уже минут десять мёртв.       Она поднесла ладонь ко рту и, кажется, заплакала. Касси на неё не смотрела: взгляд был прикован к полу, на котором в луже крови лежал юный Адам, сжимая в руке стилет короля.