Королева

***

      — Ты был тем, кто лишил меня выбора, Реборн. Так есть ли, о чём теперь говорить?       Тсунаёши равнодушно смотрит в окно, машинально вертя в пальцах ручку, которой несколько минут назад заполняла документы, всей фигурой выражая собственное недовольство поднятой темой разговора.       — У меня был приказ, — мужчина поправляет свою шляпу, привычно пряча взгляд в тени, но девушка уверена, что он следит за каждым её движением, готовый — подумать только! — в любой момент среагировать на угрозу.       Тсунаёши с сожалением качает головой, чуть хмурится: она знала, что проблемы взаимопонимания будут, но всё-таки сталкиваться с ними напрямую… неприятно. И самую чуточку — горько.       — Я понимаю. Я принимаю. Вот только прошлого это не изменит, знаешь же? Как, впрочем, и моего решения, — явно почувствовав, что её собираются перебить, Дечимо Вонгола поднимает ладонь в молчаливой просьбе остановиться и переводит серьёзный взгляд на мужчину. — Нет, послушай сначала меня, Реборн. Я знала, на что шла. Я знала, с кем заключаю союз. Я всё это знала. Никому из вас не стоит заниматься самообманом, Реборн. Ты же сам учил меня, помнишь? У тебя нет причин сомневаться в собственной науке. Это был мой осознанный выбор — так не смей его осуждать после того, что ты сам сотворил с моей жизнью.       — Твой выбор — спустить века могущества своей Семьи в слив для отходов, Тсуна? Загнать её под пяту какого-то нувориша? – тоном, готовым по ядовитости поспорить с талантами Бьянки в готовке, уточняет мужчина.       Тсунаёши сжимает ручку в кулаке, выпрямляется в кресле так, словно в ней в один миг проснулась вся чопорность английских королев. Она раздражённо щурит глаза, но говорит ещё более мягким и спокойным тоном, чем раньше:       — Мы равны, Реборн, — тот насмешливо хмыкает, собираясь выдать что-то не менее ядовитое вновь, но девушка не даёт сказать и слова, вдруг неуместно светло улыбается, расслабившись и словно выдохнув, откладывает в сторону ручку и острожным движением проводит пальцами по кольцу Вонголы на своей руке: — К тому же, Реборн, вспомни. Как я получила признание прошлых глав Семьи?       Он молчит — она зажигает пламя на кольце, тотчас взвившееся ярким янтарным огоньком, тёплыми бликами окрасившим её глаза.       — Я клялась уничтожить Вонголу, Реборн.       Тсунаёши и смешно, и больно одновременно; она улыбается и в спину мужчине, и захлопнувшейся двери, не шевелясь и, казалось бы, даже не дыша. Лишь спустя какое-то время, словно опомнившись, девушка переводит взгляд на символ власти на своём пальце, выпрямляя руку напротив лица, и задумчиво следит за солнечными бликами в камне.       Это кольцо действительно никогда не было её выбором.       Её выбор — это люди.       Всегда.       Невольно вздохнув, Тсунаёши трёт пальцами переносицу и возвращается к документам: слияние двух крупных Семей повлекло собой куда больше бюрократических проволочек, чем ожидалось, даже несмотря на множество уже урегулированных за время сотрудничества деталей.       Бьякурану, наверное, тоже нелегко.       Им всем сейчас... нелегко.