I'll pass right through Erasing, Debasing I want to be the Anti You
События этого почти ужасного вечера подарили Барри самую настоящую боль. Боль, которую он заслужил, подведя тех, кем дорожил вновь, отказавшись от Джулиана, как всегда, выбрав Кейтлин. Он не знал почему решил так поступить, почему вырубил Джулиана, когда пытался достучаться до Сноу. Блять, как же это было глупо! Как вообще его лучшая подруга могла решиться на такое, похитив того, к кому Барри привязался? Он же не скрывал от Стар Лабс, что Джулиан ему по-своему небезразличен. Барри был в ярости и в глубине души молча ненавидел себя за все поступки, что привели к этому. Ненавидел Кейтлин за то, что та принудила его выбирать. Но он и не думал, что выбрав не того, придется лишиться другого. Лишиться Джулиана полностью, уволиться с любимой работы, которую Барри, к несчастью, в последнее время не особо ценил. Но, что самое страшное, на Джулиана он не был зол, приняв ко вниманию то, в каком состоянии тот был. А вот то, что испытывал Джулиан Барри даже не мог думать. Был уверен, что ничего не поймет. От одной мысли про ужасающие последствия было жутко. Но даже после всего этого, Аллен хотел позвонить или написать Джулиану, просто, чтобы вновь удостовериться, что с ним всё в порядке. А не снова попробовать поговорить с ним. О нет, этого не изменишь. Ненавистный и желаемый им одновременно наверняка сейчас считал себя самым несчастным человеком во Вселенной. Тогда, в больнице, Барри видел в глазах Джулиана колебание и упрек: «а я бы не выбрал тебя, не был бы с тобой, ведь наше дело гораздо важнее» — твердил тот взгляд. О, как Джулиан колебался, когда соглашался с тем, что от него хотел Аллен. Такая жгучая боль в глазах, которую Джулиан не заслуживал и хотелось сказать ему: «Я знаю о тебе все. О твоем недоверии, боли внутри от тоски и одиночества, о том, что ты запутался в себе, что ты не можешь оправиться от того, что я сам причинил тебе. Но я сожалею, позволь остаться. Не гони меня, ты нужен мне, я, кажется, тебя люблю, » — последнее пугало больнее всего. Но Барри не сказал из этого ни слова, ответив Джулиану молчаливым покачиванием головы, не осмелившись даже робко обнять Джулиана напоследок — за дверью топтался любопытный Паттерсон. Ну почему Джулиан сказал ему уйти? Пусть и непрямым текстом, но теперь было ясно, что это конец. Аллен до последнего думал, что не это Джулиан скажет. Он ведь мог попросить, что угодно! Именно это после их разговоров, секса и недопризнания было лишним. Как только подумаешь, что с всё будет хорошо, как вновь придет расплата. И то, что вместе с ним её несут и другие люди усиливает его вину в сотни раз, до такого состояния, что порой хочется опять всё изменить или просто убежать. Но ведь все все равно повторится по кругу. К несчастью, Аллен просто не мог отвести от него свой взгляд, когда коллега Джо уже допрашивал Джулиана. «Ненавижу его», — подумал он, стараясь не думать, что между любовью и ненавистью почти нет разницы. Полностью подавленный и разбитый Джулиан был тем, кого надо было пожалеть, обнять, а не просто покорно свалить увольняться. Спидстер, сделав так, в очередной раз всё поставил на самотек. Это не стоит борьбы, Ведь, по сути, он не мог любить Джулиана, раз так поступил с ним. Подставив под удар, причинил боль, поселил сомнение в чужой душе. Всего этого вообще никогда не стоило причинять никому. Когда Барри уходил из палаты вместе с Паттерсоном, он заметил ярко блестевшие в размытом освещении палаты глаза. Джулиан плакал. И было что-то в этих слезах невообразимо трогательно, щемящее и печальное, что вызвало спазм в горле и жжение уже в своих глазах. Уже бывший коллега (как не хочется думать так) почувствовал его взгляд, подняв влажные от слез глаза на Барри — это фигура в больничной робе вмиг показалась Барри маленькой и слабой, будто готовой вот-вот взорваться на атомы. Барри задрожал всем телом, мышцы на лице непрошенно задергались, в губах притаился немой стон. Из его глаз также невольно выкатилась слезинка. «Прости меня за то, что я не могу сказать тебе, что Флэш. Ведь это бы изменило всё» — держатся на самом кончике языка. Аллен делает шаг вперед, приоткрыв рот, чтобы наконец сказать о том, что творилось в его сознании, сознаться во всём. Но Джулиан отрицательно покачал головой и одними губами прошептал: «уходи». Все взорвалось. Мир вокруг рухнул. Титаник потонул в океане разрушений, так и не набрав пассажиров. А Барри не сказал ничего, просто развернулся и вышел, и смахнув на суперскорости слезы. А потом, пока несся по городу, знал, что только скорость излечит бы рану, что Барри нанес чужими руками себе самому. Было больно, чертовски пронизывающе и обжигающе больно. Зато теперь на вопрос: кто самый большой тупица и нытик в городе Барри ответит без сомнений. Но разве что-то могло быть иначе? Именно так все и должно было закончиться. Барри обозвал себя наивным дураком, в очередной раз поклявшись стать настолько сильным, чтобы не выбирать кого спасать, а спасать всех. И никакому Алхимии или богу скорости его не остановить. А вот с Джулианом, походу, все кончено. Что поделать? Такой короткий и немного ебанутый жизненный этап. Джулиан Альберт — ошибка, хотя считать так Барри до последнего не хотел, но, с учетом того, как они относились к друг другу, презрение было гораздо лучше любви. Да и Джулиан однозначно любил того, с кем проработал год, а не того, кого знал пару недель, пусть и не подозревая об этом. Того, кто был в этой временной линии до флэшпоинта. Так что Барри придется держаться от него подальше. План по спасению Джулиана, разрушению стен между ними рухнул, остался только один вопрос: что делать дальше?***
Джулиан приходит себя он в ужасной на вид больничной робе, от ноющей боли в голове и жжении в руке. Чем-то накачали. Дешевое обезболивающее Джулиан узнает легко и с трудом сдерживает стон, когда открывает глаза видит слепящий свет. Слава богу, он один. А еще, остается только надеяться, что проблема с Киллер-Фрост улажена. Ему больше не нужны злые мета-люди и добрые тоже. Нахуй Флэша, а, значит, нахуй и Барри Аллена. Подозрения и догадки теперь сливаются в одно единое целое: правду. Теперь Джулиан твердо уверен, Кто такой Бартоломью Аллен. Но только сейчас от этого не легче. Пока он был без сознания он видел сон. Такой сладостный и пугающий. В нем Джулиан ощущал кровавую пену на губах Флэша, мертвый блеск льдисто-голбых глаз Киллер Фрост, обломки экзоскелета того, кто пытался им управлять и ощущал, почти незаметная вибрация теплого камня, что он сжимает в ладони. В этом сне его собственная слабость тонет где-то внутри — он чувствует себя всесильным, а еще Джулиана Альберта во сне и не существует, есть только безликий Алхимия, что расщепляет всё в мужчине на две части. И вторая берет над телом власть подозрительно часто. О, как не бояться всего, что с ним происходит? Боль в груди, жжение в кисти ничто по сравнению с страданиями души. И светлая, и темная его часть борются между собой, заставив потерять контроль. Однако на людях Джулиан сдерживается, кажется максимально спокойным, хоть и уставшим, но внутри он только что лопнул, как мыльный пузырь, а Барри этого даже не заметил, когда вошел. Аллен беспокоился только о своей подружке. Сейчас он чувствует себя брошенным и Барри, и Флэшем — всем миром в их лице, это чувство ему противно. С Алленом он держится холодно, дежурно. «Мы с ним были близки» — вранье, что случайно слышит Джулиан, нервно расхаживая по палате. Всё меркнет по сравнению с тем фактом, что Джулиан одержим и, вновь, как никогда раньше, ослеплен ненавистью. Аллену не спасти его. Аллен не сможет. Аллен должен уйти! «Уходи же, Барри. Я больше не могу быть с тобой рядом». Аллен — двуличная сучка. Лицемер, кому прощенья нет и никогда не будет. Уходи, Аллен, уходи навсегда! «Я больше не хочу, чтобы ты возвращался. Не хочу видеть твоё лицо по утрам — ты сам вдоволь постарался для этого. Я не прощу тебя. Никогда. Ни тебя, ни Флэша, ведь вы с ним суть одного целого. Пришло время себя освободить». Маска Алхимии, что Джулиан сейчас держит в руках, опустошает его, сводит с ума, хотя что там… Джулиан уже и так очень давно уверен, что Сумасшедший, ведь с ним разговаривает Бог. И плевать, что самоназванный бог, бог скорости. От страха он теряет самообладание, уголки его губ дрожат. Сложно понять, когда всё это началось — Джулиан не помнит. Ему известно лишь то, что когда приходит Савитар, он лишается своей воли. Она крошится на мелкие бесцельные кусочки, а в груди остается слепая покорность. «Как я хочу, чтобы всё это окончилось. Мне нужно отмотать всё назад. К самому исходу, но я не могу». Хотелось обезопасить от самого себя остальных, просто исчезнуть. С твердостью сказать Савитару, что «нет! Я не буду никому подчиняться. Камень, ты мне не нужен. Мне нужно никому возвращать память о прошлой жизни. Нет… Никто не нужен, никогда никто при любых обстоятельствах». Джулиан молил самого себя о прощении и спасении. Всё то, что он натворил, мог натворить… Опять: нет! Это было жутко. Это не мог быть он. Определенно нет. Так жутко, так пугающе!.. Почему Флэш спас не его? Почему это была она? Почему Барри защищал ее? Жестокая, страшная и кровавая, но она была напугана не меньше Альберта. Кейтлин Сноу можно было понять — мужчина бы сам боялся того холода, что был в ней. Что уже говорить о самой девушке? Иметь схожую силу и не пытаться от нее избавиться, захочет только слабак. И он хотел этого — помочь ей. Когда-то он бы тоже попытался избавиться от того, что сейчас было в его руках. И Флэш тоже выбрал её, теперь из-за спидстера его голову терзает жуткая мигрень. Посторонний голос тяжело пульсирует в сосудах его висков. Вновь хочется плакать, но рыдания приходится сдерживать и просто покорно изучать эту жуткую маску в своих ладонях, зная, что как только ее наденешь, то вновь потеряешь настоящего себя в мрачных дебрях разума. Этот контроль. Нет, нельзя его потерять. У Альберта должно быть хоть что-то за что можно ухватится. Но его, как всегда, у него не будет. И неизвестно, куда всё катится, когда не веришь в свою победу, они ведь бросили Флэшу вызов, а Флэш был опасным, весьма опасным — везучим, но не его мужчина боялся. Савитар был гораздо страшнее. Боже, лучше бы или Флэш, или Кейтлин убили его там на, складе. Это бы стало для Джулиана спасением от безумия. Не пришлось бы тогда прогонять Аллена из своей жизни. Ведь именно этого больше всего не хотелось. Парень был нужен ему, он так привык к нему за год, но того, что он защищал свою морозную подружку, а не того, на кого смотрел с обожанием, не того, кого в исступлении называл своим. Обидно. Но его не спасет ни Барри, ни Флэш, ни кто-либо ещё, а Савитар тем более. Для спасения просто надо надеть маску, плащ, сжать в ладони проклятый камень, что тут же приветливо запульсирует, подарив часть своего могущества, нужно постараться не закричать от отчаянья, боли и тьмы, в то, во что толкает его Алхимия. Области тьмы его разума безграничны. Пожалуйста, сожгите меня на мосту, Развейте мой пепел над Летой. Я в мертвые воды бесстрашно шагнул, Не став и ни тьмой, и ни светом. Я пешка простая в всесильных руках, Что жаждал лишь быть любимым. Жаль, пешкам не должно испытывать страх. Как дальше останусь гонимым. * Джулиана Альберта больше нет, есть просто доктор чужих судеб, готовый свершить то, что должен. И его имя: Алхимия.