Героиня второго плана

Найто Лонгчемп с шумом отпил газировку и немного подержал трубочку на губах, всем своим видом изображая непонимание причины, по которой Тсуна притащила его в кафе. Уф, боль жизни её! Ну, хорошо хоть не стал особо шиковать, заказав только пирожное и напиток. Савада и так шла на сделку с совестью, собираясь оплачивать счёт карточкой, принадлежащей Нане — мама оставила её на столе в знак примирения, но Тсуна не собиралась пользоваться отцовскими деньгами. Карточка прочно обосновалась в её бумажнике, но служила не неприкасаемым запасом «на всякий случай», а напоминанием о боли и ненависти, которые принёс в её жизнь Савада Иемитсу. Каждый раз, когда она смотрела на карточку, через которую отец откупался от матери, в голове всплывал тот подсмотренный вечер и Савада Мигель. Интересно, пользовался ли он этой карточкой? Колебался ли, снимая с неё деньги и оплачивая счета? Понимал ли, что отец вкладывал в эти оскорбительные подачки? Когда Тсуна впервые взяла её в руки, она мысленно поклялась, что никогда не использует и копейки, а теперь собирается оплатить перекус Найто Логнчемпа, чтобы местный сумасшедший рассказал ей, как она может попасть к Хибари Кеё. Воистину, как забавно устроен этот мир — если бы Савада не была так измучена, она бы рассмеялась. — Тебе тоже стоит что-нибудь заказать, Савада-чан. Ну, знаешь — чай, кофе или пирожок, чисто чтобы руки занять. А то, когда ты сидишь вот так, без еды, и сверлишь меня своим фирменным взглядом «Если-не-сделаешь-как-сказала-то-я-зверски-убью-тебя-во-сне», мне как-то некомфортно. Тсуна напряглась и подалась вперёд, скрестив руки на груди — натянутый смех Лонгчемпа стал гораздо тише и жалобней. Савада мысленно обругала себя за такую реакцию — это её последний, единственный шанс, и она не должна была выглядеть устрашающе. Лонгчемп, конечно, тот ещё извращенец, но агрессия Кё-сана это агрессия Кё-сана, и многое повидавшая секретарша полагала, что даже самый заядлый мазохист не выдержал бы и пяти минут. Она, конечно, не была Кё-саном, но она слишком долго провела рядом с ним и слишком часто занимала его место — и теперь она частенько неосознанно копировала его. Неудачно, пародийно, откровенно смешно, но Тсуне самой становилось спокойнее от подобного обезъянничества — будто через жесты Кё-сана, взгляды Кё-сана и решения Кё-сана создавался сам Кё-сан. Савада куталась в это эфемерное присутствие, пряталась, как маленькая девочка, и старалась продлить эту дурманящую иллюзию на максимально возможный срок. Сейчас, когда она больше не могла искать, эти ощущения были гораздо ценнее. Это при условии, что иллюзия почти разрушилась — кажется, она слишком привыкла к чужому поведению, и теперь оно стало частью её самой. То, что принадлежит ей, Кё-сану принадлежать не может, и теперь она почти не чувствовала Главу рядом с собой. — Хочешь взять что-нибудь ещё? Как и обещала, я плачу — что угодно в обмен на информацию. Внутренняя дрожь не давала сидеть на месте. Хотелось встать, встряхнуть наглого подростка, залезть рукой прямо в глотку и вытащить, выбить нужные слова. Почему он так уверен, диспозиция, время встречи и номер, по которому можно сделать бессчетное количество международных звонков. Тсуна запрещала себе фантазировать об этом — она просто стискивала зубы, собираясь выслушать и принять на веру всё, что скажет лгун. Лонгчемп рассмеялся ещё раз, потом замолчал и отставил газировку, вальяжно закидывая руки за голову. — Всё-всё, понял, жить хочу. Савада-чан, тебе только про Хибари рассказывать, или про всё вместе? Сначала Тсуна хотела крикнуть, что её интересует только Кё-сан, и побыстрее, но она усилием воли запихала порыв куда подальше. Она полностью беспомощна, и несколько часов никак не приблизят её к Кё-сану — но зато она получит информацию и сможет действовать с открытыми глазами. — Начни с самого начала. Лонгчемп кивнул, а потом вскочил, прикоснулся к собственному лбу и отвесил ей низкий поклон, протирая ладонью пол - он этот жест в фильме увидел или сам по себе идиот? — Тогда позволь представиться — Найто Лонгчемп, потомственный мафиозо и нынешний босс семьи Томасо. Если бы речь шла об аниме, то в этот наверняка что-то изменилось бы — цветовая гамма стала бы тёмной и холодной, дурашливое выражение лица сменилось бы на серьёзное, а дурашливый голос источал бы неприкрытую угрозу. Глаза Найто Лонгчемпа были чисты, как зимнее небо, а губы были растянуты в широкой, дурашливой улыбке. — Собственно, это я сказал, чтобы у тебя не возникло вопросов, откуда я знаю всё остальное. Итак, поговорим о мафии. Пирожное треснуло под укусом, крошки посыпались на стол и на пол. Лонгчемп смахнул те, что ближе, и взмахнул свободной рукой. — Итак, давным давно — лет двести назад — Примо, он же первый, он же босс, основал Вонголу. Это мафиозная семья, очень влиятельная, в настоящий момент возглавляющая альянс. Потом Сегондо сделал её великой, Терзо расширил границы, Кварто заключил мир с остальными, Квинто, Сесто и Сеттимо тоже вроде что-то сделали, Оттаво прославился тем, что был женщиной. В общем, бога-а-атая, удивительная история. Сейчас у власти Ноно, и он тоже очень могуч. И жил он, не тужил, пока все его сыновья внезапно не умерли. Мутная история, поинтересуйся у кого-нибудь из своих. Газировка в чужом стакане закончилась, и Лонгчемп смешно скосил глаза, намекая на добавку. Тсуна кивнула, и её собеседник радостно подпрыгнул, умчавшись к официантке. Вонгола, значит? Vongola, как ракушка, о которой спрашивали Дино, Шамал и кто-то ещё — даже под страхом смерти не вспомнить, кто. Но вопрос был — вопросы, непонятные, смешные для непосвящённых — и это значило только одно. Доказательство. Физическое, осязаемое доказательство, говорящее о том, что Найто Лонгчемп говорит правду. Надежда, порождённая отчаянием, слегка притушилась и ушла вглубь, уступая место разуму. Тсуна резко вздохнула и вытолкнула весь воздух из своих лёгких, собираясь слушать и анализировать. — Так вот, о чём это я? Ах да, Хибари Кёя. Видишь ли, поскольку все кровные дети Ноно мертвы, у Вонгола возникли проблемы с наследником. Там дикая замутка с кровью Примо и наследованием его Пламени, так что абы кто не подойдёт, а быстренько создать нового Ноно того… не того. Лонгчемп захихикал над собственной шуткой, а потом резко отклонился влево — газировка, которой Тсуна собиралась его окатить, так и осталась в стакане. Савада сама удивилась своему порыву — неужели её нервы в настолько плохом состоянии? — Вонгола Примо, он идеалистом был. Ну, помощь детям и старушкам, всякое такое. Как его вообще в мафию с таким подходом занесло, есть тайна за семью печатями — может решил, что клин клином вышибают. В любом случае, довольно скоро он психанул, собрал вещи и переехал в Японию, на ПМЖ. Ладно, хорошо, это имеет смысл — в конце концов, она и сама немножко итальянка. Но неужели Лонгчемп намекает на то, что её Кёя — наследник мафиозного клана?! Да он больший японец, чем всё население префектуры Коти! Школьник словно прочёл её мысли — он резко замахал руками и ногами, показывая, что всё не так. — Не-не-не, Хибари не наследник Примо. Тут дело в другом — структура высокопоставленного мафиозного клана буквально завязана на Пламени. Ураган, Гроза, Туман, Дождь, Солнце — никто и разговаривать с тобой не будет, если у верхушки нет этих атрибутов. Это мелкому клану вроде моего можно обойтись пулями воскрешения, в «уважаемых» всё серьёзно. А Вонгола, она самая-самая — и одним из показателей её крутости является тот факт, что каждое поколение Боссов собирает вокруг себя весь набор хранителей. Сам Босс традиционно владеет Примовским Небом — на деле просто Небом, но дядечкам надо выпендриться — и у него есть настоящее Облако. Редчайшее Пламя, если хочешь знать моё мнение — твой Хибари единственный, кого я вообще видел. Кажется, она начала что-то понимать. Предчувствия, странные события в Намимори, оговорки и собственная потеря памяти заиграли новыми красками, мозаика почти сложилась — сложилась до конца, на самом деле, но она ничего не могла утверждать, пока не убедится… Неважно. Не сейчас. Потом. Найто Лонгчемп ободряюще улыбнулся и со всей силы стукнул её по плечам. — Хибари Кёя — потомок первого Облака Вонголы. Немца, если мне память не изменяет. И сейчас он уехал в Италию, принимать почётный титул Хранителя и учиться у Облака, которое у Ноно. Хотя я сильно сомневаюсь, что он действительно будет сидеть и слушать. Вот такие дела — там ещё много всего интересного, но об этом потом. Если захочешь, зайди ко мне, подробно потолкуем. Ха? Какого демона??? — Нет уж, давай сейчас! Мне нужно знать всё о… Пистолет опустился на стол прямо между ними, глухо стукнув о дерево. Лонгчемп улыбнулся и подтолкнул его к ней. — Это настоящий пистолет, Савада-чан. Заряжен обычными пулями. У всех мафиози есть такой — я хотел покрасить его в зелёный и оранжевый, но статус Босса не позволил. Потрогай-потрогай — у тебя наверняка тоже такой будет. Оружие бликовало металлическим дулом, и Тсуна очень хотела отбежать от него подальше, будто он был ядовитой змеёй, бросающейся без предупреждения. Лонгчемп заржал и хитро сложил руки, хлопая себя по плечам тыльными сторонами ладоней. Впрочем, потом он резко успокоился и сел прямо, сложив руки перед собой, как примерный мальчик. — А твой Хибари убивает людей. Мы маленькая семья, живущая на отшибе, но слухи долетают и сюда. Так что, насколько я знаю, последний год новое Облако Вонголы разъезжает по миру, сворачивая чужие шеи. Или он забивает жертв до смерти? Прости, не очень вслушивался. В общем, нарабатывает репутацию — и для новичка моложе двадцати он поднялся возмутительно высоко. Думаю, ты скоро к нему присоединишься — в смысле, тоже будешь убивать за деньги. Ух, уже завидую — Вонгола отлично платит за головы врагов! Школьник расхохотался и сделал несколько шуточных выстрелов, сложив пальцы пистолетиками. Его образ смазывался, растворялся, исчезал за подступающей чернотой. Кё-сан убивал людей. Не избивал, не калечил, не угрожал — лишал жизни. Насовсем. Подходит, смотрел на ещё живого человека, а потом чик… Тсуна легко могла себе это представить — заляпанный кровью Хибари, тяжело смотрящий стальными глазами. Или, быть может, он убивал с улыбкой, и они серебрились от наслаждения? Значит, из каждой поездки незнамо куда, к ней возвращался убийца. Убийца приходил в её дом, убийца желал ей доброго утра, убийца ел её еду и рассказывал, как прошёл день. Она жила с убийцей. Стирала вещи, в которых он убивал. Брала безделушки, которые он покупал во время убийства. Или, быть может, и вовсе забирал у мертвеца, как трофей? Она была готова лично собирать его сумку, когда он отправлялся убивать. Из трансового состояния её вывел Найто Лонгчемп, хихикающих самым возмутительным образом. — А по тебе и не скажешь, что ты в глубоком шоке, Савада-чан. Точно не хочешь посмотреть пистолет? В общем, мой адрес на визитке — надумаешь, приходи, я всегда к твоим услугам. В общем, такси подъехало, я пошёл. Пока! Парень поклонился, шутливо отдал честь и сбежал, по-мультяшному, ненадолго замерев в дурацкой позе. Только с третьего раза Тсуна поняла, что официантка хочет, чтобы она оплатила счёт. Савада не помнила, как добралась до дома — не помнила и следующие несколько дней, приёмы пищи и походы в туалет. Возможно, она даже вышла к Нане — неважно, неинтересно, не сейчас. Значит, Кё-сан стал убийцей. Тсуна более-менее пришла в себя только тогда, когда обнаружила себя на кухне, допивающей третью кружку саке. Видимо, не нашла стопки или стаканы — налила в то, что есть. Так, ладно. Шок прошёл, можно думать. На самом деле всё очень просто — да или нет, Савада Тсунаеши. Принимаешь и следуешь, или забываешь и идёшь дальше. Итак, Хибари Кёя, говоря языком Хана-тян, окончательно слетел с катушек, начал убивать и уже натворил дел на пожизненное заключение в одиночной камере. Он добровольно и окончательно увяз в криминале, для нормального общества потерян, он псих и отморозок и никто не даёт гарантий, что он не прирежет её за неудачно сваренный чай. Но разве она не знала, что Кё-сан собирается сделать это? Разве она не планировала последовать за ним и стать криминальной личностью в составе якудза? Да, это так. Но она не думала, что это будет так. Никогда не верила, что придётся причинять вред людям на самом деле. Никогда не думала, что всё будет…так. Тем более, она ожидала, что они пройдут всё вместе — что Кё-сан будет рядом, а не натворит дел и сбежит за океан. Успокойся, Савада Тсунаеши. Ты расстроена, шокирована, обижена. Но твоя обида, твой шок — он от того, что ты не готова? От того, что предыдущие обещания были лишь детской игрой? Но, самое главное — теперь ты знаешь, что Кё-сан убийца. Любишь ли ты его? Ей потребовались неделя и две бутылки на голодный желудок, чтобы найти ответ. Да. Это был её Кёя. По-своему заботливый, удушливый, надёжный Хибари Кёя. Тот самый, который приютил её, который оплатил её лечение и пошёл мстить. Глава Комитета, за которым она следовала столько лет, человек, чью волю она с гордостью несла. Запах его вещей не изменился, когда она узнала правду. Есть и другие признаки. Разве он не выглядел подавленным, когда возвращался из поездок? Разве она не думала, что он страдал? Ты просто оправдываешь себя. Оправдываешь, как жёны психопатов. Хочешь убедить себя в том, что всё было хорошо, хочешь починить очки и жить в своём розовом мире дальше. Возможно. Но… разве она не знала обо всём с самого начала. Она уже видела, как он избивает людей, видела, как он калечит — кто знает, что удержало его от убийства тогда? Она знала, что он готов убить — чувствовала это своим Пламенем — но разве её это беспокоило? Если бы Кё-сан убил бы кого-нибудь из них, что бы она сделала? Смотри правде в глаза, Савада Тсунаеши — ты бы попыталась придумать, как спасти Кё-сана от тюрьмы. В твоём сердце не было бы жалости или того ужаса, который ты переживаешь сейчас. А ещё — кто сказал, что твои собственные руки чисты? Кто сказал, что ты никого не убила в тот промежуток времени, который стёрли из твоей памяти. Может, поэтому и стёрли? Может, поэтому у тебя почти нет Пламени? Скажи, Савада Тсунаеши — ты способна убить человека? Тсуна зажмурилась, не желая отвечать на собственный вопрос, но потом резко выпрямилась и уставилась в окно. Да. Каждый раз, когда она сражалась за Кё-сана, она была готова убить. Если бы вместо шокера в её руках был нож, она бы воткнула его во врага, ни секунды не колебаясь. Более того — воткнула бы, прекрасно осознавая последствия. Она чудовище. Чудовище, которому не место среди нормальных людей. Монстр, опасный для окружающих, Монстр, спокойно общающийся с другими монстрами. Пропасть подступила, как никогда близко. Разверзлась прямо на её пути, приглашающе поманила — дальше сюда, на самое дно Упасть, запачкаться, вырастить зубы и когти — а потом подняться ввысь и заорать от солнечного света, созданного для живых. Когда-то она сказала, что будет следовать пути Шуры. Когда-то она решила, что в мире нет ничего, что она не была бы готова оставить ради этого. Когда-то она клялась, что останется, даже если будет сметена шествием тысячи демонов — или присоединиться и сметёт любого, неспособного удержаться на пути? Что же, время пришло, Савада Тсунаеши. Да или нет? Боги или демоны? Жизнь или пропасть? Человек или чудовище? Телефонная трубка лежала там же, где и всегда. Первый номер на быстром наборе — всё просто, как заварить чай. — Рей? Собирай всех. На поляне, через час.