Героиня второго плана

— Нет, нет-нет-нет! Для начала — я ни за что не стала бы выходить замуж в свадебном платье! После того, как Занзас отбушевал, Тсуну вернули в её комнату. Её сытно накормили, дали спокойно помыться и поспать, чтобы на следующий день мучить с самого утра. Кажется, Мармон в экстренном порядке связался с Фонгом, выяснив абсолютно всё о её Пламени, так что её разбудил Варийский Ураган, представившийся Бельгефором. Они потратили три часа, медитируя на пеньке в лесу, и Тсуна успела продрогнуть до костей. Помогло, конечно, и интуиция больше не пыталась вырваться из-под контроля, но оно того не стоило! После этого постоянно шишикающий и хихикающий убийца вручил ей нож, заявив, что «она ему нравится». Подарок Савада, конечно же, приняла, тихо порадовавшись, что ей не потребовалось демонстрировать свои таланты — она наверняка случайно вонзила бы оружие куда-нибудь в свою ногу. После медитации её вернули в комнату, куда ворвался Сквало. Орущий Супербиа притащил кучу каталогов с одеждой, потребовав тыкнуть пальцем в нужные платья. Тсуна отнекивалась, но у неё не было шансов — как минимум потому что её оглушили звуковой волной. Пришлось пообещать, что она подумает на досуге — от неё потребовали ответа в ближайшие десять часов. После этого Сквало сбежал, чтобы вернуться через несколько минут, притащив с собой папку с бумагами и несколько свадебных фотографий. По легенде, которую успели придумать Кёя с Занзасом, она вышла замуж за бывшего Главу Дисциплинарного Комитета незадолго до его отъезда в Италию. Они не устраивали церемонии, просто расписавшись и оформив брак, планируя нормально отметить уже после его возвращения. Потом Кёя улетел, а Савада благополучно поменяла все документы, собралась с мыслями и рванула за ним. И теперь от Тсуны требовалось поставить печать на бумажку и стать Хибари Тсунаеши. Вот так, с бухты барахты! Без жениха!!! Надо сказать, что документы со свадьбы будут полностью настоящими — Вария уже дёрнула за нужные ниточки, и в Намимори появились все необходимые записи. Новые паспорта тоже создавали настоящие государственные работники, и теперь они в экстренном порядке летели в Италию, чтобы оказаться у Тсуны в кратчайшие сроки. У курьера даже не будет времени отдохнуть — он сразу же двинет назад, чтобы добавить в архив бумагу с их с Кёей печатями. От неё требовалось просто поставить маленький красный штампик на белом листе. Полчаса Саваде доказывали, что это необходимо. Что наличие брака может обезопасить и Хибари, и её, что у Вонголы будут частично связаны руки — совсем чуть-чуть, но и это будет огромным достижением. Что после заключения брака они с Кёей смогут видеться и даже, возможно, жить вместе, что дон Тимотео ни за что не будет ломать эти отношения сразу, сделав вид, что он уважает чужое пространство. Что у Хибари появятся доказательства, и его выпустят из Вонгольской тюрьмы, и что им надо торопиться. Плюсы такого решения очевидны, как и то, что ничего переиграть уже не получится — и Сквало искренне не понимал, почему она колеблется. Но, Боги и демоны — это же свадьба! Настоящая! После которой она станет женой! А где чувства? Где свидания? Предложение, в конце концов? Не кажется ли хоть кому-нибудь, кроме неё, что всё развивается слишком стремительно? Она влюблена в Кё-сана уже много лет, это правда. Но ей и мысли не приходило, что он ответит взаимностью — а, когда такое предложение появилось, она была уверена, что всё несерьёзно. Он просто…ну…временно побудет с ней, а потом найдёт себе нормальную жену, с которой будет растить детишек, и она никогда, ни словом, ни делом не напомнит ему о том, что между ними было. И тут — свадьба? Брак? Штамп в паспорте? Им надо было поговорить, прежде чем ставить эту печать. Не наорать друг на друга, а потом обняться и… кхм… физически сблизиться, а сесть и поговорить. О том, что она чувствовала, о том, чего хотел он. Понять, что вообще происходило между ними всё это время, узнать, насколько их взгляды совпадают — возможно, обсудить некоторые моменты на берегу, составив соглашение, выгодное для обеих сторон. Потому что Тсуна знала — этот брак не будет фиктивным. Они будут жить вместе, спать вместе, решать вопросы вместе. Интуиция говорила, что она по-настоящему выйдет замуж только один раз — и ей совершенно не хотелось, чтобы этот момент её жизни был именно таким. Сквало словно прочитал её мысли — серьёзно посмотрел на неё, отложил в сторону документы и перестал орать. — Я понимаю, что ты не этого хотела. Может, ты вообще не собиралась выходить замуж за своего pazzo Padrone, или ждала, что в рамочках будут настоящие фотографии, а не три-четыре подделки. Но ты ведь понимаешь, верно? Мы не в той ситуации, чтобы «слушать сердце». И, конечно же, Сквало был абсолютно прав. Они в Мафии, тут есть пробелы посерьёзнее, чем разбитые девичьи мечты. Будь приземлённее, пока ещё Савада — сосредоточься на насущных делах. В конце концов, только ты в этом виновата. — Вы сможете обсудить внезапное бракосочетание, как только твоё Облако выпустят из заточения, Luccichio. Но говорю сразу — придётся тебе жить с ним ближайшее несколько лет, если не хочешь внезапно обнаружить себя в кресле Дечимо. Подписывай. Что же, да будет так — сама ведь эту кашу заварила, когда приехала сюда. Теперь будь послушной, пока куча людей пытаются спасти твою жизнь, и отвечай за последствия. Думать надо было, ясно? Теперь время геройства прошло - хорошие девочки слушаются умных старших. Всего одна печать — маленькая, корявая, немного детская. Когда она купила её себе - в начальной школе, на отдыхе с Кёко-чан? С тех пор так и не появилось повода поменять. Один столбик иероглифов. Всё. — Поздравляю, Хибари Тсунаеши. Сквало слегка оскалился, показывая, что время дружелюбия и участия кончилось. Тсуна только прикрыла глаза, подкладывая ладони под свои колени и усаживаясь поудобнее. Запри эмоции, спрячь чувства — плакать будешь позже. Возможно, даже не сегодня — сейчас ты не имеешь значения. — Значит, мы поженились двадцать седьмого августа, за день до его отъезда. Поскольку Кё-сана вывозили по поддельному паспорту, у него это нигде не отмечено — настоящие документы, которые я взяла с собой, содержат доказательства. Кё-сан не афишировал факт своей женитьбы, потому что он довольно скрытный человек, я молчала, потому что было не до этого. Регистрировалась на девичью фамилию для удобства — не успела привыкнуть к новой. Обручальные кольца продала вместе с остальными драгоценностями, когда искала деньги на билет. Что-то ещё? Правая рука Варии одобрительно хмыкнул, собирая билеты в папку. — Чем больше времени я с тобой провожу, тем сильнее ты мне нравишься, Luccichio. Пока этого достаточно. Выбрала шмотки? Думай быстрее — cazzo Padrone скоро вернётся от Ноно, тогда нам всем будет не до этого. Тсуна кивнула, послушно беря в руки первый журнал. Шмотки так шмотки, будем думать. Отличный способ отпраздновать. — А «Padrone» — это как «Boss»? Босс? Последнее слово девушка произнесла на родном языке, так что вышло нечто вроде «Босс'у». Она быстро просматривала каталог, ставя галочки над простыми и свободными вариантами — ничего вычурного, короткого или облегающего. Сквало следил за её руками, не отрываясь, и чему-то кивал. — Он самый. Но будь осторожнее — Босс может быть всего один. Для меня это Занзас, для тебя твой Хибари, и именование чужого Босса «Боссом» не сулит ничего, кроме неприятностей. Лучше использовать титулы — консильери, Ноно, Глава каких-нибудь Капонне. Первый каталог закончился, и Тсуна взяла следующий. Пока что она показала на четыре платья — в принципе, вполне достаточно, теперь стоит разжиться кофточками и юбками. — А «cazzo» что значит? Мужчина с удивлением хмыкнул, когда она, после кучи вещей в офисном стиле, поставила галочку около милой юбки-комбинезона с подсолнухами. Ну и что, что она явно почти детская, и Тсуна будет выглядеть дай Бог на четырнадцать? Миленько же! А с чёрной футболкой вообще отпад! — Много чего. Если некультурно — «dick», но можно и как «damn» перевести. Понимаешь? Первое слово Тсуна не знала, а вот второе, если она правильно помнила, значило «чёрт». Интересно — значит, Сквало в лицо называет Занзаса «чёртовым Боссом», и ему ничего за это не делают? — А Занзас не обижается? Сквало тут же обидно заржал, и у Тсуны появилось страшное предложение, что всё-таки что-то не так поняла. — Не, не обижается. Он же чёртов Босс. Они ненадолго замолчали, а Тсуна немного залипла над брючным костюмом. На европейской модели выглядит круто, но вдруг ей не пойдёт? Нет, пожалуй, она не будет это брать. Сказано — носит только юбки, значит будет носить только юбки. — А «pazzo» тогда что? Ты назвал Кё-сана моим «pazzo Padrone». Каталоги кончились, и Супербиа взял их в руки, быстро просматривая отмеченные места. — «Crazy». Ты же не будешь отрицать, что у тебя сумасшедший Босс? Так, Luccichio, с этим всё понятно — есть предпочтения относительно docce, mutande e calzini? Не понимаешь, да? Ладно, вот doccia, вот mutande, а это calzini. Так что? Форма, цвет, материал? Может, лучше collant? Сквало, ни капли не смущаясь, взял ручку и пририсовал одной из моделей лифчик, трусы и носки, называя каждый элемент отдельно. Тсуна почувствовала, как она краснеет — эй, платья это одно, но нижнее бельё вещь довольно личная! И зачем ей всё это покупать? Просто верните вещи, с которыми она приехала в Италию — они ещё очень даже нормальные! Сквало вдруг дёрнулся, поворачиваясь к двери. — Ладно, выберу на свой вкус. Не до того теперь — Босс идёт. Когда мужчина это сказал, Тсуна почувствовала, что он прав. Мир вокруг изменился, стены радостно загудели, а её интуиция заинтересованно приподнялась, желая вырваться и встретить чужое Небо. Тсуна сразу же мысленно затянула мантру, запихивая Пламя куда подальше. Не хватало только опять «подключиться» к нему и потерять контроль. Нет, спасибо — она ещё от предыдущего раза не отошла. Занзас, разумеется, даже не постучался — это всё ещё его особняк, даже если ей любезно выделили эти комнаты. Яростный вулкан сразу же заполнил собой всё пространство, дыхание перехватило, и она поспешила спрятаться за тропическим Дождём. Сквало, конечно же, почувствовал, как она закуталась в его Пламя, но только хмыкнул и встал, уступая место своему Боссу. Нет, всё-таки гостиная в апартаментах, которые ей выделили, не была создана для живых людей — посетителям совершенно негде разместиться! Глава Варии махнул рукой, когда она попыталась его вежливо поприветствовать, и сразу же залез в папку с документами и в каталог, желая увидеть, чем они занимались. Тсуне было неуютно — да, он приказал называть его по имени, с минимум официоза, но это же…неправильно? Мысленно называть по имени это всегда пожалуйста — тем более, что фамилия Занзасу совершенно не шла — но вслух?! Опять же, может, для итальянцев такое панибратство и считается нормой, но японцы-то не итальянцы! Хотя со Сквало и Бельгефором проблем не возникло — они как-то сразу вошли в ближний круг, и Тсуна относилась к ним, как к семпаям, которые возятся с неопытной первогодкой. Они с удовольствием отвечали на её вопросы, помогали подбирать слова, а интуиция прямым текстом говорила, что она действительно им нравится — своей манерой держаться, речью, спокойствием и послушанием, а также приземлённостью и умением сразу взяться за дело. С чего они всё это взяли, Тсуна не представляла, но не спешила никого переубеждать. А вот с Занзасом всё было сложнее — во многом потому что она не могла прикоснуться к нему своим Пламенем, и потому что его Пламя свободно прикасалось к ней. Сложно быть спокойной в обществе человека, чей внутренний огонь заставляет тебя терять связь с реальностью — особенно если он сидит прямо напротив, непозволительно близко, и с совершенно восхитительной усмешкой закидывает ноги на стол. Хана-тян, правда, назвала бы это «оскалом маньяка-потрошителя, который только что сбежал из психушки», но Тсуна всегда предпочитала плохих парней. — Так что, поздравляю тебя с замужеством, Luccichio? Выдать тебе бантик в честь праздника? Губы непроизвольно дёрнулись, на секунду складываясь в усмешку, и Тсуна мысленно хлопнула себя по щекам. Это злой подкол, жестокий и злой — но ей точно не стоит скалиться в ответ и говорить что-то вроде: «Именно. Жду не дождусь — хочу посмотреть, как мой бант будет гармонировать с твоим хвостом». Ты никогда так не делаешь — это чужое Пламя хочет, чтобы ты скалилась в ответ. Чёрт, надо с этим что-то делать — их Небо всё равно смешивается, хотя оба держат щиты. Занзас фыркнул, и девушку опалило разочарованием. Тсуна сразу же устыдилась и решила хотя бы выдавить вежливую улыбку, когда мир на секунду стал вязким, а потом резко вернулся к нормальному состоянию, оставляя странное ощущение, словно она только что прошла сквозь туман. Она закрутила головой, пытаясь обнаружить источник своеобразных ощущений, и пространство рядом со столом всколыхнулось, словно стекая со странного ребёнка Мармона. — Удивительная чувствительность. Сквало сразу разъярился, чуть ли не бросаясь на Мармона с кулаками — кажется, он тоже был одурачен его Пламенем. — Врооооой, какого хрена?! Странный ребёнок повернул капюшон к Тсуне, пристально рассматривая её лицо. — Можешь спросить у нашей гостьи. Она сразу же ощутила, как вокруг стелется чужое Пламя — подбирается, обволакивает, легонько касается кожи. Оно насквозь дружелюбное, располагающее к себе настолько, что сводит зубы. Тсуна не выдержала — пискнула, глубже зарываясь в чужой Дождь. Пусть прольётся, пусть смоет ощущение липкости и капелек тумана, а то, что битое стекло колется и царапает кожу — это ничего, это не страшно. — Ахуеть. Блядь, как ты это делаешь? Занзас уставился на неё, словно она только была здесь, а потом пропала. Под этим взглядом было неуютно, Тсуна поёжилась и отвела глаза. Мармон задумчиво склонил голову, заставляя свой Туман подойти вплотную к её стене из Дождя, и задумчиво ответил: — Через управление чужим Пламенем, полагаю. Вернее, его излишками, которые вырываются непроизвольно. Вмешательство в контроль минимально, она не сможет, например, управлять Дождём — но может слегка изменить его траекторию, направляя на себя. Помимо этого, у неё зашкаливающая чувствительность. Она мгновенно заметила мой Туман, когда я использовал его, чтобы убрать языковой барьер, и неосознанно посмотрела в мою сторону. Я знаю очень мало людей, которые смогли достичь такого уровня через годы тренировок, и никогда не видел, чтобы подобное делали инстинктивно. Концентрация тоже поражает — я смотрю прямо на неё, ищу её Небо, но нахожу только атрибут Дождя. Неудивительно, что её не нашли — она виртуозно прячется. Воздух нагрелся, так сильно, что опалил ресницы — Эспозито Занзас смотрел. С удивлением, с интересом, с безумной, пахнущей горелым мясом радостью. Изучал, прикидывал так и эдак, окружил её хрупкую стену битым стеклом. Тсуна чувствовала, как меняются вероятности, выстраиваясь вокруг одного слово — диверсия. «Вонгола хорошо распоряжается своими ресурсами» — будущий Босс сразу нашёл ей применение. Милая девочка, юная девочка, невинная девочка — она не горит, у неё нет Пламени, она испуганно визжит и вжимается в стену. Таких девочек сотнями ввозят в Мафию — девочка-однодневка, девочка-кукла, девочка-труп. Кто запоминает их лица? Кто обыскивает на входе? Кто воспримет её всерьёз? Идеальная убийца — осталось только научиться прятать клыки. — Не будь ты в Семье Хибари, забрал бы в свои офицеры. Поднатаскать немного, и место в пятёрке лучших убийц мира обеспечено. Ярость кружит вокруг — мягко ходит, как тигр вдоль клетки. Ластится, мурлычет, зовёт — давай, поддайся, покажись. В Дождь ты прячешься — а в меня? Сможешь? Справишься? Примеришь мантию из магмы и стекла? Мармон откашлялся, разрушая атмосферу, и повернулся к Занзасу. Он явно был недоволен, что их прервали — Тсуна почувствовала, что, если бы она предложила своим посетителям чай, в Туманника сейчас летел бы стакан. — Мне кажется, делать такие предложения преждевременно. Я согласен с тем, что дочь Иемитсу может быть полезна — но, для начала, нам надо добиться того, чтобы она не оказалась в кресле Дечимо. Только сейчас Тсуна смогла нормально дышать — когда в комнате ощутимо похолодало. Занзас в момент переключился, стал мрачно-серьёзным, убрал ноги со стола и подался вперёд. — Это да. Если коротко — мы в заднице. Нет, Блестяшка, твои друзья-хранители в один голос поют, какая ты нежная и трепетная фиялка, а Иемитсу клянётся, что тебя всю жизнь в унитаз головой макали. Причиной наших несчастий является ноющий мусор — он третий день ссыт в уши Ноно, пересказывая все байки о «Гокуцуме из Намимори». Надо сказать, от твоего послужного списка я мальца охуел, даже со скидкой на то, что мусор завирается. Тсуна покраснела, мысленно воя и прикидывая, как лучше врезаться головой в стену. Вот зачем он вспомнил всю эту бредятину, да ещё и выдаёт её за чистую монету? Теперь точно не отмоешься — даже если она на голове стоять будет, доказывая, что не верблюд, кто-нибудь всё равно попросит плюнуть. — Не ссы — там подставу видно невооружённым взглядом. Все знают, что ноющий мусор пытается соскочить, и сейчас активно сдаёт тебя, чтобы уйти с поста Наследника — на понимание, что это верный путь под пирс, ему мозгов не хватает. Старик тоже не дебил, и знает, что дети нашего консильери не особо рвутся во власть, так что делит всё на сто — но посмотреть на тебя всё равно желает. И вот тут, блядь, начинаются проблемы. Да уж. Спасибо тебе, дорогой братец. Помнишь, что она говорила по поводу рассказов Реборну о её существовании? Ну так вот — от того, что она сама себя раскрыла, её угроза действовать не перестала. Ну держись, Савада Мигель — твоя любимая старшая сестрёнка скоро познакомит твои щёки с кафелем. — Короче — если старик увидит тебя сейчас, то плавать ноющему мусору под пирсами. Если не будешь прятаться, то твоё чистое Небо за версту видно. Если будешь?.. Сквало отрицательно покачал головой, отвечая на невысказанный вопрос. — Я прекрасно чувствую, кто сидит под моим Пламенем, чёртов Босс. Ноно ни за что не будет один, ему донесут. Сомневаюсь, что такой трюк удастся провернуть на расстоянии, и никого из наших не пустят постоять под дверью. Мармон кивнул, подтверждая чужие слова. Занзас же на реплики своих людей даже головы не повернул — только слегка сместил зрачки, а сейчас снова уставился прямо на Тсуну. — …Тоже видно. Так что, как только ты войдёшь в комнату с Ноно, быть тебе наследницей. Поскольку мы это поняли, принимаем как данность и думаем, что делать дальше. Приоритет — сохранить твоё Пламя таким, какое оно есть. Фонг говорит, что его можно выправить, но в этом случае способность к предвидению потеряется. Я говорю, что старику глубоко насрать, что ты там видишь, а чего нет, и твоему дражайшему папуле тоже — потому что полудохлые Кольца Вонголы работают только от нормального Пламени. Так что они, ясен хуй, попытаются тебя «вылечить». И вот это — то, чего допускать нельзя, ни в коем случае. Поднимай свою задницу, Блестяшка — ситуацию я тебе обрисовал, время жрать и думать. И они действительно отправились «жрать» — Занзас привёл её в огромную столовую, где уже собрались остальные офицеры Варии. Огромную, разумеется, и в тёмных тонах — тут вообще присутствовал только один стол. Луссурия тут же заворковал, предлагая ей место рядом с собой, и Тсуна осторожно села на самый краешек стула, рассматривая еду. Что сказать — на столе было мясо. Очень, очень, очень много мяса. Очень жареного, очень острого, очень мясного мяса. Сбоку сиротливо притулился зелёный горошек — Тсуна осторожно потянулась за пиалой, чувствуя разочарование. Эй, она же в Италии — где паста?! — Ты уж прости нашего Босса, милая. О нём можно спорить часами, но одно остаётся неизменным — за столом Занзас ведёт себя, как свинья. Зато он всегда благодушный и молчит. Луссурия тихо хихикнул, как бы извиняясь за неудобства, а Тсуна непонимающе посмотрела на Занзаса. Да, он ел очень энергично, прямо руками — но в чём проблема-то? Сквало поперхнулся. — Ты серьёзно?! Вроооой, что с тобой не так, Блестяшка?! Тсуна смутилась от всеобщего внимания, запоздало выпутываясь из чужого Дождя. Рядом подстерегал Туман, так что она сразу же завернулась в Солнце. Мармон совершенно непонятно цокнул, Луссурия вздрогнул, а офицеры замолчали, желая узнать, что же произошло. — Ну… эм… Чем громче ты ешь, тем вкуснее приготовлено? Как ещё можно показать хозяину, что тебе нравится? Хотя, конечно, есть моменты, когда это неуместно, но ведь мы не на похоронах сидим. Все так делают. Ответом ей было шокированное молчание. — Блядь. Грёбаные японцы. Я был уверен, что этот херов Ямамото издевался надо мной. Именно в этот момент у Занзаса закончилось мясо, так что разговор пришлось прервать — Босс догонялся отбивными, попутно устраивая мозговой штурм. И, надо сказать, это было нечто. Варийцы спорили, посуда летала, Тсуна осторожно жевала куриную ножку, Луссурия упорно пытался подложить ей что-нибудь побольше и пожирнее. И, конечно же, они ни к чему не пришли, хотя дельные идеи проскользнули. Тсуна молчала — несмотря на Туман, убирающий языковой барьер, она просто не понимала, о чём они говорят. Всё было слишком громко, слишком суетливо — хотелось получить хоть немного личного пространства. Стоило ей подумать об этом, как Занзас резко замолчал, а потом поднялся, громко ударив руками по столу. — Заткнулись! Мусор, верни Блестяшку на место, она здесь ничем не поможет. Остальные — у вас десять минут, чтобы предложить что-то нормальное. А пока… Он полез в карман штанов, а потом бросил ей маленькую чёрную коробочку. Тсуна поймала, больно стукнувшись бедром о стол, и вопросительно замерла. Мармон, увидевший, что именно она держит в руках, побледнел и вскочил на стол. — Босс, вы не можете! Это ведь последняя разработка Верде, мы заплатили… Глава Варии плюнул на пол, затыкая странного ребёнка одним взглядом. — Заткнись. Это всего лишь побрякушка — захочу, сделают ещё миллион. Блестяшка, оно твоё — попроси патлатый мусор, он объяснит, как пользоваться. Если не подойдёт, скажи мне, дам другое. Твой аркобалено думает, что обычное кольцо не сработает, но мы, блядь, не в том положении, чтобы привередничать. Тсуна не верила своим ушам. Неужели это действительно кольцо? Артефакт, с помощью которого можно делать всякие штуки, от которых захватывает дух? Она осторожно приоткрыла коробочку, с неверием разглядывая полоску металла. Надо же, действительно кольцо — сплошное, с небольшой печаткой и непонятными вензелями. И ощущается странно — чем-то похоже на браслет Кё-сана, только другое. Роднее. Мягче. Понятнее. Как… как Небо. Занзас терпеливо ждал, пока она насмотрится. Следил за каждым движением, помечал вдохи и выдохи. Смотрел — тёмно-красными, винными глазами, серьёзными и тяжёлыми, как застывшая магма. — Старик хочет видеть тебя в конце недели, так что у нас три дня, чтобы придумать план. Я не верю в судьбу, Блестяшка — но, если ты действительно можешь что-то сделать, то сейчас самое время. А потом полыхнул, сжигая салфетки, стоящие на столе. Резкий, яростный, не желающий терять время. — Чего уставилась? Пошла!