Героиня второго плана

Она вспомнила. Словно кто-то снял заслонку с дальнего уголка памяти, стёр такой отвратительно-неправильный слой, и теперь освобождённые воспоминания потоком хлынули внутрь, занимая положенное им место. Они не пролетели у Тсуны перед глазами, она не рухнула в глубину своей памяти, возвращаясь в тот злополучный день. Нет — просто теперь она помнила, что пару лет назад чуть не умерла, пытаясь убить высокого блондина, обозвавшего её «байстрючкой Иемитсу». Всё начиналось совершенно невинно. Фонг и Кё-сан, как обычно, куда-то ушли, а потом Хибари-доно притащил ей пакеты с продуктами и запретил выходить из дома, пока он не вернётся. Тсуна честно следовала этому приказанию, пока не наткнулась на очень странный чемодан — в тот момент неведомая сила завладела её сознанием, заставляя открыть кейс и застегнуть на руке клетчатые часы. Самое ужасное — артефакт, который нельзя было снять, воровал Пламя. Тсуна отчётливо помнила свой испуг, своё отчаяние, панику и попытки снять это отвратительное, неправильное приспособление — а ещё она помнила омывающий душу ужас, когда следом за часами показался его владелец. Конечно, парень в клетчатом и с глазами-пуговицами вёл себя максимально мило и вежливо, но тогда ещё Савада Тсунаеши точно знала, что его не существует. Он морок, ловушка, маленькое щупальце огромного чудовища, которое и затеяло всё происходящее. «Представительная Битва Радуги» — красивое название для отвратительного пиршества, где людей заставляют биться друг с другом, а судья пирует бойцами и выжимает их досуха. Монстру в клетчатом нужно было только Пламя — он высасывал его через свои часы, стремясь насытиться. Тсуна поняла это, просто взглянув на щупальце, которое с широкой улыбкой объясняло лживые правила игры. Оно сказало, что участие добровольное — но её заставили надеть часы, потому что она идеально подходила. Оно заверило, что часы можно снять в любой момент — те, что затянуты на её запястье, исчезнут лишь когда закончится Пламя. Она сделала вид, что подчинилась. Тсуна помнила это — как она дрожала, молясь Богам, чтобы чудовище ей поверило. Она сделала всё, чтобы ей поверили, а потом рванула на улицу — к Кё-сану, гонимая надеждой, что он сможет что-то изменить. И, кажется, она почти добралась — потом её часы сработали, а ближайшим противником стал юный Гроза. Она не хотела с ним драться — чудовище, устроившее игру, заставило их сойтись. Она победила. Обзавелась двумя шрамами от лисьих зубов, пропустила через себя столько электричества, что хватит на убийство небольшой армии — она, простой человек, смогла сокрушить монстра. И то, как она победила, и было тем, что интересовало Талбота и Фонга, которые стояли вокруг кресла и ждали её пробуждения. — Я могу видеть вероятности. Не выбирать, как когда попадаю в Пространство Вероятностей и вижу нити, а просто следовать за тем, что происходит здесь и сейчас. Серьёзный Фонг подошёл поближе и осторожно прикоснулся к её руке. — Вы использовали эту способность, когда сражались с Гаммой? Гамма? Что ещё за Гамма? А — наверное, это имя того Грозы, с которым она дралась. Тсуна выпрямилась, всё ещё чувствуя себя неуютно в вотчине Талбота, и задала самый волнующий её вопрос: — Он жив? Фонг сразу же ответил: — Да, не волнуйтесь. Гамма давно тренируется с Пламенем, он гораздо более живучий парень, чем может показаться. Так что, Хибари-сан — вы использовали новую способность в битве с ним? Древний мастер подобрался, с видом хищника собираясь ловить каждое слово. Тсуна вздохнула, собираясь с мыслями — то, что произошло два года назад, надо как-то адекватно описать. Она и сама не до конца поняла, что это было и как этим пользоваться, если честно. — Да…да. Это было очень странно. В общем, вы знаете, мастер Фонг — обычно я просто чувствую, что с какой вероятностью произойдёт. Дважды мне удавалось изменить будущее, увидев всевозможные варианты развития событий и сделав нереальное самым вероятным. Но в той битве всё было немного не так. То есть, сначала всё было, как обычно, а потом я чуть не умерла, и... Тсуна заставила себя замолчать — никто ничего не поймёт из её сумбурных рассуждений. Надо собраться с мыслями и попробовать ещё раз. — В тот момент, когда я позволила Пламени управлять мной, мир вокруг просто замер — мы двигались, но очень медленно. Не знаю, как описать, но реальность словно расслоилась. Я видела тысячи замерших фигур — себя и Грозу, и все эти фигуры разыгрывали одну из вероятностей. Я не могла ничего поменять или что-то в этом духе, ведь моё тело замедлилось так же, как и остальной мир. Но я могла войти в ту себя, которая вела к нужному исходу. Понимаете? Я ничего не меняла — просто плыла по течению с открытыми глазами. Видела будущее и не могла заставить его измениться так, чтобы мир сам пришёл к нужному решению — но могла пойти по пути, который меня устраивает. Не изменяла мир — изменяла себя. Талбот задумчиво кивнул, а потом хмыкнул — если бы у Тсуны была её интуиция, она бы наверняка почувствовала, как он замирает в предвкушении. — Понятно. Легендарная Гиперинтуиция Вонголы, возведённая в абсолют — предчувствие, обострённое настолько, что может изменить мир. Абсолютное искажение. Но, кажется, твоё Пламя неуправляемо? Не можешь выключить, не можешь подавить. Нужен выключатель, это ясно. Или, скорее, фильтр — убрать одно, усилить другое… Неснимаемый, это ясно. Работающий на постоянной основе, без сбоев. Непрерывно… Интересно. Талбот бормотал что-то себе под нос, отходя к одному из огромных шкафов. Фонг тихо кашлянул, привлекая внимание Тсуны, и отвёл глаза. — Простите меня, Хибари-сан. Я был тем, кто принял решение стереть вам память. Ваше Пламя было слишком нестабильным, вы могли погибнуть от потрясения — тогда мне казалось, что я выбираю меньшее из зол. Время показало, насколько я ошибался. В груди словно взорвалась маленькая граната, но Тсуна всё равно дёрнула губами, силясь улыбнуться. Благие намерения Фонга, благие намерения Кусакабе — по неведомой причине, с ней это никогда не работало. Все попытки причинить ей добро и нанести радость оканчивались слезами, болью и потерями — но как объяснить людям, что не надо пытаться сделать её жизнь лучше? Неважно, что впереди — она хотела бы выбирать сама. — Не волнуйтесь, мастер Фонг. Просто не делайте так больше, ладно? Никогда. Даже если кажется, что другого пути нет. И, пожалуйста, не используйте самую вежливую форму обращения — я ведь ваша ученица. Ну, вроде как… Странный ребёнок серьёзно кивнул. — Да, я буду тебя учить. Обычно я беру в ученики детей до пяти лет, но готов сделать исключение. Сразу говорю — ты никогда не раскроешь свой потенциал, никогда не станешь на одну ступень с теми, кто начал учиться раньше. Я даже не уверен, что это можно будет назвать «обучением», если честно… Но мы попробуем. Как только выйдем отсюда… — Что произойдёт не раньше, чем через неделю — этого должно хватить, чтобы сделать достойный прототип. Располагайтесь, дорогие гости — жилые комнаты через три поворота, вон за тем стеллажом. Небо, советую подготовиться к кровосдаче. Тсуна ничего не сказала, осторожно поднимаясь с кресла. Пора было начинать. Талбот оказался верен своему слову — первый артефакт был готов через неделю. Тсуне дали серёжки — маленькие, невзрачные, которые пока что не могли помочь при работе с Пламенем, но их уже было достаточно, чтобы Тсуна не сходила с ума. Талбот лично вдел их в её уши, заявив, что это полная ерунда — настоящий, рабочий атрибут будет готов позже, и он лично привезёт его Тсуне, и заодно посмотрит, что у них за странная связь с Пламенем Занзаса. Но даже этот атрибут, созданный на коленках, уже был произведением искусства. Как только серёжки оказались на новой владелице, у них не осталось ни одной причины оставаться у Талбота. Фонг, тоже оставшийся у древнего мастера на это время, вызвал машину, и они вернулись в нормальный мир.