Героиня второго плана

Стрелять. В мишень. Снова, снова, снова. С двух рук, по-македонски, как учил Занзас. Чтобы пистолеты стали частью руки, чтобы вся жизнь поместилась в выстрел, чтобы пуля попала в цель. «Живи выстрелом», «вложи душу», «сделай так, чтобы пистолет жил вместо тебя» — сейчас, после тысячи выстрелов, она потихоньку начала разбираться. Хибари Тсунаеши добровольно проводила всё свободное время в тире. Она делала домашние задания в те два часа, что объясняла пройденный материал Мигелю, училась водить мотоцикл с Гокудерой на выходных и проводила с Фонгом все свои вечера — при таком расписании у неё всегда был дневной разрыв в несколько часов. Разрыв, который можно потратить на то, чтобы стать лучше. Она слабая, очень слабая — её жизнь зависит от того, послушаются ли пистолеты. Фонг не шутил — после того, как она освоилась с серьгами, мастер всерьёз взялся за её обучение. Иногда это выматывало её ментально — например, когда Фонг брал её в казино и предлагал просчитывать все вероятности одновременно, или когда она стояла на самом оживлённом перекрёстке Палермо в час пик и рассказывала о каждом водителе и пассажире, или когда они прятались в тенях и наблюдали за сделками. Мастер считал, что её пассивное использование Пламени также требует дополнительного развития, и придумывал тысячи и тысячи ситуаций, где она должна была напрячься изо всех сил. Вероятности случайностей, эмоциональное состояние, будущие поступки — она видела так много, что от этого болела голова. Сдерживаться тоже было сложно, но гораздо легче, чем смотреть, и Тсуна упражнялась в этом каждый день. Гораздо чаще они тренировали активную часть её Интуиции. Ту, что была «музеем восковых фигур» — ту, с помощью которой она могла с завязанными глазами перейти оживлённое шоссе, ту, которая позволяла ей спрыгнуть с крыши и остаться целой, ту, что превращала вероятное в реальность. Фактически, она могла сделать всё, что угодно — от неё просто требовалось войти в нужную себя. Лучшей тренировкой этой способности была драка с мастером Фонгом. Из оружия — шокер и пистолеты, заряженные холостыми, из умений — Пламя и её физическая подготовка. Из результатов — непрерывное поражение. Она действительно начала слишком поздно. Слабое тело, природная неуклюжесть, почти полное отсутствие гибкости и физической силы — это не исправить даже самой интенсивной зарядкой на свете. Конечно, она старалась изо всех сил — но сколько лет потребуется, чтобы вариант «встать на руки, чтобы увернуться» хотя бы появился в её «музее восковых фигур»? Именно поэтому она просила у Фонга новые упражнения, поэтому использовала йогу во время утренней медитации с Белом и поэтому тратила всё свободное время на пистолеты. Чем выше её навыки, тем больше шансов, что она сможет их использовать. Чем больше шансов, тем вероятнее это событие. Чем вероятнее событие, тем проще найти его в «музее восковых фигур». Чем проще его найти, тем быстрее она сможет воплотить это в реальность. Можно развивать цепочку до бесконечности — это никак не изменит суть. Талант и способности влияют на результат — но только упорные тренировки помогут ему развернуться в полной мере. Выстрел, выстрел, выстрел. Пока что два из десяти — если она будет тренироваться, у неё получится. К тому же, во всём этом был огромный плюс — Тсуна так нагружала себя, что забыла про шрамы. Почти. — Так и знал, что найду тебя здесь. Переводишь наши запасы, Блестяшка? Сквало стоял, прислонившись к дверному косяку, и ухмылялся. Тсуна опустила оружие и поставила на предохранители — интуиция говорила, что так будет гораздо лучше. Поскольку Талбот всё ещё не прислал свои чудо-пули, она до сих пор не виделась с Занзасом, и из-за этого тренировалась в полном одиночестве (несколько мафиозо из отряда Лусса не в счёт). Если бы глава Варии был здесь, он бы наверняка наорал на неё, заставил бы сменить позу и выдал несколько советов, влияющих на эффективность — но его здесь нет, так что имеем, что имеем. — Занзас обещал мне глотку выдрать, если не буду использовать боевые. Разве это не значит, что Вария покроет расходы? Пистолеты уже привычно спрятались под юбкой, а Тсуна потянулась, думая, что у неё болит спина. Нет, у неё постоянно всё болело — при условии, как интенсивно она занимается спортом, это ожидаемо — но это могло влиять на её стрельбу. Но не прекращать же тренировки из-за этого! Может, стоит заглянуть к Луссурии, чтобы подлечил? — Ладно, развлекайся. Главное, пули с Пламенем не трать — обычных у нас, как грязи. У тебя посетитель, Блестяшка. Тсуна на несколько секунд замерла, прислушиваясь к интуиции, а потом радостно взвизгнула и стремительно стянула перчатки. Сквало усмехнулся ещё сильнее. — Ты бы хоть из вежливости спросила, кто пришёл, Кассандра недоделанная. Пожалей простых смертных. Хибари-сан, собравшаяся бежать в маленькую комнатку на четвёртом этаже, замерла, а потом медленно подошла к итальянцу. Будет лучше, если Супербиа проводит её — он прав, не стоит пугать людей. — Сквало, расскажи мне, кто пришёл. Я совершенно не в курсе, что это Кё-сан, который заберёт меня в наш дом на ближайшие пять дней. Итальянец заржал, а потом махнул рукой, предлагая ей следовать за ним. — Понял, вопрос снят. Ты знаешь, что отвратительно притворяешься? Знаешь, соберись-ка сразу. Чего время зря тратить. Давай, пошли — твоё обожаемое Облако никуда не денется за десять минут. Тсуна кивнула, думая, что ей действительно стоит прихватить с собой несколько вещей. Как минимум то шикарное вечернее платье, в которое она влюбилась несколько дней назад, и купила его прямо с витрины бутика. Красное, в пол, с разрезом — Пламя просто орало, требуя упаковать его в первую очередь. И расплести бублики, заменив их на фривольный пучок в японском стиле, и прихватить брошку, подаренную Фонгом… Кё-сан сидел в одной из безликих комнат, которыми изобиловал варийский особняк — он встал, стоило Тсуне появиться на пороге, и даже не пошатнулся, когда она с широкой улыбкой повисла на его шее. Видимо, Сквало смирился с особенностями «грёбанных японцев», и позволил им встретиться наедине — можно было быть искренней и более открытой. — Зверёк. Тсуна осторожно опустилась на землю, а потом встала на цыпочки, ткнулась лбом в чужой лоб и закрыла глаза. Тепло, уютно, хорошо — так, как и должно быть. Боги и Демоны, как же она скучала. — Пойдёмте, Кё-сан? Я уже собралась. Оябун кивнул, осторожно отстраняясь, но сохраняя руку на её талии. — Занзас обещал выделить мне транспорт. Загрызу до смерти, если он выкатит твой мотоцикл. Тсуна замерла, и это сразу было замечено — Кё-сан повернулся к ней и слегка наклонил голову. — Нравится? Я выбирал. Хибари-сан икнула, подумав, что периодически она настолько слепая, что положение не спасает даже интуиция. Ну кончено же, мотоцикл выбирал Кё-сан — и покупал, наверное, тоже он. Занзас был их союзником, но Оябун ненавидел зависеть от кого-либо — едва ли он позволил бы сделать настолько дорогой подарок. Интересно, а у него тоже есть мотоцикл? Кё-сан кивнул, будто из них двоих это он мог почувствовать чужие намерения и поймать мысли. — Есть. В гараже Вонголы стоит — нет времени пользоваться. Можешь ездить, если хочешь — хотя они совершенно одинаковы. Этот день сулил нечто очень хорошее, но Тсуна сознательно сдерживала Интуицию, не позволяя ей испортить сюрприз. Что-то родное, что-то радостное, что-то весёлое, ностальгичное и тёплое — достаточно, чтобы доверчиво последовать за Кё-саном, сесть в машину и положить голову на родное плечо. Её чемодан благополучно бросили в багажник — какое счастье, что в Варии не принято задавать вопросы. Кё-сан посмотрел на неё, а потом вдруг нахмурился и полыхнул неудовольствием. — Это серёжки, которые создал Талбот? Тсуна кивнула, невольно трогая артефакт. Недовольство Оябуна усилилось. — Какая посредственность. Он не думал, что тебе их всю жизнь носить? Непременно пришлю ему образцы — пусть сделает что-нибудь достойное моей гокуцумы. Хибари-сан хихикнула в чужое плечо — воистину, она совсем забыла, что у Хибари были очень строгие требования к прекрасному. Если подумать, то все украшения, которые он ей дарил, были довольно особенными и изысканными. Никаких гвоздиков, только оригинальный дизайн, с интересно расположенными камнями. — «Гокуцума», да?.. Её уже называли этим словом. Наверное, надо всё-таки залезть в словари и посмотреть, что же оно значит. Жаргон из мира Якудза, наверное — что-то вроде «Нее-сан». — Жена оябуна, которая может взять на себя управление семьёй, если потребуется. Серебряные глаза Кё-сана откровенно смеялись — он веселился, поддразнивая её. Тсуна же думала, насколько смешной может быть судьба. Её столько лет называли «женой Босса» — возможно, посмотри она значение этого слова, их отношения с Кё-саном пошли бы по иному пути. Водитель остановился у их дома, и Кёя лично вытащил её багаж. Вариец вежливо поклонился и укатил в закат — до возвращения в Варию была уйма времени. Ей всё ещё не представилось возможности воспользоваться своим ключом — Кё-сан открывал всё сам. — Зверёк, что ты думаешь о том, чтобы на днях заглянуть со мной в Вонголу? Тсуна чувствовала, что в словах оябуна нет подвоха, но всё равно удивлённо моргнула. Кё-сан нажал на кнопку седьмого этажа, и лифт закрылся, отрезая их от мира. — Реборн регулярно проводит собрания у Десятого Поколения Хранителей. Ты мой заместитель, и я предлагаю тебе поучаствовать в одном из них. «А ещё заменять меня на всех остальных, потому что я это всё терпеть не могу» — подтекст мгновенно бросался в глаза. Тсуна мысленно улыбнулась — примерно так звучал приказ заменять Главу Комитета на школьных собраниях — судя по всему, его отношение к этим сборищам совершенно не изменилось. Что же, она тоже не видит смысла бунтовать — ей не повредит возвращение к старой стабильности. — Конечно, Кё-сан. Положитесь на меня. Оябун легко улыбнулся, и Тсуна с удовольствием закуталась в греющее душу «как и ожидалось от моего Зверька». Кажется, она скучала по этому удушливому Облаку и их старым добрым временам. Лифт остановился, и Кё-сан первым вышел из кабины, чтобы ненадолго замяться у двери. Тсуна услышала гул, и вдруг поняла, что в их квартире прямо сейчас находятся двадцать человек. — И ещё кое-что, Зверёк… Дверь открылась, и в коридоре обнаружились Сай и Рей. Они радостно завопили что-то вроде «Хибари-сан пришла!», и их крик подхватили родные, радостные, вызывающие слёзы голоса. Кё-сан отдал её чемодан ближайшему близнецу и повернулся, приглашая её войти. —...Сюрприз. Вроде как. Хотя, полагаю, теперь тебя нельзя удивить сюрпризом. Тсуна быстро-быстро моргала, думая, что растрогалась в самый неподходящий момент. Но это ведь её парни, её старый добрый Комитет. Бывший Комитет, вернее — ныне только-только зарождающаяся, но уже многообещающая Хибари-гуми. Парни обнаружились в гостиной — мебели не было, так что все поместились, но всё равно почти ходили по чужим головам. Её появление было встречено радостными криками — бывшие хулиганы в официальных костюмах приветствовали её и трясли бутылками с саке. На подоконнике теснились несколько коробок — кажется, парни накупили роллов и суши. — Я подумал, что стоит отпраздновать нашу свадьбу. Конечно, потом повторим церемонию в Японии — но было бы неплохо посидеть вот так, в кругу семьи. Ну, и выпить саке со всеми желающими, а то мы так и не сделали этого. Хибари-гуми отозвались радостными криками на родном языке, и у Тсуны перехватило дыхание. Она даже разглядела небольшое возвышение, созданное непонятно из чего — как будто они действительно в Японии, в нормальном доме, и всё уже хорошо. Сейчас они с Кё-саном сядут рядом и выслушают поздравления, а потом обменяются чашками с каждым желающим, принимая их в свой клан. А потом они будут пить, веселиться и разговаривать весь день и всю ночь — как они поступали, когда выбирались куда-нибудь на Новый Год. Её семья, которая всегда была рядом. Её собственная «Вария». Парни затихли, ожидая её ответа. Тсуна широко улыбнулась. — Дайте мне пару минут — хочу надеть своё лучшее платье.