Героиня второго плана

Просыпаться было тяжко. Голова гудела, Тсуна жмурилась, хмурилась и хотела остаться в тёплой пелене сна ещё на несколько минут. Кажется, ей не стоило так много пить. Сколько чаш она выпила подряд, натощак? Двадцать две? Двадцать три? Сначала с Кё-саном, как на настоящей свадьбе, потом с Хибари-гуми, которые непременно желали обменяться саке. Вообще, это было немного бессмысленно — потому что саке надо обмениваться с Оябуном, а не с Нее-сан — но парни с ослиным упрямством рвались выпить не только с Кё-саном, но и с ней. Ну, а потом всё само пошло — под на редкость дрянные суши пить было чертовски легко. Но в следующий раз она сама приготовит закуски! Серьёзно, это непотребство оскорбляет её предков! Кё-сан заворочался под ней, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Тсуна знала, что все его попытки бесполезны — они заночевали в ванной, бросив одеяло на мокрый чугун. Это было связано с банальной нехваткой места, вызванной необходимостью куда-то уложить двадцать человек — вчера возможность разместиться в отдельной комнате показалась им отличной идеей, а мысль лечь прямо в саму ёмкость для мытья звучала на редкость романтично. Сегодня Тсуна думала, что она слишком стара для такого экстрима — у неё болела шея, спина, голова и абсолютно каждая мышца в многострадальном теле. Они с Кё-саном натурально завязались в узел — она боялась представить себе, что он будет испытывать, когда проснётся. Хотя чего представлять — серые глаза открылись, и она смогла почувствовать всю палитру чужих эмоций. — В следующий раз никакого милосердия, Зверёк. Вечер кончился, травоядные выметаются. Тсуна кивнула, чувствуя, как натягивается кожа головы. Спать с пучком было отвратительной идеей — всё ныло, кололось и болело. Фонгова брошка тоже была лишней — она больно давила на грудь и наверняка мешала Кё-сану. Хорошо хоть додумалась снять пояс с кобурой, когда переодевалась в платье, а то два глока непременно добавили бы им проблем. Кё-сан перестал ворочаться, пытаясь поудобнее устроиться и врезаясь локтями, коленками и затылком Тсуны в высокие бортики, и задумчиво произнёс: — Тебе не кажется, что нам нужна ванна побольше? Тсуна, в этот момент думающая, как выпутаться из одеяла, которым они накрылись, согласно угукнула. Конечно, сейчас они оба в одежде, с двумя одеялами — но она тысячу раз подумает, прежде чем оказаться в этой ванной вместе с Кё-саном ещё раз. — Думаю, сегодня я не поеду в университет. Кё-сан одобрительно похлопал её в районе талии и постарался расслабиться — в таком положении напряжённые мышцы только добавят неудобств. Его ладонь находилась аккурат около одного из шрамов, и Тсуна вдруг отчётливо вспомнила, что у неё их несколько, и они довольно заметны. Это пошатнуло её душевное равновесие, и тело невольно напряглось — Кё-сан, разумеется, сразу это заметил. Он успокаивающе погладил её пальцами, слишком близко к одному из рубцов, и как бы между прочим сказал: — Кстати, ты так и не рассказала мне новости. Что думаешь о Палермском университете? Пальцы были слишком близко. Она понимала, что ведёт себя глупо, и что Кё-сан уже видел всё, что можно и что нельзя, но всё равно дёрнулась, стараясь уйти от прикосновения. Дёрнулась она в бортик ванной — слишком маленькое пространство, чтобы пытаться куда-то убежать. — Неплохо. Однокурсники хорошие. Вот, в аквапарк ходили на выходных. Кё-сан, у меня уродливые шрамы? Кажется, она сказала нечто странное — оябун поперхнулся воздухом и закашлялся. Тсуну буквально затопило чужим изумлением — как будто она вдруг подстриглась, покрасилась и назвалась Элеонорой. — Без понятия. Никогда не думал об этом. То есть, у меня тоже есть шрамы, их гораздо больше и они уродливее твоих. Меня обычно зашивают на коленке, а тебя штопал сам Рюджи-сан. Почему ты вообще спрашиваешь? Ощущение, что она ляпнула глупость, стало обоюдным — Тсуна тихо выдохнула, расслабилась и спрятала лицо на чужой груди. Действительно, чего это она? Знала же, что Кё-сан никогда не обращал на них внимания. И она не обращала — хотя Кё-сан действительно всегда возвращался с парочкой свежих рубцов. Они собирались стать преступниками, влиться и завоевать криминальный мир — с чего им вообще беспокоиться о таких глупостях? Но надо же — запало ведь в душу. — Да так, вспомнилось кое-что. А тебя напрягает, что я не бреюсь? Кажется, она таки доконала своего мужа — он героически преодолел кокон из двух одеял и сел, поднимая Тсуну вместе с собой. Теперь можно было немного отклониться и заглянуть в серые глаза. — Так. Зверёк, откуда этот мусор взялся в твоей голове? Что за европейские веяния? Мы в Италии, конечно — но тебе прекрасно известно моё отношение к гайдзинам и этому яду, отравляющему нашу страну. О да. Чёрт. Ей следовало это предвидеть — что Кё-сан, приходящий в ярость при мысли об осветлении волос, будет раздражён идеями Беатриче. Консерватор, националист, человек, посещающий выставки, музеи, театры Кабуки и принявший её в Комитет за умение заваривать чай — Боги и демоны, она пробудила зверя. Мда — кажется, она окончательно потеряла осторожность рядом с Кёей, и вообще не заморачивалась с выбором вероятностей. К счастью, Кё-сан не стал бить её или кусаться — он несколько раз сжал руки в кулаки, медленно выдохнул сквозь зубы и откинул голову назад. — Кажется, я знаю, чем мы будем заниматься сегодня. Буди травоядных, ищи автобус — поедем вымывать эту чушь из твоей головы. Кто, говоришь, вообще тебе это сказал? «Я загрызу его до смерти» — Тсуна постаралась увильнуть, думая, что несчастная Беатриче не заслужила месяц на больничной койке за свои слова. Она ведь итальянка — не удивительно, что ценности, которые она озвучивает, тоже итальянские. День был совершенно восхитительным. От качественного саке не болела голова, короткая зарядка прогнала ломоту в теле, а Кумо послушно сбегал в магазин, так что она успела приготовить массовый завтрак. И, конечно же, заварить Кё-сану чай — о, как давно она не заваривала чай! Нет ничего лучше, чем заварить настоящий японский чай в настоящем наборе для чайной церемонии — надо будет как-нибудь Занзасу такое организовать. А то хлещет свою кисло-горькую гадость, да ещё и пытается её приучить к «лучшему кофе во всём Палермо». Ну, когда не суёт ей вискарь. Парни встретили нормальную еду слезами восторга и радости — Тсуна и сама украдкой прослезилась, когда жевала рис. В Варии был свой штатный повар, так что готовить не приходилось, а тут такой кусок родной страны. Да что еда — душа пела, слушая нормальную, родную речь! Кто сказал, что итальянский красивый язык? Японку вроде неё уже подташнивало от «певучего великолепия». В общем, Тсуна пребывала во власти ностальгии. Приготовить еду на всех, арендовать автобус (дико переплатив за срочность, но Кё-сан приказал, а остальное не имеет значения. К тому же, его кошелёк не сильно пострадает от дополнительного нуля в чеке) и выслушать новости от своих парней. Хибари-гуми работали, некоторые попутно учились — первогодка, робеющий в присутствии Кё-сана, сообщил об успехах фирмы по продаже Тексиля. Старые добрые хулиганы, идущие своим путём — Тсуна чертовски скучала. Ни у кого из них не было плавок, а она не взяла с собой купальник, но в аквапарке находился магазинчик, содержащий в себе всё необходимое. Тсуна, разумеется, купила раздельный — если бы взяла слитный, Кё-сан бы его сразу разодрал. На них косились, украдкой фотографировали — парни радостно галдели, и Тсуна видела, что шрамов у каждого гораздо больше, чем у неё, и они значительно уродливее. Ну, не считая девственно чистого тела первогодки — но и он свободно болтал с остальными, на рубцы не косился и никакого интереса не проявлял. Шрамы и шрамы, чего такого? Чай, не живописью занимаемся. Кё-сан довольно улыбнулся, собственнически приобнимая её за талию. Рукой, на которой тоже был рубец — совсем свежий, наверняка от ножа. — Итак, предлагаю начать с вон того серпантина. Травоядные, будете путаться под ногами, глотки повыдираю. Вперёд? Тсуна несколько раз скатилась с каждой горки — даже с высоченной «камикадзе». Им действительно никто не мешал — ни итальянцы, пугающиеся толпы шумных азиатов, ни парни, которые, как и всегда, органично дополняли пейзаж. Она почти сразу забыла о шрамах, европейцах и лишних волосах — да и как думать обо всём этом, когда вокруг столько интересного? Боги и демоны — аквапарки это чертовски весело!