Героиня второго плана

Из-за постоянных исправлений в ПБ дублирую объявление сюда и выделяю. Авось так будет заметнее==: Я поняла, что не могу обыграть это в тексте, так что указываю в примечаниях: Между собой Тсуна и Кёя говорят на японском. Когда кто-то из них обращается к итальянцам, они переходят на итальянский. Итальянцы всегда говорят на итальянском (очевидно). Речь написана без ошибок - искажение слов имитирует акцент. Кто не знает, у японцев "р" и "л" это одна буква, "л" они почти не выговаривают — Ты действительно собираешься в музей керамической плитки*? Летти смешно всплеснула руками, когда Тсуна кивнула. Японка решила, что одного дня прогула достаточно, и выбралась из своего уютного мира в университет. Кё-сан спокойно отнёсся к её желанию, сказав, что найдёт, чем занять себя на несколько часов, а потом предложил устроить марафон музеев — они жили в Италии уже чёрт знает сколько времени, но до сих пор толком не занимались культурным просвещением. И первым на очереди действительно должен был стать музей керамической плитки, потом они думали о епископском музее** и дворце Абателлис*** — в общем, банально прошлись по «топу лучших музеев для туристов», решив, что надо же с чего-то начинать. Кё-сан собирался заехать за ней сразу после пар, и Тсуна не видела смысла скрывать свои намерения от однокурсников. — Тогда обязательно загляни в кафе напротив — там самые вкусные булочки на свете! Тсуна подумала, что едва ли Кё-сан оценит итальянскую выпечку, но послушно кивнула, давая понять, что запомнила. Мигель, узнавший, что сегодня занятий не будет, радостно улыбался и рисовал человечков на полях тетради, даже не пытаясь слушать. Хибари-сан думала, что брата жизнь ничему не учит. Казалось бы — просто послушать, о чём говорит преподаватель. Да, он поймёт не всё, но вдруг сможет уловить общий смысл? Она ведь не сможет быть его личным переводчиком все четыре года обучения, и её не будет рядом, когда придёт время сдавать экзамен! Вот почему она может осознанно подойти к вопросу, а он нет? Он даже не смог сам выбрать направление!.. Ах да. Видимо, поэтому Мигель и относился к учёбе, как к каторге — потому что он её не выбирал. Тсуна хотела учиться дальше — Мигеля просто запихнули сюда. Тсуна могла объяснить, зачем ей это надо — Мигелю сказали, что «он должен». Как должен наследовать Мафию, как должен ехать в Италию — да что уж там, как должен был покинуть мать и отправиться учиться в Намимори. Тсуна с самого начала сама принимала решения и отвечала за них — было ли что-то подобное в жизни Савады Мигеля? Он говорил, что не хочет ничего из этого. Интересно, если бы ему вдруг позволили уйти — смог бы он сказать, чего хочет он сам? Тсуна тихо вздохнула, а потом прислушалась к лектору. В брата вцепились Иемитсу, Ноно и Реборн — разве несчастный человек, не знающий, что можно самому выбирать своё будущее, сможет выбраться из этой западни? Она смогла бы — но не он. Пары пролетели совершенно незаметно. Наверное, потому что Тсуне нравилось — она ни секунды не жалела, что выбрала политологию, и с удовольствием ходила на все занятия. Интересно же! Мигель страдал, как мог, Доминико спал, девочки слушали и конспектировали. — Так ты прямо сейчас пойдешь, или… Летиция, снова заговорившая о музее, вдруг замерла прямо на середине предложения. Фелисита и Беатриче тоже притормозили — их компания, как раз выходившая из университета, загородила весь проход. Братец тихо взвизгнул и попытался сбежать — Тсуна рефлекторно поймала его за воротник, а потом вышла вперёд, чтобы выяснить причину остановки. Кё-сан стоял прямо напротив входа, в своём великолепном черном костюме с фиолетовой рубашкой, и медленно перекатывался с пятки на носок, распространяя вокруг убийственную Ки. Тсуна тут же радостно улыбнулась и сделала несколько шагов вперёд. — Кё-сан! Кажется, Фелисита поперхнулась воздухом, но Тсуна не обращала на это внимания. Она стремительно слетела по ступеням, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от Хибари. Глаза оябуна посветлели, стремительно обзаводясь серебристыми искорками, но Облако сохранил безразличное выражение лица и сдержанно кивнул. — Это твой муж? Ух. Он такой… азиат. Но эффектный, это точно. Летти не особо думала, что говорила — Тсуна чувствовала, что она просто не могла сдерживаться. Итальянка очень давно мучила Хибари-сан, пытаясь узнать хоть что-нибудь о Кё-сане, и её напор был настолько сильным, что девушка периодически чувствовала себя на допросе в подвале Варии. Неудивительно, что она не смогла удержать язык за зубами, когда таинственный человек, которого так долго скрывали, оказался прямо перед ней. Кё-сан повернулся на голос, и его глаза немедленно приобрели металлический оттенок, а давление Ки усилилось. — Брагодарю. Жарь, не могу вернуть компримент. Всегда считар европеек уродривыми. Это вы засоряете горову моему Зверьку? Пока Кё-сан говорил, Тсуна успела трижды мысленно умереть, и испытала дикое желание схватиться за сердце. Оябун говорил на итальянском! Да, его речь была медленной, с сильным акцентом, но он явно владел языком на очень высоком уровне. Нет, это ожидаемо, конечно — ведь Кё-сана давно завербовали в Мафию, и он, конечно же, не мог просто положиться на Туман. Если оябун мог справиться самостоятельно, он справлялся самостоятельно — потому что помощь чаще всего воспринималась им, как жалость и некое обязательство, услугу, которую необходимо вернуть. Беатриче сразу поняла, что речь о ней и о тех «европейских ценностях», которыми она поделилась с Тсуной. И то, что Кё-сан не оценил её просветительских идей, тоже поняла. Летиция, Фелисита и Доминико также почувствовали угрозу, и Хибари-сан с трудом могла дышать в этом облаке чужого страха. Кё-сан всё ещё не бил женщин, но он вполне мог запугать девочек до полусмерти — и, если верить Интуиции, именно это он и собирался сделать. Вероятности были одна хуже другой, и Тсуна чувствовала, что всё закончится очень, очень плохо — кроме одной единственной линии развития событий. Мигель всё ещё стоял рядом с ними — видимо, был слишком шокирован происходящим, чтобы попытаться сбежать. Этого было достаточно — Тсуна в три шага оказалась рядом, взяла братца за воротник и просто швырнула в Кё-сана. Конечно, была вероятность, что ничего не получится, ведь она была всего лишь хрупкой девушкой, а Мигеля несколько лет тренировал Реборн, но всё прошло, как по маслу — Савада взвизгнул и послушно сделал несколько шагов в заданном направлении. Под его ногами почти сразу оказались ступеньки, брат потерял равновесие и полетел, эпично врезаясь лицом прямо в грудь Кё-сана. Цель достигнута — напряжение сбилось. — Эм… Привет, Хибари. Братца колотило от ужаса, хотя Кё-сан не злился — в его взгляде, направленном на Мигеля, было лёгкое удивление с оттенком брезгливости. — А. Ты. В сторону. Статус Наследника Вонголы накладывал на Мигеля что-то вроде неприкосновенности — Хибари мог лишь слегка потрепать его, но не нанести серьёзных увечий, убить или что-то в этом духе. Вот и сейчас, видя, что Савада не собирается исчезать из его поля зрения, Кё-сан поступил максимально гуманно — просто схватил его за шкирку и отшвырнул в сторону, как щенка. Мигель взвизгнул, пролетел несколько метров и шлёпнулся на тротуар, отделавшись несколькими синяками и лёгким испугом. Тсуна использовала это время, чтобы добраться до Кё-сана, встать за его левым плечом и изобразить полную готовность отправляться. Идеальный результат — минимум ущерба, минимум усилий. — Кё-сан, идём? Я надеюсь, дорожный трафик позволит нам успеть к началу экскурсии. Чтобы повернуться к ней, Хибари-сану пришлось слегка переместиться, и итальянцы скрылись из его поля зрения. Он, разумеется, сразу понял, что к чему, и теперь Тсуна чувствовала чужие раздумья по поводу того, как стоит к этому относиться. Наконец, стальные глаза посветлели, и оябун расслабился. — Это была ты? Тсуна выпрямила спину, сцепила руки в замок и слегка поклонилась, как и полагается хорошей секретарше. — Мигель повёл себя невежливо, не поздоровавшись с вами. Я подтолкнула его, но не провоцировала падение. Вы собираетесь продолжить? Ситуация может поставить под угрозу то, зачем мы приехали в Италию, так что я проведу ряд приготовлений, чтобы минимизировать ущерб. Оябун тихо выдохнул, и для Тсуны это прозвучало смешком. Она выпрямилась, сохраняя невозмутимое выражение лица — Кё-сан, поймав её взгляд, махнул рукой, показывая, что смертоубийства не будет. Правда, он всё равно посмотрел на Тсуниных однокурсников, а потом произнёс своим худшим голосом: — Хорошо. Я не буду вмешиваться в дера Зверька. Пока. Ещё одна подобная инсинуация — загрызу до смерти. Как там она называла эту непередаваемую игру голоса Кё-сана? «Глас Ашуры»? О, да она была впечатлительным ребёнком. С другой стороны, Тсуна до сих пор считала, что это удивительное сочетание голоса и Ки звучит чертовски пугающе. Она следует за Ашурой по дороге из костей. И Бога, за которым она следует, легко можно принять за чудовище. — Зверёк, идём. Сегодня я отказался от свиты травоядных и выбрал мотоцикл. Ну надо же — и в самом деле точно такой же, как тот, что ей выдали в Варии. Отличие в расцветке — у них разный оттенок тёмно-фиолетового, и её немного светлее. Интересно, у брата-близнеца Ёкай-куна было имя? Или, возможно, Кё-сан считал, что у его мотоцикла женская душа? Сев сзади и обхватив чужой живот руками, Тсуна испытала приятную ностальгию. Да, она почти каждый день ездила так вместе с Гокудерой — но поездка с Кё-саном была совершенно иной. Как будто они снова в Намимори, им пятнадцать и шестнадцать лет, впереди очередной школьный день, собрание студсовета, а потом битва местных банд, из-за какой-нибудь банальной и давно забытой причины. Хорошо тогда было. Боги и демоны, как же хорошо. Они благополучно успели посетить все музеи, которые запланировали, а потом просто бродили по вечернему Палермо, рассматривая устремлённые ввысь дома. Они умудрились прибиться к группе японских туристов и пройти с ними пару кварталов, и даже сфотографироваться на парковой аллее. Добрая женщина средних лет оказала им услугу, так что на фотографии они стояли рядом — Хибари и Хибари-сан. Вместе. ___ *Речь идёт о Museum of tiles Stanze al Genio, который действительно существует и находится в Палермо. **Museo Diocesano di Palermo. Располагается в центре Палермо, рядом с главным Кафедральным собором. ***Palazzo Abatellis. Дворец и художественный музей, в котором находится «арка смерти».