Героиня второго плана

Юный Барбаросса трясся, как лист на ветру. Судя по всему, его притащили на переговоры с той же целью, что и Тсуну — набираться опыта — но напор его дяди выбил юного синьора из колеи. Возможно, причиной был Эспозито Занзас — в рабочей среде он превращался в жёсткое и бескомпромиссное чудовище. Тсуна поправила руки, скрещенные на груди, но ей всё равно было неудобно — дико мешались две подмышечные кобуры. Она никогда не носила их до этого момента, и сейчас, после более чем восьми часов носки, они успели натереть всё что можно и нельзя. О ногах можно даже не говорить — Тсуна и так радовалась, что уговорила Луссурию не одевать её в туфли на самых высоких каблуках. Сошлись на средней высокости — Тсуна всё равно умирала, чувствуя, что ноги зажаты в крысоловки. Её первый «выход в свет», который должен был стать той самой ступенью, с которой начнётся история «Хибари Тсуны», задаст тот образ, который загремит на всю Италию, так что имидж создавали всей Варией. Тсуна, конечно, воевала как могла, но её мнение учитывалось постольку-поскольку. Результатом стали низкий пучок с кокетливым косым пробором, узкая юбка-карандаш с настолько дерзким разрезом сбоку, что абсолютно каждый присутствующий знал, что на ней чулки, а не колготки, и белая офисная рубашка с двумя подмышечными кобурами, которых, разумеется, не прикрывал отсутствующий пиджак. В какой-то степени, из неё сделали кальку на Занзаса с лёгкой примесью порноактрисы из тематического фильма — и, к её изумлению, это дало определённый эффект. Она была единственной женщиной в душном кабаке на окраине Палермо, и ни один из присутствующих даже не имел непристойных мыслей в её адрес. Возможно, это было связано с тем, что она стояла, прислонившись к стене, и полностью зеркалила Сквало, возможно, причина крылась в её внутренней уверенности и понимании, что она разбирается в обсуждаемом вопросе, или просто никто не рисковал неподобающе дышать в сторону свиты Занзаса — факт оставался фактом. Она стояла здесь уже восемь часов, никто не думал о ней иначе, чем «ещё один офицер Варии — если что-то пойдёт не так, мы отсюда не выйдем». И непонятно, радоваться или огорчаться. Занзас хмыкнул и откинулся на спинку кресла, закидывая ноги на журнальный столик — прямо поверх бумаг, которые показывали Барбаросса. — Эх, чудеса. Магия, ёб вашу маму. Блестяшка, что думаешь — у нас тут настоящие волшебники? Тсуна, слишком уставшая, чтобы держать лицо, громко фыркнула. — Думаю, нам дурят голову, и делают это уже часов шесть. Я отсюда вижу, что это прошлогодняя поставка — курировал Мармон или Вонгольский Туман. Каким идиотом надо быть, чтобы пытаться выкупить доки нашей же наркотой, ещё и разведённой в ближайшем подвале? Фонг заставил её досконально разобраться в вопросе, и теперь она думала, что знает об этом абсолютно всё. Боги и демоны, как же её достали это чёртовы доки, Россо, Коломбо, Барбаросса и Савада Мигель, который менял решение по вопросу чаще, чем дышал. Сегодня одно, завтра другое — шатало абсолютно всех, и участники конфликта тыкались в поисках стабильности, как слепые щенки. Они сели обсуждать предложение Барбаросса в десять вечера, и сейчас на горизонте уже занималась заря, а Тсуна думала только о том, что ей придётся прямо отсюда нестись в вуз, непонятно чем завтракая и переодеваясь в ближайшем туалете. Хорошо хоть одежду нормальную взяла — она лежит в багажнике у Занзаса, в непрозрачном чёрном мешке, и навевает определённые ассоциации. Нет, ей определённо стоит потренироваться в ношении подмышечной кобуры — это никуда не годится. Всего одна вероятность, что она с первого раза нормально вытащит пистолеты — это же один к бесконечности! Почему Занзас не предупредил её об этом? Почему они вообще не тренировались с такой кобурой? Глава Варии заржал, и его Ярость довольно растеклась по помещению, давая поддержку своим и добавляя неудобств остальным. Своими были Сквало и Тсуна — девушка с опасением и радостью встретила поток тёплой магмы с битым стеклом. Наследник Барбаросса, кажется, был в шаге от того, чтобы заплакать. Его дядя отчётливо вздрогнул, а потом споро забормотал нечто дурацкое и неубедительное. Занзас вытащил пистолет и выстрелил в потолок — поток чужой речи прекратился в ту же секунду. — А теперь поговорим серьёзно, мудила. Ситуация с Барбаросса была разрешена буквально за час, и всё кончилось тем, что Вария не стирает их с лица земли, а Семья разбирается с проблемами самостоятельно. Тсуна так обрадовалась, что смогла нормально дойти до выхода и сесть в машину — на заднее сидение, пропустив Занзаса вперёд. Не хромала, не спотыкалась, даже не запнулась ни разу — великое достижение для человека в дико неудобных туфлях. — Это всегда такая нудятина с кучей идиотов, мнящих себя гениями? Занзас заржал, а сидящий за рулём Сквало хмыкнул. — Это ты знаешь, что они идиоты, Блестяшка — потому что у тебя есть вся картина. Для тех крох информации, что они смогли достать, поведение вполне здравое. Смирись — ты получила слишком хорошее образование. Всё ещё выёбываешься или едем домой? Тсуна вздохнула. Нет, она не передумала, и действительно пойдёт в университет — пожалуйста, завезите её в ближайшее кафе. Желательно, где-нибудь ближе к центру, чтобы она успела не только переодеться, но и поесть. Занзас понял её без слов. — Ясно всё с тобой, дура двужильная. Сквало, поворачивай! Я знаю одно крайне дрянное местечко, но там, по крайней мере, варят съедобный кофе. На вкус Тсуны, кофе не мог быть съедобным, и чай в Занзасовом «местечке» тоже был такой себе, но выпечка оказалась вполне ничего. Первым делом Тсуна переоделась, скинув неудобную одежду, и высказала Занзасу всё, что она думает о всяких идиотах, без предупреждения вручающих ей новую кобуру. Этот невозможный человек совершенно возмутительно засмеялся, ответив, что в их профессии надо быть готовым к неожиданностям. Они просидели не меньше двух часов, сквозь зубы цедя горячие напитки и обсуждая всё на свете. Занзас оказался настолько любезен, что подбросил её прямо к дверям университета, окончательно шокировав факультет политологии. К счастью, до пары был ещё целый час, так что шокировался только охранник, профессор с общей кафедры и незнакомый старшекурсник, непонятно зачем приехавший в вуз к восьми утра. Тсуна махнула рукой, прощаясь с Варией, и медленно побрела в свою аудиторию. Их ожидали две лекции, семинар, ещё один и дополнительная лекция на английском — можно даже не мечтать об освобождении раньше шести. — Ты сегодня рано, Тсуна. Отходчивая Фелисита робко улыбнулась, и Хибари-сан зеркально отразила её лицо, заменив неуверенность вежливостью. — Доброе утро, Фелисита. Как прошло твоё вчера? Итальянка постаралась незаметно перевести дух, а Тсуна тактично сделала вид, что ничего не заметила, и постаралась прислушаться к чужой речи. В конце концов, это всего лишь ещё один ничем непримечательный день.