Героиня второго плана

Опера, как и всегда, жила собственной жизнью. Оркестровая яма наполняла театр звуками, зрители следили за шекспировским сюжетом, а Отелло с остервенением душил свою прекрасную Дездемону под душераздирающую арию о неверности и любви. Тсуна не понимала ни слова — несмотря на то, что она каждый день совершенствовала свой итальянский и уже владела им на высоком уровне, песни, тем более оперные, оставались простой белибердой. Слова звучали совсем иначе, ударения смещались, а необходимость пропевать буквы коверкала их так, что сами итальянцы не всегда были способны их понять. В общем, не везло ей с итальянскими песнями. Впрочем, Кё-сану наверняка было ещё хуже. Они сидели в партере, не слишком далеко, чтобы можно было разглядеть всё происходящее на сцене и даже лица актёров, но и не близко, чтобы не задирать голову и не глотать пыль, которая в любом случае летит. Тсуна часто выбирала партер или бельэтаж, благо, их маленькая семья вполне могла позволить себе потратиться на билеты. Если уж чета Хибари предпочитает культурный отдых, стоит проводить его с комфортом, а не ютиться где-то в углу. Больше всех страдала, конечно же, Хром. Она явно не привыкла к такому времяпрепровождению и едва ли часто ходила в театр. Они с Кё-саном привыкали к европейскому искусству несколько месяцев, да и то не всегда могли проникнуться происходящим (хотя в случае с конкретно этой оперой их спасала школьная программа по английскому), что уж говорить о нелюдимой Туманнице, крайне редко выбирающийся гулять с друзьями. Тсуна сама предложила позвать Хром. Это было жестом примирения, способом показать, что она поняла свою ошибку и не собирается строить козни или изображать стерву. Да, у них с Кёей возникла небольшая проблема, и они смогли её разрешить — но Хром точно не была виновата в том, что она похожа на Тсуну, хорошо ладит с птицами и нуждается в друзьях. И коли вышло, что этим самым другом стал Хибари, то Хибари-сан сделает всё, что в её силах, чтобы последовать его примеру. Хром долго не могла поверить, что её вообще куда-то зовут, и до сих пор не могла прийти в себя. Сидела, напряжённая, как струнка, комкала в кулаках подол своего платья и, не отрываясь, смотрела на сцену, изредка шевеля губами и повторяя отдельные слова. Девушка задействовала Туман, и он плотным облаком висел по правую руку Кёи, окутывая Хранительницу с ног до головы. В начале оперы Докуро, запинаясь, предложила растянуть своё Пламя на всех, используя его для перевода, но Кё-сан сразу же отклонил её предложение. Поскольку Тсуна сидела по левую сторону от мужа, его отказ автоматически распространился на неё — не то чтобы Хибари-сан хоть сколько-нибудь расстроилась. Воздействие чужого Пламени всё ещё напрягало, особенно если речь шла про туманящий сознание Туман. Да, Хранительница была хорошим человеком, и Тсуна вполне доверяла ей… Только вот несколько дней её жизни у неё украла именно Докуро Хром. И пускать её в своё сознание Хибари Тсунаеши больше не собиралась. Тем временем Отелло, благополучно задушивший свою несчастную жену, уже стоял в компании с Яго и Кассио и трагично рвал на себе волосы, собираясь оборвать свою жизнь с помощью первого попавшегося ножа. Тсуна даже ощутила лёгкое дежавю, хотя она не могла провести никаких параллелей с историей ревнивого мавра или раздать роли. Допустим, в качестве коварного Яго выступит Дино Каваллоне, его подельником, Родриго, станет Кусакабе-кун. Удивительно, но Кёе, кажется, достанется роль ничего не подозревающей Дездемоны, которая доверяла мужу, его подчинённым и друзьям. В голове сразу нарисовалась картинка женской версии Кё-сана, в длинной юбке и с двумя тонфа, которая стояла над кучей тел поверженных врагов, и Тсуна поспешила изгнать видение из своей головы. А она, получается, Отелло? Не смогла довериться супругу, и, вместо того, чтобы сесть и подумать, пошла штурмовать Италию, а потом набросилась на человека, не пожелав выслушать? Мда, хороша пьеса. «Тсуна, сицилийская японка» — хоть сейчас ставь и прокатывай во всех театрах, операх и балетах страны. Именно в этот момент представление завершилось, и Тсуна начала аплодировать вместе со всеми. Её хлопки, несмотря ни на что, были искренними — итальянцы прекрасно пели, и опера, несмотря на давно известный сюжет, держала в напряжении до самого конца. — Предлагаю двигаться в сторону гардероба. Кё-сан сказал это абсолютно спокойно, но Тсуна мгновенно уловила тень недовольства в его голосе. Оябун ненавидел стоять в очереди за верхней одеждой — если они не поспешат, театр не избежит жертв. Докуро, кажется, тоже это понимала — по крайней мере, девушки встали абсолютно синхронно, и быстро двинулись в сторону дверей. — Ещё раз спасибо, что пригласили меня, Хибари-сан. Давно я так не веселилась. Хром улыбнулась, но вместо радости на её лице появился нервный тик. Впрочем, девочка почти всегда выглядела забитой и несчастной, и Тсуна чувствовала, что Туманница и в самом деле счастлива. Она старалась не использовать Интуицию в отношении друзей, но чувства Докуро плавали на поверхности, и Хибари-сан ловила их без своего желания. Интерес к опере, любопытство и лёгкое волнение из-за театра, радость от общения, радость от присутствия Кё-сана, радость от присутствия Тсуны… Восхищение, насколько гармонично смотрятся Хибари и Хибари-сан. И судя по всему, намерения у Докуро были самые чистые, от интриг и измен далёкие. — Всё отлично, нам не в тягость. Надо будет ещё как-нибудь куда-нибудь сходить. А ещё пригласить Докуро пообедать после университета. Тсуна мысленно сделала себе пометку позвать Туманницу на следующей неделе — если уж сближаться с человеком, то стоит выложиться на полную. Хром снова нервно улыбнулась, а потом повернулась к Кё-сану и завела разговор о всякой ерунде, вроде криминальных хроник в вечерних новостях и последних сплетен. Потом Хром рассказала о том, как проходит её обучение в университете и что исполняли хибёрды. Примерно об этом же Тсуна рассказывала Хане-тян, Луссурии или парням — если происходило нечто совершенно удивительное, она делилась с Такеши, Гокудерой и Сасагавой. Никакого криминала — Тсуна в очередной раз устыдилась за свои подозрения. После оперы они отправились в ближайшее кафе и провели там пару часов, болтая о повседневных вещах и ничего не говоря о Мафии. Кё-сан чувствовал себя расслабленным, Тсуна купалась в его присутствии, а Хром наслаждалась нормальным общением. И даже неважно, что Докуро крадёт время, предназначенное только для них двоих — в том, что они разбавили привычный досуг кем-то третьим, была определённая прелесть. В общем, Тсуна думала, что это был прекрасный день — и остаток ночи, который они провели вдвоём с Кё-саном, был ничуть не хуже. Супруги Хибари размещали птиц — по дороге домой они заехали к Хром и забрали хибёрдов. При виде Тсуны птички дико обрадовались и исполнили то ли победный марш, то ли свадебный. Им пришлось потратить кучу времени, чтобы загнать животных в клетки и перевести в их квартиру, а на то, чтобы на скорую руку соорудить насесты и всех разместить, ушло ещё больше. Они легли спать только под утро, когда уже занимался рассвет, и встали через пару часов, даже при условии, что Тсуна прогуляла университет. Всему виной был внезапный звонок Занзаса — Кагуцути дал им эти два дня, чтобы решить внутренние разногласия, и вызвал их обсудить важные дела. Даже машину предоставил, добрая душа — они мило отказались и поехали на своей. Близнецы неплохо водили и почти не путались в ПДД, так что добрались они быстро. Зачем Занзас их позвал, Тсуна не знала — но Кёя был спокоен и не рассказал ей подробностей, так что всё должно было быть в порядке. Коридор, коридор, дверь. — Ну здрасьте, голубки. Блестяшка, живая? Тсуна широко улыбнулась и посмотрела на супруга — слова были совершенно не нужны. Занзас усмехнулся и отсалютовал ей стаканом, и она готова была поклясться, что до этого ничего в руках у главы Варии не было. С такими талантами ему только в цирке выступать, право слово! Но долго переглядываться им не удалось — Кёя раздражённо вздохнул, закатил глаза и сел в ближайшее кресло. — К делу. Твой звонок нарушил мои планы, и я хочу знать, ради чего мы проделали весь этот путь. Кагуцути тут же перестал ухмыляться и подался вперёд, отставляя в сторону спиртное. — Посоветоваться хочу. О дальнейших действиях. Тсуна подобралась и сосредоточилась, разогревая своё Пламя. Оно сразу откликнулось — привычно взвилось, заворочалось, заполнило собой грудную клетку. Речь идёт об их будущем, всеобщем будущем — и от каждого требовалось приложить максимум усилий. — План меняется? Глава Варии мотнул головой. — Нет. Расширяем влияние и выжидаем. Однако, мы тут обнаружили альтернативу, и теперь надо понять, можем ли мы воспользоваться лазейкой или нет. Кёя подобрался, наклонился вперёд, заполнил комнату удушливым Облаком. Рядом бушевало Небо, дикое, яростное, готовое поглотить всё вокруг. — Вы говорили, что Иемитсу запрещает остальным Хранителям вмешиваться в решения Мигеля. Типа, швыряет щенка в реальную жизнь и учит брать ответственность. Так вот — помимо этого ЦЕДЕФ блокирует все попытки Вонголы за ним подтереть. Неофициально, вопреки прямому приказу Ноно. И было бы это тайной, если бы не наши старые друзья китайцы, из-за чего в дело вмешалась Вария. Так что расклад у нас такой — консильери собирается сломать своего сынишку окончательно, а потом забрать власть и далее по списку. И ломать ноющий мусор он будет по-жёсткому. Занзас на секунду замолчал, сделал глоток и откинулся на спинку кресла. Его глаза потемнели, на лице проступили шрамы, а температура возросла на несколько градусов. — Знаете, как проще всего сломать подростка? Надо сделать вид, что ты на его стороне, и поручить ему дело, с которым он ни за что не справится. Мы, люди, твари социальные — все хотят поддержки, одобрения и любви. И вот, на тебя все надеются, рассказывают, какой ты молодец, показывают, как значимо твоё дело… А потом подсовывают грёбанный пиздец, рассчитанный на опытного управленца с сорокалетним стажем. И — лишают помощи. Вообще. И всё это с улыбочкой, с заверением, что никто не справится с задачей лучше тебя, так что другие люди будут только мешать, и с очередными восторгами по поводу того, как это важно. А дальше либо справишься, и они утрутся своим дерьмом, либо конец. И справиться почти нереально. У меня получилось, конечно. У тебя получилось. У Блестяшки тоже. Но… Тсуна тихо выдохнула, чувствуя, как мысли ударили под дых. Обострённая интуиция подкидывала воспоминания, в голове раз за разом вспыхивали картинки, перемешивая её прошлое и чужое. Как жгли мосты, как бросали вызов судьбе и как грызлись, грызлись за каждый метр грядущего. И да — у них получилось. Неважно, какой ценой, неважно, что пришлось отдать и на что пойти — и именно поэтому они сидят здесь и собираются биться снова. Только вот Мигель — не они. И Мигель не справится. Занзас кивнул, как будто их Пламя снова сплелось в единое целое, и он подсмотрел мысли под её кожей. — Он уже на грани. Бунтует, плачет, пытается сбежать. Все его попытки что-то сделать заканчиваются провалом. Он чувствует, что ничего из себя не представляет, он слаб, и мы, как и Иемитсу, точно можем сказать, что он будет делать дальше. Сначала — ярость. Последняя надежда. Попытка доказать, что он тоже чего-нибудь да стоит, отказ от помощи и погружение в дела в тщетном порыве с ними разобраться. Исход очевиден — вытащить на себе Вонголу невозможно, особенно когда ты наивный малолетка, пропускавший мимо ушей все уроки «как управлять ёбаной Мафией». Только вот в этот раз результатом будет не только осознание своей ничтожности, но и разрушенные договоры, проблемы с Альянсом и целый вагон смертей. Тсуна чувствовала, что Занзас говорит правду. Всё будет именно так, как он сказал, не больше, и не меньше. Видимо, и ссоры с ней были следствием эмоционального напряжения — Мигелю казалось, что она является прямой угрозой его существованию. Кёя нахмурился и взял второй стакан — кажется, глава Варии как-то незаметно налил и на их долю. — Мигель ребёнок. Мелкий дебил, не способный даже в морду дать. И после перфоманса, который устроит Иемитсу, эта трепетная фиалка даже сопли будет бояться самостоятельно подтереть. Кё-сан выпрямился и скрестил руки на груди. — И что ты предлагаешь? Кагуцути усмехнулся. — Воспользоваться этим. У плана Иемитсу есть очевидный изъян — он пытается разрушить Вонголу. Решения Мигеля тупы и абсурдны до невозможности, и прямо сейчас ЦЕДЕФ пользуется этим, убирая неугодные Семьи, но рано или поздно Альянс поймёт, что дело отнюдь не в ошибках мелких Боссов. Ну и мы, конечно же, их к этому подтолкнём. Итак, расклад таков — Вонгола разваливается, наследник никчёмен, ЦЕДЕФ не в почёте, ибо прошляпил такой косяк. Недовольство зреет, морды краснеют, и тут врываемся мы, при шпагах и на белых конях. Дальше революция, показательные казни и восстановление разрушенного. Так что от нас требуется ничего не спасать и копить деньги, потому что возрождение Вонголы влетит в копеечку. Тсуна фыркнула и скрестила руки на груди. — Это безумие. Даже если проигнорировать тот факт, что это разрушит то, за что ты хочешь биться, идея всё равно провальная. Это план Иемитсу, Занзас — ты сам веришь, что он не знает о такой возможности? Чужая Ярость полыхнула весельем и решимостью, а его обладатель одним махом осушил свой стакан и налил ещё. — Вот поэтому ты сейчас здесь, Блестяшка. Облако, одолжи свою жену — пусть нашаманит что-нибудь своей блядской магией. Занзас стремительно становился самим собой — невоспитанным хамом, матершинником и самым опасным Боссом Сицилии. Кагуцути снова собран и готов покорять этот мир — магма вспыхивает и трескается. Кёя цыкнул и мотнул головой. — Это ей решать. План неплох — экономит время. Такими темпами управимся за пару лет. Мне нравится. Тсуна замерла, внезапно испытав дикое желание сказать что-то вроде «мальчишки!». Видимо, судьба у неё такая — находиться рядом с неоднозначными и бескомпромиссными личностями. — Ладно. Дайте мне пару минут. Слишком часто заглядываю, интуиция ни к чёрту. Занзас тут же вытащил коробочку и таблетки, которыми отпаивал её в самом начале знакомства. — Последняя разработка Талбота. Хуйнюшка, зуб даю, одноразовая, но, думаю, пойдёт. Что скажешь? Ключицу тут же кольнуло, и Тсуна нахмурилась. Интуиция не хотела, чтобы она пользовалась атрибутами — кажется, это было связано с тем, что в таком случае она не сможет использовать Пламя в самый ответственный момент. — Я тебе и так скажу. Вероятность ничтожная, но шансы есть. Только вот не с нынешними силами и не при таких обстоятельствах. Это было не тем, что от неё хотели услышать — Занзас скривился, испытав желание кинуть в неё стакан. — Я, блядь, и сам знаю, что не с нынешними силами. Блестяшка, мы тут не в ёбаную монополию собрались играть. На кону жизни — моих людей, твоих и ещё хуевой тучи несчастных, которые подвернутся под руку. Если точно знаешь, что твоя ебучая магия сейчас не сработает, неволить не буду — но я бы предпочёл знать, в какую мясорубку собираюсь пихать своих парней. И лучше узнать это хотя бы в этом месяце, чтобы начать действовать. Тсуне тут же стало очень стыдно. Действительно, чего это она? Занзас столько сделал для неё, вытаскивал, помогал, терпел её выкрутасы, и сейчас позвал сюда, чтобы посоветоваться — а это, наверное, была высшая форма доверия беспощадного Кагуцути. И сейчас решалась не только его судьба — на кону был и её Кёя. У них, наконец-то, мог появиться какой-то план, который можно было воплотить в жизнь в ближайшее время. И, если всё получится, они смогут вернуться в Японию. Уколы под ключицей превратились в непрерывную, ноющую боль, пока она тянулась за таблетками и коробочкой. — Прости. Просто у меня плохое предчувствие. Не о мероприятии — обо мне и этих атрибутах. В следующий раз, когда заартачусь, пни меня ещё сильнее. Кё-сан тут же обеспокоенно повернулся к Тсуне, и его Облако тут же окутало её заботой. — Зверёк, ты не обязана смотреть сейчас. Думаю, мы можем обсудить этот вариант и без изучения будущего. Тсуна улыбнулась и закинула в рот таблетку, восстанавливающую Пламя — всего одну, как в первый раз — запив её виски. Боль взметнулась, а потом отступила, оставив на языке мерзкое послевкусие — решение было принято, и будущее пошло по выбранным рельсам. — Не важно. Я пойду на что угодно, лишь бы ты поскорее сел в кресло Дечимо.