Bonne annee

Пока президент задушевно вещал о прошедшем году и давал обещания на следующий год, француз сходил за штопором, сожалея, что пришлось отпустить любимого, и, вернувшись на диван, поставил бутылку шампанского перед собой, слушая речь. Рука Франциска легла на худощавые плечи канадца, а сам мужчина притянул ученика поближе к себе, целуя в висок. Когда на экране появились часы, отсчитывающие последние секунды уходящего года, преподаватель уже готовился вытащить пробку из бутылки, а спустя менее чем полминуты разливал шипучую жидкость по бокалам. - Bonne année, Мэтью~ Юноша попытался возразить, что не будет шампанское, но француз, видимо, просто не услышал тихих слов канадца, наливая ему чуть меньше половины бокала, и пока ученик во все глаза смотрел, как играют пузырьки в бокале, уже успел отставить бутылку куда-то в сторону, привычным движением руки подхватывая бокал и, набирая в грудь побольше воздуха, видно собираясь произнести какой-то тост. Оторвав взгляд от своего бокала, Мэтью растерянно посмотрел на преподавателя, снова попытавшись тихо отказаться: - Н-но... Мне к-кажется... Это не самая х-хорошая идея... - под конец фразы голос юноши скатился практически под шепот, а он сам преувеличенно внимательно смотрел на свои чинно сложенные на коленях руки чувствуя себя немного глупо. Франциск откинулся на спинку дивана и, подождав, пока канадец возьмет свой бокал, начал свою длинную речь. Учитель начал с того, как впервые увидел Мэтью, детально и красочно описывая свои мысли, чувства и эмоции, и закончил сегодняшним днем, в конце предложив канадцу выпить за любовь и за их чудесные отношения. Француз умел говорить красиво, а уж о любви он мог рассуждать вечно. Его приятный голос, соблазнительная, сексуальная улыбка, плавные движения, которыми мужчина сопровождал свои слова, действовали на канадца чуть ли не гипнотически. Завороженный мягким, почти мурлыкающим голосом француза Мэтью машинально кивнул, с трудом понимая, о чем вообще говорит месье Бонфуа. Весь мир для юноши сузился только до странной, но почему-то притягательной улыбки и негромкого, приятного слуху баритона... А слова... Канадец действительно пытался вникнуть в их смысл, с непонятной жадностью слушая, как француз вспоминает их первую встречу, которая невольно предстает перед глазами юноши с такой ясностью, будто это было только вчера... Вот он впервые увидел нового преподавателя, неспешно поднимающегося по лестнице и педантично поправляющего прическу, абсолютно не обращая внимания на тот факт, что урок уже десять минут как начался... Вот он снимает пальто и поворачивается к классу, с привычной, мягкой улыбкой извиняясь за опоздание... Воспоминания канадца плавно перескочили на их первое совместное занятие по черчению, когда у юноши от волнения и боязни сделать что-то неправильно невольно дрожали руки... Сейчас собственные страхи казались Мэтью ужасно глупыми и даже немного смешными, но тогда... И потом, когда юноша то и дело ловил себя на том, что не может оторвать взгляд от своего преподавателя, как он нервничал, понимая, что испытывает к французу что-то куда большее простой симпатии, которая может возникнуть между учителем и учеником. А ведь после того, как он узнал, что чувства, которые канадец отказывался признавать, еще и взаимны... Сколько времени ему тогда понадобилось, чтобы свыкнуться с этим?.. Несколько дней, неделя, или же куда больше?.. В любом случае, каким же глупеньким был юноша, когда волновался и, наверное даже боялся, что его обожаемый учитель может не понять своего ученика... Что то, что они чувствует к друг другу, ненормально... Кажется, все это было так давно, будто в другой жизни и не с ним, ведь сейчас Мэтью уже не может представить себе жизни без этих постоянных встреч... Без этой нежности и поддержки... Без легкого трепета и невинных касаний губ... Без ласковых объятий... Без месье Бонфуа. Осознав это, юноша испытал нечто сродное облегчению и, сдавшись, взял бокал шампанского, с улыбкой попросив: - Только не говорите никому, ладно?.. - Не скажу, обещаю, - улыбнулся Франциск и сделал глоток игристого вина. Затем француз немного наклонился и чувственно поцеловал любимого, по-прежнему держа в руке бокал. Поцелуй получился странный: со вкусом алкоголя и сладкой пироженки, которую не так давно скушал учитель, впрочем, и самому французу, и его ученику было все равно, они просто наслаждались моментом. Концерт тем временем продолжался, за окном народ запускал салют, который красиво отражался в окнах гостиной, добавляя к освещению комнаты разноцветные отблески, которые были заметны и в линзах очков Мэтью. Следующие несколько часов парочка провела не столько за просмотром телевизора, сколько целуясь и обнимаясь на диване. Бонфуа был несказанно рад обществу канадца, да еще и в такой день. Мужчина давно не справлял никаких праздников в столь приятной компании, и тем более с любимым человеком. Француз, к его огромному сожалению, понимал, что вечно эта сказка продолжаться не может, рано или поздно им придется расстаться и пойти каждый своим путем, хотя бы для благополучия Уильямса и сохранения его прекрасной репутации. Имело место опасение, что после очаровательного, постоянно смущающегося канадца, Франциску любая девушка покажется невежественной грубиянкой, да и он сам не хотел да и не собирался отдавать юношу кому-то другому. Заметив грусть француза, Мэтью, уже совсем растерявший былую робость, осторожно забрался на колени преподавателя, обнимая любимого за шею, и широко распахнутыми, растерянными глазами посмотрел на месье француза, хлопая пушистыми, светлыми ресницами, несколько наивно поинтересовавшись: - А почему вы грустите, месье Бонфуа?.. Мэтью уже совсем не испытывал даже малой толики неуверенности или смущения, оставаясь совершенно открытым, выглядя даже более беззащитным, чем обычно. Для юноши, в первый раз в жизни попробовавшего алкоголь, оказалось достаточно даже одного бокала игристого вина, чтобы слегка опьянеть, хотя и не последнюю роль в этом играла и близость любимого человека, дарящая тихому и неуверенному в себе канадцу ощущение странной легкости, почти полета... Сосредоточенный на собственных ощущениях и тепле рук француза, юноша не сразу заметил, как мир в глазах чуть заметно расплывается, становясь как-то даже ярче?.. Это было очень странно... Мэтью никогда не испытывал ничего подобного, но вовсе не чувствовал страха, только осторожное любопытство из-за более чем необычных ощущений. В голове юноши ненавязчиво крутился вопрос: а является ли то, что он чувствует сейчас, опьянением, или же столь яркие чувства вызваны близостью месье Бонфуа, прикосновениями его мягких губ... Поддавшись вперед, канадец, уже нисколько не стесняясь, осторожно коснулся губ преподавателя и вовлек его в еще один поцелуй, безропотно позволяя перехватить контроль, отвечая с непривычной горячностью и раскованностью, искренне наслаждаясь поцелуем, стирающим из головы все посторонние мысли... Оторвавшись от губ любимого, чуть покрасневший от непонятного жара юноша протер запотевшие стекла очков и с трогательной наивностью уставился на преподавателя, все еще ожидая ответа. Франциск с удовольствием ответил на поцелуй, изменившееся поведение канадца не осталось незамеченным, но француз не стал акцентировать на нем свое внимание, Мэтью, верно, просто немного опьянел, но это сейчас было неважно. Бонфуа отчаянно не хотелось отвечать на вопрос любимого, он не желал развеивать "радужное" представление ученика, чьи линзы очков явно были слегка розоватого оттенка, о взрослом мире, рассказывать о том, что не все считают их отношения нормальными, что из-за своего любимого у Уильямса непременно будут проблемы... За себя преподаватель нисколько не беспокоился, а вот этого своего ангелочка ему хотелось защитить, уберечь от лишних, не стоящих того трудностей в будущем. Слова Франциска, без сомнения, расстроили бы канадца, и французу не хотелось портить такой чудесный момент в их жизни, омрачать его серьезными рассуждениями и печальными перспективами. - Я не грущу, все в порядке, mon cher, - вполне искренне прошептал учитель в губы ученика, ласково улыбнувшись, и накрыл его губы своими, положив свои большие, теплые ладони на бедра Мэтью. Нескоро отстранившись, юноша доверчиво выдохнул в губы любимого: - Правда?.. Мэтью сейчас был далек от серьезных мыслей преподавателя, просто наслаждаясь моментом, ничем не омраченными и не скованными чувствами, искренне считая, что так и должно быть...Разве могут быть эти нежные, дарящие незабываемое ощущение легкости, отношения чем-то неправильным... Юношу уже давно перестало волновать то, что француз был его преподавателем, тем более что месье Бонфуа был абсолютно прав - они не в школе, а значит, именно сейчас их отношения не должны быть скованы какими-либо условностями... Только честные, трепетные чувства, в которые юноша был готов окунуться с головой, не испытывая и толики беспокойства, полностью доверяя старшему мужчине. Сейчас Мэтью не волновало абсолютно ничего, юноша чувствовал себя абсолютно счастливым, полностью отдаваясь эмоциям и невольно требуя того же от француза, желая, чтобы его любимый чувствовал себя таким же счастливым. Устав бороться с непонятным ему самому жаром, Мэтью, тяжело дыша, чуть дрожащими руками расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чувствуя как воздух приятно холодит разгоряченную кожу. - Правда, - кивнул француз, с хищной ухмылочкой оглядывая тело Мэтью и облизываясь. Мрачные мысли отошли на второй план, уступив место воображению, вновь рисующего выгибающегося, стонущего юношу. Сказывалось долговременное воздержание, и Франциск явно терял контроль над собой, так как привлек любимого поближе к себе и поцеловал его, совсем не так, как раньше, а страстно и не сдерживаясь. Учитель уложил юношу на диван, бессистемно гладя его тушку. От столь резкой смены настроений юноша немного растерялся, чуточку ошарашенно хлопая глазами, явно пытаясь вникнуть в происходящее, но растерянность и задумчивость в глазах юноши быстро сменились наивным удивлением, когда руки француза забрались под рубашку и скользнули вверх по напряженному худенькому животику, неспешно поглаживая нежную, на удивление чувствительную кожу. Мэтью тихо и как-то жалобно ойкнул от неожиданно острых ощущений и чуть заметно прогнулся, удивленный реакциями собственного тела. На щеках канадца невольно вспыхнул лихорадочный румянец, а сердце почему-то забилось быстрее, словно желая выпрыгнуть из груди. Дыхание сразу участилось и стало немного прерывистым, но ученик по неопытности списал все на внезапно охватившее его непонятное волнение. И хотя юноша абсолютно не понимал, что происходит, в растерянных сиреневых глазах не было даже и тени испуга, только немного стыдливое любопытство и легкое недоумение... Бонфуа нависал над канадцем, разглядывая его, останавливая взгляд то на приоткрытых желанных губах, то на разметавшихся локонах, то на широко распахнутых сиреневых омутах глаз. "О Боже мой, какое сокровище мне досталось!~" - невольно подумал француз, наклоняясь и жадно ловя каждый прерывистый вздох, вырывающийся из уст канадца, когда Франциск задевал пальцами особо чувствительные местечки. Учитель был восхищен . И трудно судить, был ли Мэтью совершенством только для своего любимого или по определению, да и для преподавателя это сейчас было не важно. Он только отмахнулся от посторонних мыслей, погладив юношу по щеке, и поцеловал его в шею, получая удовольствие от своих действий. Смущенно жмурясь, Мэтью немного неловко обхватил учителя одной рукой за шею и с трогательным любопытством и какой-то детской наивностью, чуть дрожащим от волнения голосом, спрашивая: - А что вы делаете?.. Юноша действительно не понимал столь резких изменений, хотя и полностью доверял своему любимому, на самом деле считая того самым прекрасным человеком на свете во всех смыслах этого слова, смотря на месье Бонфуа со смесью любви и обожания, искренне восхищаясь и желая хоть капельку походить на любимого преподавателя, считая того едва ли не богом. Ради одной его улыбки Мэтью был готов практически на все... - Соблазняю тебя, - очаровательно улыбнувшись, буквально промурлыкал француз заманчивым тоном, - Ничего не бойся, договорились? Совсем небольшое для Франциска количество алкоголя нисколько не мешало мужчине соображать, да и вообще пока никак на него не повлияло. Когда-нибудь парочка все равно бы занялась любовью, так почему бы не сделать это сейчас? Бонфуа бы не простил себе, если бы кто-нибудь, кроме него, лишил Мэтью невинности, француз как никто другой разбирался в искусстве любви, и кому, как не ему, сделать первый раз канадца самым лучшим и изумительным? - Угу... - Мэтью послушно кивнул и широко распахнутыми глазами посмотрел на мужчину, пытаясь понять, что тот имел в виду. От неожиданно приятных ощущений юноша не сразу смог сосредоточиться, удивленно и растерянно хлопая ресницами, чуть напуганный странной, хищной ухмылкой преподавателя и собственной реакцией, но услышав слова француза, тотчас расслабился, успокоенный мелодичным голосом любимого, смотря уже не со страхом, но осторожным, чуть смущенным любопытством, по-детски наивно поинтересовавшись, взволнованно сжимая в руках диванную подушку: - А что вы собираетесь со мной сделать?.. - Ничего такого, что тебе могло бы не понравиться~ - уклончиво ответил француз, с тщательно скрываемым желанием разглядывая любимого, его длинные светлые ресницы, часть ключицы, которая стала видна, когда Мэтью расстегнул верхнюю пуговицу, пальчики, сжимающие подушку... Вид очаровательного канадца не мог не умилять, но Франциск не собирался останавливаться. Месье Бонфуа гладил грудь, животик ученика, ненавязчиво выискивая его чувствительные места, целовал его в шею и ключицы, после того как окончательно расстегнул рубашку. Хоть канадец и вел себя, как невинное дитя, преподаватель, к счастью, не чувствовал себя насильником-педофилом. Несмотря на свою худобу, юноша был вполне прилично сложен и обладал редкой, немного женственной красотой. - Угу... - Мэтью доверчиво кивнул, смотря на любимого полным обожания взглядом, совсем не испытывая и намека на испуг, чувствуя себя абсолютно спокойно и раскованно, чуть прогибаясь и шумно вздыхая от легких прикосновений умелых пальцев и теплых, мягких губ, дарящих незабываемые ощущения. Юноша, уже давно отбросив подушку в сторону, чуть дрожащими пальцами попытался стянуть с себя рубашку, краснея от смущения, но уже не в силах бороться с обволакивающим, доселе незнакомым молодому канадцу жаром. И Мэтью испытал нечто сродное облегчению, когда француз, понаблюдав за его бесплодными попытками, осторожно снял рубашку со своего любимого, откладывая куда-то на край дивана. - Спасибо... Но от следующего взгляда, полного непонятной алчности и желания, которым одарил его француз, юноша резко смутился и тут же стыдливо поджал ноги к груди, обхватив свои колени и уткнувшись в них лицом, словно пытаясь скрыться от этих пронизывающих насквозь голубых глаз. - Ну же, не смущайся, малыш, - миролюбиво мурлыкнул Бонфуа и, положив руки на колени и почти заставив юношу выпрямить ноги, стал тихо говорить что-то успокаивающее, зная, что Мэтью не станет особо задумываться над смыслом этих слов. В перерывах между фразами, француз касался губами щек любимого, возвратив контроль над собой. Желание никуда не делось, да и взгляд мужчины не изменился, но его движения явно смягчились, вернулась нежность и ласка. Учитель хотел, чтобы Уильямс получил максимальное удовольствие и не был шокирован тем, что неизбежно случится сегодня. - Д-да, месье Бонфуа... Юноша глубоко вздохнул и послушно расслабился, безоговорочно доверяя опыту своего любимого. Волнение никуда не делось, но оно будто отошло на второй план, уступив место желанию не разочаровывать старшего мужчину, поэтому Мэтью постарался успокоиться, слегка ежась, не от холода, но волнения и легкого испуга. И, если кто-нибудь бы спросил у юноши сейчас, чего он боится, то канадец, наверное, ответил бы, что больше всего на свете именно сейчас его пугает мысль о том, что он не сможет оправдать желаний своего обожаемого преподавателя, поэтому юноша слушался беспрекословно, желая, чтобы французу не приходилось успокаивать его каждую секунду. - Все в порядке... Правда... - канадец с трудом выдавил из себя эти слова, стараясь, чтобы они звучали как можно мягче и уверенней, и через силу закончил, - вы можете делать то... Ч-что вы хотите... Запнувшись, юноша снова смутился и, словно в поисках поддержки, осторожно сжал руку любимого, чувствуя себя просто маленьким трусишкой. - Благодарю за разрешение, мой мальчик~, - улыбнулся Франциск и, погладив канадца по руке и аккуратно расцепив его пальчики, выпрямился, расстегивая свою тонкую, дорогую рубашку. Француз медленно оголял свой торс, с удовольствием ловя восхищенный, хоть и смущенный взгляд любимого. Повесив снятую рубашку на спинку дивана, учитель взял Уильямса за руку и, поцеловав ладошку, положил себе на грудь. - Потрогай~ Ужасно смущенный юноша напряженно закусил губу, опустив взгляд на свои колени, ощущая тепло кожи мужчины под своими ладонями, все еще колеблясь и ужасно стесняясь, даже пугаясь, необъяснимого и доселе незнакомого Мэтью желания поподробнее изучить прикосновениями кончиков пальцев прекрасное тело любимого, не потому что тот мягко, но настойчиво не просил, почти заставлял сделать это, но потому, что канадцу и самому было, наверное, любопытно... Мэтью снова лихорадочно покраснел, ужасно стыдясь этого желания, но только один взгляд в голубые глаза месье Бонфуа стер из головы юноши все посторонние, ненужные сейчас мысли, и он, завороженный игрой бликов в манящей глубине прекрасных глаз, послушно, все еще немного робея, погладил мужчину по груди кончиками пальцев, исподлобья уставившись на его лицо, словно в поисках одобрения. Француз довольно и ободряюще улыбнулся, склонив голову набок, от чего красивые золотистые пряди мазнули его по плечу. Прикосновения канадца были приятны, даже очень, поэтому учитель не собирался убирать руки Мэтью со своей груди и только отпустил их, позволяя Уильямсу самому исследовать каждый сантиметр кожи своего такого красивого любимого. Юноша снова опустил взгляд и робко погладил еще раз, вскоре уже куда увереннее изучая пальчиками торс любимого, искренне стараясь как можно более тщательно запомнить самые незаметные реакции, желая понять, какие прикосновения нравятся мужчине больше всего. Ненароком задев затвердевшие соски, Мэтью тут же отдернул руку, снова смутившись и спрятав покрасневшее лицо в ладонях, едва не пропустив мимо ушей тихий, прерывистый вздох. Впрочем, снова напуганный юноша почти не обратил на него внимания. - П-простите... - жалобно пробормотал Мэтью, едва не плача от смущение и осознания того, что Франциск скорее всего будет им недоволен, хотя, конечно, не покажет этого... - Не бойся, зайка, - тепло промурлыкал Франциск, беря ладони канадца в свои руки. - Посмотри на меня. Это же я, Мэтью, твой любимый месье Бонфуа, не надо меня стесняться или бояться сделать что-то не так, пожалуйста. Француз чуть не ляпнул "мы же здесь учимся" по привычке, но вовремя сдержался. Покрасневший канадец выглядел сейчас более чем мило, и Бонфуа, ласково улыбнувшись, поцеловал каждый пальчик очаровашки. - Угу... - Мэтью послушно поднял взгляд на своего учителя и, не выдержав, обнял француза, пряча лицо у него на груди, чуть вздрагивая от напряжения, но стоило только сильным рукам вновь заключить его в объятия, юноша сразу же успокоился, ободренный привычным теплом и непередаваемым чувством защищенности. Да, мальчик был напуган, но месье Бонфуа был прав - ничего ведь не изменилось, и Мэтью по-прежнему любил своего учителя всем сердцем, желая, чтобы тот был абсолютно доволен, поэтому юноша нехотя отстранился, слегка склонив голову набок, и, теряясь, снова заглянул в глаза преподавателя, словно пытаясь прочесть в них, что должен делать дальше. - Что я должен... Делать?.. - Ты никому ничего не должен. Расслабься и получай удовольствие, cher~ И не бойся прикасаться ко мне, - соблазнительно улыбнулся француз и наклонился, целуя грудь любимого. Кожа канадца была такой нежной, чувствительной, всем девушкам на зависть. Франциск, который, без сомнения, был восхищен, обхватил губами небольшой темный сосок Мэтью, не без удовольствия слыша его тихий и какой-то изумленный стон. Юноша томно вздохнул и отвернулся, ужасно смущенный собственной реакцией, даже не догадываясь о том, насколько соблазнительное зрелище сейчас собой представляет. Покрасневший, запыхавшийся, с легкой дымкой опьянения в прекрасных сиреневых глазах и чуть припухшими от поцелуев губами. Отчасти Мэтью понимал, что происходит, и даже несколько боялся того, чем это обязательно должно кончиться, но с другой стороны... Канадцу вовсе не хотелось останавливать преподавателя. Его губы, умелые прикосновения... Они сводили с ума, заставляя забыть обо всех своих страхах, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. И, наверное, Мэтью отнюдь не против продолжения, искренне желая доставить любимому удовольствие, отдавая всего себя, целиком и без остатка. Поласкав любимого еще несколько минут, Франциск, чувствуя все нарастающее возбуждение, поднялся с дивана. - Пойдем в спальню. Бонфуа помог Мэтью встать, но сразу поняв, что тот далеко не уйдет, осторожно поднял на руки и понес в свою комнату.