«И вокруг только тернии, тернии, тернии, блять, когда уже звёзды?!» Oxxxymiron "Неваляшка".
— Как мне отсюда выбраться? — он настаивал. — Не знаю, придумай что-нибудь, — она усмехнулась, разглядывая свои аккуратные ноготки. — А ты меня любишь? — он закусил губу. — А это тут причём? — она очень наигранно засмеялась, обронив пару сомнительных вздохов. Он был близок к разгадке. Около часа ночи следующего дня в квартиру Евстигнеева кто-то постучался. Ваня, выпутывая руку из крепкой, на удивление, хватки Дворжак, медленно поднялся с постели и поёжился от холода. Ему не хотелось открывать дверь, уходить от Леры и тёплой манящей кроватки, но мужчина знал, что в это время к нему могут прийти только друзья, а раз гость просто стучит в дверь - что-то случилось. Рудбой осторожно прикрыл дверь, стараясь не разбудить девушку в своей постели. Высоко поднимая ноги, будто обжигаясь о холодный ламинат, Ваня добежал до входной двери. На пороге стоял Мирон. Фёдоров выглядел до жути потасканным, каким-то осунувшимся и постаревшим. Ничего не говоря, Янович прошёл в прихожую. Ванька без лишних вопросов закрыл за другом дверь. — Я заебался. Я уже хуеву тучу дней не сплю. Пиздец, — снимая большой чёрный пуховик, изложил проблему Оксимирон. — Тише, блять! Лера спит, пошли на кухню! — сквозь призму шёпота шипел Евстигнеев. — Ну, блять, кто бы сомневался, что Лера спит! — Фёдоров всё ещё с трудом мирился с существованием этой девушки, но всё-таки решил не шуметь. Ваня нахмурился. — Твою школьницу никто не тронет. Дочка генерала, видать, хорошо запомнила мой член, — усмехнулся Мирон из последних сил. — Спасибо, брат, — Евстигнеев стиснул зубы. Он не мог выразить, насколько он благодарен своему другу. Мужчины зашли на кухню, Ваня плотно закрыл за собой дверь. Мирон медленно достал из шкафа светильник, понимая, что от света люстры ему станет хуёво. У них были впервые за долгое время вот такие тихие, душевные, трезвые посиделки. — Давай, рассказывай, чё у тебя? — Рудбой хлебал из пивной кружки минералку. — Это пиздец. Мне хуеву тучу дней подряд снятся сны, где Женька - менеджер ЛСП. Я, блять, в холодном поту просыпаюсь. Прикинь, она там нас всирает, постоянно с Олегом ходит, — шептал Янович, тоже медленно потягивая минералку из кружки. — Хуйня... Но, погодь, это ж сон просто. Да и по-чесноку, это тебя обычно не очень ебёт. Я имею ввиду, что Женька заменима, как и любой менеджер, — разглагольствовал Евстигнеев. Фёдоров резко закинул руку за голову и, помассировав ноющую шею, бросил оконфузившийся взгляд на Ваню, высоко подняв обе брови. — Твоя тоже школьница заменима? — прошипел Мирон. — Сука... Не-мо-жет-быть! — захохотал Ваня, правда шёпотом, подавляя лишние звуки. Мужчина выскочил из-за стола и скрючился от смеха, вызванного полным ахуем. — Да хватит, блять, — нахмурился Фёдоров. Евстигнеев приложил усилия, чтобы успокоиться. Он никогда не мог себе представить вот такой развязки. — Вы с ней? — фотограф высоко поднял брови. — Просто я. Она вообще в последнее время морозится очень. Боюсь, что она уйдёт, — Мирон выгнул шею, похрустывая позвонками. Ваня хотел ответить, ведь ему было, что сказать. Но он почувствовал сквозняк, вызванный открытой дверью на кухне. Чувство, что на Рудбоя кто-то смотрит, заставило мужчину повернуть голову. Укутанная в большой мягкий серый платок, Лера прошла в кухню на цыпочках. Босые ноги мёрзли. Зевая, она открыла верхний шкаф гарнитура. В одной руке между пальцев Дворжак зажала два широких стакана, другой рукой девушка взяла из буфета бутылку виски. Один стакан она со стуком поставила перед Мироном, другой - перед Ваней. Мужчины молча смотрели на её сонные движения: как она худой ладошкой обхватывает верхнюю часть горлышка бутылки, как тонкие пальцы ловко вертят металлическую крышку и опускают её на стол, как ароматная струя на четверть наполняет стаканы, переливаясь на тусклом свету. — Это нам? — начал Рудбой. — Ваня, выйди, — хриплым, слабым голосом попросила пианистка. Евстигнеев сомнительно нахмурился. — Выйди, мне нужно Мирону сказать кое-что, — настояла девушка, её осипший голосок заставил мужчину повиноваться. Рэпер вышел вон и прикрыл за собой дверь. — Пей, — русоволосая села на Ванино нагретое место, взяла свой стакан в одну руку, другой указала мужчине на сосуд напротив него. — Что ты хотела сказать? — Фёдоров нахмурился. Насколько бы Евстигнеев не был влюблён в русоволосую школьницу, на холодные отношения между рэпером и девушкой его друга это никак не влияло. — Не делай такое лицо, будто тебя от меня воротит, — пианистка закусила губу. Музыкант в ответ недовольно фыркнул, но стакан все-таки взял. — То, что я тебе сейчас скажу, я могла бы вообще никогда тебе не говорить. Но мне правда грустно видеть тебя таким и ещё больнее видеть такой Женю, — Дворжак закинула стопку виски и поморщилась. — О чём ты? — непонимающе прищурился Окси, тоже делая глоток крепкого алкоголя. — Она убьёт меня за это. Но... Всё, что не делается, всё к лучшему, верно? — Лера говорила загадками. — Ближе к делу! — настоял Мирон. — Ты слеп. Какие бы крутые тексты не писал, сколько бы ты не думал над собой, своей жизнью и поступками людей, ты не видишь самого главного. Женя - человек, который вопреки всему всегда рядом и всегда готова помочь. И это не потому, что она твой менеджер. Ты ей дорог. Не по-дружески дорог. Подумай, — закончила всё ещё сонная пианистка, отодвигая пустой стакан к стене, вставая из-за стола. Мирон тоже встал из-за стола, смотря на Леру широко распахнутыми, удивлёнными глазами. — Лер, — на выдохе сказал мужчина. — Я тебе в зале постелю. Поздно, — она почти натурально зевнула, медленно открывая дверь, толкая Ваню с другой стороны. Они ошибались друг насчёт друга. Определённо ошибались.***
Солнце так и не выглянуло этим утром. Питер наслаждался собственной серостью. — Лер, ты чего? — Евстигнеев медленно и очень лениво вылез из-под одеяла. Она сидела за столом рэпера и смотрела на спящего Ваню. — До меня только сейчас дошло, что моих одноклассников больше нет. Вчера вот Дамира похоронили. Марк где-то у ментов. Даже жить не хочется, — дрожащим голосом объясняла русоволосая, пристально смотря на Евстигнеева. — Ты хотела туда пойти? На похороны? — прищурился Рудбой, потирая правый глаз. — Нет. Это всё из-за меня. Понимаешь, я видела, как мои одноклассники умирали! У меня на лице их кровь была! — на серо-голубые глаза накатились слёзы. — Ты чего?! Капюшончик! Ну иди, иди сюда! Не реви, — мужчина как-то непривычно резко вскочил с кровати, в надежде не дать горьким слезинкам скатиться по девичьим щекам. — Не трогай. Не сейчас. Иди, там Мирон, — она отскочила от Вани, как от огня, опираясь о стену. Рудбой посмотрел на девушку с недоверием, но отошёл на два шага назад, понимая, что сейчас его возлюбленную лучше оставить одну.— Тета, привет, это Ваня. — Надо же, какие люди! — А ты что, ничего не знаешь? — Да я час назад из Москвы вернулась, с родителями на даче была несколько дней. А что? — Обзор событий в Питере глянь какой-нибудь и ко мне на квартиру приезжай, ты Лерке нужна. — Буду.
***
Мирон ушёл рано, у мужчины было много дел, в числе которых - разговор с Женей. Евстигнеев даже не пытался зайти в спальню. Лера так и не вышла завтракать, не звала Ваню, не подавала признаков жизни. После обеда в когда-то холостяцкую берлогу приехала Адетта. Девушка была взволнованна и напугана. — Что с ней?! — наскоро снимая верхнюю одежду и скидывая замшевые ботильоны, спрашивала рыжеволосая. — В комнате. За всё утро ни разу не вышла и не звала, — фотограф пожал плечами, пропуская девушку вглубь квартиры. — Плачет? — по-хозяйски поинтересовалась девушка, приближаясь к спальне. — Нет, вроде. Не слышал, — на последней фразе Рудбоя Номмик уже закрыла за собой дверь. Пытаясь отогнать от себя лишние мысли, фотограф достал с верхней полки стеллажей большую чёрную коробку. Там у него лежали аккумуляторы, зарядки и объективы. Скоро начнётся сезон активных съёмок, живём дальше. — Ты как? — эстонка вошла в тусклую спальню. Окна были плотно зашторены, не пуская в помещение дневной свет. Дворжак молча сидела на кровати и бессмысленно втыкала в телефон. — Если скажу, что хорошо, ты отстанешь? — устало спросила пианистка. — Нет. Как с Ваней? — начала рыжеволосая, присаживаясь в кресло. — С Ваней? Прекрасно. Но ты уверена, что ради таких вопросов сюда пришла? — зло ответила Валерия. — Я пришла сюда, чтобы поддержать тебя дружеской беседой. Как менты к ситуации с отцом отнеслись? — Тета восполняла всё то, что пропустила. — Я слышала, что Мирон за меня попросил, — устало вздохнула Лера и накрылась одеялом с головой. Тета пожала плечами. Она старалась всегда прятать свою плохую сторону, и сейчас рыжеволосая девушка злилась внутри на подругу за то, что все преграды просто рушатся перед ней. Лера всегда была для Адетты той подругой, на фоне которой можно было выделиться, но сейчас Номмик сдавала. У неё не было крутого молодого человека, знаменитых друзей. Девушке было обидно и противно. Сегодня она не принцесса. Тете было легко признать то, что ей было абсолютно плевать, что чувствует сейчас Лера, ей просто хотелось быть удачливее, счастливее и лучше своей "подруги" во всём.***
Тета вышла из спальни только под вечер, когда темнота опустилась на город. Рыжеволосая хотела поскорее поехать домой, она была совершенно бесполезна в помощи кому-то, когда помогать не хотелось. — Ну, как она? — Евстигнеев сидел на диване и с разных ракурсов фотографировал свой ненаглядный телевизор. — Ни единой слезы. Когда девушка не плачет - это страшно, — Тета производила на Ваню впечатление реально хорошей подруги. — И что мне, блять, делать? Я никогда с таким не сталкивался, — Рудбой отложил камеру и с раздосадованным выражением лица признался в собственной беспомощности. — Это значит, что у тебя до неё не было настоящих отношений, — рыжеволосая прошла к стеллажу, вставая к мужчине спиной, начиная разглядывать всякие безделушки на полках. — Возможно... — Ты серьёзно любишь её? — вырвалось у эстонки. — Чё? — удивлённо усмехнулся Ваня. — Ей же всего шестнадцать. Она девочка, — о-о-ой! Держите её! Словесный понос! — Я имею ввиду, что такая как я могла бы дать тебе намного больше, чем эта неуравновешенная школьница. Эстонка в один момент стала похожа на кошку. Она медленно подошла к сидящему на диване Рудбою и опустилась на колени, удачно умещаясь между мужских ног, нежно проводя руками от краёв джинсовых шорт к паху. Тета медленно полезла на рэпера, стараясь как можно усерднее тереться об него грудью. Через минуту Номмик уже оседлала опешившего рэпера, дышала ему в рот, положив руки на мужскую шею. — Ну, ты же уже согласен, — шептала вокалистка, ласкаясь к фотографу. Ваня медленно опустил руки на упругие ягодицы девушки. Он резко взял инициативу в свои руки, схватив рыжеволосую бестию за задницу. Евстигнеев заставил Адетту даже вскрикнуть от неожиданности. Он поднялся на ноги, держа лучшую подругу своей девушки на весу, заставляя её обхватить худыми ногами свой торс и буквально за пару секунд оказался у противоположной стены между шкафом и телевизором, впечатав музыкантшу в твёрдую поверхность. Она дышали друг другу в рот, желая соприкоснуться губами. — Я скажу тебе это, хочешь? — обжигая нежные губы дыханием, спросил фотограф. — Хочу, — усмехнулась рыжеволосая, понимая, как же легко было отобрать у подруги новообретённую опору в жизни. Он сделал уместную паузу, сжимая упругие ягодицы девушки и заполняя тишину сладкими вздохами. — Пошла нахуй из моей квартиры, — прошептал он это так страстно, что ввёл Адетту в ступор. Мужчина резко убрал от эстонки руки. Девушка полетела на пол, ударившись головой о стену. — Шлюха, блять, — подметил музыкант. — Может и шлюха. Только вот речь уже не обо мне, — она самодовольно облизнула губы и, кряхтя, встала на ноги. — Чё? — Хуй через плечо, — Номмик поправила футболку. В прихожей хлопнула входная дверь. — Блять, Лера! — Евстигнеев осознал свою ошибку, кинулся в коридор, но было поздно. Пианистка ушла. Мужчина громко промычал, представляя, что Лера могла увидеть. «Ебаный ублюдок.»