Stories of the Citizens

*** Я положил голову на спинку передней скамейки, тупо уставившись в каменный пол. - Господи, что же мне делать? Мои размышления прервал голос. Глубокий и громкий он доносился откуда-то сверху: - Исповедуешься? - спросил он, не тая издевки. - Готов признать, весьма неожиданно. Я поднял глаза. Чёрт, здесь же никого не было! На трибуне стоял человек. По его чёрному одеянию я признал было его за священника, однако с этим образом не вязалась ни форма самого одеяния, ни его длинные белые волосы. - Кто ты? Хотя, сейчас меня это мало волновало. Этот тип видимо не понял, что потревожил человека очень не вовремя. - Знаешь ли, я сам давно ищу ответ на твой вопрос, - незнакомец, видимо призадумавшись, сошёл с трибуны. - Однако, сейчас это не так важно. Можешь считать меня таким же как и ты, ищущим ответов. Можешь считать меня проповедником, ведущих людей в лучшее место... Или лучшее время. Я присмотрелся повнимательнее. На левой стороне его груди, на чёрном мундире выделялось чуть более светлое, серое пятно. Я не сразу рассмотрел диковинный трезубец, увенчанный крыльями. - Говоришь, могу считать тебя проповедником? - моя рука медленно потянулась к набедренной кобуре. - А если я посчитаю тебя террористом? В глухой церковной тишине отчётливо звякнул затвор. Однако, я даже не брался за рукоять пистолета. - Я так не думаю... - ответил "проповедник", ни капли не изменившись в голосе. Он махнул рукой, и из тени, отбрасываемой старой статуей, вышел еще один человек, медленно опуская оружие. - Впрочем, мы пришли обсуждать не меня, ведь так? Каждый имеет право на своё мнение. Я высказал собственное, - он подошёл ближе, облокотившись на спинку стоящей передо мной скамьи. - А как думаешь ты? Я замялся. Эта его простота мне очень уж не нравилась. Эти люди... Нарядились в тёмную форму, назвали себя "истинными" гражданами города, хотя на деле - простые анархисты. - Я думаю, что в общение в церкви с преступником - не лучшая деталь моей биографии. - Преступники... вот как вы нас зовёте, - он замолчал, призадумавшись. - Заметь, вовсе не я сейчас тянусь за оружием. Я лишь пытаюсь с тобой поговорить. Это преступление? - Не подействует, - я поднялся с лавки, отойдя в проход. - Я собственными глазами видел твои "проповеди". Видел, как матери получали известия о смертях сыновей. Я видел их слёзы. Своими глазами видел, как пламя твоих идей съедает заживо плоть десятков и сотен. Ты не принес этому городу ничего, кроме смертей и разрушения! - Своими глазами?! - он в один широкий шаг оказался рядом. - А теперь расскажи мне, что ты видел своими глазами в этой жизни? Видел ли ты толпы людей, гонимых огнём и свинцом, что бы удержать их в бетонной клетке? Видел ли ты слёзы человека, у которого отобрали семью? Видел, что делает с человеком ваша справедливость?! Я отступил на шаг. Спокойная доселе беседа начинала набирать обороты. - Я не принёс ничего этому городу? А что сделал для него ты?! Видел ли ты настоящий огонь, который сам нес в руках? Ты хорошо считаешь скольких я убил. Но я имею смелость это признать, я имею смелость лишать людей жизни своими руками! - Если для того, что бы избавить людей от таких как ты, нужен будет огонь, то я и буду его нести, не важно чьими руками! Я начинал закипать, само осознание философских дискуссий с террористом приводило меня в бешенство, хотя я обязан отстреливать таких только завидев. - Если для борьбы со мной, и такими как я, нужны будут жертвы граждан, ради которых ведется борьба... то какова ей цена? Я положил руку на рукоять пистолета. Одно движение, и город избавится от "Граждан". Всего лишь ценой жизни одного небольшого оператора, выполнявшего свои обязанности. Более, чем справедливый обмен... - Ты не сделаешь этого, - с некоторым разочарованием сказал мой собеседник. - Почему же? - Ты не мог нажать на курок тогда, не сможешь и сейчас. Меня словно ударили током. перед глазами еще раз пронеслись картины с камер... - Если огонь, изгоняющий неверных опаляет людей. для которых он зажжён, то зачем он им? Я усмехнулся. Кажется, проповедь начинала затягиваться. - А ты знаешь иной метод? - Нет, - просто ответил он. - Этому городу суждено окунуться в очищающее пламя, что бы потом возродиться вновь. Вопрос лишь в том, кто из нас сгорит в этом пламени дотла. Я дернул оружие из кобуры. Белая макушка удобно умостилась в прицельной планке. - Я не планирую сгорать здесь! И если я должен пожертвовать чьей-то жизнью, то пусть она будет твоей. - Кому должен? Ради кого ты это делаешь?! Стреляй, не важно. Но что будет потом? Пара хлопков по плечу? Если твой долг - служить народу, то почему ты руководствуешься словами тех, кто решает за них? Сколько граждан поблагодарило тебя за выполнение долга? Сколько людей видело, что ты делаешь? - Ты думаешь я столь тщеславен? Думаешь мне нужно, что бы люди знали кто я? - Нет. Они не должны тебя знать. Для них ты - стальные орды сжигающие их дома. И ты прекрасно это знаешь. И они знают. Или ты думаешь, что она говорила с банкой, которой ты управлял? Руки онемели. Мне на секунду показалось, что вокруг не старая каменная церковь, а дом. Такой же старый, похожий на клетку из стали и бетона. Клетка, объятая очищающим пламенем. Я все еще слышал крики тех, кто был в этой клетке. Крики тех, кто уже не восстанет из пепла. Огонь посерел, я вновь видел старые, тёмные, каменные стены. Курок, неожиданно очень тугой, поддался. Но выстрела не последовало. Лишь тихий щелчок. Красным мигнул диод на рукоятке. Чёрт... предохранитель.. - Твой долг - служить гражданам этого города. Так почему ты слушаешь указы тех, кто запер их в клетках? Я присел на скамью, отбросив пистолет подальше. Внезапно я понял, как устал от этого разговора. - Так ты считаешь себя тем, кто действует от имени народа? Проповедник, не спеша подошёл к пистолету, подняв его с земли. Выщелкнул магазин, загнал его обратно. - Отнюдь. Я действую не от народа, а вместе с ним, - он повернулся, взглянув на меня. - Я лишь тот, кто несет пламя, которое очистит этот город. И моя задача, уберечь от него народ. Но справлюсь ли я один? - И что ты мне предлагаешь? - То, за чем ты сюда приехал. Служить. Не мне, не BCG. Я предлагаю тебе возможность служить народу, стране, которой ты хочешь помочь. - Хах... и как я по твоему это сделаю? - Ты станешь гражданином этой страны.