Стив и Баки счастливы.
Непозволительно счастливы.
Дейзи скрипит зубами, видя их вместе. Они счастливы до боли в груди Джонсон и до безумия, витавшего в воздухе. Дейзи ненавидит их за это. Особенно Роджерса, особенно то, что он за Щ.И.Т.
Джонсон ломается, оставляя щепки после себя. Застывший хрусталём взгляд смотрит в пустоту, бездну, цепляясь лишь за самое мрачное, тёмное, ужасное, за ГИДРу. Уорд
был из ГИДРы, и это никакой инопланетянин изменить не может.
Грант — предатель (что-то внутри напрочь отказывается в это верить).
Он — ублюдок (подсознание всё ещё отрицательно качает головой).
Последняя сволочь, которая не заслуживает прощения (Мстители считают иначе. В особенности Барнс).
Дейзи гордо поднимает голову, входя в лабораторию. Она не замечает Уорда, над которым пыхтят Старк и Беннер. Она просто убеждает всех, что Грант
никогда не был её жизненно важным органом, без которого протянуть можно едва ли минуту. Джонсон совсем не интересует то, что в его теле был инопланетянин, совсем не волнует то, что он готов рисковать жизнью ради неё -новобранца. Дейзи это не колышет. Совсем. Вот точно. И это ложь. Но всё равно она будет усердно зачёркивать чёрным маркером слово «ложь» и излишне аккуратно будет выводить «правда». Джонсон себе уже давно не верит, но пытается убедить, что так надо. Так правильно. Так поступают хорошие ребята.
Барнс играет в шахматы с Грантом, и Дейзи раздражённо фыркает, глядя на эту идиллию двух предателей. Она морщится, когда Стив после победы Баки притягивает того к себе и целует, Дейзи отводит взгляд, замечая то, как на неё смотрит Уорд. Она пытается упорно это игнорировать.
— Предатель против такого же, — хмыкает Джонсон.
Баки напрягается, а его парень косится на свой щит, что лежит в дальнем углу комнаты. Грант вжимается в кресло, стараясь стать ещё незаметнее. Это невозможно. Даже если он станет прозрачным, исчезнет полностью, взгляд Дейзи всегда будет цепляться за него. За то место, где Грант Уорд обязан быть. Джонсон всегда будет осматриваться по сторонам, ища своего хранителя.
— Баки не предатель. Грант тоже, — напрягается Стив.
— Ещё скажи, что они не из ГИДРы.
— Нет, я нет, и он так же. Нам промыли мозги, может Стив и не бьёт друзей, но я совсем не прочь тебе врезать, агент, — шипит Барнс, разминая свою биомеханическую руку.
Скай гордо вздёргивает подбородок. Они ей неинтересны, неважны. Ни Кэп, ни Зимний Солдат, ни, тем более, Грант. Особенно Уорд. Ведь это не он учил её быть агентом, совсем не Дуглас был всегда рядом и, конечно, не его имя отдаётся глухим стуком в голове при каждом вздохе.
За этим весело наблюдать. Пожалуй, пьеса с дурно прописанным сценарием и отвратно играющими актёрами всегда забавляла Бартона. И сейчас он не упускает момента внимательно смотреть за той игрой, что ведут Грант и Джонсон.
Дейзи отворачивается, когда Стив и Баки мило щебечут в сторонке. Она раздражённо фыркает, видя, как Роджерс целует Барнса, беспокоясь за него, когда тот отправляется на миссию. Роджерс и Барнс идеальная пара, даже Старк это признал, гордо нарекая их теперь Стаки. Дейзи
не нравится то, как смотрит Кэп на своего парня и то, как он просит Наташу и Клинта позаботиться о нём (на курсы реабилитации Барнс, как и Уорд, спокойно помахал рукой). Бартон ухмыляется, отвечая, что если его рыжая жёнушка ещё жива (за что, между прочим, получил в бок от этой самой жены), то и о парне своего друга позаботиться сможет. Дейзи это совсем не нравится, потому что она хочет, чтобы на неё кто-то так же смотрел и заботился (а он смотрит и ловит пули на миссиях лишь бы его небо было целым).
Грант сильно напоминает ей брошенного щенка (Джонсон всегда любила собак). И, честно, она пытается выглядеть безразличной, когда Улей вновь даёт о себе знать или, когда Уорд возвращается обратно весь в собственной крови и с трудом держится на ногах. Скай пытается быть спокойной, когда Грант лежит в операционной, и она даже старается его ненавидеть всем сердцем, но всё тщетно. Потому что, когда она видит, как он умирает, что-то внутри замирает, и в голове агента начинается хаос. Она сжимает ладони в кулаки, ногти оставляют красные полумесяцы на нежной коже ладоней, а пламя в груди, что поддерживает жизнь, шипит под ливнем реальности. Дейзи просто не хочет умирать, даже если единственная связь её с живым миром в лице предателя.
— Он — предатель! — шипит в очередной раз Джонсон, пиная изобретение Старка. — Из ГИДРы, и ты говоришь мне, что надо глаза на это закрыть?! Да ты рехнулся!
Старк хмыкает, тянясь к рюмке, на дне которой плескается янтарная жидкость.
— Во-первых, аккуратней, агент Джонсон. Я над этим, — мужчина показывает руками в воздухе несуразную фигуру, — месяц потел. А во-вторых, да не будь ты так к парню критична. Вон, Барнс тоже из этих недонацистов был, так живёт сейчас со Роджерсом. Уорд парень не плохой, не преувеличивай так, я знал засранцев и побольше. Коулсон хотя бы. Мёртвым сколько он притворялся? И после этого мы ему верить должны?
— Не переводи стрелки, Старк, твой железный костюм мало чем поможет.
— Я с этим бы поспорил, — сморщившись, отвечает Энтони.
— Уорд убил кучу людей, и ты его оправдываешь?
— Милая, мы — герои. У нас у всех руки по локоть в крови, а на личном кладбище мест уже не хватает, — тянет Старке. — Или скажешь, что я не прав?
Дейзи недовольно пыхтит, проклиная небеса, за то, что все Мстители, защитники Земли, на стороне последней сволочи.
***
Дейзи просто читает книгу, даже не поднимая головы, интересуется, что случилось и кого несут в операционную. И когда она слышит, как Наташа с хрипом отвечает, что три пули на выход около сердца и что это Грант, то книга нагло выскальзывает из рук.
Она не спит две ночи подряд не потому, что Грант всё ещё без сознания, а потому, что долбанные кошмары не отпускают не на секунду. Дейзи не ест не потому, что боится отойти на метр от койки Уорда. Причина в том, что есть совершенно не хочется. И не дышит Джонс, когда показания изменяются совсем из-за другого, а не потому, что Грант может умереть. Она отговаривает себя, убеждает, строит иллюзии. Да вот только Джонсон не Локи. Иллюзия рушатся, осколками впиваясь в сердце, напоминая реальность с запахом свинца и окрашенную в мириады оттенков серого.
— Агент Джонсон, вам поесть надо, — садится рядом Наташа, ловя заинтересованный взгляд Дейзи. — Всё ещё не веришь ему? Зря. Он отличный боец, агент, да и спину прикрывать умеет. Я не прочь взять себе такого под крыло. Напоминает меня, да мы почти родня! Вот только я ему в прабабки гожусь.
— Он предатель, — хрипит Дейзи. Уже не столь уверено, она спрашивает.
— Нет. Он — герой. Который рискует жизнью за тебя, за Клинта, за нас всех. И, знаешь, ты на Барнса тоже не наезжай. Он хоть и бывает сволочью, но мы все семья здесь, а за семью, поверь, я бью больно. Очень.
Наташа оставляет на тумбе тарелку с супом, оставляя Джонсон наедине со своими демонами, которым лишь бы поиздеваться. Они надоедливо шепчат, указывая на Гранта, что он её судьба, а мойрам, там на Олимпе, виднее с кем да кому быть. Хрен отвертишься потом. И впервые Дейзи до безумия в мозгу и до жажды в лёгких хочет принять свою судьбу.
***
Дейзи ненавидит объяснять. Так что она, прихватив одеяло и подушку, нагло вваливается в палату ко очнувшемуся Гранту, что ворочается без сна. Она просто отодвигает его к краю койки, ложась рядом, прижимаясь спиной к его груди. Просто просит её обнять и одолжить одну из своих футболок. Уорд молчит, выполняя всё то, что просит Дейзи (на языке остаётся неприятное послевкусие, Скай гораздо вкуснее).
Он понимает, что на утро она вновь старательно будет изображать, что тихо его ненавидит, и что совсем ничего не произошло. Джонсон просто пропустит подколы Старка, что с интересом пересматривал записи с камер в палате, мимо ушей, продолжив щебетать с Симмонс. Грант просто будет ловить эти моменты счастья, так нагло крадя их у Джонсон, не страшась пойматься.
И надеясь на счастливое однажды, он будет рисковать ради Дейзи каждый день. Снова и снова. Выхватывая мимолётом моменты их жизни.
