Люстерец

       Зимняя ночь наступила рано, а отряд так и не успел добраться до леса. К счастью, полная луна осветила путь. Уставшие лошади едва плелись. Все надеялись, что не начнётся снегопад.        Вскоре показались силуэты высоких вековых елей. Воины пришли к лесу, чему немало были рады. Осталось только найти место и расчистить землю.        Поляну обнаружить оказалось несложно. Лес облюбовали дровосеки, а сейчас — и воины Ордена. Они тихо переговаривались, занимались каждый своим делом.        Небольшие площадки расчистили от снега, но в замёрзшей земле оказалось невозможно выкопать яму.         — Что ты взял, дурак? Сосновые нужны! — раздалась ругань.         — Замёрзнуть захотел насмерть? Сосновые сгорят быстро! — парировал воин с охапкой дров в руках.         — Ну разжигай тогда сам!        Эре Туррис покачал головой. Молодые всезнайки, недавно появившиеся в отряде, казались ему глупыми, словно вышеупомянутые дрова.         — Значит, так! Слушать меня, желторотые! Начинаем с хвойных, а когда костёр будет догорать — подбрасываем лиственные. Всё поняли?        Воины молчали. Эре не собирался дожидаться ответа и ушёл помогать ставить палатки. Его подчинённые вытащили из телеги нужные дрова и хворостинки, после, разложив их, взялись за огниво. Далеко не сразу получилось высечь долгожданную искру, да и после пришлось немало потрудиться, чтобы поленья разгорелись. Наконец они затрещали, и бойцы поднесли замёрзшие руки к огню.         — Валтум, за тобой ужин, — приказал Эре.         — Ну почему всегда я? — Валтум ничуть не изменился. Он умел готовить, но страшно не любил это делать.         — Ну тогда стереги Солея.         — Что? Этого… — Валтум не закончил и стал озираться. Не заметив среди присутствовавших людей Арктара, он вздохнул с облегчением и закончил: — мужеложца? Нет, пусть братец его стережёт. Я лучше у котла встану.         — То-то же! — обрадовался Эре Туррис.        Валтум со вздохом полез в мешок и, достав котёл, взял пригоршню снега и вытер его.         — Как жрать, так все горазды, а как готовить и мыть посуду, так без Валтума не обойтись, — ворчал он, наполняя ёмкость снегом.        Одно утешало: отряду не суждено испытывать жажду. Обилие замёрзшей воды служило питьём. Вдобавок, запасы мяса долго не портились на морозе.        Валтум взял в руки потяжелевший котёл и повесил его над костром. После глядел, как жар огня превращал снег в воду.        Гведеон Икарей улыбнулся, глядя на попытки воинов развести костры. Сам он это делать умел. Для этого не нужно было тратить много сил и если бы не наручи, мешавшие ему, то…        Гведеон взглянул на ладонь, уже годившуюся лишь на то, чтобы чувствовать к чему прикасается. Руки замёрзли, кровь в них застоялась; хотя путы были несколько ослаблены, но не настолько, чтобы освободить конечности.        Чтобы устроить пожар, нужно было приложить немало усилий. Даже для опытного мага Всех Стихий это оказалось трудно, порой — болезненно. Но результат впечатлял: бушующее пламя не оставляло после себя ничего живого.        Арктар покосился на «подопечного». Казалось, немногословный маг был выточен из камня и не испытывал нужду, холод и голод. Только огоньки костра отражались в блёклых глазах, оживляя их. Солей засмотрелся на нос Гведеона, оказавшийся изящным, несколько вздёрнутым.        Валтум насыпал крупу в котёл.         — Поменьше сыпь, Валтум, — заметил Эре. — Зимой пропитание добыть трудно, а наши люди не приучены к охоте. Иначе только и придётся делать, что вваливаться в сёла и во имя Короны отбирать у крестьян пищу.        Повару не понравилось замечание.         — Готовил бы сам, Эре, — огрызнулся он, помешивая половником варево. В котёл последовала и соль.        В морозном воздухе витал аромат жарившегося на вертеле мяса. Изрядно проголодавшиеся воины сглатывали слюну. Эре же выслушивал неприятные словечки в свой адрес, назначая часовых.         — Всё. Мне надоело, — выругался он.         — Я постою, — предложил Конн Хатт. Ему изрядно надоело сидеть целый день в повозке и выслушивать издёвки Натрайта Солея. Нахального пленника было невозможно заткнуть ничем, кроме кляпа, что он и сделал.         — Хорошо! — Эре облегчённо вздохнул, но радость была недолгой. Бойцам куда меньше хотелось провести ночь рядом с Натрайтом. — В таком случае ты сменишь Хатта, Элдигар.         — Посему я? — возмутился тот. Выражение лица Элдигара было суровым до тех пор, пока он не начинал заговаривать. Из-за отсутствия верхних зубов речь звучала забавно.        Хохот не позволил Эре вставить хоть слово.         — Вот, возьми, Элдигар, — съязвил Дек Намен. — Пригодится скоротать ночь! — Он протянул небольшой флакончик. Тот отшатнулся от него. — Кстати, это мы нашли в сумке Солея. Правда, никто не пользовался по назначению.        Натрайт нахмурился. Он узнал свою вещь. Серебряный резной флакончик был наполнен смесью масел, столь любимых им.        Не только Натрайт узнал предмет. Арктар резко вскочил на ноги и, подбежав к Деку, вырвал из рук.         — Дай сюда!        Ошибки быть не могло. Некогда пузырёк принадлежал его матери. Она хранила в нём духи. Сердце Арктара сжалось от тоски. Никого не осталось из семьи. Родители умерли, незаконнорождённый брат за полгода так и не дал о себе знать, а Натрайт давно стал чужим.         — Да забирай! — Намен пожал плечами. — Тебе нужнее!        Арктар вынул пробку и понюхал содержимое. Приятный запах лаванды ударил в нос. Натрайт любил этот аромат, и его брат — тоже. Это было единственное, что объединяло людей, родных по крови, но чужих по духу.        Арктар спрятал флакончик в поясную сумку. Натрайт с тоской посмотрел на него и облегчённо вздохнул, в душе радуясь, что семейная вещица оказалась у одного из Солеев.         — Прекратите! — прикрикнул Назгур Голлдар. — Что вы устроили? Арктар?!         — Ничего, герр Голлдар. Просто повздорили немного.        Натрайт удивлённо посмотрел на брата, не узнавая в нём того юнца, который докладывал отцу обо всём, что вытворял старший.        «Возмужал!» — подумал он. В его память врезался тот, другой Арктар, хрупкий, несмотря на высокий рост, гибкий. Тонкие черты лица делали его женственным, а щетина тогда ещё едва начала расти. Сейчас Арктар стал другим. Орден сделал его похожим на мужчину.        Натрайт поёжился и сжал руки в кулаки, пытаясь хоть так согреться. Воспоминания одно за другим терзали его. Вспомнился день, когда он увидел мать, которая после нескольких дней добровольного заточения в комнате вышла со свёртком в руках. Отчаянно желавший появления на свет дочери отец хмурился, зато мама была счастлива, что подарила семье Солеев ещё одного сына.        Маленький Натрайт понял всё. В тот миг не он был любимчиком матери, а крохотный младенец, завёрнутый в пелёнки. Он даже не взглянул на брата и убежал, за что потом получил взбучку.        После наказания Натрайт ещё пуще невзлюбил брата.         — Всё готово! — Валтум отвлёк от терзавших душу воспоминаний. Натрайт был голоден. Путешествие тяготило его, растягивало муки. Он предпочёл бы, чтобы его убили, но путы оказались крепкими.        Ему хотелось сбежать. Возвращаться домой он не собирался, вдобавок, прожив жизнь в праздной роскоши, так и не научился сам себе добывать пропитание, но осталась надежда, что его убьют сразу же, и муки прекратятся навсегда.        Арктар взял миску и зачерпнул кашу. Он порадовался, что в кои-то веки ему попались хорошие куски мяса. После с нескрываемым удовольствием поднёс ложку ко рту. Каша согрела его изнутри.        Повисла долгожданная тишина. Воины облепили костры, пытаясь урвать долгожданное тепло и откровенно жалея, что военачальник порицал выпивку. Даже самое дрянное вино могло согреть в лютый, усилившийся к ночи, мороз.         — Не забывайте кормить этих… — Назгур Голлдар не стал оскорблять пленников. — Не ешьте всё.        Услужливый Валтум зачерпнул остатки каши и разложил по тарелкам, после сунул в руки пленников.         — Как они есть будут? — Дек Намен расхохотался. — Руки-то связаны!        Гведеон Икарей поставил миску на землю и, держа ложку двумя руками, зачерпнул кашу. Его примеру последовал Натрайт Солей, но с непривычки прибор вывалился из рук.        Раздался хохот.         — Придётся с рук кормить, Конн! — съехидничал кто-то.         — Ещё чего? Пост передан Элдигару! — возразил тот.         — Эй, мой пост наснётся, когда все лягут спась! — шепелявый голос не оставил сомнений, кто именно возражал.         — Всё, хватит! — не выдержал Голлдар. — Конн! — Он красноречиво посмотрел на Хатта. Тот понял намёк и, подойдя к Натрайту Солею, сел рядом и взял ложку в руки.        Ночная тишина прерывалась лишь храпом и уханьем совы. Арктар съёжился от холода. Давно ему не приходилось ночевать в палатке, вдобавок зимой, укрывшись одеялом и шкурами. Поневоле приходилось тесниться и льнуть к тому, кто оказался рядом.        Гведеон Икарей спал настолько безмятежно, будто находился дома, что было немудрено. Зажатому с двух сторон бойцами, ему было тепло.        Спавший в одной с Арктаром палатке Дек Намен повернулся и потянул одеяло на себя. Арктар дёрнул за край, пытаясь урвать хоть немножко уюта. Это не удалось. Намен завернулся, и Солею ничего не осталось, кроме как придвинуться к пленнику. Даже через плотный подлатник он чувствовал тепло чужого тела. Голова Икарея была повёрнута, и Арктар чувствовал тёплое дыхание.        Солей смежил глаза. Наконец удалось уснуть.        Гведеон Икарей не спал. Возня Арктара Солея разбудила его. Упрямый воин, наконец, сделал выбор в пользу тепла. Хотелось пошевелиться, чтобы хоть как-то размять затёкшие ноги и спину, но он не стал этого делать — нарываться на гнев не хотелось.        Маг глубоко вдохнул и попытался прочувствовать тех, кто спал рядом. Дек Намен не заинтересовал его. Гведеон не любил простых людей. Даже не нужно было заглядывать в душу, чтобы понять всё, чем те живут. Дека волновали только естественные нужды и женские ласки.        Арктар же был из другого теста. Утончённый, он отличался от грубоватого Натрайта, чьё тело словно было создано, чтобы носить доспехи и оружие. Казалось, стоит поменять братьев — и они окажутся на своих местах. Гведеон пытался догадаться, каков Арктар Солей в бою, но, к своему стыду, не смог. Это нужно было увидеть, чтобы понять.        Арктар пошевелился во сне. Его рука легла на грудь Гведеона, а волосы разметались, и мягкие пряди упали на лицо. Икарей не смог их смахнуть. Более того, он не хотел. Ему нравилось прикосновение ладони Арктара. Он чувствовал его даже через не один слой одежды.        Маг в этот миг осознал, насколько утратил в себе былую силу. Он понял, что уподобился похотливому Деку Намену, когда почувствовал тонкий запах лаванды, шедший от Арктара Солея, едва различимый, но будораживший кровь.        Икарей раньше мог контролировать плотские желания. Это позволяло тщательнее выбирать как любовниц, так и любовников для утех. Сейчас же он просто-напросто желал мужчину, спавшего рядом, едва знакомого. Чресла набухли, и в штанах стало тесно.        Перед его глазами встала картинка, как Арктар Солей лежит, раскинув ноги, серые глаза темнеют от страсти, а член медленно набухает. Икарей был уверен, что у Арктара грудь гладкая, в отличие от паха, густо поросшего чёрными как смоль волосами.        «Проклятье!» — он зажмурил глаза, пытаясь прогнать видение, иначе мог опозориться, излившись прямо в штаны. Сменной одежды у него не было, да и возможность помыться наверняка выпадет не скоро, если вообще появится.        Икарей всё же не уподобился тем, кто старался первым делом ублажить плоть. Желание отступило, и член постепенно опал. Лишь тогда маг смог забыться.        Утро было не таким безмятежным, как ночь.         — Тревога! — раздался крик часового. Времени на сборы почти не осталось, и воины выскочили из палаток, в чём были. Иные так и уснули в кольчугах.        Арктар сжал рукоять меча и выбежал. За ним последовал Дек Намен, на ходу протирая глаза. Его меч покоился в ножнах. Там же и остался, когда стала ясна причина тревоги. Стая волков напала на лошадей. Отпугнуть их была задача лучников. В воздухе свистели стрелы. Удалось уложить нескольких хищников, остальные, решив, что с двуногими лучше не связываться, развернулись и убежали в лес.        Не спал никто. Костры почти погасли, и часовые подбросили дров. Это было бесполезно. Назгур Голлдар покачал головой.         — Спали?! — гаркнул военачальник. Бойцы молчали. — Спали! — догадался он. — Проклятые молокососы! Сколько можно объяснять?!         — Да не спали, мы, герр Голлдар! — возразил Крип, один из часовых. — Короной клянусь!        Назгур поверил ему. У Крипа не было привычки лгать, да и клятву всуе никто не осмеливался произносить.         — Тогда почему костры погасли? — не унимался Назгур.        Крип переступил с ноги на ногу. Всё произошедшее казалось ему мороком, кошмарным сном, когда он почувствовал, что не в силах пошевелиться. Он слышал ржание лошадей, но даже не смог повернуть головы.         — Герр Голлдар, одну лошадь задрали… Проклятье! — доложил подошедший Эре. — Ещё две ранены.        Назгур закрыл глаза. Ему хотелось спать. В голове шумело.         — Погоди, Эре. Что произошло? — спросил он.        Часовые переглянулись, не зная, как подобрать нужные слова.         — Не знаю, герр Голлдар, но я не мог пошевелиться! — бойко ответил Крип. — Словно в кусок льда превратился! — Увлекающийся живописью боец умел подобрать нужное сравнение. — Было страшно, поверьте!        Назгур поверил. Он вспомнил странный сон, привидевшийся этой ночью. Было стойкое ощущение, что всё происходило в этом месте, но вместо леса была равнина. Шёл бой. Назгур Голлдар поднял копьё и метнул в человека в длинной мантии, пробивая тело насквозь. Странным было то, что мечник Голлдар никогда не учился метать копья, а во сне он это делал заученно, привычно и уверенно.        И попал в цель.         — Треклятый маг. Это он что-то намудрил! — выругался Эре и побежал к палатке. Схватив мирно почивавшего Икарея за грудки, рывком поставил на ноги и вытолкал взашей. Полусонный Гведеон не успел понять, что происходит, как оказался на земле, сбитый крепким кулаком. — Арктар, Дек, вы-то куда смотрели?!         — Но он продрых всю ночь! — Намен пожал плечами. — У Арктара спроси, если не веришь!         — Он говорит правду. Ничего предосудительного мы не заметили, — отозвался Солей.        Гведеон с немалым трудом сел. В груди болело ушибленное кулаком Эре место. Запястья словно жгло огнём. Икарей не сумел сдержать стон.        Повисла тишина. Эре почувствовал, как злость отступает, хотя мысленно винил во всём нерадивых воинов.         — Ладно. Сворачиваемся и уходим отсюда. Этот сукин сын всё равно ничего не скажет, — распорядился Назгур Голлдар. — Арктар, последнее предупреждение: не спускать с него глаз, иначе…         — Есть, герр Голлдар! — отозвался тот. Он искренне не понимал, в чём именно виновен, но уточнять не решился. Военачальник был упрям, и переубедить его было трудно.        Валтум, недовольно ворча, встал за котлы. Воины оживились и сворачивали палатки. Солнце начало всходить, когда отряд покинул лес.        День выдался не в пример предыдущему. Поднялся ветер, а с неба крупными хлопьями валил снег, засыпая дорогу и затрудняя обзор. Назгур Голлдар ёжился от холода. Приходилось поднимать ворот плаща, чтобы не мело за пазуху.        Кто-то откровенно завидовал Элдигару. Натрайт Солей растерял былую спесь и молчал. Арктару же молча сочувствовали. Неизвестно, чего можно было ждать от пленного мага, и никто не удивился бы, если бы он в какой-то миг исчез, растворившись в воздухе.        Сам Арктар, насупившись, сидел под ворохом шкур. Ему хотелось напрочь позабыть о хорошем воспитании и, взяв пленника за грудки, хорошенько встряхнуть. Тот же сидел, закрыв глаза, и такое умиротворение злило Солея.         — Эй! — позвал он, но маг не откликнулся, и Арктар пнул его кулаком в бок. — Может, всё же объяснишь, что натворил?        Светлые ресницы дрогнули, и Гведеон открыл глаза.         — Для начала представлюсь. Гведеон Икарей, — пояснил он. — Не «Эй». Кое о чём поведать могу, но лишь для того, чтобы меня не били. Я не заслужил этого.         — Не заслужил?! — Арктара душила злость. — То есть сотни жизней не в счёт? Ах, да! Куда же нам, простым воякам до вас, познавших Великое Мастерство! Нас можно перерезать, как овец!        Лицо Солея раскраснелось от злости.        Гнев обуял Арктара, не спровоцированный, первородный. Гведеону осталось пожинать плоды. В гневе противник раскрывался, и то, что творилось в душе, было видно как на ладони.        Гведеон видел, как Арктар, свесившись с лошади, снёс голову зазевавшегося врага. Зрелище было отвратительным и дивным одновременно. Казалось, доспехи не мешали. Солей был гибким.         — То есть мы ходим по трупам. Куда нам до вас, доблестных Венценосных, чистых душой, чьи мечи не познали крови?! — Икарей ловко подыграл Арктару. Тот даже не заметил, что злость мага наиграна.        Арктар извернулся и стянул путы с ног. Осталось попытаться освободить руки. Солею это удалось бы сделать, если бы всё прошло незамеченным.        Удар в лицо.         — Ты, грязное отребье! Не прикасайся ко мне! — выругался Солей.         — И правда, Трум, не порти мордаху! — заметил кто-то, судя по виду, головорез.        Гведеон пришёл в себя. Из видения он не понял, кто и с какой целью похитил Арктара. Икарей словно оказался на его месте и почувствовал боль от врезавшихся в тело верёвок.         — Да, мы отнюдь не невинны, но дети по сравнению с… — Солей не закончил. Он словно почувствовал, как кто-то вторгся в глубины его души, и попытался взять себя в руки.        «Правильно говоришь!» — мысленно подтвердил маг, но вслух произнёс:         — Ты же хотел знать, что произошло той ночью. Так слушай! — Арктар посмотрел на него. — Когда-то на месте леса была равнина, и ваш Орден разбил целое поселение коренных жителей, включая детей и женщин, которые виновны оказались только в том, что жили там, где Всеединый давал Великий родник. Маги питались из него и выстроили Храм. Конечно, королю не понравилось, что люстерцы забрались так далеко, и сделали всё, чтобы выжить моих сородичей из этого места. — Солей был поражён услышанным. Он не мог представить, что некогда Орден, идущий Светлым Путём Всеотца, творил такие бесчинства и безжалостно убивал женщин и детей. Но он верил Икарею. — Источник сровняли с землей. Прошло время, на этом месте вырос лес, но сила Всеединого-то никуда не делась. Вы поспрашивайте у селян из близлежащей к лесу деревни. Уверен, они смогут поведать много интересного.        Гведеон замолчал. Арктар с некоторым разочарованием вздохнул. Ему хотелось послушать больше. Ему нравился голос мага, глубокий, бархатный.         — Но… что произошло ночью? — несмело спросил Солей.         — Хм! — Гведеон скривил красивые губы. — Думаешь, Всеединый просто так отпустит тех, кто уничтожил его детей?        «Выродков!» — мысленно поправил Арктар, но вслух не произнёс.         — Я остро чувствовал источник под землёй. И… — Гведеон протянул руки. — Сдвинь наручи и убедись. — Заметив несмелость Арктара, уверил: — Ты их не снимешь. Оттого, что взглянешь на запястья, ничего не случится.        Арктар некоторое время колебался. Гведеон Икарей терпеливо ждал.        «О Всеотец!» — мелькнула мысль в голове Солея, когда он увидел уродливые ногти. Если бы не они, то руки Гведеона назвал бы изящными. Пальцы были тонкие и длинные. Такие бывают у музыкантов.         — Ну же, не медли, — поторопил Гведеон. Арктар взял его за запястья. Маг поморщился, но даже не застонал. Наручи плохо поддавались.        Наконец Арктар справился.         — О Всеотец! — не удержался он, увидев красную, покрытую пузырями кожу запястий. — Это откуда?         — Всё из того же места. Наручи пытались поглотить столь сильный поток, — пояснил Гведеон. — Спроси у своего военачальника, если не доверяешь мне. Голлдар наверняка знает, как они устроены и из чего сделаны.        Арктар не мог отвести взгляд от некогда красивых, а теперь изуродованных рук. Ногти его пугали. Солей понял, почему Гведеон не пожаловался на боль. Незначительный ожог наверняка был не таким болезненным, как вырывание ногтей клещами.         — Опусти руки, — попросил он.         — Согласен. Ужасное зрелище! — Гведеон понял ход мыслей Арктара. Тот смутился, не желая подавать вида, что ему противно смотреть на ладони пленника. Но актёром Солей был плохим с рождения.        Арктар отвернулся, осознав, что только что болтал с пленником, будто со старым приятелем. Гведеон поморщился, когда наручи сползли на обожжённую кожу, но не в его привычке было ныть. Он впервые за долгое время столкнулся с сочувствием.        Арктар делал вид, будто ему безразличны чужие страдания, но Гведеона сложно было одурачить. Тот чувствовал, что испытывал к нему тот или иной человек, даже если на лице была надета маска. Икарей не любил льстецов и лгунов, скрывавших чувства.        Оставалось загадкой, почему Арктар воспылал жалостью к пленнику.        «Потому что сам настрадался и хотел сочувствия!» — маг ответил на незаданный вопрос сам. Он посмотрел на профиль Арктара и невольно залюбовался.        Гведеон улыбнулся. Он понял, что с этого момента стал ещё на шаг ближе к свободе.        Лошади едва переставляли ноги, оставляя следы в глубоких сугробах. Было не до привала. Голлдар надеялся, что снегопад будет недолгим. Увы, его желанию не суждено было сбыться. К середине дня небеса словно разверзлись.        Назгур был готов винить в разбушевавшейся непогоде кого угодно, даже проклятого пленного мага.         — Эре, выясни-ка, что там у Солея, — приказал он.         — У которого? — уточнил тот.         — У Арктара, конечно! На Натрайта мне наплевать! — Назгур был раздражён. Он мысленно проклял грандмаршала с его безумными идеями. Тот не вспомнил о Кальмайском перевале, едва получил от него карту. Грандмаршал заслуги причислил тому, кому пожелал сам.        Эре развернул коня и поскакал к обозу. Ветер сорвал с его головы капюшон.         — Арктар! — позвал он, запамятовав, в какой из повозок находился Солей. Пришлось крикнуть ещё несколько раз, пока не увидел знакомую черноволосую голову. — Что у тебя?         — Полный порядок! — ответил Арктар и тут же спрятался от пронизывающего ветра, в кои-то веки порадовавшись, что путешествует под крышей и не завидовал сейчас бедняге Эре.        Снежинки застряли в чёрных волосах, и он поднял руку, чтобы смахнуть их.         — Не надо, — услышал в этот миг. Рука так и застыла над головой. — Зачем губить красоту?        Арктар опешил. Ему показалось, что Гведеон Икарей заигрывал с ним, поэтому сделал всё наоборот. Он провёл пятернёй по волосам, размазывая капельки, в которые превратился снег.         — Прекрати! — прикрикнул он. — Я не такой, как… — и запнулся, не желая выдавать кровное родство с Натрайтом. Впрочем, от Гведеона мало что ускользало.         — …твой брат, — закончил маг. — Правильно, Арктар Солей?        Арктар не ответил. Он был поражён, что, как выяснилось, пленнику известно его полное имя. Он старался припомнить, называл ли кто-нибудь из соратников его по фамилии, но не мог. К тому же все в последнее время обращались только по имени.        «Ублюдок! Что ты ещё рассказал?!» — задал Арктар мысленный вопрос брату.        Гведеон сощурил глаза, почувствовав как раньше волну ненависти, смешанную со страхом. Сейчас он видел эмоции. Глаза Арктара были широко открыты, а на шее часто билась жила.        «Скрывает родственные связи. Не удивил!» — догадался маг.        Арктар интриговал его, заставлял задуматься, откуда и за что родилась такая ненависть.        Сам Солей твёрдо решил поговорить с Назгуром Голлдаром о том, чтобы кто-нибудь его сменил. Он даже был готов всю ночь стоять на часах, лишь бы находиться подальше от проклятого пленника.

***

       Ближе к вечеру снегопад стих. Воины проваливались в сугробы едва ли не по колено. За день удалось выехать к Холмогорью, прозванному так за обилие возвышенностей.         — Дальше нет смысла двигаться, — решил Назгур. — Холмы хоть уберегают от ветра. Да и… Из окрестных деревень нас не видно.        Не было секретом, что в Холмогорье жили как люстерцы, так и нарсилионцы. Первые могли прознать, с какой целью Венценосные направляются в Люстер, а проблемы Назгуру были ни к чему. То и дело доходили слухи о стычках между селянами. Нарсилионцы пытались выпихнуть нежеланных соседей назад в Люстер, а те сопротивлялись.         — Долго до Магерты, герр Голлдар? — нетерпеливо спросил Дек Намен.         — И не надейся. Мы заглянем только в крепость, — ответил Назгур. — В город никто не пойдёт.        «В село — тем более. Чтобы вы не напивались и не волочились за юбками!» — додумал он.        Продолжать путь было бессмысленно, и Назгур решил разбить лагерь в месте между холмами.