Люстерец

       Арктар проснулся оттого, что пленник, спавший под боком, пошевелился. Он резко сел и потёр глаза. Начался противный кашель.        Гведеон размял затёкшие руки и терпеливо дождался, пока приступ прекратится.         — Давно так мучаешься? — участливо спросил он.         — Не твоё дело, — огрызнулся Арктар.        Он поднялся и, взяв кольчугу, вышел из палатки. После стал облачаться. Обветренное лицо защипало от мороза.         — Ну, выполняй обязанности, — съехидничал маг.         — Я сам решу, что делать. Как по мне, так хоть обмочись в штаны, — выругался молодой человек, но всё же отвёл пленника за палатку и отвернулся.        Солей посмотрел на кусты, где накануне поймал чужака. В лагере было спокойно, воины тихо переговаривались друг с другом, и ничего из невнятной речи невозможно было понять. Разве что Валтум громко возмущался, стоя у котлов.        Арктар терпеливо дождался, пока Икарей закончит. Пришла его очередь. Краем глаза Солей заметил, что разведчик свободно разгуливал по лагерю.        «Значит, не враг!» — догадался он.        В кончиках пальцев покалывало, но не от мороза. Арктар чувствовал на себе пристальный взгляд мага. Так бывало, когда они оказывались рядом.        Он вспомнил подобное ощущение ещё там, в Кальмайских горах, когда столкнулся со свьррьим шаманом. После этого приснился кошмар. Солей догадался, что означает покалывание в пальцах.         — Прекрати! — вспылил он.         — Хм! — Гведеон удивлённо поднял бровь.         — В душу заглядывать перестань. Там ничего интересного нет.         — Не сказал бы! — Икарей не собирался лгать. — Даже у младенцев что-то есть, а у людей твоего возраста — и подавно.         — Пойдем! — Арктар легонько толкнул пленника. Ему хотелось оказаться среди толпы, чтобы маг не смел больше этого делать. Более того, Гведеон не собирался лгать и уворачиваться, намекая, что Арктар — дурак, склонный надумывать себе проблемы. Он честно во всём сознался.        — Наконец-то все на месте! — Назгур Голлдар прошёлся среди людей. — Все наверняка знают, что у нас пополнение! — с этими словами он бросил красноречивый взгляд на Хорна. — Разведчик Ордена Магерты поведал немало интересного. Он же и проводит нас до крепости. — Раздались ликующие возгласы. Всем хотелось отогреться и хоть одну ночь провести под крышей. — Но не надейтесь, что попадёте в город. Пока бордель для вас закрыт.        Кто-то разочарованно вздохнул. Хорн с нескрываемым любопытством посмотрел на пленников. Если один из них не привлёк внимание, то второй притягивал взгляд, пусть внешне и казался довольно невзрачным. Одежда рыжеволосого была вполне обычной — той, которую носят небогатые горожане. Но что-то в нём было такое, что выделяло из толпы. Хорн понял, что именно. Взгляд, прямой, не потухший. Рыжий словно смотрел насквозь.        Или прямо в душу.        Обещание Хорна, уверившего, что к Магерте есть куда более короткая дорога, чем та, по которой военачальник собирался вести отряд, было радостно встречено. Арктар вздохнул. Появилась возможность хоть на некоторое время избавиться от пленника. Того наверняка запихнут в камеру, как и Натрайта.        Арктар перевёл взгляд на брата. Хотя рассвет едва занялся, но стал отчётливо заметен синяк на скуле. Тот поймал его взгляд и отвернулся. Перешагивать через пропасть, разделявшую братьев, было бессмысленно, а возможности обойти не было.        Натрайт понимал, что сейчас куда больше походит на бродягу, чем на человека знатного происхождения, но ему было всё равно. Он жалел лишь об одном — родное поместье никогда больше не будет принадлежать Солеям. Арктар не рассчитается с долгами и не выкупит его. Вдобавок брат обучен военному ремеслу. Он знал едва ли не с рождения, что его прямая дорога — в Орден Венценосных. Натрайт не раз язвил, что брату, тощему, гибкому, с несколько женственными чертами лица — место разве что в чьей-то постели либо же у корыта с грязным бельём и куском мыла.        Сейчас Натрайт понял, что был неправ. Арктар больше не походил на того женственного юношу с упругим задом, так притягивавшим взгляд. Натрайт вспомнил, как близок был с младшим братом. Он сжал руки в кулаки и, поднеся к лицу, выдохнул на закоченевшие ладони. В пальцах закололо от неожиданного тепла, а голова закружилась, как тогда, семь лет назад, когда крепко прижимал к себе Арктара, всё глубже вколачиваясь в его тело, чтобы унизить и причинить боль, но не доставить удовольствие. Натрайт ожидал, что наступит долгожданное душевное спокойствие, когда выместит на брате злость и боль от потери любимого человека, но ошибся. Кроме разочарования, он ничего не почувствовал.        Точнее, почти ничего. После того, как хмель выветрился из головы, Натрайт испытал жгучий стыд. Арктар избегал брата, а просить прощения тот не собирался. К счастью, Арктар Солей через несколько дней покинул поместье. Отец и так оттягивал разлуку, боясь, что младшего сына, кроме унижений и поруганной чести, ничего в Ордене не ждёт, но деваться было некуда — к тому времени младший достиг совершеннолетия.        Натрайт поджал замёрзшие ноги и взглянул на завтракавшего брата. Тот не обращал на него никакого внимания и молча продолжал поглощать кашу.        Натрайт сглотнул слюну. Пусть ему и хотелось погибнуть, чтобы не чувствовать пронизывавший насквозь холод и не получать тычки в бок за вполне естественные просьбы, но крепкое здоровое тело требовало своё, чтобы продолжать жить, несмотря ни на что.        Вскоре подоспела очередь пленников завтракать теми жалкими крохами, что остались на дне котелка. Натрайту в руки сунули ложку, и он с радостью воткнул её в кашу, осознав, что двумя руками это делать стало привычным.         — Тьфу, как мы сами-то не додумались? — вырвал из раздумий Эре. — Герр Голлдар, ведь и правда: вода замёрзла. За эту зиму я ещё ни разу не видел оттепели.         — К полудню достигнем реки, — подтвердил Хорн. — Перейдём её на ту сторону.        Полдень… Арктар улыбнулся, услышав это слово. Вспомнились берега Равы и удочка. Увы, сейчас порыбачить было невозможно даже не из-за того, что снастей нет. Сильный снегопад не располагал к такому тривиальному занятию.        Назгур вспомнил то место, о котором упоминал Хорн. В Люстер ему доводилось путешествовать весной и летом, но не зимой, в разгар которой наверняка намёрз толстый слой льда, и можно было не бояться за лошадей и повозки.        Настал рассвет. Арктар достал из поясной сумки зеркало; открыв его, посмотрел на собственное отражение, скривился и погладил отросшую щетину. Он надеялся, что в скором времени удастся побриться.        «Надо же! Хранит подарок!» — удивился Натрайт. Зеркало на данный момент было единственным, что связывало братьев.        Бойцы занялись сборами. Хорну было нечем заняться, и он болтался, пытаясь выяснить имена. Воины огрызались, не желая представляться. Лишь один из них проявил вежливость.         — Арктар! — отозвался боец, не называя фамилию.        Натрайт вспомнил, как некогда брат любил кичиться происхождением и гордо представлялся полным именем.        Арктар не желал вести беседу с приставучим Хорном, поэтому удалился и увёл за собой пленника. Натрайт так и остался сидеть на холодной земле. Сейчас, в этот момент, он не чувствовал себя одиноко, как раньше. Всё же знать, что кто-то из родных жив и здоров, было отрадно.        Даже если это Арктар, нелюбимый младший брат.

***

       Сильный снегопад не способствовал быстроте передвижения, и отряд к реке прибыл далеко после полудня. Хорн уверенно повёл лошадь. Та отпрянула от льда, сплошь покрытого снегом.        — Проклятье! — разведчик приложил пару крепких словечек. — Ей что-то не нравится!        Порыв ветра унёс его слова за реку.         — Что там ещё? — Назгур спешился. Он замёрз, отчего был жутко зол.         — Сейчас выясню! — Хорн передал удила Голлдару и пошёл по толстому льду. Ближе к середине реки тот угрожающе затрещал, и разведчику удалось разглядеть большую прорубь. «Проклятые рыболовы!» — мысленно обругал Хорн местных селян и решил вернуться. — Лёд рубили! — доложил он. — Вода не успела как следует промёрзнуть.         — То есть путь через реку закрыт, — сделал вывод Голлдар. — Придётся возвращаться и идти той дорогой, которой изначально решили двигаться.        Тот, другой путь он знал. Все устали, и вынужденная заминка стала поводом для привала, чему немало обрадовались все воины.        Лошади с видимым удовольствием вцепились в сено. Эре с досадой отметил, что запасы подходят к концу, и если отряд до завтрашнего утра не попадёт в Магерту, то кормить несчастных животных станет нечем. Разве что дров было куда больше.        Арктар погладил Найта по морде, жалея, что так и не смог урвать время и прокатиться верхом.         — Почему оставил пленного без присмотра? — сделал замечание Эре.         — Он спит. Целых полдня продрых, — ответил Солей, предпочитая не вспоминать, как Гведеон положил голову на его плечо. Рыжие волосы щекотали лицо, но Арктар не стал отталкивать мага. Тот даже не проснулся, когда Солей подвинул его, чтобы выйти. Разве что завалился на бок. — Могу же я, в конце концов, хоть немного отдохнуть от него!         — Нет, не можешь, — парировал Эре. — Признаюсь, я бы на месте герра Голлдара тебя бы вообще оставил в Штурмвере. Неужели за всё это время вы не перекинулись хоть парой слов?         — А я бы с радостью остался! — огрызнулся Арктар. — Неужели я должен докладывать даже о том, когда и куда водил его отливать?         — Если это важно, то да!        Эре сощурил глаза. Ему, сыну грандмаршала, досталась от отца проницательность. Нелюдимый Арктар безропотно выполнял приказ герра Голлдара. Хотя на Солея нареканий не было, но Туррис нутром чуял неладное.        Эре попытался вспомнить, сколько провалов случилось по вине Арктара, но не смог. Как назло, тот хранил верность Ордену, и случались разве что мелкие неприятности, но и те воин исправлял сам.        И всё же Арктар никогда не нравился Эре. Тот не мог объяснить причину такой неприязни, но душой чуял подвох. Даже отпетые головорезы вызывали куда больше уважения.        Солей с грустью оставил коня и полез в повозку. Икарей продолжал спать так, будто не было невыносимого холода. Его руки посинели.         — Поднимайся! — Арктар ткнул кулаком в бок. Гведеон даже не пошевелился. — Проклятье! — Солей сунул руку за ворот одежды пленного мага и нащупал жилу на шее. Та едва билась, но кожа была тёплой. — Левр! Сюда! Скорее!        Арктар не на шутку перепугался, когда понял, что маг не спал, а впал в странное забытьё.        Время медленно тянулось, и Солею казалось, что лекарь провалился под лёд и сейчас пытается выбраться. Арктар дотронулся до лица пленника и легонько ущипнул за щёки, но и это не возымело действия — тот не приходил в себя.        Арктар потрогал верёвки. Ему отчаянно хотелось развязать узел, чтобы путы не пережимали грудную клетку. Солей некоторое время колебался, но появившийся Левр заставил отпрянуть.         — Что такое, Арктар? — спросил лекарь.         — Мне почём знать? Это же ты у нас врачеватель!        Левр нахмурился от высокомерных слов.         — Подвинься! — приказал он, после опустился на колени и склонился над магом. — Вытаскивай его. Здесь темно.        Арктар подсунул руку под спину и усадил Гведеона. Голова того бессильно опустилась на его грудь. Солей увидел, как что-то тёмное потекло по его кольчуге. В тот же миг Икарей закашлялся и пришёл в себя.         — Всё с ним в порядке. Был глубокий обморок, — сделал вывод Левр и, развернувшись, пошёл прочь.        Арктар дотронулся до кирасы и взглянул на пальцы. Не осталось сомнений, что это кровь, самая обычная, хоть и люстерская.        Гведеон отстранился и осоловело уставился на Солея.         — Арктар, что происходит? — раздался голос Эре.         — Ничего. Всё в порядке… Уже! — доложил тот. — Пленник сознание потерял.         — Это бывает у них, Эре, — пояснил Голлдар. — И кровь носом идёт, небось.        Левр подтвердил, что именно так всё и было. Лекарь заверил, что маг в полном порядке, и Назгур Голлдар велел собираться в путь.        Пустой желудок Арктара заурчал. Он вспомнил, что так и не сумел поесть.         — Что, проклятье, произошло?! — выпытывал Арктар Солей у Гведеона, а тот отмалчивался. Кровь из носа текла уже не так сильно, и Солей убрал снежок с переносицы, после взял тряпку и вытер лицо. — Ну же, ответь.         — Ты думаешь, такой дар, как у меня, не требует отдачи? — ответил вопросом Икарей. — Наивный мальчишка. — Арктар замер с тряпкой в руках. Ему всегда казалось, это легко — совладать со стихиями. Гведеон посмотрел на него. — Именно так были пленены остальные из Совета. Ваш Орден выжидал, когда наступит… нездоровье, и маг ослабеет.        Солей отвернулся. О доблестных воинах, сумевших взять магов живыми, слагались едва ли не легенды. Арктар допускал мысль, что Икарей лжёт, но отчего-то верил ему. Ещё ни разу маг не попытался вызвать жалость к себе, смотрел свысока на окружающих, несмотря на небольшой рост.        Гведеон замолчал, поняв, что сказал лишнее. Голова кружилась. Крови вышло немало.         — Что произошло на льду? — спросил он.         — Рыбаки его прорубили, — ответил Арктар. — Полынья большая. Похоже, неводом ловили. — Его осенило: — Постой, откуда ты знаешь про лёд, если валялся в беспамятстве?        «Проклятье!» — Гведеон мысленно обругал себя за то, что перестал соображать и сболтнул лишнее, но нужно было что-то ответить, иначе Арктар заподозрит неладное.         — Почувствовал. Раньше я мог подчинить воду, остановить дождь, теперь уже нет. Но чутьё никуда не делось. Оно со мной, — голос Икарея был тихим, умиротворяющим. — Признаюсь, я удивлён.         — Чему? — спросил Арктар.         — Тому, что вы сообразили осмотреться до того, как перейти реку. Всеединый за меня решил, что я должен умереть безболезненно, поэтому и потерял сознание… Странно… — Гведеон задумался.         — Что? — уточнил Солей.         — Что я ещё жив.        Арктар слушал странную, непонятную для него, исповедь. Одно было ясно: дар магов требовал расплаты, зачастую болезненной. Солей никому бы не пожелал его иметь, даже себе.        Вспомнилось детство. Арктар всегда играл за мага в играх с Натрайтом. Тот — за воина Ордена. Как правило, Натрайт побеждал и выворачивал ему руки, причиняя боль. Арктар плакал и умолял остановиться, когда терпеть было невыносимо. Натрайт словно не слышал его, а маленький Арктар не находил ничего умнее, как докладывать родителям. «Отрасти смелость, слабак!» — упрекал отец. Он знал, что и младший сын поступал не менее жестоко. На укусы и выдранные клочья волос Натрайт никогда не жаловался.        Лишь много позже Арктар понял, насколько глупо искать помощи у старших, а кляузничать — куда хуже. Увы, это дорого для него обошлось.        Повозку тряхнуло, и она резко встала и накренилась. Гведеон не удержался и привалился всем телом к Арктару. Тот удержал его от падения.         — Да будь оно всё проклято! — раздалась брань кучера. — Почему именно эта?        Оживлённые голоса дали понять, что вокруг собрались всадники. Стал различим голос Эре. Арктар пошевелился и отстранил от себя Гведеона. Противный холод уступил теплу человеческого тела, и Солей разочарованно выдохнул и выглянул из повозки.        Страшная догадка о том, что повозка сломалась, не подтвердилась. Заднее колесо было целым, но отвалилось. Обитое железной оковкой, оно было прочным. Куда труднее было отыскать вывалившуюся железную чеку в снегу. Однако воины, словно дети, дружно принялись рыться в сугробах.         — Выходи, Арктар! — приказал Дек Намен. — И этого выволакивай.        Не было секретом, что Дек слыл прекрасным плотником.         — Поднимайся! — позвал Арктар. Гведеон послушался его. В голове шумело.        Дек уставился на диковинную парочку.         — Вы прекрасно смотритесь вместе. Хоть сейчас под венец! — и громко засмеялся.         — Что ты несёшь?! — вспылил Солей.        Намену было наплевать на чужой гнев. Он со злосчастным колесом в руке терпеливо дожидался, пока груз не вытащат.         — Я насёл! — раздался ликующий возглас Элдигара. Он поднял вверх чеку и улыбнулся, демонстрируя не только отсутствие верхних зубов, но и оставшиеся гнилые.        Арктар заметил, что Гведеон был бледен. Он с надеждой подошёл к Эре. Есть хотелось неимоверно.         — Попроси у Валтума. Нынче он распоряжается припасами, — отослал Туррис.         — Пойдем! — Арктар кивнул пленнику.         — Зачем его тащить? Нас много. Не дурак же он, чтобы бежать, — парировал Эре.        Солей понял, что настолько привязался к «попутчику», что не представлял себя без его общества. Он привык прижиматься, сидеть рядом, соприкасаясь плечами, слушать низкий грудной голос. Это дошло до того, что нахальный Дек Намен осмелился над ним подшутить, намекая на неприемлемые, порицаемые всеми, отношения.        Арктар решил сделать крюк и остановиться по нужде. Он не отрывал взгляд от повозки, на тенте которой была изображена блёклая, выгоревшая на солнце и размытая дождём, корона. У горе-художника, изобразившего её, очевидно, руки были кривыми. Арктар даже в детстве рисовал куда лучше.         — Руки заточены под член! — Солей улыбнулся собственным похабным словечкам, вспомнив, откуда пошло это выражение. Натрайт подтрунивал так над ним, когда что-то не получалось.        Арктар вздохнул. Именно в этой повозке находился его брат.        Натрайт вздрогнул и поднял голову. В кои-то веки его оставили одного, и он наслаждался, насколько это было возможно, уединением, но этот миг был слишком коротким. Выслушивать издёвки и огрызаться в ответ Солею надоело, и он предпочитал молчать, делая вид, будто ничего не слышит.        Арктара хотелось видеть меньше всего. Брат наверняка не для того появился, чтобы подбодрить.         — Чего надо?! — огрызнулся Натрайт. — Пришёл в очередной раз, чтобы потешить самолюбие, что я так низко пал?        Хотя Арктар знал, что брат отнюдь не обрадуется его появлению, но на душе было неприятно. Он и сам не мог сказать, зачем пришёл. Если раньше сознание того, что под Штурмвером есть дом и родные, хоть не появлялся в поместье долгих семь лет, грело душу, то на данный момент он чувствовал себя одиноким. Отношения с соратниками сложились неплохо, но крепкой дружбой их нельзя было назвать. Арктар не стремился к сближению с людьми и сейчас от этого страдал сам.         — Нет, — он сказал это тихо. — Я просто хотел тебя увидеть.        Натрайт испытал двоякие чувства. С одной стороны, он не сомневался, что младший брат явился, чтобы лишний раз причинить душевную боль, но с другой — у него не осталось ни родных, ни любимого человека. Он не любил жаловаться и никому не говорил, какую тоску испытывал после смерти отца. Радости не прибавляли и долги.         — Посмотрел?! — Арктар промолчал в ответ на грубость брата. — Проваливай! — Натрайт был непреклонен.        Арктар удалился. На душе было горько оттого, что братья по крови друг от друга отдалены, словно чужие люди. Даже незнакомцы порой сближались куда теснее, чем Солеи.        В глазах предательски защипало. Арктар опустил капюшон, чтобы никто не заподозрил, что он вот-вот готов расплакаться, и пошёл к Валтуму. Тот совал в рот лошади пучки сена и оторвался лишь тогда, когда закончил.         — Чего тебе? — спросил повар.         — Я не обедал, — намекнул Арктар.         — И что? Мне встать у котла?         — Нет. Но Эре сказал, что припасы на тебе, — ответил Арктар.         — А-а-а, так бы и сказал, что тебя послал Эре! — Валтум порылся в мешке и протянул Солею кусок вяленого мяса. Арктар взял его и, не поблагодарив, развернулся. — Постой, ты что там забыл?        Солей понял, на что намекал Валтум, хотя не видел кивок.         — Насколько я помню, с пленником должен находиться Дек, но он колесо чинит. Вот я и проверил, всё ли в порядке, — солгал Арктар и быстрым шагом удалился, чтобы Валтуму не вздумалось уличить во вранье.         — Так наши люди рядом стоят. Не сбежал бы! — Валтум пожал плечами. Арктар не слышал его. Повар смотрел на его спину, укрытую тёмно-синим плащом. — Странно, право. Не случилось бы чего.        Даже невнимательный Конн Хатт заподозрил неладное. Он влез в повозку, чтобы убедиться, что всё в порядке. Путы были крепкими, и Натрайт Солей не собирался бежать. Хатт облегчённо выдохнул и удалился.        Колесо наконец было водружено на место. Гведеон был бледен. Даже мороз не придал румянца щекам. Маг словно витал в облаках.         — Отправляемся! — распорядился Назгур Голлдар. — До темноты не успеем. Из-за этого клятого колеса много времени потеряли.         — А если это проделки… — Хорн перевёл взгляд на пленника, дав понять, кого подозревает.        Самочувствие Гведеона было плохим, а обвинения во всех неудачах, пусть и таких мелких, как вывалившаяся чека, не улучшили плохое настроение. Он сжал руки в кулаки, зная, что ничем хорошим его злость не закончится, наручи наверняка отразят выброс гнева, возвращая хозяину. Икарей всё же поддался эмоциям. Дыхание перехватило, в голове зашумело.         — Арктар, хорошо, что ты вернулся. Он твой, — произнёс Назгур Голлдар.        Прозвучало так, будто маг был не живым человеком, а вещью.        Или любовником.        Арктар смутился, а невольная близость с Гведеоном, когда тот споткнулся и едва не упал, усилила неловкость. Он едва успел поймать мага за плечи и поставить ровно.        Все разошлись по коням, и Арктар Солей толкнул мага в повозку. Тот не мог влезть.         — Проклятье! — выругался Арктар. Ему снова предстояло находиться куда более тесно от пленника, чем того позволяли приличия, но некуда было деваться, и пришлось втаскивать Икарея внутрь.        На этот раз забраться в повозку удалось куда труднее, чем раньше. Гведеон был слаб и не смог напрячься. Арктар раскраснелся от натуги, пока втаскивал его.        Щёки пылали не только от усилий и мороза, но и оттого, что Солей снова был слишком близок с пленником. Даже над теми, кто приглядывал за Натрайтом, так не подшучивали.        В конце концов, маг опустился на пол и прислонился к стенке. Повозка тронулась, и Арктар, поколебавшись, сел рядом и посмотрел на него. Глаза были закрыты, а белёсые ресницы подрагивали.         — Проклятье, нет! — взмолился Солей, глядя на струйку крови, тёкшую из носа. — Да что с тобой сегодня?        Веки мага дрогнули. Он открыл глаза.         — Какая забота! — съязвил Гведеон и усмехнулся. Кровь попала в рот, обагрив ровные, хотя и не белые, но здоровые зубы. — Я же объяснил. У меня так бывает.        Икарей не любил быть жалким, а уж дожидаться сочувствия от Венценосных и подавно не собирался. Его немало удивил Арктар. Тот достал тряпку из кармана и приложил к носу, пытаясь остановить кровотечение. Гведеон бессильно закрыл глаза. Он до сих пор не мог привыкнуть, что всплеск эмоций оборачивался против него самого.        Неожиданная забота Арктара Солея тронула привыкшее к бесконечному одиночеству сердце. У Гведеона не было проблем с поиском человека, которому он мог доверить своё тело. Маг не признавал таких ведьминых способов, как приворот. Его обаяние делало своё дело, а в людях он разбирался хорошо, но всё же душу не раскрывал.        Икарей знал, благодаря кому взросло такое недоверие. Всё могло плачевно закончиться для него, если бы не уроки наставника. Молодого влюблённого Икарея терзало, что Симен Тухон хотя и выбрал его для постельных утех, но так и не доверился до конца. Гведеону было трудно понять, что тот чувствует. Всевеликий Симен стал его первым любовником, и пусть это произошло не так, как должно быть у мужчин, но Икарею не было стыдно отдаться любимому человеку. Из-за показной замкнутости Тухона казалось, что наставник лишь пользовался телом ученика так, как хотел.        Гведеон жалел, что понял, насколько был дорог Симену, лишь спустя годы, когда тот погиб от рук Венценосных, не выдав его. Осторожность, внушённая наставником, сделала своё дело, и Икарей долго прятался. Сейчас он был благодарен Тухону за то, что тот был строг, порой излишне, требовал куда больше, чем мог дать ученик, выжимал все соки до последней капли. И не ругался, узнав, что Гведеон нашёл на стороне любовника или любовницу, лишь советовал держать язык за зубами. Икарей же терзал себя, что даже не сумел высечь искру ревности в душе холодного Симена Тухона.        У Арктара же была иная причина закрыть душу от чужаков. Неожиданная забота тронула Икарея, а показная ненависть к брату дала понять, что Солей — добродушный одинокий мальчишка, избравший сам такой путь.         — Убери. Крови больше нет, — процедил он. Арктар его послушался и приблизил лицо, чтобы убедиться, так ли это на самом деле, — ровно настолько, что Икарей мог бы притянуть его голову к себе и впиться в губы страстным поцелуем, если бы руки не были связаны. — Говорю же, всё в порядке! — Солей словно дразнил, нарочито медленно разглядывая лицо пленника. Если бы Гведеон не успел хоть немного узнать его, то решил бы, что Арктар играет с ним.        Маг пошевелился и, подтянувшись изо всех сил, приблизился к лицу Арктара и легонько поцеловал в прохладные губы. Солей отдёрнулся, словно от чумного.         — Ты… — он не мог подобрать нужные слова. — Спятил?!         — Мне показалось, что ты сам этого хотел. Разве нет? — Гведеон усмехнулся и откинулся. — Я же сказал — всё в порядке, но ты так и не отстранился.        Голос мага был тихим, Арктара же обуревала злость.         — Не думай, что это так сойдёт с рук! — выпалил он, злясь за то, что даже пленник решил, что все Солеи одинаковы. — Я не такой, слышишь?         — Тихо, — успокоил Гведеон.         — Что там такое, Арктар? — раздался голос кучера.         — Ничего! — отозвался тот. — Следи за дорогой и не встревай!        Больше всего Солею не хотелось, чтобы поползли неприятные слухи.         — Подлец, — тихо обозвал он мага, отчего у того брови поползли вверх.         — Хм, я же сказал, всё в порядке, — тихо отозвался Гведеон. — Ты не услышал. Так бывает, когда люди желают этого. — Настала очередь удивляться Арктару. Пленник его прямо, без обиняков, обвинил в похабном желании целоваться, вдобавок с мужчиной. От негодования Солей не мог подобрать слов. — Конечно, это же «порочно», «позорно» — отношения с мужчиной. Куда «честнее» выставлять себя благовоспитанным доблестным воином Ордена и постоянно давать понять, что отличаешься от родного брата, который не стесняется плотских желаний. Верно? Легче прятаться за углом, самоудовлетворяться и воображать себя с кем-то в постели.        Арктар побагровел. Гведеон попал не в бровь, а в глаз. Он на самом деле пытался представить себя в постели, но более чем скудный опыт делал своё дело, и он с трудом себя представлял с женщиной, однако плоть требовала своё, и тогда Арктар воображал то, что успел познать. Но в таком случае желание пропадало само собой, и он не всегда успевал излиться, отчего становилось только хуже.         — Прекрати! — взмолился он. Вышло скорее жалобно, чем требовательно.        Гведеон затих и отвернулся. Теперь Арктар был ему понятен. Маг не любил лицемерных людей.