Люстерец

       Гведеон осмотрел развалины, некогда бывшие небольшой постройкой. Арктар стоял, опёршись о стену. Голова болела, его тошнило.         — Хм, занятно! — Икарей обошёл небольшой фонтанчик и сунул руку в струю. Та оказалась тёплой. — Значит, в Шуме обитали Водные жрецы, — заключил он и, набрав пригоршню воды, с наслаждением выпил. После умыл лицо. — Попей.        Арктар охотно последовал совету мага, надеясь, что тошнота уляжется. Вода оказалась солоноватой на вкус. В голове прояснилось, и это отнюдь не обрадовало; мысли о том, как дальше жить и куда двигаться, беспокоили его.        Гведеон опустился на четвереньки и пощупал холодную землю. Надежды угасли. Магический источник давно изжил себя.         — Странно. Жрецы — Водные, — он потёр лоб — а разбушевалась земля.         — Я в этом ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, — попросил Солей.         — Ах, да. Я и позабыл, что нынешние поколения Венценосных ничего не знают, — ответил Гведеон. — Жрецы в сёлах — низшие маги. Им давалась только одна стихия. Водные же могли поднять воду из рек, устроить потоп. Могли развеять снег или вызвать дождь в засуху. Но это всё. Обильный урожай — заслуга Земных.        Арктар начал кое-что понимать.         — А-а-а… Есть же те, кто владеет более чем одной… — он замялся и набрал воды во флягу, висевшую на поясе.         — Нет. Их удел — храмы больших городов, — пояснил Гведеон. — Никогда — запомни! — они не опустятся до того, чтобы осесть в селе. Впрочем, некогда болтать. Нужно уходить.        Гведеон хмурился. Он ясно чувствовал вмешательство чужой магии, земной. И это не давало ему покоя.        «Проклятые наручи!» — Икарей погрыз злополучные украшения, надеясь, что всё же чудо случится и он станет свободным.         — Ты знаешь, где Шума? — спросил Солей.         — Рехнулся? Туда возвращаться сейчас — верное самоубийство, — возразил Гведеон.         — Но…         — Не перечь, останешься жив, — перебил маг. Арктар колебался. — Наверняка скоро в Шуме будет не продохнуть от твоих соратников из Магерты. Для меня ничего не изменится, но наверняка возникнут вопросы, почему ты со мной. Тебе нужна жизнь или плаха?         — Жизнь, но… — Солей вздохнул, — ты можешь пойти своей дорогой.         — Одинокий, беззащитный и без денег. Вдобавок в то время, когда творится что-то непонятное. Я-то всё гадал, как вышло, что меня взяли. Не верил никогда в случайности, а сейчас — тем более. Кто-то за этим стоит! — Икарей положил замёрзшую руку на запястье Солея. — Просто поверь, — прошептал он. — Я всё объясню!        Арктар ни разу не видел такого отчаяния на лице мага, даже тогда, когда тот был связан. Свободный, Гведеон был перепуган и напоминал не взрослого мужчину, а потерявшегося мальчишку.        Солей колебался.         — Нет, — решил он. — Как только я узнаю, где Шума, то пойду туда. Я… не выдам, скажу, что ты погиб. Пойми, не могу я… Это предательство!        Гведеон был готов проклясть упрямство, хотя и не был удивлён.         — Сколько ты времени служишь? — поинтересовался он.         — Семь лет, — бойко ответил молодой человек.        Семь лет — немалый срок, и за это время Солей вполне мог внушить себе, что должен всю свою жизнь посвятить служению за одни понятные лишь Венценосным идеи. Хотел ли этого сам воин? Маг не сомневался, что тот сам не сумеет дать правильный ответ.         — Ладно. Уходим. После ты для себя решишь, чего хочешь! — Икарей замёрз, и чтобы согреться, ему нужно было двигаться хоть куда-нибудь.        Он вышел из развалин, некогда бывших постройкой, воздвигнутой Водными жрецами. Арктар последовал за ним. Выход из руин вёл в лес. Хотя снега было много, но вековые деревья не пропускали пронизывающий ветер, разве что обледеневшие ветви больно царапали лицо и цеплялись за плащ. Головная боль прекратилась, о чём Солей пожалел. Множество вопросов не давало покоя, но времени на праздную болтовню не было.         — Проклятье! — выругался люстерец, когда снег, потревоженный им, осыпался с еловой лапы и попал за шиворот. Ноги в коротких сапогах замёрзли. Штанины намокли.        Икарей резко остановился и замер.        Он чувствовал стук множества сердец — не испуганных животных, но размеренных, человеческих.         — Проклятье, здесь люди, — дополнил маг. — Даже не знаю — хорошо это или плохо.         — Может, охотники или лесорубы? — предположил Арктар.         — Нет. Слишком уж их много, — ответил Гведеон. — Главное, чтобы это были не разбойники. А если это окажутся Венценосные, то, надеюсь, что ты умный мальчик и что-нибудь придумаешь. Сам понимаешь — правда погубит и тебя тоже! — Он натянул рукава пониже, чтобы спрятать наручи. Икарей чувствовал волнение Арктара Солея, в чьей голове был сумбур, но маг не сомневался, что воин довод принял как следует. — Пойдем! — Он усмехнулся. — Дожил. Иду на риск, не зная, чего ожидать.        Арктар поплёлся следом за ним. Одному в лесной чаще оставаться не хотелось, хотя от Гведеона было мало проку.        Маг не ошибся. Вскоре стали отчётливо слышны человеческие голоса. Разговоры резко стихли, когда неизвестные услышали шаги.         — Стой на месте, если не хочешь, чтобы стрела пробила грудь! — раздался гневный окрик. Гведеон встал и поднял руки.         — Советую и тебе сделать то же самое, — обратился маг к Арктару. Тот не осмелился ослушаться и застыл на месте с поднятыми руками.        Незнакомцы с луками наготове уставились на странную парочку мужчин. Рукава Гведеона сползли вниз, обнажив наручи.         — Так-так, кто тут у нас? Хм, Венценосный! — Лучник опустил оружие и вытащил меч из ножен Арктара. — Не вздумай дёргаться, иначе мои друзья изрешетят тебя. — Солей не шевелился. Гведеон, казалось, был доволен, когда часовой разглядывал его наручи. — Занятно… Вы…         — Люстерец, — пояснил Икарей. — Именно тот, о ком ты подумал.         — Всевеликий Икарей? — часовой немало удивился. — Простите, но я не так вас себе представлял.         — А как? — Гведеон усмехался. — Поделись же.         — Заткнись! — прервал менее любезный человек с луком наготове. — Представиться кем угодно и я могу. Чем докажешь?         — Не раздеваться же мне на морозе, — возразил Гведеон. — Как видите, мы безоружны и вреда причинить не можем. Ведите к главарю. Кстати, кто он? Хенки Самму?         — Нет, — часовой уже не сомневался, что рыжий люстерец с покрасневшими от мороза ушами — тот, за кого себя выдаёт, — Самму поджидает вас у Аскореи.         — Ступай на площадь Магерты и крикни, кто и где кого поджидает. Давай! — огрызнулся недоверчивый напарник. — Не нравится мне всё это. Явился самозванец в компании Венценосного, а ты веришь ему, как олух!         — Ладно. Пусть Рамин разбирается, — вздохнул часовой. Его напарник был готов дать подзатыльник за выдачу имён, не проверив, кем являются внезапно появившиеся незнакомцы.        Гведеон охотно пошёл вперёд. Арктару было неуютно находиться под прицелом. Казалось, шальная стрела сорвётся и вонзится в спину.        Люди, сидевшие у костров, с немалым любопытством уставились на новоприбывших. Арктару отчаянно хотелось сесть и отогреть замёрзшие руки. Множество палаток из наспех сшитых шкур стояли на поляне. Стреноженные лошади были привязаны к деревьям.        В лагерь не вписывался только деревянный дом, бывший некогда чьим-то охотничьим убежищем. Арктар вздохнул, вспомнив, что похожий есть в угодьях Солеев. Уже одной постройкой это место не понравилось ему. Прошлое нахлынуло с новой силой.         — Где Рамин? — поинтересовался часовой.         — В доме! Где же ему ещё быть? — отозвался мужчина, чистивший меч.         — Ступайте!        Все обступили новоприбывших и уставились с немалым любопытством. Часовым пришлось расталкивать толпу, чтобы пройти к дому. Арктар с наслаждением вдохнул аромат мяса, жарившегося на вертеле, отчего пустой желудок заурчал, и ступил на порог. Страха не было. Солей чувствовал нутром, что его не тронут, потому что он с Гведеоном.        Рамин выслушал доклад часовых. Гведеон немало удивился, увидев его, но ничего не сказал.        «Странно, почему же Хенки не упомянул столь важное?» — мелькнула мысль. Сам Икарей никогда не любил иметь дела с близнецами. Он никогда не мог прочувствовать тех, у кого была не просто одна кровь, но и общая утроба матери. Ко всему прочему Рамин был как две капли похож на Хенки Самму.         — Всевеликий Икарей, говорите? Сейчас это проверим! — произнёс Рамин. — Эй, раздевайся! — приказал он Гведеону.         — Если позволите, то мой напарник поможет мне. Вдвоём куда быстрее справиться с таким ворохом одежды, — попросил маг.         — Ладно. Но без глупостей, — разрешил Самму, гадая, что заставило Всевеликого путешествовать в компании Венценосного.         — Арктар, помоги, — обратился Гведеон к молодому человеку и стал возиться с пряжкой плаща. Тот свалился на пол, открыв взору некогда изящную, а теперь грязную и поношенную кожаную куртку, утеплённую овчиной.        Гведеон взялся за одну из застёжек. Арктар негнущимися пальцами пытался справиться с ремнём, отчего чувствовал себя неловко. Никогда ранее ему не доводилось раздевать мужчину.        Наконец он справился с пряжкой, и Гведеон стянул куртку, оставшись в тонкой шёлковой рубахе. Солею на миг показалось, что маг обнимет его крепкими руками и притянет голову к себе, чтобы поцеловать.        Он покраснел от собственных мыслей, что в такой неподходящий момент пробудили плотское желание завалиться на шкуры, валявшиеся в углу, и там наслаждаться прикосновением.         — Арктар, помоги. Рукав за наруч зацепился, — попросил Гведеон. Он усмехнулся, заметив румянец на щеках воина и потемневшие глаза. «Я был прав. Ты страстный мальчишка!» — догадался маг.        Солей отцепил шнурок от наруча и закатал рукав. Плечо люстерца украшала разноцветная татуировка в виде четырёх соединённых между собой кругов.         — Вот. Подтверждение, что я — тот, за кого себя выдаю! — Гведеон выставил плечо напоказ. Рамин подошёл и некоторое время пристально разглядывал рисунок. После наслюнил палец и потёр. Убедившись, что рыжеволосый — тот, за кого себя выдаёт, заявил:         — Простите, Всевеликий, но нам нужно было убедиться, что вы не самозванец.         — Одобряю, но… Претензии есть к твоему брату, — ответил Гведеон. — Он намеренно умолчал о тебе?         — Вы не спросили. Хенки привык, что вы всё знаете, — оправдался Рамин.         — Ладно. Сейчас это неважно, — ответил Гведеон. — Главное — вы здесь. Хотя, конечно, глупо забираться так далеко, ещё и туда, где пролегает дорога в Магерту. Но всё вышло вполне неплохо.        Рамин с неприкрытым любопытством разглядывал Арктара Солея. Тот за всё время не произнёс ни слова. «Дураки они, Венценосные эти!» — Самму не сомневался, что Икарей просто-напросто соблазнил парня. Тот заглядывал едва ли не в рот мага. Было заметно, что воин влюблён по уши.         — Какие у вас дальнейшие намерения, Всевеликий? — поинтересовался Рамин. Он не желал покидать тёплый дом, но перечить тому единственному, кто может подарить Люстеру независимость и вернуть самобытность, не осмеливался.         — В первую очередь — вымыться и поесть! — Гведеон поднял палец вверх. — За это время я успею что-нибудь придумать.         — Будет сделано, Всевеликий! — Рамин вздохнул. Его угнетало, что не он теперь главный. — Вашего… Э-э-э… спутника…         — Он останется со мной, — перебил маг.        Рамин этого ожидал. Он знал натуру магов — выбирать себе в любовники людей одним понятным им способом. То, что Всевеликий Икарей избрал Венценосного, не стало неожиданностью.        Арктар знал, что о нём поползут неприятные слухи среди незнакомых людей, но покидать тёплый уютный дом, где жарко потрескивали в очаге дрова, не желал. «Проклятье, чем я лучше своего брата?» — задал он себе мысленный вопрос, осознав, что ему хотелось, чтобы Гведеон обнял его.        Мысли о Натрайте выбили из колеи. Солей беспомощно опустился на шкуры, окончательно осознав, что остался совершенно один, без отца и братьев. Он вспомнил, как однажды чувство потери нахлынуло на него, когда понял, что любимая мама никогда больше не потреплет по чёрным волосам. Хана Солей, красивая, как никогда раньше, лежала неподвижно. Глаза её были закрыты. Она прижимала к себе мёртвого младенца — сестрёнку Натрайта и Арктара. Последние роды убили и мать, и дитя.        Арктар не отходил от тела, ожидая, что мама наконец откроет ласковые тёмные глаза. «Уйди. Свыкнись. Её нет!» — голос Натрайта вывел из себя. Старший брат знал куда больше о смерти, чем младший, впервые столкнувшийся с безвозвратной потерей.        Лишь когда Хану Солей закопали в землю, Арктар понял, что никогда больше не увидит мать. Ему казалось, что Натрайт виновен, что его злые слова не позволили пробудиться маме от вечного сна.        Натрайт Солей оказался виновен лишь в том, что сказал правду, развеяв иллюзии.        «Мама, дедушка, отец… и брат!» — пересчитал Арктар потери. Словно кто-то проклял Солеев, убив всех поодиночке.

***

       Канун праздника был безнадёжно испорчен. Завалы того, что некогда было храмом, разбирали, отыскивая тела погибших. Назгур с тоской глядел на обезображенное лицо Дека Намена, после перевёл взгляд на остальных. Спешить было некуда. На морозе тела разлагаться не станут.         — Не появились бы вы здесь — ничего бы этого не случилось! — проворчал один из крестьян, судя по говору — люстерец. — От вас, Венценосных, всё зло.         — Заткнись, иначе Коло Нови наступит среди тел, — парировал его напарник.        Обнадёживало, что, несмотря на негодование, крестьяне дружно помогали разгребать завалы. Даже окончательно пришедший в себя Натрайт Солей не остался в стороне и сдирал ладони в кровь. Тело Арктара не попадалось.        Натрайт испытал смятение, не зная, что почувствует, увидев мёртвого брата, его замёрзшее бледное лицо и серые глаза, которые никогда не откроются.         — Ессё один! — доложил беззубый Элдигар. — Эх, Равр, — он узнал павшего соратника. Натрайт Солей вздохнул с облегчением. На незнакомого воина ему было плевать.        Крестьянки щедро делились свежеиспечённым хлебом и молоком. Работа шла споро. Назгура Голлдара интересовал лишь подвал.         — Готовься, Натрайт, — произнёс он. — Хотя я всё знаю, но… Держись!        Солей не ожидал поддержки от того, кто готов был предать его казни.         — Раз знаешь, то не нужно мне сочувствовать. Мы с Арктаром всегда были словно чужие друг другу, — произнёс он. — Да, и спасибо, что доверился и развязал руки.         — Думаю, тебя без мага тащить в Люстер нет смысла. Доставим назад, и пусть грандмаршал решает, что с тобой делать, — решил Назгур. — Прости, но ты похож на загнанного зверя. Вроде и похож на брата, но другой норовом.        Голлдар прикусил язык, осознав, что едва не сболтнул лишнее. Натрайту Солею вовсе не нужно было знать, что у него, помимо Арктара, есть незаконнорождённый брат. Страх за Эльгвара Фероха делал своё дело.         — Я и Арктар? Не знаю, с чего решил, что мы похожи! — Натрайт улыбнулся обветренными губами. — Отец не раз говорил, что если бы не глаза, то решил бы, что Арктар — не его сын.        Назгур отошёл. Вытащили ещё одно тело. С некоторым облегчением он отметил, что это был воин из Магерты.        Голлдару не терпелось раскопать подвал, но, увы, работы был ещё непочатый край. Хотелось убедиться, что проклятый маг, по чьей вине всё случилось, мёртв.

***

       Арктар лишний раз убедился, что у Гведеона напрочь отсутствует чувство стыда. Тот, нисколько не стесняясь, стянул рубаху, выставив напоказ плечи, усыпанные веснушками. Солей исподлобья взглянул на бледные соски и отвернулся, когда маг взялся за завязку штанов.        Из бадьи с водой шёл пар, и Гведеон охотно зачерпнул пригоршню и умыл лицо.         — Нехорошо, — пробормотал он, ощупав неопрятную бородку. — Надеюсь, бритва здесь найдётся.        Маг в этом сильно сомневался. Бородатый Рамин, похоже, вовсе не брил лицо. Арктар покопался в поясной сумочке и достал небольшое складное лезвие.         — На! — протянул он бритву и зарделся, увидев, что на маге, кроме наручей, ничего нет.         — Советую последовать моему примеру. Неизвестно, когда ещё выпадет такая возможность — побыть чистым, — Гведеон улыбнулся, заметив смущение, — ради этого можно потерпеть вид чужих голых яиц. Верно? Не девица же ты невинная, в конце концов.        Икарей отвернулся и стал возиться с собственным подбородком. Арктар переместил взгляд ниже, на спину, на которой красовались полосы шрамов.         — Боги! — прошептал он, гадая, какую боль вынес маг от ударов плетьми.         — Не больнее вырванных ногтей, — прокомментировал Гведеон. Арктар завидовал ловкости его рук. Маг прекрасно обходился без зеркала. Солей дотронулся до подбородка и решил, что щетина снова просится под нож. — Могу помочь, — Икарей понял ход его мыслей, — но прекрати строить из себя девицу и разденься, в конце концов.        Арктару слишком сильно хотелось привести себя в порядок, чтобы отказываться от такой возможности. Настырный маг не собирался дарить ему уединение, и Солей распустил шнуровку и стянул простую льняную рубаху через голову. Штаны он снимать не стал.         — Ладно. Сойдёт и так! — Гведеон с неприкрытым любопытством уставился на гладкую, без единого волоска, грудь Арктара. Хотелось провести по ней рукой, но маг боялся спугнуть почти не искушённого в любви между мужчинами воина.        Мыло не пахло ничем. Арктару хотелось почувствовать аромат лаванды, но о такой роскоши он не смел мечтать. Ему повезло, что у Рамина вообще нашёлся брусок.        Гведеон принялся за дело. Арктар чувствовал его дыхание на своём лице.        Икарей слышал учащённое сердцебиение и негу, охватившую Солея.         — Я-то гадал, что заставляет быть тебя таким чопорным. Думал, на пустоцвет наткнулся. Ошибся. Цветок способен дать плод, просто ни разу не пытался, — заключил маг. Арктар отпрянул. — Сиди ровно, иначе порежу лицо.         — Я не понимаю, о каких цветах речь! — Арктар не послушался.         — О тебе. Ты — цветок, давно раскрывшийся и не завявший. Я сглупил, решив, что ты обычный чопорный ханжа, не приемлющий непотребные на твой взгляд отношения, но ошибся. С тобой это происходит впервые, и ты не можешь разобраться в себе самом. Верно?         — Что именно? — уточнил Арктар.         — Ты влюблён, Арктар, — пояснил Гведеон. — Впервые в жизни. А я чувствую себя подлецом, срывающим не зрелый плод, но цветок. Проклятье! — Он перевёл взгляд на наручи. — Откуда столько ошибок в последнее время? Не из-за них!         — Ты что несёшь? — спросил Солей и тут же прикусил язык. Гведеон был самоуверенным, и спорить с ним — себе же дороже.         — Я закончил. Умывай лицо, — сменил маг тему. — И сними ты эти треклятые штаны. Я не животное и не бросаюсь на людей ради случки. Впрочем, если пожелаешь…        Арктар вздохнул и плеснул на лицо пригоршню воды. Блаженное тепло обдало его, и он не мог препятствовать желанию окунуться в тёплую воду. Но других штанов у него не было, поэтому волей-неволей пришлось избавляться от оставшейся одежды.        «Не мешало бы выстирать!» — подумал Солей, разглядывая шерстяные подштанники. Но одежда наверняка не скоро просохнет, и неизвестно, чего следовало ожидать. Да и разгуливать голым в присутствии бесстыдно таращившего глаза мага не хотелось.        Арктар влез в воду и взял кусок мыла. Гведеон глядел, как он намылил чёрные волосы, после, изогнувшись, полил голову водой.        «Гибкий!» — мелькнула мысль. Икарей не понимал, как Арктар столь изящное тело добровольно заковал в доспехи. От мысли, что Солей в порыве страсти обнимает его ногами, в чреслах заныло. Он отвернулся, чтобы не демонстрировать поднявшуюся плоть.         — Я закончил! — прервал мысль Арктар и вылез из бадьи. Маг не удержался и повернул голову, после некоторое время глядел, как по упругим ягодицам стекают капельки воды.         — Вот и славно. Потри мне спину!        Арктара захлестнуло негодование. Настырный маг, несмотря на обещание, нагло заигрывал с ним. Он обернул вокруг бёдер кусок тряпки. Руки дрожали.        Солей едва не выронил скользкий кусок мыла. Впервые ему приходилось мыть другого человека. Он не удержался и провёл пальцами по шрамам.         — Осторожнее. Спина — моё слабое место, — признался Гведеон и откинулся в неге. — Я не возражаю, если ты не против этого. — Вопреки ожиданию, Арктар руки не убрал, а дотронулся до потемневших от воды рыжих волос. — Давай мыло. Дальше я сам, а ты всё же определись, чего именно желаешь. Хотя я это и так знаю.        Арктар протянул кусок. Лицо пылало. Он знал, чего хочет — слушать тихий бархатистый голос, чувствовать дыхание Гведеона, а главное — знать, что не одинок, что есть кто-то рядом, пусть даже и опальный маг.        Солей уселся на шкуры, в обилии лежавшие у очага, и стал смотреть на огонь. Вспомнился Натрайт. Впервые Арктар видел брата плачущим от потери человека, на чью могилу даже нельзя было сходить. Головорезы, нанятые отцом, хорошо постарались замести следы. В глазах брата Арктар видел немой укор. Натрайт не заговаривал с ним.        Молодой человек лишь сейчас понял, что натворил. «Вьяль, неужели ты свела меня с люстерцем, чтобы я в конце концов понял, что был неправ?» — мелькнула мысль. Гведеон весело насвистывал известный в его краях мотив, а Солею было горько.         — Я не хотел чужой гибели, я не думал… — начал Арктар. И запнулся, осознав, что делится наболевшим вслух.         — Продолжай, — попросил Гведеон.         — Я ведь считал, что это низко — отношения между мужчинами. Слышал, как гнобили тех, кто поддаётся такой страсти. Мой отец сам порочил таких людей. Он даже мужчинами их не считал. Я… Я был согласен с ним. И… — Арктар нервно сглотнул, — застав Натрайта в постели с себе подобным, я пришёл в ужас. Мне казалось, что отец сумеет переубедить его. Но клянусь, я не думал, что то, что расскажу обо всём, повлечёт гибель человека. — Гведеон вышел из воды и сел рядом. — Я вообще не думал, что Натрайт способен любить. Это чувство должны испытывать к женщинам, но никак не…         — Байки вашего Всеотца, — прервал Икарей. — Мужчины должны спать только с женщинами, и эта любовь должна приносить плоды. Никто не спрашивал, чего они хотят. Всеединый же более лоялен. В плотских отношениях с себе подобными нет ничего зазорного, мой мальчик. Именно это мне внушали с того момента, как я попал в Совет.        Арктар закусил губу. Тихий голос Гведеона успокаивал, хотя в душе росла жалость, что ничего нельзя повернуть вспять. Вспомнился умоляющий взгляд Натрайта. Брат продолжал надеяться, что он, несмотря ни на что, забудет о том, что видел в охотничьем домике, и ничего никому не скажет.        Арктар даже не попытался успокоить брата, когда увидел, как тот тихо рыдает, когда отец объявил, что любимого человека больше нет.        Последней каплей стало, что Натрайт в открытую объявил родным невесты, что не намерен жениться из-за тяги к мужчинам. Арктар боялся после этого появиться в Штурмвере. Многие знатные дома оказались закрыты для Солеев. Но, невзирая ни на что, Натрайт винил во всём младшего брата, но не отца. Тот продолжал любить низко павшего сына.        Гведеон положил руку на затылок Арктара. Случилось то, чего он ждал — раскаяние. Именно такой Арктар ему нравился — не лицемерный, готовый принять всё как есть, мальчишка.        Маг почувствовал, что Арктар готов сбросить все предрассудки и ответить той пылающей страстью, что таилась в истерзанной им же самим долгие годы душе.        Солей не сопротивлялся, когда Гведеон настырно притянул его голову и поцеловал. Арктар приоткрыл губы, впуская язык внутрь.         — Ну и ну! — Икарей отстранился. — Я-то решил, что ты только с женщинами, но…         — Ни с кем, кроме… Сам знаешь, — признался Арктар. Он не стал уточнять, что этот поцелуй — первый за все двадцать пять лет жизни. Солей не думал, что ему понравится.        Гведеон растерялся. Арктар был готов отдаться ему прямо здесь, на шкурах, в доме, куда в любой момент мог войти тот же Рамин, но впервые маг не знал, что делать с любовником, в чьей жизни были отнюдь не приятные отношения.         — Доверься мне, Арктар, — прошептал Гведеон, легонько прикусив мочку уха. Не угадал. Солей ничего не почувствовал, и маг погладил грудь, уделив внимание маленьким тёмным соскам. Те затвердели.        Молодой человек не сдержал стон. Ему понравилась ласка, и он откинулся на шкуры, бесстыдно вверив тело похотливому люстерцу. Тот не растерялся и, в душе ликуя, будто ребёнок, нашедший любимую игрушку, продолжил начатое языком и губами, облизывая твёрдые крохотные соски.        Арктар закусил губу, когда Гведеон стянул с него тряпку и прикоснулся к вздыбленному члену. Впервые кто-то ласкал Солея так, и ощущение чужой руки было непривычным.        Он почувствовал, как щёки пылают, когда губы обхватили его член. Гведеон облизал головку и отстранился.         — Где флакон? — спросил он. Арктар кивнул в угол, где валялась поясная сумка. Икарей вздохнул. Ему не хотелось отрываться, но он всё же поднялся.        Солей терпеливо ждал, гадая, чем всё закончится. Гведеон вытряхнул нехитрые вещи и, покосившись на то, что осталось от зеркала, взял серебряный флакончик и, откупорив, понюхал содержимое.         — Лаванда, — произнёс он. — Тем лучше.        Арктар неумело, но охотно ответил на поцелуй. Рыжие волосы щекотали его лицо. Гведеон оторвался и, смочив пальцы маслом, продолжил прерванное занятие. Солей запустил пальцы в его шевелюру. Одной рукой Икарей погладил ствол, губами же ласкал головку, чувствуя, когда Арктар вот-вот будет готов достигнуть пика. Маг любил дарить удовольствие и на этот раз был рад, что не ошибся, разглядев в молодом воине страсть.        Вторую руку Гведеон сунул между раскинутых, поросших чёрными волосами бёдер и погладил ягодицы, после растёр между ними масло, чувствуя, как Арктар сжался.         — Верь мне, всё хорошо, — прошептал он, оторвавшись от члена. Икарей нащупал то, что искал, и принялся ласкать то место, куда вот-вот был готов войти.        Солей откинулся, вверяя себя губам и рукам люстерца. Тот не прекращал поглаживать его член и, сдвинув крайнюю плоть, лизнул уздечку, после обхватил губами головку, стараясь протолкнуть её в рот как можно дальше. Одновременно Гведеон вошёл в Арктара одним пальцем, — именно так, когда тот был на пике страсти.        Он знал, куда следует надавить, чтобы Арктар наконец расслабился и впустил его в себя. Одного не учёл — Солей почти невинен и не наверняка не сумеет сдержать пыл. И это недоразумение не позволило завершить начатое так, как желал люстерец.        Арктар дёрнулся и, шумно задышав, излился. Тёплое белое семя залило руку, и Гведеон убрал её, после взял тряпку и вытер перепачканные пальцы. Солей лежал, не в силах пошевелиться. Люстерец положил голову на его плечо, чувствуя, как колотится сердце. Пусть всё вышло не так, как хотел, но он был рад, что Арктар в результате сумел не обуздать себя, но одарить той страстью, на которую был способен.