*****
Она двигалась легко, плавно, будто перетекала с места на место. Волосы, огненным шлейфом, развевались позади, больно били по глазам нападающих, отвлекали. Инари скользила от человека к человеку, ловко избегая оружия и ударов: пропуская над собой, изменяя траекторию нападения, сбивая во время броска. Её воздушный, звонкий смех хрустальными брызгами, осколками разлетался по поляне, вплетаясь в звон оружия и раздосованные крики шиноби. Зля их, пугая, заставляя волноваться, совершать ошибки. Хьюга хмурились, кривили губы, рычали, нападая всё жёстче, резче, быстрее; но ничего не могли поделать. Мико была быстрее, гибче, сильнее. Она словно знала, как сражаться с подобными им, как противостоять их силе. В ответ жрица лишь смеялась, ловко ускользая от очередного смертельного удара. Они уже давно бросили попытки схватить её живой, сейчас их уязвлённая, задетая гордость требовала возмездия и крови. Учиха застыли в густой кроне одного из деревьев, что, в изобилии, окружали маленькую полянку, где развлекалась их знакомая. Алые глаза сверкали насмешкой, навсегда записывая в памяти этот восхитительный момент — избиение их извечных, непримиримых соперников. Внезапно к смертельному, завораживающему танцу противников на поляне, присоединилось ещё одно действующее лицо. Рыжеволосый мужчина, одетый в дорогое, расшитое кимоно, врезался в группу шиноби, с лёгкостью, нечеловеческой благодатью подстраиваясь под их атаки, вынуждая их отвлечься, обратить внимание именно на него. Заставив дыхание Изуны на мгновение сбиться, а глаза сверкнуть узнаванием, заработав заинтересованный взгляд брата. Его движения были чёткими, экономными, точно выверенными… и они всегда находили свою цель. В итоге, через полминуты на поляне, в сознании, остались только незнакомец и Инари. — Ну вот, — слегка капризно протянула девушка, пружинистой походкой приближаясь к мужчине, — ты испортил мне всё веселье! Даже с их места, Учиха было видно, как мужчина, демон, закатил сверкнувшие жёлтым, звериные глаза. — У нас нет на это времени, — глубокий, с едва заметными рычащими нотками, голос выражал полное смирение с судьбой вообще, и девушкой перед ним — в частности. Брюнеты с интересом и некоторым сомнением переглянулись. Какое дело может быть у демона и человека, мико? Хотя на счёт последнего у братьев давно возникли сомнения. — Да знаю я… — тяжело вздохнув, откликнулась девушка и почти мгновенно весело защебетала, — но я достала, то, что нам определённо поможет! — Под нос рыжеволосого демона был сунут свиток, с характерным символом клана Узумаки, заставив Учиха вновь удивлённо переглянуться. — Отлично, — деловито отозвался мужчина, реквизируя свиток. Золотые глаза демона скользнули по округе, чуть задержавшись на укрытие Учиха, заставив тех напрячься. — Не задерживайся. — И исчез. Мико несколько долгих секунд смотрела ему вслед, прежде чем резко развернуться и отвесить насмешливый поклон в сторону Учиха. — Надеюсь, вам понравилось! — и, звонко рассмеявшись, она исчезла.*****
Мадара с запозданием отшатнулся от упругой струи обжигающе-горячей багряной крови, что окатила его с ног до головы. Его противник только успел рухнуть, подобно безвольной, поломанной кукле, на пропитанную кровью почву; как Учиха уже перехватывал клинок следующего шиноби. Едкий пот и вязкие капли крови заливали глаза, заставляя щуриться; непослушные тёмные, мокрые волосы липли, мешались, норовя залезть в лицо; а яркий, сияющий, насыщенный багрянец Шарингана, с угольно-чёрными запятыми, скользящими по радужке, шептал. Предсказывал, предостерегал, заставлял усталое тело двигаться, сражаться. С каждой секундой, мгновением, его верное оружие становилось всё тяжелее, неподъёмнее. Поймать взгляд врага и заставить замереть. Сделать резкий, почти отчаянный рывок и вот уже чужая голова катится прочь, орошая окрестности алыми брызгами, но времени на передышку нет. Быстрый взгляд по сторонам, прежде чем вновь скрестить клинки со следующим противником. Томоэ скользят по рубиновой радужке, выхватывая фрагменты, анализируя детали, выдавая результат. Заставляя Учиха скрипеть зубами, хмуриться, бестолково заталкивая внутрь беспроглядные ненависть, гнев, ярость, бешенство и отчаяние, что накатывают подобно волнам, лавине, грозя погрести под собой. А перед глазами, практически перекрывая реальность, стоят видения мёртвых соклановцев. Острая, яркая боль, прошившая его бок, становится последней каплей, переполнившей чашу. Малиново-красная радужка вспыхивает, а томоэ застывают, расплываются, складываясь во что-то новое. Могущественная, раскалённая почти до бела, огненная чакра рвётся из оков воли, плоти. В венах, вторя чакре, ревёт, кипит кровь; чёрное, бездонное безумие поднимает уродливую голову, шепчет, хихикает; а душу разъедают, разрывают неистовые эмоции. Реальность расцветает новыми красками, гранями, резкостью; плавится, истончаясь, практически рассыпаясь звонкими хрустальными, хрупкими осколками. Мадара почти видит их, эти чернильно-чёрные, беспросветные, ядовитые, тягучие сгустки, что рвутся на свободу жгучим, всепожирающим пламенем. Иссиня-чёрным, непроницаемым, смоляным, беспощадным, вечно голодным. Тонкие обветренные губы дрогнули, почти прошептали заветное, незнакомо/знакомое «Аматерасу», когда на его блестящие лихорадочным светом глаза, легли чьи-то тёплые руки. Закрывая, заставляя прийти в себя. — Тише, Мадара, — тихо, вкрадчиво, печально, знакомо. — Этот — был последним. И холодная ночь, тьма его сердца, безумие озаряются сияющим, живым, ослепляющим, тёплым светом. По щеке, из-под закрытых век, скользит что-то горячее, вязкое, тягучее. Чужие руки спускаются вниз, на широкую грудь, обнимая, прижимая крепче, совсем не желая отпускать, и Мадара расслабляется, позволяя умиротворению поглотить себя. Хоть на мгновение.*****
Глубокие, бархатно-чёрные глаза внимательно, задумчиво наблюдали за ловкими движениями Инари. Привычными, ласковыми, спасающими жизнь — именно такими, какими должны быть руки женщины. Однако, в отличие даже от женщин его клана, Мадара знает, что эта рыжеволосая девушка сильна. Она способна сражаться наравне с мужчинами, с ним. Он сам видел это, ощущал всем своим существом, чувствами, что не раз спасали его жизнь. Тёмные глаза скользнули по окружению. Из пятерых шиноби, осталось трое: он, Юдаи и Кагари — засада была хорошо спланирована, словно Нара приложили сюда свою ленивую руку. И если бы не Инари — наследник Учиха скрипнул зубами, резко зашагав прочь проветрить голову — он наверняка был бы единственным выжившим… в лучшем случае. Ледяные мурашки вновь поползли вниз по позвоночнику, стоило ему вспомнить те чувства, что захлёстывали, почти поглотили, его в тот момент, когда он увидел тела соклановцев, друзей. Ту ненависть, ярость, злобу, бешенство… парень не думал, что смог бы остановиться сам, даже уничтожив всех врагов. Эмоции были слишком сильными, яркими… а Мангекё… Нет. Тут скорее он отправился бы вслед за погибшими, просто-напросто не совладав с новой способностью, да и чакра... Всё же не зря он опасался использовать Мангекё Шаринган без знания его способностей… — Они будут в порядке, — приятный, негромкий голос Инари прервал его размышления. — Спасибо, — он пристально посмотрел на неё, не зная, как выразить те чувства, всю ту благодарность, что испытывал в данный момент. Она ничего им не должна, не обязана, но помогает, защищает, лечит, ничего не ожидая взамен — у неё был шанс получить награду за спасение Изуны, но она проигнорировала его. — Пустое, — легкомысленно отмахнулась мико… или не мико? Учиха давно задумывался, кто же на самом деле прятался за маской простой жрицы? И зачем? Тем не менее, даже несмотря на это подозрение, догадки, он не мог не доверять ей. Даже если она является, он практически уверен в том, что она — не простой человек, шиноби... или демоном. Глупо, смертельно. Но Мадара ничего не мог с собой поделать. — Нет, — упрямо качнул неукротимой гривой парень, — ты ничего нам не должна: мы знакомы друг с другом поверхностно, не друзья, не союзники, тем не менее, сначала ты спасаешь моего брата, а потом — лечишь наши раны… Почему? Багряный водопад волос скользнул в сторону, когда она склонила голову. Чуть в стороне раздался шорох и из корней, стоящего неподалёку дерева, выглянула любопытная мордочка рыжего кицунэ. Словно по сигналу, ещё несколько лис вынырнули из кустов и начали медленно приближаться к ним. — Почему нет? — вопросом на вопрос ответила Инари, присаживаясь и гладя подошедшего крупного рыжего лиса. — В мире столько смерти, отчаяния, боли… и если всё так дальше и продолжится, то будет только хуже. Бесконечный круг, цикл ненависти и мести… Кто-то же должен положить этому конец? — Никто не в силах сражаться со всем миром. — скрестив руки на груди, заявил брюнет, с сомнением глядя на неё. — Нет… Но вполне возможно построить такое место, — полные странных, ярких эмоций, которые шиноби даже не пытался разгадать, золотые глаза пронзили его, заставили замереть, вспомнить прошлое. — Место, где люди смогут спокойно жить, не опасаясь неожиданного нападения… Ведь когда-то он точно также мечтал о мире. — Где дети будут бегать и играть в своё удовольствие, не ведая ужасов войны, смерти близких… Рыжеволосая девушка встала и запрокинула голову, вглядываясь в голубое небо. — Такого места нет. — угрюмо, с едва заметной тоской отозвался Мадара, закрывая глаза. — И никогда не будет. В нашем мире это невозможно. Он кожей почувствовал её приближение, тепло, жар её тела; в то время как его уши не слышали ничего подозрительного: шелест листвы над головой, копошение, ворчание четвероногих комков лисьего меха; треск сухих веток… Ничего, словно она была призраком, видением, галлюцинацией. — Инари… — начал было он, но лёгкое, мягкое прикосновение пальца к губам заставило его слегка вздрогнуть, распахнуть глаза и застыть в потрясении, видя не безликую маску, а лицо. Чуть резковатые черты лица, слегка вздёрнутый, аккуратный носик; забавные усы/полоски на щеках, и улыбка на полных, розовых губах. Внезапно улыбка превратилась в хитрую усмешку, пронзительные глаза чуть сощурились, придав ей удивительную схожесть с лисой, замышляющей очередную пакость. Она шагнула вперёд, окончательно сокращая разделявшее их расстояние, вплотную приближаясь к нему. — Думай… — прошептала она, вглядываясь в удивлённые, тёмные, глубокие глаза парня и поцеловала, вкладывая себя, все свои эмоции. Поцелуй получился голодным, волнительным, опьяняющим. Она целовала его так, словно уже давно мечтала об этом, а потом… исчезла, выскользнула из кольца его рук, подобно туману, миражу. — Решай… — ветер донёс до него тихие, умирающие в ворчании леса, слова. Он моргнул и опустил взгляд вниз, с отстранённым интересом рассматривая странный, «трёхлистный» кунай с изящными завитками печатей, что она незаметно вложила в его руку, прежде чем исчезнуть. Закрыл глаза и усмехнулся, пряча подарок в подсумок. Она в который раз сбила его с мысли, заморочила голову, не дав возможности озвучить приглашение в клан. Хитрая кицунэ. — Мадара? — подаёт голос, тихо подошедший Юдаи, осторожно осматриваясь по сторонам. — Возвращаемся, — бросает брюнет, поворачиваясь к родственнику.