В спальне с Aen Elle

Следующие четыре дня перед отъездом Цири провела с Аваллакх’ом: они занимались любовью; вместе принимали ванну; устраивали совместный завтрак; гуляли; наведывались в его разрушенную лабораторию; с удовольствием доламывали в ней то, что еще не было доломано ранее; катались верхом; занимались любовью на природе; ночевали под открытым небом и любовались звездами; занимались любовью в оранжерее с редкими растениями, в том числе ядовитыми; занимались любовью в лодке, и Цири как нарочно стонала при этом так, что слышно было на весь Тир на Лия. Четыре дня перед отъездом растянулись на четыре недели, а последние — на четыре месяца. Наконец одним солнечным днем Цири проснулась у знающего под боком, глянула в его бездонные глаза и сказала: — Мне нужно отыскать Геральта. Убедиться, что с ним все в порядке. Ты пойдешь со мной? Этот новый мир, в котором им пришлось остановиться, был пустым, безводным и мертвым. Задерживаться в нем надолго совершенно не хотелось. Надолго, впрочем, было не за чем: Аваллак’х сказал, что через пару часов должен был открыться портал. Уверил, что волноваться не о чем. Но Цири все равно было как-то не по себе, и она нетерпеливо прохаживалась вокруг спящего телепорта. Интуиция ее не подвела. Они появились словно из ниоткуда. Цири насчитала их несколько десятков, не меньше, источавших угрозу, с острыми, словно мечи, рогами. Окружив знающего и ведьмачку, они стояли уж слишком близко. Некоторые лишь частично проявились в этой сфере и пугали своими размытыми силуэтами. — Единороги?! — едва сумела выдохнуть из себя Цири и почувствовала, как Аваллак’х взял ее за руку и притянул к себе. — Не бойся, — прошептал он, но его ладонь моментально взмокла от пота. «Бойся, человек! — словно гром, в ее голове раздался голос, и ведьмачка едва не потеряла сознание. – Мы пришли предупредить тебя». «Что вам от меня нужно? Я вам ничего плохого не сделала. Наоборот даже: как-то я спасла одного из вас от смерти». «Об этом нам известно, человек. Именно по этой причине ты все еще жива. Но знай: ты не можешь водить дружбу с этим эльфом и не можешь совокупляться с ним. Если ты родишь от него ребенка или от кого-то еще из его рода, мы придем и за тобой, и за ним, и за вашим потомством. В таком случае разговорами дело не ограничится». «Но почему? Какое вам дело до того, с кем я вожусь?» «Его народ жаден до чужого и не умеет делиться. Они только и знают, что брать, порабощать и убивать. Они горды и тщеславны сверх меры. Они не заслуживают свободы, которую твой ребенок может им подарить. Их удел — навеки остаться запертыми в их мире без какой-либо возможности выбраться на Спираль. А тебе, человек, мы не позволим менять их судьбу. Их род должен исчезнуть, и не тебе их спасать». На секунду звучавший в ее голове голос замолчал, а затем продолжил. «Кровь Лиса бурлит в его венах и жаждет смешаться с твоей. Мы не позволим этому случиться. Лис должен умереть». Аваллак’х вздохнул и заговорил обманчиво спокойным голосом. «Если я умру, то заберу с собой часть из вас. Готовы ли вы заплатить такую цену? Ваш вид размножается еще медленней моего. Сколькими жизнями вы готовы пожертвовать ради одного несуществующего полукровки?» Объединенные коллективным разумом единороги задумались. Некоторое время в тишине они переступали с ноги на ногу и качали гордыми головами с длинными гривами. Наконец решение было принято. «Нас много, и Спираль принадлежит нам. А вы – лишь грязь под нашими копытами. Если ты, эльф, зачнешь ребенка с этой человечкой, то вы все трое умрете. А пока что прощайте». Они исчезли так же быстро, как появились, и Цири показалось, что она только что проснулась от приснившегося ей кошмара. Голова раскалывалась. Ведьмачка взглянула на Аваллак’ха и увидела, что он сам измучен и словно вот-вот упадет без сил. — Ты никогда не говорил, что завести ребенка, который вам так нужен, может стоить жизни. Эльф слабо улыбнулся, положил руки ей на талию и притянул к себе. — Не хотел тебя пугать. К тому же ты ни разу не выразила желания стать матерью, так к чему переживать просто так? А что касается меня, я вполне себя контролирую, когда это нужно. Цири нахмурилась. — Но я ее видела… — Живой и здоровой, не так ли? — Ну да. — А это значит, что никто ей не навредит до тех пор, пока она не вырастет. — С каких это пор ты такой оптимист, Креван? — С тех пор, как ты назвала меня моим настоящим именем.