Все танцевали со Смертью, но не так, как Элизабет

Мрачный жнец хорошо помнил Рудольфа. Эти серые глаза, этот свободолюбивый характер… Просто копия матери. Но Элизабет не подпускала Черного Принца к себе, а вот Рудольф тянулся к нему с самого детства. - Кто ты такой? - Я – твой друг. - Останься здесь! - Я приду к тебе, когда буду нужен… Наследный принц рос, взрослел, и всё больше становился похожим на мать, но Элизабет отдалялась от него. Как-то он подслушал разговор матери с придворной дамой. «Я не переживу, если потеряю еще одного ребенка», - сказала тогда Сиси. Рудольф был умным мальчиком; он понял, что речь шла о смерти. О смерти его сестры, о смерти… вообще. Что же такое эта смерть? Рудольф помнил слова светловолосого человека в черном плаще: «Смерть – это лишь начало». Начало новой жизни. Жизни, где нет жестоких наказаний за малейшую провинность, но где нет никого рядом. Только пустота… Рудольф всё никак не мог привыкнуть оставаться один, ему не хватало материнской ласки, он стал бояться темноты. И поэтому он уже в детстве твердо решил: если придется уйти, начать ту самую новую жизнь, то уйдет он не один… И вот он встретил Её. Юная румынская баронесса Мария Вечера покорила его с первого взгляда. Не красавица, но обаятельная, с лучистыми карими глазами и скромной улыбкой. А главное – она мыслила так же, как и он: считала, что монархия вот-вот рухнет, если её не возьмет в свои руки человек с другим, более современным образом мысли. Такой, как Рудольф. Но император не спешил передавать власть сыну. «Он считает, что я ещё ребёнок, который не наигрался в солдатики», - жаловался принц Марии. Однако от одних его жалоб политическая ситуация не улучшилась. Ухудшились и отношения с отцом, который следил за каждым его шагом. Не давал свободы. Не позволял любить… Рудольф чувствовал себя зверем в клетке. Он мог бы всё исправить… Но ему нельзя. Нельзя. Так. Жить. Однажды он поделился своими мыслями с Марией. И она поняла. - Мы не сможем быть вместе, понимаешь? Нам нельзя. У нас нет иного выхода… - Да. Я знаю, - Мария ласково взглянула на Рудольфа. – Лучше умереть сразу полностью, чем понемногу каждый день… «Смерть – это лишь начало», - повторял про себя Рудольф, заряжая пистолет. Руки дрожали, но он должен был сделать это. Так будет лучше. Ведь предстоит новая жизнь… Кронпринц подошел к баронессе. Но что за странная перемена в ее внешности? Глаза, которые всегда смотрели на Рудольфа с таким теплом, сейчас были похожи на кусочки льда; улыбка тоже была холодной; уголки рта изогнулись в какой-то дьявольской усмешке. А её прекрасные тёмные кудри словно поседели… - Здравствуй, Рудольф, – этот голос… Мягкий, пробирающий до мурашек. Знакомый с детства. - Ты… - только и смог произнести принц, машинально отпрянув назад. - Наконец-то ты решился, - вместо ответа произносит тот, кто только что был его возлюбленной. Тот, кого он так долго ждал. И вот он здесь… Пальцы Смерти смыкаются на запястье Рудольфа, подносят пистолет к виску кронпринца и нажимают на курок, одновременно с тем, как губы Мрачного Жнеца касаются губ несостоявшегося императора Австрии, даря ему последний поцелуй… Ветер распахнул окно и сдул со стола лист с несколькими наспех набросанными строчками. Клочок бумаги, плавно преодолев преграду из двух распростертых на кровати тел мужчины и юной девушки, перекочевал в камин. Огонь пожирал бумагу, сжигал чернильные буквы, превращая в прах слова: «Смерть – это новая жизнь…»