Гвардию в огонь!

Комья земли подлетели в воздух, закрывая собой утреннее солнце. Раздался грохот орудий. Весь лагерь поднялся по тревоге. Спустя несколько минут по позициям бутовщиков уже ударили наши орудия. — Подъём! — раздался необычайно сильный крик командира нашей роты, лейтенанта Вальтера. — Живее! Заняли построение! Вся наша рота зашевелилась. Подхватив свой мушкет, я тоже бросился занимать своё место в строю. На то, чтобы занять походные колонны, нам понадобилось всего три минуты, не больше. В сотне метров от нас уже была построена и вторая рота. А чуть поодаль ещё и третья. Мы принялись ждать приказов. Хоть нас и обстреливали с города, но ядра ложились не точно, лишь обозначая то, что могут в любой момент в нас попасть. К тому времени уже во всю заговорила наша артиллерия. К Ла-Рошелю командование подтянуло рекордное количество пушек! На всю нашу армию там было целых сто восемьдесят орудий! Залпы артиллерии сотрясали землю в нашем лагере. Прошло всего лишь шесть минут, как все наши позиции заволокло пороховым дымом. Это было страшно. Страшно до одури. Казалось, что ещё чуть-чуть, и моё сердце разорвётся от страха. Через десять минут после начала обстрела из шатра навстречу нам вышел заместитель командира нашего корпуса господин Мюрат, сладко потягиваясь и отхлёбывая кофе из своей чашки. Осмотрев построившиеся роты, командир гвардии потребовал коня и приказал ротным вести роты в атаку. И тогда мы пошли. Нас повели в походных колоннах в сторону города, но едва мы должны были выйти в поле перед главным трактом, лейтенант Вальтер повернул нас на север, в сторону леса. Так мы вместе с двумя другими ротами нашего корпуса шли ещё около двух-трёх километров. Выйдя из опушки леса, мы оказались на просторной поляне, примерно такой же, как и у главного тракта. Впереди метрах в семистах нас уже ждали несколько рядов мятежников, угрожающе выставив свои каплевидные щиты. Одеты они были в обычные кольчужные рубахи и простенькие шлемы. В руках сжимали копья. Но, несмотря на скудность своего вооружения, у них была хоть какая-то броня, и их было больше. От этого мне стало не по себе. Пальцы задрожали. Всё, что было надето на нас, так это чёрные мундиры. В руках мы сжимали мушкеты с примкнутыми к ним штыками. Что этим можно сделать той же самой кольчуге? Нервозность стала передаваться от меня к тем, что стояли рядом. — Занять боевой порядок! — прозвучала команда ротного, и мы, выдрессированные в Саблонском лагере, словно собаки, бросились её выполнять. Выстроившись в две ровные шеренги, рота приготовилась к бою. Справа от нас на расстоянии не больше двух десятков метров то же самое сделала третья рота, а правее её тот же манёвр повторила и вторая. Как только мы закончили перестроение, нам приказали ждать. Сквозь утреннюю дымку было видно, как бунтовщики на другой стороне поляны тоже занимают свои позиции. Началось ожидание. Самое мучительное, что может быть на войне… Наш корпус уже успел вступить в бой с противником, но моей роте это сделать не удалось. Мы тогда подошли и заняли позиции чуть восточнее деревни Тарб, но встретиться с противником нам не довелось. А вот сейчас такого не избежать. Адреналин закапал в кровь. Зуб перестал попадать на зуб. Минута ожидания становилась вечностью. Вот сейчас, скоро я встречусь один на один со смертью. Едва на позиции приехал господин Мюрат, как всё зашевелилось. Раздалась заветная команда… — Pas ordinare! — команда лейтенанта прозвучала в сердцах каждого из нас. Я понятия не имел, на каком языке это было сказано или как это переводилось, но обозначало это то, что вся рота единой монолитной стеной двинулась вперёд. Не спеша, аккуратно. Локоть к локтю мы двигались на врага. Не прошло и трёх минут, как противник решил ответить на наш манёвр. Со стороны бунтовщиков раздались какие-то крики. Они бросились в нашу сторону. Расстояние стремительно сокращалось. Когда нас стало разделять не больше двухсот метров, копейщики врага резко остановились. Сомкнув ряды, они выставили вперёд свои щиты, создав то, что я хотел видеть меньше всего — стену щитов. И вся эта стена двинулась на нас. А мы были полностью беззащитны! Казалось, что нас порубят в капусту всего за пару секунд! — Стоять! — грозный голос Вальтера заставил нас всех замереть. — К бою! По этому приказу шеренга замерла. Первый ряд опустился на одно колено, нацелив свои мушкеты в сторону врага, а второй ряд сделал так же, только стоя. — Огонь только по моей команде… — сейчас стало заметно, что совсем молодой ротный тоже занервничал. Я сидел в первой шеренге. И очень благодарил за всё это судьбу. Потому что стой я сейчас сзади, то просто бы не выдержал того напряжения, что царило на поле боя, и упал бы. Стена щитов, сотрясая топотом землю, стремительно приближалась к нашей цепи. С каждой секундой с моего лба стекало всё больше пота. Ещё чуть-чуть… Ещё немного… — Пли! — хлёсткий, как плеть, голос Вальтера разом сбросил всё напряжение. Я выжал спуск. Сотни выстрелов слились в единый грохот, который разом заглушил всё, что только можно заглушить. Ряды вражеских воинов будто наткнулись на какую-то невидимую стену. Круглые пули, пробивая деревянные щиты мятежников, впивались в их тела, разрывая внутренние органы. — Перезаряжайте, придурки! — прокричал лейтенант, видя, как мы уставились на падающие тела противника. После этой команды мои руки, затасканные на адских тренировках, резко заработали. Достаёшь из подсумка пулю, зубами разрываешь обёртку. Немного пороха на «полочку», остальное в канал ствола. И шомполом протолкнуть. Затем взвести курок и… пли! Все три роты начали «огонь по готовности». Не прошло и двух минут, как всю поляну заволокло сизым пороховым дымом. Мятежники, которые с таким остервенением бросились на нас в бой, сейчас сбегали, поджав хвосты, даже не успев добежать до нас! — Играй атаку, — произнёс лейтенант стоящему недалеко от себя барабанщику. По строю раздались энергичные барабанные удары, которые разнеслись и по другим ротам. Вся наша чёрная стена буквально в один миг медленно двинулась на врага. Сократив расстояние, разделяющее нас, до сотни метров, мы опять-таки получили приказ остановиться. И всё повторилось вновь. Грохот выстрелов. Перезарядка. Снова выстрелы. Снова перезарядка. Ещё выстрел. Затем ещё. И ещё. Снова. У нас уже начали заканчиваться пули, а стволы настолько забились гарью, что прицельно стрелять было едва ли реально. Противник успел потерять почти половину своих людей, в то время как мы вышли вообще без потерь. Но, несмотря на всё это, мятежники всё равно стояли насмерть и продолжали свои яростные, но такие бесполезные атаки. Снова и снова. Раз за разом. Финальным аккордом в этой бойне стало неожиданное появление наших кирасиров. Три эскадрона, полностью окружив остатки сил мятежников в этом районе, вынырнули из леса, попутно перестраиваясь в боевой порядок. В уже смятые ряды противника полетел целый рой различных заклинаний, а через десять секунд тяжёлая кавалерия смяла оборону мятежников, превратив бой в настоящую мясорубку. Тогда и наши роты бросили в штыки. Последние полчаса сражения я запомню на всю жизнь… Мы кололи уже обречённых на смерть людей, просто зачищая всё, что движется. Пленных приказано было не брать. И всё же кому-то удалось выбраться из этого ада. Я почему-то даже был рад. Но… Почему мы были настолько жестокими? Раз уж мы сильнее, разве нам не стоило быть милосердными?.. Эти вопросы сильно терзали меня после боя…

***

Дверь в комнату герцога со скрипом открылась. Я мгновенно опустил пистолет вниз. На пороге с абсолютно не понимающим, что тут вообще происходит, взглядом стояла невысокая розоволосая девушка. — Капитан? Папа? — девушка уставилась на нас, энергично моргая глазами. — Что тут произошло? — Ну что, не закончишь? — проигнорировав визит своей дочери, сказал герцог Вальер. — Я всегда успею это сделать, — я лениво убрал в кобуру свой пистолет. — У тебя пятнадцать минут. Прощайся с дочерью, и ты едешь в столицу. — Капитан, — девушка вмешалась в разговор двух мужчин, — что тут происходит? Почему папа должен ехать в столицу?! Но ответить на эти вопросы я не смог. Единственное, что мне удалось сделать, так это положить руку на макушку взволнованной девушке и с улыбкой её потрепать. Захлопнув за собой дверь, я облокотился на стену и грузно выдохнул. Пальцы подрагивали. В голове не укладывалась картина происходящего. Какого чёрта поместье герцога встретило нас огнём? Быть может, если бы моё настроение было лучше, я бы и попытался разобраться в сути дела, но сейчас я был просто адски зол. Пускай эти вопросы решает Генриетта, а я просто привезу герцога в столицу и доложу обо всём королеве. Моё дело малое. Через несколько минут из-за двери раздались женские крики, а затем протяжное рыдание. Ха, скорее всего этот старик сказал своей дочери, что его должны казнить. Вот ублюдок. Мог бы и промолчать. Крики продолжались ещё минут десять, потом, скорее всего, Луиза уже просто выдохлась и не могла что-либо кричать. Тогда-то я и решил прервать их мирную идиллию, нагло и без стука распахнув дверь кабинета. — Время кончилось. Пора, — максимально пафосно произнёс я. Луиза, которая сидела в ногах у отца и тихо рыдала, зарывшись в его китель, медленно подняла голову. Взгляд её был абсолютно пустой, а глаза были красными от слёз. Пошатываясь, девушка поднялась и развернулась ко мне лицом. Сжав свой маленький кулачок, она бросилась на меня с явным желанием ударить. Тело сработало мгновенно. Разножка и боковой удар ногой прямо в корпус девушки. Послышался хруст, наверное, сломал ей рёбра, и Луиза буквально влетела в стену, с тяжёлым грохотом ударившись об неё и медленно сползя на пол, потеряв сознание. — И зачем ты это сделал? — спокойно спросил герцог. — Она-то тут при чём? — А зачем ты по мне и моим людям палить начал? Ладно, собирайся, поедем в Тристанию. Пусть Генриетта с тобой разбирается. У меня нет ни сил, ни желания. — Хорошо, что хоть честно сказал, — герцог почему-то усмехнулся. Поднявшись из-за своего стола, хозяин поместья протянул мне свою палочку, а затем протянул руку мол: «На, вяжи». Приняв у Вальер его оружие, я завёл ему руки за спину и вытянул из подсумка кандалы. Не прошло и минуты, как старый герцог был уже скован и смиренно шёл по коридору. Его лицо было настолько спокойным, что мне стало казаться, будто этот старый волк что-то задумал. Вот только что… В поместье я оставил старшим Лепика. Дав ему половину отряда, я приказал проследить за особняком и быть готовым отразить ещё атаки, а сам вместе с оставшимися людьми Бёрна и Неем повёз герцога в столицу. Возможно, именно этот старик знает то, что поможет нам наконец-то закончить эту бессмысленную войну.