Бог воюет на той стороне, у которой при прочих равных условиях больше войск. Наполеон I Бонапарт
Подпрыгивая на брусчатке, карета прошла через ворота, ведущие в самое главное здание Тристании и всего Тристейна — королевского дворца. Подрулив к крыльцу, ведущему внутрь, карета замерла на месте. Спустя пару мгновений, широко распахнув дверь, на брусчатку возле дворца ступил совсем молодой, но сильно измотанный офицер. Дворянский плащ был небрежно скатан в валик и закреплён на пояснице. На плечах красовались сильно потёртые эполеты капитана. Осмотревшись, молодой капитан вытолкнул из кареты большое грузное тело с каштановыми волосами. Тело хоть и не сопротивлялось, но делало всё максимально вяло и неохотно. — Давай быстрее, — недовольно цыкнул языком капитан. — Я двое суток не спал, хотелось бы на боковую. — О, — в глазах собеседника офицера появился озорной блеск, — думаю, что сегодня Её Величество не даст вам уснуть. — Ага, ещё чего, — не замечая намёка и хитрой ухмылки человека напротив, капитан сделал недовольное лицо. — Моё дело малое, передам тебя Агнес. Пусть она и разбирается. А мне в полк надо. Толкнув грузного человека в спину, офицер повёл его по каменной брусчатке дворцовой площади прямиком внутрь. Стража, разглядев в фигуре капитана знакомое лицо, ловко козырнула. А спустя пару мгновений из дверей дворца вынырнул начальник караула уже в возрасте шеф батальона [1] из полка Магической Стражи. Узнав капитана и его спутника, старый офицер поморщился… — Не моё дело, — лениво начал офицер, — но мне что-то непонятно, почему капитан гвардии конвоирует герцога? Ну да, понять удивление начальника караула было достаточно легко. Такое зрелище было совсем уж редкостью, да ещё и посреди ночи. — Не важно, — капитан лишь отмахнулся. — Иди, буди Агнес. И скажи, чтобы быстрее, дело срочное. Начальник караула, лениво поморщившись и критично оглядев гвардейца перед собой, всё же решил подчиниться. Хоть он и был в более высоком звании, но по чёрному, как ночь, мундиру капитана было ясно, что он служил в экспериментальном корпусе, который подчинялся лично Её Величеству. Поэтому спорить не стал. — Жером, — офицер окликнул стоящего рядом лейтенанта, — сгоняй за Агнес. Караульный резко кивнул и бросился внутрь дворца, громко хлопнув за собой дверью.***
В голове всё ещё проскальзывали картины недавнего боя. Вот первая шеренга садится на колено. Залп. Воздух заполоняет сизым пороховым дымом. Ещё один синхронный залп полусотни мушкетов. Перезарядка. Ротный командует: «Огонь!» Снова залп. И так раз за разом. Ряды противника падали, словно карточный дом, на который подул лёгкий летний ветерок. Вот она какая… Война… Хоть голова юноши, сидящего у костра в лагере близь Ла-Рошеля, и была забита такими мыслями, но руки всё равно продолжали аккуратно вычищать от гари личный мушкет. До ужина оставалось меньше часа, поэтому все начали сбиваться в кучки возле костров. Кто-то шутил, травил байки. Кто-то подшивал испорченную в бою одежду. Кто-то, как и сам Арно, прочищал свой мушкет от скопившейся внутри ствола гари. Рота жила своей жизнью. Недавнее сражение совсем никого не тяготило. Ещё там, в Саблонском лагере, капитан Хатори сказал: «Вы — профессионалы. Война — ваша профессия. Кровь для вас то же самое, что и для мясника; смерть — то же, что и для врача». Эти слова вбивали им в подкорку. Корпус прекрасно это усвоил. Арно ухмыльнулся. Тогда, несколько месяцев назад, он проклинал чёртового капитана и прочих офицеров. Особенно если вспомнить, как их гоняли…***
Взрыв, вернее залп из орудия, раздался прямо возле входа в казарму. Рота, как один, закричала, едва открыв глаза. Спустя мгновение в двери появился капитан Хатори. Без плаща, в своём офицерском мундире с небрежно расстёгнутой верхней пуговицей и палашом на поясе. — Рота подъём! — крик капитана поставил половину роты в ступор. Лишь несколько человек, поняв, что тут происходит, спешно спрыгнули с кроватей и принялись одеваться. Арно, как и многие другие, недовольно глядел на неспешно идущего по казарме капитана, сложившего руки за спиной и недовольно разглядывавшего нашу роту. За ним, прикрывая лицо рукой, стоял и наш ротный — лейтенант Вальтер. В голове у новобранцев была одна мысль: «Что ему надо? Мы только вчера закончили лагерь отстраивать! Дайте поспать?!», но капитану было побоку. Поняв, что никто не собирается шевелиться, капитан сдёрнул кого-то со второго яруса ближайшей к нему кровати. Парень с глухим стуком врезался в пол, так и не понимая, что происходит. — Я сказал подъём, — рука капитана потянулась к кобуре, из который он вытащил пистолет и сделал выстрел в потолок. — Подъём, уроды! Несколько человек получили мощные тычки ногами в лицо. Одного парнишку этот тиран вообще скинул с кровати, схватив за волосы. Лишь когда добрый десяток человек получили по морде за свою медлительность, рота поняла, что от неё требуется. — Быстрее, быстрее! — капитан недовольно расхаживал по рядам, глядя на то, как пехотинцы натягивают мундиры. — Взять ранцы с мушкетами и строиться на плацу, — бросил капитан уже спокойней. — Вальтер, после завтрака ко мне в кабинет. На лице ротного отобразилась гримаса ужаса. Что же он обещал с ним сделать?.. Вальтер проводил своего командира печальным взглядом. — Мда… Подставили вы меня… — с жалобным лицом произнёс он, развернувшись к нам. Махнув рукой в нашу сторону и стянув с головы кивер, лейтенант покинул казарму вслед за командиром. Арно вместе с остальными бойцами третьей роты лишь пожал плечами и продолжил вяло натягивать казённую форму. На плацу уже выстроились все три роты в корпусе. С небольшого помоста на бойцов смотрел их командир. Вид у него был явно недовольный. Глянув на медные карманные часы на цепочке, Хатори заговорил. — Двадцать минут. Двадцать минут понадобилось на то, чтобы построить всего три роты? — как-то неожиданно спокойно начал капитан. — Да вы совсем там охренели?! — а, нет, всё в порядке. — За двадцать минут эскадрон вражеских кавалеристов сможет полностью вырезать всю Тристанию! Я смотрю, вы думаете, что в сказку попали? Мол, раз уж мы тут под Её Величеством, то можно будет валяться в постельке под лучистым солнышком?! — от напряжения связки капитана дали «петуха». — Нет уж! Вы у меня тут пахать будете. Как сволочи, как рабы! Я, сука, из каждого из вас тут сделаю настоящую машину для шинковки врагов королевы! Вы меня усвоили?! — вопрос был явно риторическим. Затем Хатори повернулся к своему заместителю и командиру гвардейской роты — лейтенанту Мюрату. Тот, услышав слова своего командира, сначала поморщился, как от зубной боли, а потом ехидно заулыбался. Кивнув своему заместителю, капитан сошёл с помоста и быстрой походкой направился в сторону штаба, судя по всему, передав командование корпусом Мюрату. Лейтенант же, грозно оглядев все три роты, начал. — Значит так, орлы, — в отличие от грозного вида капитана, его заместитель выглядел слишком дружелюбным и спокойным. С улыбкой на лице он отдал приказ. — Напра-во! Строй вяло повернулся в сторону. — Сильно вы разозлили капитана. Очень сильно. Так что сегодняшний день начнём с пробежки… — ехидная улыбка на лице офицера говорила только лишь о том, что мы все там и умрём. В лесу возле лагеря была подобрана специальная трасса протяжённостью в одиннадцать километров, по которой мы и бежали. Как бы это странно не выглядело, но офицеры бежали вместе с нами. Лишь Мюрат задорно скакал на своём буром коне, подгоняя отстающих. Трасса казалась нам настоящим адом. Пересечённая местность, сплошь изрытая ручьями, оврагами и прочими неровностями, по которым нам нужно было бежать. Как только кто-то выбивался из сил и не мог больше двигаться, следовал резкий приказ Мюрата, и бедолагу поднимали, таща его вместе со всеми пожитками на своей спине до тех пор, пока он сам не становился в строй. Грязные, измотанные, мокрые от постоянных форсирований вброд небольших речушек мы спустя два часа вернулись обратно в лагерь. Сил злиться просто не было. Хотелось лишь умереть, чтобы больше никогда так не бегать. После пробежки нас согнали на плац, где разрешили наконец-то упасть на землю. Стянув ранец со спины, Арно грохнулся прямо на каменный плац, не обращая внимания на палящее солнце или пот, стекающий со лба. Рядом с юношей приземлился ещё один солдат из его роты. На вид ему было около двадцати пяти. Лицо покрывала небольшая щетина, а карие глаза задорно щурились, глядя на молодого солдата. — Что, ненавидишь нашего капитана? — казалось, что автор этого вопроса не подыхал от изнеможения, а просто слегка запыхался. В ответ юноша лишь что-то невнятно пробормотал. — Не стоит его так ругать, — кареглазый потянулся. — Он о нас заботится. — Ага, заботится… Ещё пару дней, и мы тут сдохнем… — Арно всё же решился вступить в беседу. — Э-не, братец, — он криво улыбнулся. — Наоборот. Самое полезное качество солдата — выносливость. На войне ты ходишь больше, чем воюешь. — А ты, я вижу, уже воевал? — Ага, — теория Арно подтвердилась. — Я служил наёмником в батальоне Де Венью. Так что я знаю, о чём говорю. — Вот как… — юноше было как-то всё равно, где служил этот парень. — А командир у нас хороший. Я видел его при обороне Тристании. — Ты дрался за Тристанию?! — в глазах Арно загорелось детское любопытство. Весть об обороне столицы пришла в деревню спустя пару дней после самого боя, незадолго до прибытия вербовщиков из корпуса. Для деревенских жителей это было сродни мифической сказки, а подвиги капитанов Хатори и Лепика рассказывались с придыханием. — Так точно, — наёмник смущённо улыбнулся. — Меня Бертольд зовут, — он протянул свою руку. — Арно, — ответил на рукопожатие юноша. — Расскажи, как там было при Тристании? — О-о-о, — загадочно протянул Бертольд. — Там такое мясо было, что я никогда не видел. Мы за каждый дом дрались. А капитан лично водил в атаку войска. Говорят, он в одиночку целый полк порубил. Ранение серьёзное получил. Так что не стоит его ненавидеть. — Слушай, а зачем ты тогда сюда перевёлся? — Воу, да так тут платят очень даже хорошо, — наёмник рассмеялся. — Так что не умрёшь ты здесь. А пару месяцев таких пробежек, и в походе будешь аки мантикора по полям гулять. Весело и задорно… Праздную беседу двух солдат прервал барабанный бой. Офицеры приказали построиться и повели свою еле живую ватагу в столовую. На пороге самой трапезной Арно подумал, что сейчас их накормят хуже, чем деревенских свиней, но едва он увидел накрытые столы, как все дурные мысли сразу же покинули голову. Столы были просто битком забиты различными кушаньями. Мясо, рыба, фрукты и овощи. Всё это было представлено в таких количествах, что глаза просто разбегались. Сейчас почти всем бойцам стало понятно, что после адской работы их будут ждать отличные блюда. Дождавшись приказа, рота Вальтера вместе с Арно села за свой стол и принялась с жадностью опустошать тарелки и блюда. Примечательно, что офицеры ели вместе со своими ротами. Единственные, кто ел отдельно, так это офицеры штаба и кавалерии. У них был свой стол, который стоял у дальней стены столовой и был поставлен поперёк, а не вдоль, как столы пехотных рот. За ним сидели офицеры кирасирских полков вместе с капитаном Хатори, который, хитро прищурив глаз, наблюдал, как его подчинённые, быстро работая челюстями, восстанавливают потраченные силы. Заметно, что именно такой реакции он и ожидал, лукаво улыбаясь, беседуя с капитаном кирасиров. После завтрака роты двинулись на стрельбище. Оно было в километре от полигона артиллеристов, поэтому со стороны леса постоянно доносились глухие выстрелы и взрывы артиллерийских гранат. На полигоне пехотинцев мучил седой майор с подпалённой бородой. Он с придыханием обучал бойцов пользоваться мушкетами нового образца. Они были легче аркебуз, но и сильно длиннее. На тренировках в основном учили быстро перезаряжать оружие. Так как особой надобности в точной стрельбе не было. Тактика боя для пехоты корпуса была простая. Встать в две шеренги и стрелять как можно быстрее. Но она лишь казалась простой до тех пор, пока Арно не попал на занятия по строевой подготовке… Строевые тренировки проходили после обеда. Это был настоящий ад для простолюдина типа Арно. Три часа они шагали по плацу. В ногу. Медленно. Подготовкой руководил лично капитан Хатори. А он поблажек не давал. Любой, кто выбивался из строя, получал прикладом мушкета в бедро. Любой, кто сбивался во время шага, тут же падал на плац, держась за пробитую печень. Арно сразу же возненавидел строевые занятия, они казались ему бесполезными. Но это было ровно до тех пор, пока юноша первый раз не вступил в бой. Тогда-то он и понял, что если бы их там не убивали чеканкой шага, то мятежники быстро бы разорвали их цепь и порубили в капусту. Но это было сильно после, а пока Арно тихо ненавидел своего командира, вытягивая носок и держа руки у туловища. После строевой был ровно час до штыкового боя. Его преподавал Мюрат. С задором и весельем он учил своих подопечных колоть врага как можно быстрее и эффективней. Хотя его методы были слишком жёсткими, и часто пехотинцы уходили с его занятий с синяками от тычка штыком от члена гвардейской роты, которая часто становилась спарринг-партнёрами регулярных рот. Так проходило всё время пребывания в Саблонском лагере. Подъём в шесть утра, пробежка, завтрак. Стрельба, обед, строевая. Вместе с рядовыми работали и офицеры, которые лично получали от капитана за каждое нарушение в их роте. Тогда Арно думал, что всё это ненужно, бесполезно. Но лишь до тех пор, пока корпус не вступил в свой первый бой. Именно тогда и стало ясно, что капитан Хатори взял верный курс и что его корпус действительно может побеждать на поле боя, а простые солдаты поверили в весь тот пот и кровь, что они пролили на тренировках. Капитану удалось сформировать настоящее боевое братство. Помощь товарищу лишь поощрялась. Если кто-то не мог бежать, собратья брали его на себя и двигались дальше. Если кто-то заболевал, его выхаживали всей ротой. За время тренировок каждый в роте поверил не только в себя, но и в плечо своего товарища. А это было самым важным.***
Как только за герцогом закрылась дверь в камеру, Агнес взяла меня под руку и отвела в сторону. — И как это понимать? — голос девушки был слишком нервозным, чтобы попытаться отшутиться. Поэтому я решил говорить правду. — Да чёрт его знает. Едва подошёл к его поместью, как меня огнём встретили. После моих слов мушкетёр потёрла челюсть, о чём-то размышляя. — А что с германцами? — Да что с ними может быть, — я устало зевнул. — Нет их больше. И Бёрна тоже… Нет… Поймав мой виноватый взгляд, Агнес тоже опустила свой взгляд. — Хороший мужик был… — плечи девушки как-то поникли. — Вы были знакомы? — Ага, пили вместе, — порой я переставал видеть в Агнес женщину, видя перед собой брутального мужика-офицера. Но иногда и нотки женственности в ней всё же проскакивали. — Ладно, — я прервал печальные мысли девушки, протягивая ей свиток с докладом. — Тут всё написано. Что, как, где и когда. А сейчас хотелось бы на боковую. Утром допроси герцога. Только нормально так, как умеешь. Потому что мне кажется, что этот жук отъехать собрался. Вместе со своим герцогством… — Уверен? — лицо девушки-мушкетёра резко стало серьёзным. — Не совсем, но таки подозрения есть. Ладно, всё, бывай. Время уже четыре утра, мне бы хоть часиков десять поспать? Устроишь? — Ладно, иди спи. Постараюсь, — Агнес изящно хихикнула и махнула рукой. Я воспринял этот жест как одобрение своих планов и спешно покинул темницу. Шагая по тёмным коридорам дворца, я всё продолжал думать. Отъезды дворян на территорию других государств со своими землями — обычная практика в моём мире. Но вот только… Я никогда не слышал, чтобы герцог со всеми своими землями пытался отъехать куда-то. Если говорить конкретно о Вальер, то я уверен, что это будет Германия. Тут возникало столько вопросов, что эту идею проще выкинуть, но нет, именно она самая здравая. Куда ещё может отъехать герцог, живущий на границе с Германией, вместе со своим герцогством? Или как объяснить то, что он встретил мой отряд огнём почти сразу, как мы подошли? Чёрт, этот старый жук что-то скрывает, но выяснять, что именно, сейчас не было ни сил, ни желания. Поэтому, кое-как дойдя до своего кабинета, я проскользнул внутрь, желая лишь одного — отправиться в постель на ближайший десяток часов. А что там с Вальер? Пусть Агнес решает. Это её работа…***
Карандаш настукивал своим кончиком какую-то заурядную мелодию, хоть как-то отвлекая генерала Пьеро от тяжёлых мыслей, что последние несколько месяцев поселились в его голове. Главная из них — поражение при осаде Тристании. Этот бой генерал не забудет никогда. Какая-то горстка солдат смогла удержаться в городе более, чем на сутки. Это было своеобразным военным чудом, которого Пьеро не видел ранее. Но сейчас положение было ещё хуже. Поражение при Тарбе, затем неудачная вылазка из Ла-Рошеля — всё это заставляло генерала сильно нервничать. Потирая свои уже седеющие виски, генерал окриком вызвал к себе адъютанта. — Кофе, — кроткий приказ генерала вызвал недовольство со стороны его подчинённого. — Вредно же столько, Ваше Превосходительство… — Вредно не вредно, а без него думать мне тяжело… Так что давай. Быстрее, пожалуйста… Голос Пьеро звучал измученно. Казалось, что ему вообще тяжело говорить, хотя, скорее всего, так и было. Запертый со своей армией в горном Ла-Рошеле он не мог сделать вообще что-либо. Хоть у него и были остатки флота, что удалось захватить в порту, но запасы камней ветра были настолько скудными, что их хватит всего на два (максимум три) дня ведения боевых действий. Всего численность войск Пьеро насчитывала чуть больше двадцати пяти тысяч человек. Семь сотен из которых составляли драгуны. Вроде бы неплохо, но толку от них было мало. Несколько атак на лагерь осаждающих заставили королевские войска укрепить воздушную оборону. Поэтому выйти из города генерал с войсками и мог. А даже если бы и вышел, то куда идти дальше? Снова на столицу? Сомнительное времяпровождение… В Галию? Вряд ли, королева Шарлотта точно отправит на перехват несколько кавалерийских дивизий. В Альбион? Но как перевести на восьми кораблях двадцать пять тысяч солдат? Да и Экспедиционный Корпус королевы всё ещё у берегов парящего острова… Вскоре адъютант принёс кофе. Бодрящий горьковатый вкус напитка заставил тридцатипятилетнего генерала улыбнуться. Хоть что-то хорошее есть в этом мире. Кофе, например. Стены в доме губернатора, где располагался штаб армии Пьеро, в который раз уже задрожали. Королевские войска снова начали обстрел города из мортир… И кто может говорить о святости Генриетты, если за всё время осады артиллерия войск монархистов убила семьсот мирных горожан?! Резко сжав руку в кулак, генерал переломил свой карандаш и внезапно поднялся со своего места, махом опрокинув чашку кофе. Накинув на плечи свой плащ, Пьеро решительным шагом вышел из кабинета и чуть ли не бегом бросился на улицу. Его окружение уже почти никак не реагировало на подобные выходки. Они давно привыкли к такому, считая его ненормальным. Покинув резиденцию, Пьеро убрал руки за спину и, не спеша, прогулочным шагом двинулся по главному тракту. Каждый раз, когда королевская артиллерия начинала обстрел города, будь то утро, день или поздняя ночь, генерал выходил на «прогулку». Казалось, будто он ищет смерти, но ядра, выпущенные из королевских мортир, оставляли его в живых. Несколько раз взрывы раздавались в паре метров от генерала, но даже это не смогло остановить такие вот «прогулки». Весь час, что по городу били пушки монархистов, Пьеро не покидал улиц, словно насмехаясь над усилиями своего врага. Видя такое поведение, солдаты сердечно зауважали своего генерала. Бывали случаи, когда он ночью покидал свою спальню, приходил на один из наблюдательных постов на городской стене и сменял караульного, всю ночь пристально всматриваясь в свет костров лагеря войск Её Величества. Обстрел закончился только через три часа. Всё это время генерал провёл в городе. По возвращении в свой кабинет его сразу же ждала отвратительная новость. Едва он скинул свой плащ и прилёг на диван в своём кабинете, как туда влетел один из офицеров драгунского полка. — Ваше Превосходительство, — без стука драгун залетел в кабинет. — К войскам Богарне прибыли резервы: четыре эскадрона драгун и два полка Магической Стражи на мантикорах! Драгун, вытянувшись в струнку, стоял и ждал ответа от генерала, который незамедлительно и последовал! — Богарне?! Этот Богарне… — глаза Пьеро налились гневом. — Это Генриетта… Эта Генриетта ничего не придумала, как использовать против меня моих же генералов! А-а-а-а, — резкий удар кулаком в стену заставил молодого драгуна дрогнуть. — Атаковать! Атаковать всеми эскадронами вновь прибывшие части! Выполнять!!! Драгун, подорвавшись, словно гепард во время старта, помчался в расположение драгунских частей передавать приказ. А генерал, устало взяв со стола вилку, метнул её в портрет королевы Генриетты, всё так же висевший в его кабинете.***
Кто-то тычками чем-то тяжёлым пытается меня разбудить? Чёрт, как же это неприятно… — Пшёл к чёрту, — зло выругался я. — Мне хочется спать. — Видите, Агнес, капитан хочет спать, — со смешком и улыбкой выдал знакомый мне голос. Подорвавшись за секунду, я почти мгновенно натянул на себя свои штаны и кое-как набросил китель. Сама королева решила наведаться в мои покои. Смахивая с лица сонливость, я максимально изящно козырнул, не замечая, что надел кивер набок, чем вызвал целую лавину смеха со стороны монарха. Скорее всего, я действительно выглядел глупо. — Ну, спать вы горазды, — с улыбкой на лице заметила королева. Лишь бросив взгляд на часы, я понял, что сплю слишком много. Даже через чур… Часы показывали без двадцати минут восемь, а за окном прилично стемнело. — Извините, Ваше Величество, последние несколько суток выдались слишком тяжёлыми, — я пытался оправдаться. — Не стоит, — перебила меня Генриетта. — Я всё знаю. Кстати, хотела пригласить вас на ужин, но как я понимаю, для вас это будет завтрак… — тон, с которым завершила предложение королева, звучал ну уж очень странно. — Да я и не прот… — но тут мой ответ прервал влетевший в комнату гонец. Его дыхание было настолько сбитым, а пот тёк настолько обильно, что сразу стало ясно — новость из разряда вон. — Ваше Величество! Доклад от Богарне! — гонец передал письмо в руки Генриетты, а дальше, не думая о правилах этикета и прочей чепухи, просто повалился на пол возле моей кровати, тяжело дыша. Королева, пробежав глазами по строкам, побледнела. Руки её задрожали, а ноги подкосились. Только Генриетта собиралась упасть, как Агнес быстро подхватила её, а я взял в руки письмо, вызвавшее такую реакцию у Её Величества. Прочитав содержимое, я был шокирован. Настолько, что первую минуту не мог что-либо сказать. Единственное, что мне удалось из себя вытянуть, так это короткую фразу. — Кто этот чёртов гений?