In debt.

Перед глазами промелькнул яркий свет. Воншик проснулся и открыл глаза, понимая, что находится на стуле, посреди обжитой квартиры. Её интерьер не напоминал ничего, однако атмосфера подсказывала, что это гостиная апартаментов Дженнифер. Он вздрогнул от нахлынувших воспоминаний и понял, что его руки крепко связаны за спинкой стула. На этот шум из соседней комнаты вышла девушка. — Я погляжу, ты уже проснулся, — её ласковый, американский акцент резал уши. Она никогда не говорила на корейском и даже не желала научиться ему, за то теперь свободно говорит на нём, как на родном. Она плавно пересекла комнату и остановилась перед Воншиком. В ней совсем ничего не изменилось. Она выглядела ровно так же, как и три года назад. Та же мини-юбка и топ, причём её любимый, она довольно часто носила его на встречи с Воншиком, не смотря на то, что меняет гардероб ежесезонно. — Рад видеть меня? — она провела пальцем по щеке Воншика, наблюдая за его реакцией. Он дернул головой, на что она сильно удивилась. — Что такое? Тебе не нравится? А раньше ты любил, когда я прикасалась к тебе. — То было раньше, Дженнифер, — ответил Воншик, мысленно противясь произносить это имя. — Ты для меня в прошлом, ясно? И зачем ты притащила меня сюда? — Я тебя не узнаю, Ким Воншик, — возмутилась девушка, вглядываясь в холодный взгляд пленного. — Ты быстро нашёл мне замену. А главное какую! Он похож на меня, не так ли? Ты принял это решение, только потому что он напоминает тебе меня? И на самом деле, он тебе не сдался? Признайся, Воншик, ты используешь этого бедного парня. — она произносила это с особым наслаждением. Уголки губ моментально поднялись, когда лицо Воншика стало выражать уже не безразличие, а настоящий гнев. Говорить правду всегда приятно. — Заткнись, — произнёс сквозь зубы Ким. Сейчас из её уст звучало всё то, что так тревожило его продолжительное количество времени. Всё, над чем он так много думал и чего боялся. — Ты груб со мной, потому что я говорю правду, — продолжала девушка. — Ты и так испортил ему жизнь, а теперь хочешь окончательно добить? Вот он расстроится, когда узнает, что ты пользуешься им, как игрушкой! А как ему будет плохо… У него ведь, к тому же проблемы со здоровьем, да? — Прекрати уже! — слова Дженнифер давили на совесть, как раскалённый металл, касающийся нежной поверхности кожи. — Ему не будет плохо, потому что он никогда не узнает этого! Он не такой, как ты, ясно? Он совсем другой. — Не узнает, говоришь? — она развернула его стул, будто он оказался офисным и повернула лицом к другой части комнаты, где стоял Тэгун. Он смотрел на Воншика так, что можно было почувствовать всю его боль и безысходность через этот стеклянный взгляд. Он не мог сделать ни шагу, он просто стоял и отречёно смотрел в пустоту, словно перестаёт существовать для этого мира. — Какая же ты… — Воншик разозлился так сильно, что можно было заметить выступившие вены. — Он просто всё не так понял! Тэгун, пожалуйста, послушай меня! — он кричал изо всех сил, а расстояние между ними увеличивалось с каждой секундой, предметы интерьера сравнивались с обычной серой стеной. Дженнифер стояла около Воншика и смеялась. Так же издевательски, как и её отец в последний раз. Вдалеке был виден лишь силуэт стоящего парня. — Он никогда этого не узнает, потому что он особенный! И я понял это, слышишь? Я никогда его не брошу, потому что он не врал мне! И я никогда не пожалею о своём решении, — он продолжал кричать, надеясь, что тот его услышит. Услышит и вернётся, что больше походило на утопию. Он снова опоздал. Все его самые правильные решения приходят именно тогда, когда они перестают быть реальными. Тэгун продолжал растворяться в темноте, а Воншику становилось адски холодно. Холодно от того, что последнее и самое верное решение для себя, он принял слишком поздно. Тэгун — это единственное спасение, и даже его он не смог сохранить. Дженнифер снова отравила собой его жизнь. Физическая боль, которую перекрывает душевная, Воншик в жизни не испытывал ничего хуже. Холод быстро распространялся по телу, откликаясь пульсирующей болью в голове. Воншик очнулся ото сна в холодном поту, замечая, что над ним сидит Тэгун с пакетиком льда в руке. Он так сильно вздрогнул, что не на шутку испугал Чона. Тот резко отодвинулся назад и ошарашенно смотрел на гостя. Перед тем, как придётся объяснять своё поведение, Воншик облегчённо выдохнул. Всё это сон. Жуткий сон. Тэгун ничего этого не слышал, а значит он ещё ничего не потерял. Этот кошмар всё ещё можно изменить. — Доброе утро, — сказал Воншик и попытался улыбнуться как можно теплее. — Что с тобой? — удивление Тэгуна не исчезло ни на секунду. — Тебе плохо? — Нет, всё отлично, — ответил Воншик. Если Тэгун сидит перед ним и спокойно разговаривает, значит всё даже лучше, чем просто отлично. — Просто дурной сон. — Ты, кажется, бредил, — он продолжал смотреть на него тем же взглядом, перекладывая пакетик из руки в руку, от которого уже оставался мокрый след. — Я говорил что-нибудь? — резко спросил Воншик, мысленно надеясь на самое лучшее. Внимание привлёк пакет со льдом, от которого руки Тэгуна начинали намокать и становиться ещё более бледными, скорее всего от холода. — Да, но я ничего не понял, — сказал Тэгун. — А ещё ты дёргался и мотал головой из стороны в сторону. Я напугался. — Извини, — Воншик почувствовал себя немного паршиво, но внутри просто распирало от радости. Теперь он уверен, что Тэгун ничего не знает. — А что у тебя в руках? — Это? — Чон взглянул на подтаявший пакет. — Твой глаз неважно выглядит, я решил приложить что-нибудь холодное. — Точно же, глаз! — Воншика словно осенило. Тот холод, что он испытывал во сне — это был вовсе не конец, а даже наоборот. Если бы не этот пакетик льда, он мучился бы ещё дольше. Ким потянулся рукой к глазу, но Тэгун тут же перехватил её своей ледышкой. — Лучше не трогай его, — указательным тоном произнёс Чон. — Больно будет. — Такой холодный, — Воншик снова утонул во взгляде Тэгуна, так глупо и бесконтрольно. Он приложил его холодные пальцы к поражённой области вокруг глаза, за что снова заслужил странный взгляд в свою сторону. — Так намного лучше. — Воншик, мне надо идти, — попытался аккуратно вытянуть свою руку из его хватки, но попытки оказались безуспешны. — Куда? — недоуменно спросил Воншик. Ему уже начинало казаться, что теперь Тэгун целиком и полностью должен находиться в его собственности. Однако, только ему одному известно о принятом решении. — Мне нужно в институт, — снова попытался вырвать руку, но Воншик по-прежнему крепко прижимал её к своему лицу. Становилось уже больно, но он был готов терпеть что угодно, только бы не отпускать своё «спасение». Теперь он точно не допустит подобной оплошности. — Нет, ты не можешь, — настаивал Ким. — Почему?! — Потому что, — Воншик ненавидел врать, но сейчас это было жизненно необходимо. Не понятно для чего, но в голове это было именно потребностью. — Сегодня нам тоже нужна твоя помощь. Потом уже будет поздно. — Ну ладно, — Тэгун пожал плечами и его руку наконец освободили. — Тебе принести чай? — Я сам приду, — ответил Воншик и переместился на край дивана. Неужели он всю ночь спал полусидя? Судя по ноющей спине, так оно и было. Оказавшись один в комнате, он приложил руку к груди. Тэгун, должно быть, спал на ней всю ночь. По крайней мере, футболка в этом месте была очень измята. Воншик поднялся с дивана и по пути на кухню остановился напротив зеркала. Синяк и правда был внушительным и выглядел, как космическая вселенная, однако он был достаточно далеко от глаза, поэтому смотрелось совсем не страшно. Теперь несколько дней придётся ходить только в солнечных очках, если они смогут закрыть эту область, что маловероятно. Он вздохнул и прошёл на кухню, присаживаясь на стул. Тэгун уже разлил чай по кружкам. — Извини, что без завтрака, просто у меня кончились продукты, — сказал Тэгун, пододвигая гостю кружку с чаем. — Как? Совсем нет? — Воншик выпрямился от удивления. Видимо, Джехван был прав, когда говорил, что у него нет денег даже на нормальную еду. — А деньги? Мы тебе ещё не платили за работу? — Ну да, я отдал последнее за оплату семестра, — Тэгун сделал глоток, не отрывая взгляда от Воншика, который снова недоумевал. После вчерашнего вечера он ведёт себя слишком странно. Так, будто тот удар в глаз пришёлся на голову и в корне изменил его отношение ко всему вокруг. — Это ведь не нормально, — Ким тоже сделал первый глоток и с шумом поставил кружку на стол. — Ты что здесь одним только чаем питаешься? — Ну, вы ведь покормили меня, — он снова выглядел милым и наивным мальчиком, который не знает о том, что нужно питаться как минимум три раза в день. — Мы кормили тебя два дня назад! — Воншик сорвался на крик, сам того не ожидая. Слишком уж сильно хотелось отчитать этого парня за то, что он держит себя голодом и при том даже не говорит, что хочет есть. — Всё, мы первым делом едем в кафе. — Не стоит, — попытался вежливо отказаться, но кажется, сделал только хуже. — Ещё как стоит, — холодно ответил Ким, бросая укоризненный взгляд на парня.

***

Уже через час все трое сидели в хорошем кафе и завтракали. Джехван с ухмылкой наблюдал за тем, как Воншик смотрит на Тэгуна. В этом взгляде было что-то совершенно иное, не похожее на то, что было те же два дня назад. В нём уже горело нетерпение поскорее узнать, что же всё-таки у него произошло, но в присутствии Тэгуна нельзя. Говяжьи рёбрышки были сегодня особенно вкусными. Чон ел их с большой жадностью и аппетитом. Воншик и Джехван периодически переглядывались, наслаждаясь этим зрелищем. Самой тёплой мыслью для них было то, что Тэгун будет сытым. — А что по планам на сегодня? — поинтересовался Чон, преодолев черту дикого голода, возникшей при виде всей этой еды. — На сегодня, в общем-то, ничего такого, — ответил Джехван, за что тут же получил удар в бок. — Ай! А что, разве нет? — А Воншик сказал, что я вам нужен, даже в университет не пустил, — пожаловался Тэгун и положил в чашку с рисом ещё одно рёбрышко. Соус от мяса медленно растекался по белым рисинкам, делая блюдо ещё вкуснее. — Да-а? — удивился Джехван, бросив хитрый взгляд на Воншика. — Ну раз он сказал, значит так и есть. Думаю, у него и для меня есть, что сказать. Воншик нервно потянулся к стакану воды. Джехван раскусил его. Давно раскусил. Теперь придётся рассказывать ему о принятом решении, о том сне и о спящем Тэгуне. Тарелки полностью опустели и теперь можно было ехать по делам.

***

Тэгун-и, — вежливо попросил Джехван. — Не мог бы ты сходить нам за кофе? — Да, конечно, — скучающий парень взял деньги у друга и вышел из машины. Тишина продолжалась ещё несколько секунд, но Воншик уже понял, что кофе тому захотелось не случайно. Он смотрел в окно, притворяясь, будто ни о чём не догадывается. Закат яркими красками смазывал всё небо к опускающемуся солнцу. От голубого к фиолетовому, от фиолетового к розовому, а там уже и до огненно-оранжевого. Дни летели так же быстро, как и часы от рассвета до заката. Ощущение следов зимы всё ещё не покидало улиц, снег периодически выпадал и снова таял. Воншик всё сильнее погружался в свои мысли, но Хвана невозможно было остановить. — Ну давай, рассказывай уже, что у тебя там произошло, — наконец сказал Джехван в предвкушении подтверждения собственных предположений. — Ты сам не свой. Не уж то, нашёл себе вторую Дженнифер? — Не говори глупостей, — развернулся Воншик, обозлённо ответив. Он не позволит тому сну повториться даже в воспоминаниях. — И о ней тоже не говори. — Я смотрю, ты снова её возненавидел? Ты ведь совсем недавно говорил, что скучаешь по тем временам, когда не знал о её предательстве, — Джехван задумался и посмотрел на недовольное лицо друга. Буквально через несколько секунд его лицо вытянулось от внезапно пришедшей светлой мысли. — А, понял! Она тебе снилась, да? — за такие аналитические навыки его, порой, хотелось убить, но в целом он никогда не ошибался. Может, именно поэтому его и назначили помощником, когда могли просто отпустить. Мало, кто разбирается в человеческой психологии так хорошо. Ким любил в нём эту черту, но не тогда, когда она направлялась против него. — Да, снилась, — угрюмо подтвердил Воншик. — И я не хочу говорить о ней. Просто скажу, что это был очередной кошмар. — Так ты решил ту проблему со страхом? — спросил Джехван, подозревая в чём, собственно, дело. — Каким страхом? — не понял Ким, но в голове всё само собой прояснилось. Прошлый их разговор. Он сказал, что боится влюбиться в Тэгуна. Вновь почувствовав себя безнадёжным, он понял, что этого просто нельзя было избежать. — А, да, решил. — И что же? — заинтриговано приподнял бровь. — Я люблю его, Джехван, по настоящему люблю, — признался Воншик, уткнувшись лбом в руль. — Я не знаю что со мной, но после сегодняшнего сна я понял, что не могу его отпустить. Я сомневался в своём решении, но во сне Джен сказала, что я люблю его лишь потому, что он напоминает мне её. Но это ведь не так! Он совершенно другой, их ничего не связывает… А во сне Тэгун услышал эти слова и… Я его потерял, думал, что навсегда и тогда я проклинал себя за свою нерешительность. Я предал свою клятву, но он лучше, чем кто-либо. — Воншик, — Джехван прибывал в состоянии шока. Он никогда ещё не видел Воншика таким. По видимому, он и правда испытывает сильные терзания. — Я горжусь тобой, Воншик. Если ты сделал это решение, если ты так чувствуешь, то ты всё делаешь правильно, — Хван ободряюще похлопал его по плечу. Лишняя болтовня вряд ли сможем ему чем-то помочь. — Я принёс кофе, — Тэгун сел на своё заднее сиденье и увидел Воншика, лежащего лицом на руле. — Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — Ким тут же взбодрился и взял у него кофе, сделав оценивающий глоток. И когда он только успел запомнить их предпочтения в напитках? — Мы можем ехать домой, — подвёл итоги Джехван, наслаждаясь своим капучино. — Я ведь сегодня ничего не делал, я мог спокойно пойти учиться, — сказал Тэгун, показательно надувшись. — Сейчас мы заедем в супермаркет за едой, — Воншик проигнорировал его слова и завёл двигатель. — Зачем? — спросил Чон. — А затем, что у тебя есть нечего, — ответил Ким с той же грубой интонацией, что и сегодняшним утром. — Тогда отвези меня домой сначала, — попросил Джехван. Он просто не мог не дать им эту возможность остаться наедине. Всю дорогу до его дома они ехали молча. Да и после наверняка тоже. Воншик высадил друга и тут же поехал к одному из самых больших супермаркетов. Он планировал купить для Чона как можно больше еды. Так, чтобы весь холодильник оказался заполненным. Тэгун поглядывал на водителя с осознанием того, что снова остался с ним один на один. Он и представить не мог, зачем ему всё это нужно, зачем он тратит своё время на покупку еды для него. Всего каких-то два дня назад Чон опасался его, как огня, и не переставал называть убийцей. Теперь же необходимость в этом пропала. Ему начало казаться, что со сменой его поведения, он постепенно забывает всю боль и обиды, накопленные за это время. Между Воншиком, который преследовал и заставлял сердце останавливаться от страха и между новой его сущностью было слишком много отличий. Тэгун посмотрел на свою руку. Этой рукой он прикасался к его лицу, которое ранее было неприкосновенным. Причем он и сам не хотел, чтобы тот убирал её. Более того, он всю ночь прижимался к нему и чувствовал спокойствие. Но было ли это мимолётное чувство правдой… — Выходи, — Воншик открыл дверь с его стороны, пробуждая от лишних мыслей. Он вышел из машины, на улице уже полностью стемнело, хотя не было и восьми. Они зашли в огромный магазин. Его атмосфера была слишком оживлённой, Тэгун и забыл, когда в последний раз был в подобных местах. Люди бегали от прилавка к прилавку с большими тележками, консультанты только и успевали подсказывать, где какой отдел. Очереди на кассах были длиною в целый состав. Одним словом — жуть. Воншик вытащил самую большую тележку и пошёл прямо. Тэгун повсюду бегал за ним хвостиком. Не хватало ещё потеряться в этом аду. Разные продукты быстро наполняли тележку. Он только и успевал удивляться тому, зачем ему столько еды. — Ты можешь тоже положить сюда что-то, если хочешь, — сказал Воншик, остановившись как раз около стенда с хлопьями. Тэгун потянулся за упаковкой с шоколадными шариками, неуверенно поглядывая на Кима, словно спрашивая разрешение. Он просто не смог сдержать смех. — Почему ты смеешься? — возмутился Тэгун. — Бери, не стесняйся, — улыбнулся ему Воншик, но через какую-то жалкую секунду было уже не до шуток. Он положил коробку в тележку и, задумавшись о чём-то, закусил губу. Воншик не мог отвести от него взгляда. В голову прокрались совершенно сумасшедшие мысли. Как бы их не хотелось выкинуть, это было уже невозможно. Его бледная рука скользнула по полке с печеньем с такой элегантностью, о которой он сам даже и подозревать не мог. Также, как и о том, что Воншик до потери памяти готов упиваться его плавными, соблазнительными движениями. Всё это до безумия хотелось потрогать, но ещё сильнее хотелось почувствовать. Он неосознанно стал замечать в нём всё до самой мелкой детали. Теперь глаза дразнили уже выглядывающие из футболки ключицы. Прогулка по супермаркету заняла целый час. Но после того, как Воншик увидел Тэгуна с нового ракурса, ему стало определённо не по себе. Такая его сторона привлекала ещё сильнее, что собственно и настораживало. Пока они стояли в длинной очереди, как раз было время хорошенько обдумать всё. С каждой секундой он понимал, что становится всё безумнее и безумнее, а здравый смысл не желает появиться ни на секунду. Уже через каких-то пол часа они были дома. Воншик пронёс четыре огромных пакета прямо до кухни, оставив на столе. После чего, он присел на стул, оглядывая покупки. — Спасибо, — тихо поблагодарил Тэгун, раскладывая всё содержимое по пустым полкам в холодильнике. — Мы должны это отметить, — Воншик вытянул из близлежащего пакета бутылку вина и пошёл к кухонным шкафчикам. — У тебя есть бокалы? — Что? Когда ты успел купить его? — удивился Тэгун, отрывая свой взгляд от покупок. — Пока ты выбирал лапшу, — Ким продолжил искать то, во что можно налить прекрасное содержимое этой бутылки. — Ну, раз у тебя нет бокалов, то будем пить из кружек. — Воншик достал две, из которых они с утра пили чай, и налил вина по пол кружки. Он протянул её Тэгуну и поднял свою. Тот молча взял её, понюхав содержимое. Ему, видимо, не часто приходилось пить спиртное. — За успешную покупку. Воншик отпил немного, замечая, как становится легче, свободнее. Тэгун тоже немного выпил, но больше из вежливости, чем от собственного желания, и продолжил раскладывать оставшиеся продукты по шкафчикам. В голову ударил небольшой градус и Воншик почувствовал свою бесконтрольность. Это не было опьянением, с такого количества невозможно опьянеть, но он чувствовал, что до его полного безумия достаточно и этого. Ким подошёл к Тэгуну сзади и обвил руками его талию. Парень замер, пытаясь понять, что происходит. Нос гостя уткнулся ему в шею, отчего по телу побежали мурашки. — Ты чего? — повернув голову немного влево, спросил Тэгун. Однако, Воншик и не думал отвечать, точнее, не мог. Он ещё раз томно вдохнул запах его шеи, начиная прикасаться к ней губами и целовать. Парень задёргался в объятиях, совсем позабыв, настолько сильна хватка Воншика. Отступать было уже слишком поздно. Он почувствовал, что Тэгун начинает паниковать, но и это тоже ненадолго. — Воншик, прекрати. — Не могу ничего с собой поделать, — на выдохе произнёс Ким и убрал руки с его талии. В мыслях Тэгуна промелькнула идея убежать. Но есть ли смысл? А если и убегать, то куда? Квартира слишком мала, чтобы спрятаться. Тэгун перевернулся к нему лицом, пытаясь медленно отодвинуться в сторону. Его глаза забегали в панике по комнате, надеясь найти хоть какой-то выход. Безуспешно. Воншик опёрся рукой о шкаф у головы парня, приближаясь к нему и чем ближе он становился, тем меньше тот мог сопротивляться. Он чувствовал себя маленькой мышкой, загнанной в тупик. Состояние друга пугало с каждой секундой всё больше и больше. Воншик пробно коснулся его губ, ведь для него этот раз тоже был первым, он никогда ещё не чувствовал такого влечения к парню. Однако, оно было слишком сильным, чтобы останавливаться. Он впился в его губы, начиная целовать с такой страстью, что уже через несколько секунд Тэгун успокоился и перестал сопротивляться. Далеко не от наслаждения, а скорее, от охватившей его паники. Воншик всё ещё не чувствовал должной отдачи, но в эту секунду стало просто плевать. Какая-то частичка его разума была уверена, что Чон чувствует всё тоже самое. Ким неустанно продолжать целовать его, жадно и по-собственнически. Ему не хотелось забирать девственность Тэгуна таким образом, без его на то согласия, но другого выбора просто не было. Эти новые ощущения хотелось скорее попробовать. Он кое-как оторвался от губ парня и посмотрел ему в глаза. Он всё ещё боялся, губы выглядели чуть опухшими, а взгляд был настолько обречённым, словно его собирались убить. Воншик подхватил его на руки и понёс в соседнюю комнату, находившуюся за стеной. Сопротивления возобновились с новой силой. Нести его, от этого, стало ещё тяжелее. Несколько случайных ударов пришлись ему на лицо, в особенности на уже повреждённую область около глаза, но Воншик молча терпел. Он готов был вытерпеть всё, что только Тэгун может ему сделать. Он аккуратно положил его на диван, нависнув над ним. Жалостный взгляд молил о пощаде. Ким снова впился в эти сладкие губы, чувствуя, как руки Тэгуна со всем нежеланием упираются ему в грудь. В штанах стало слишком тесно, пах ныл даже сильнее, чем в последний визит к Джен. Терпеть дальше было выше его сил. Воншик снова отстранился от парня, который продолжал вырываться, жалобно выхныкивая имя своего гостя. Он перебросился на пряжку штанов Тэгуна, начиная судорожно её расстёгивать, стягивая штаны вместе с ненужным бельём. Ким делал всё очень аккуратно, боясь причинить много боли и напугать, но тот будто не замечал всей его осторожности. Казалось, в эту секунду парень пытался вырваться особенно сильно, осознавая, что на его освободившееся от одежды достоинство любуются, причём совершенно того не скрывая. Воншик заворожённо прикоснулся к не менее возбуждённой плоти, чем у него самого, и сделал несколько обычных движений рукой. Он сам боялся такой своей уверенности в том, что делает. Всё это было слишком ново для него, но вызывало целый взрыв эмоций даже не смотря на то, что расслабляться было некогда. Тэгун продолжил извиваться, простонав от прикосновения. Ким прервался на секунду и уверенно взглянул парню в глаза, пытаясь доказать, что всё-таки не сошёл с ума. Интерес охватил его целиком и полностью. Воншик вернулся к любопытному месту и решил делать всё по порядку, как читал когда-то на просторах интернета. Конечно, то было об анальном сексе с девушкой, но разница совсем небольшая. Воншик достал из кармана тюбик со смазкой, (не зря же он в последний момент попросил посчитать кассира и её, причем отдельным чеком. Он не мог знать, пригодится ли ему эта вещь, но рисковать нельзя.) щедро выдавив её на палец и немного размазав, ввёл его в анус Тэгуна, наблюдая за бурной реакцией. Парень снова захныкал, продолжая брыкаться, тем самым заставляя двигаться палец без особых усилий. Воншик уверенно вставил ещё один, начиная двигать ими внутри Тэгуна, чтобы хорошенько подготовить его зад, что есть одно из самых важных правил анального удовольствия. Разве что только с женщинами это делать совсем не обязательно, да и не так интересно. Руки парня с силой сжимали простынь, а глаза почти всегда были закрыты. Только стоны, вырывавшиеся из его уст, невозможно было удержать. Эти звуки ласкали уши Воншика сильнее всякой музыки, это были самые пошлые стоны, которые только удалось ему слышать. Увлекаясь процедурой, он проделал всё то же самое и с тремя пальцами, любуясь парнем, который всё ещё продолжал на автомате молить о том, чтобы всё это прекратилось. Воншик медленно вытащил пальцы и снова навис на Тэгуном, нежно целуя его в губы и сжимая одной рукой его холодные пальчики. Он дрожал, по настоящему дрожал и всё ещё боялся открыть глаза. — Потерпи ещё немножко, — прошептал Воншик и, погладив парня по щеке, вернулся на прежнее место, стягивая с себя штаны. Вряд ли это как-то смогло его приободрить, но всё же лучше, чем ничего. Достоинство болезненно пульсировало, требуя разрядки. Он приставил его к уже разработанному входу и медленно вошёл, начиная делать первые толчки. В глазах потемнело от ощущения приятной узости. Дыхание Тэгуна участилось, он продолжал хныкать и стонать, бесконечно произнося его имя, что уже получалось слишком отрывисто. Ким никогда так не любил своё имя, как сейчас. Воншик начал терять голову, ускоряя свой темп так сильно, как только мог. Стоны Чона казались чересчур громкими, но их хотелось всё больше и больше. Вся простынь с дивана собралась вокруг них, но не смотря на это, Тэгун продолжал её сжимать. Уже не было так больно и страшно, даже наоборот, вырывающиеся стоны выдавали его некоторую степень наслаждения. Воншик уже едва сдерживался, сам начиная постанывать в унисон. Он сделал последние, самые сильные толчки и излился в Тэгуна, падая рядом с ним и пытаясь перевести дыхание. Чон не мог поверить, что этот ужас закончился, но и сдвинуться с места тоже не мог. Зад одолело неприятное чувство пульсирования. Ему было одновременно хорошо, больно и страшно. Все чувства сливались во что-то однородное. Воншик взглянул на Тэгуна, который натянул на себя одеяло, сгорая со стыда. На его щеках виднелись дорожки от слёз. Ему было так больно и страшно, что он плакал? Воншик почувствовал себя самым настоящим тираном. Как он мог позволить себе сотворить такое с этим нежным созданием? А главное, как он пропустил этот момент из виду? Чувство вины нагрянуло с неимоверной силой. Воншик привстал и подвинулся к Тэгуну поближе, заключая в объятия, обладающие волшебным, успокоительным свойством. Теперь он боялся обнять его сильнее, понимая, что наверняка перегнул палку и любое его прикосновение болезненно противно парню. — Прости, — сказал Воншик, поглаживая его по голове, жалея за всю боль, которую он терпел. Тэгун повернулся к нему лицом, утыкаясь носом в широкую грудь. Если бы не это успокаивающее тепло, он бы ни за что не прикоснулся к нему. Слишком уж стыдно. Он бы наверняка мог избежать всего этого, если бы не начал погружаться в собственную панику. Посмотреть в глаза было всё еще страшно. Он периодически вздрагивал в объятиях Воншика и пытался скорее заставить себя заснуть. — Я люблю тебя, — тихо произнёс Ким, продолжая успокаивать парня. Он наконец признался в своих самых сильных чувствах, даже не жалея о содеянном. Тэгун просто обязан знать, что всё случившееся не основано на глупых инстинктах. Тэгун для него никакая не игрушка, а настоящая драгоценность. Воншик слабо понадеялся, что его слова всё-таки были услышали.